"Миру повезло с Горбачёвым": Ли Куан Ю об СССР и его крахе

Сингапурский либеральный диктатор Ли Куан Ю несколько раз бывал в СССР и оставил записи об этих поездках. В 1960-е и начале 1970-х Ли Куан Ю восторгается мощью Советского Союза, и его руководителями - особенно премьером Косыгиным. Во время визита в СССР 1990 году он с печалью описывает, как рушится империя, как ничтожный премьер Рыжков удивляется, почему в Сингапуре у рабочих есть мясо и фрукты. Но Горбачёва Ли Куан Ю хвалит - за то, что во время Перестройки тот не начал мировую войну для решения внутренних проблем.

Впечатления об СССР Ли Куан Ю были опубликованы в его книге "Из третьего мира в первый: История Сингапура (1965–2000)", в главе 27 "Советский союз: крах империи" (изд-во "Манн, Иванов и Фербер", 2017). В ознакомительных целях мы публикуем часть этой главы.

1950-60-е

В октябре 1957 года я был в Джесселтоне, в джунглях Британского Северного Борнео для слушания дела в суде, когда до меня дошло сенсационное известие: русские запустили спутник в космос. Это было впечатляющей демонстрацией превосходства советской технологии. Я принимал вызов коммунистической системы всерьёз: Советы были агрессивны повсюду в Азии и, вместе с коммунистическим Китаем, поддерживали партизанское движение. Русские выросли в моих глазах ещё сильнее, когда в апреле 1961 года они послали первого человека в космос. Это давало им основания заявлять, что будущее принадлежит им.

Мне было интересно узнать, что это за народ, и я решил воспользоваться возможностью посетить Москву в апреле 1962 года, после конференции стран Содружества наций в Лондоне. После стандартного официального тура по Москве я посетил Большой театр, где смотрел на выступление Стравинского во время его первого возвращения в Россию. Он дирижировал оркестром, исполнявшим балет «Петрушка». Советские должностные лица изолировали меня от людей на улицах, в магазинах и, кроме официальных лиц, я ни с кем не встречался.

Моё впечатление от Москвы и её должностных лиц сводилось к серости и строгости. Я запомнил бабушку, точно соответствовавшую описанию в книгах, которые я читал: большую толстую женщину, сидевшую возле лифта на моем этаже в гостинице «Националь» (их лучший отель, где также остановился и Стравинский) и больше ничего не делавшую.

Мне подали в номер огромный завтрак: икра, копчёный лосось, ветчина и мясо, хлеб, масло, кофе, чай, водка, коньяк. Завтрак был сервирован на столе, покрытом тёмной бархатной скатертью. Когда я вернулся в тот вечер из театра, стол ещё не был убран.

В Москве я ощущал витавшую в воздухе угрозу, но это было, наверное, плодом моего воображения. То, что Советский Союз – великая держава, было фактом.

Поэтому я поощрял моего старшего сына Лунга изучать русский язык, полагая, что, поскольку он увлекался математикой, это позволило бы ему читать публикации многих превосходных российских математиков. Я полагал, что Россия будет оказывать большое влияние на жизнь моих детей. Лунг потратил шесть лет, изучая русский язык с чешский профессором – эмигрантом, преподававшем в нашем Университете Наньян, затем – с корреспондентом ТАСС, а потом – с русскими студентами, изучавшими китайский язык.

1970-е, Косыгин

В сентябре 1970 года я прибыл в Москву после полуночи, рейсом «Аэрофлота» из Каира. Меня встречал почётный караул высоких русских гвардейцев, освещённых прожекторами. Они передвигались подобно роботам и, когда меня попросили поприветствовать их по-русски, отвечали в унисон. Осмотр почётного караула завершился маршем, который был впечатляющей демонстрацией агрессивности и силы. Всё это было задумано, чтобы произвести впечатление, и я действительно был впечатлён.

(Ли Куан Ю и Подгорный, Москва, 1970)

Об этом сообщает Роспрес

В Кремле я посетил тучного Председателя Верховного Совета Николая Подгорного. Мы провели переговоры за завтраком. Подгорный говорил об улучшении культурных и экономических отношений между странами и не произвёл на меня никакого впечатления. На следующий день мы полетели в Сочи, а потом, по гористой дороге, пролегавшей вдоль побережья Чёрного моря, нас отвезли с нашей дачи для гостей в большой дом отдыха в Пицунде, где нас приветствовал серьёзный, но недружелюбный премьер-министр. Косыгин с гордостью показывал нам свою дачу, в особенности крытый бассейн с подогретой водой и большими раздвигавшимися дверями, которые работали от нажатия кнопки. Я провёл два часа, разговаривая с ним перед обедом.

Косыгин проявил большой интерес к тем обстоятельствам, в которых происходило наше отделение от Малайзии. Он спросил: «Действительно ли Сингапур предпринял серьезные усилия, чтобы остаться в составе федерации?» Я уверил его, что мы старались изо всех сил, но между нами имелись фундаментальные различия в политических взглядах на проблемы межобщинных отношений. Он спросил, правильно ли было предположить, что идея федерации с Малайзией не была отброшена окончательно. Я упомянул о географических и семейных связях между двумя странами, но сказал, что после расовых беспорядков, имевших место в мае 1969 года в Куала-Лумпуре, вряд ли было реально строить планы нашего возвращения в федерацию. Лидеры Малайзии относились к Сингапуру с подозрением. Тогда он спросил о той поддержке, которую имели коммунисты (то есть маоисты) в Сингапуре. Я сказал, что в 1961–1962 годах их поддерживало максимум 33% избирателей, а теперь, вероятно, 15% избирателей.

Из его жестов и вопросов о влиянии Пекина на этнических китайцев Сингапура я понял, что он не считал, что существование независимого Сингапура было в советских интересах. Он многозначительно упомянул об использовании наших предприятий для ремонта американских самолётов и судов, а также о посещении города для отдыха американскими военнослужащими, воевавшими во Вьетнаме. Я возразил на это, что наши ремонтные предприятия были доступны для всех на чисто коммерческой основе. Он был заинтересован в использовании наших верфей и, намекая на оставшиеся от Великобритании военно-морские базы, высказал надежду на расширение экономических и политических отношений с Сингапуром. Он был готов посылать в Сингапур для ремонта все типы судов, включая советские военные корабли.



Косыгин поразил меня как человек тонкий и многозначительный. Он не упомянул о советском предложении по созданию азиатской системы коллективной безопасности, которое обсуждал со мной в Москве президент Подгорный. Так как я не проявил какого-либо энтузиазма по этому поводу, то Косыгин просто сказал, что СССР являлся и европейской, и азиатской державой. Поэтому русские естественно интересовались тем, что происходит в Юго-Восточной Азии, хотя некоторые и пытались отрицать их право быть азиатами.

Советское гостеприимство не знало пределов. В самолёте по пути из Москвы в Сочи, вскоре после завтрака, нам подали икру, копчёного осетра, водку и коньяк. Когда я сказал, что мои английские привычки позволяют мне пить по утрам только чай, еда и алкоголь были убраны. Сопровождавший нас министр сказал, что он тоже пьёт чай по утрам и расточал комплименты по этому поводу.

Меня потряс их огромный военный мемориал в Волгограде, сооруженный в честь героической защиты города. Работая редактором на телеграфе в оккупированном японцами Сингапуре, я читал сообщения военных корреспондентов об этом долгом сражении в 1943 году. Великолепные настенные барельефы прославляли героизм советских войск и жителей города, проявленный во время обороны. Почти столь же незабываемым был их военный мемориал и кладбище в Ленинграде. Русские были храбрыми, жёсткими и выносливыми людьми, которые вынесли страшные потери, причинённые германским вермахтом.

1979-80, бойкот Советского союза

Вторжение Советского Союза в Афганистан в декабре 1979 года напугало все страны Юго-Восточной Азии. Примерно в этот же период мы узнали, что шифровальщик нашего посольства в Москве был скомпрометирован, вступив в связь с русской женщиной, и передавал ей секретные сообщения из посольства. Видимо, это было их обычной практикой в отношении посольств всех государств, как дружественных, так и враждебных. Не знаю, какую информацию они рассчитывали почерпнуть из чтения нашей корреспонденции с посольством, ибо всё, к чему мы стремились, было избегать каких-либо неприятностей с Советами.



После вторжения Вьетнама в Кампучию советская пропаганда стала враждебной по отношению к Сингапуру, говоря о 25 миллионах китайцев, живших за пределами Китайской Народной Республики, как представителях Китая, опасной «пятой колонне» в странах их проживания.

После советского вторжения в Афганистан мы присоединились к бойкоту Олимпийских игр в Москве в 1980 году, заморозили программу культурного обмена и отсрочили все визиты советских экономических делегаций. Мы также отказались предоставлять средства обслуживания, ремонта и даже заправки их военно-морских и вспомогательных судов на наших гражданских верфях, а также отказались проводить техническое обслуживание советских самолётов, летавших в Индонезию.

Рыжков, Горбачёв, перестройка и крах СССР

Отношения между нами оставались замороженными на протяжении почти целого десятилетия, до начала проведения Горбачёвым политики перестройки и гласности. Когда премьер-министр Николай Рыжков посетил Сингапур в феврале 1990 года, он представлял уже другое правительство и другую страну. У него не было ни уверенности в себе, ни даже походки лидера великой державы. Он попросил заместителя премьер-министра Он Тен Чиона предоставить заём в размере 50 миллионов долларов для закупки потребительских товаров в Сингапуре. Я не согласился с этим и приказал Он Тен Чиону не отвечать на эту просьбу. Если премьер-министр Советского Союза был вынужден обратиться к крошечному Сингапуру за займом в 50 миллионов долларов, то СССР, видимо, исчерпал свой кредит у всех больших государств. Государственные долговые обязательства Советского Союза ничего не стоили.

Рыжков посетил универмаг «Фэйрпрайс». Когда в тот же вечер я дал в его честь обед в Вилле Истана, он выразил своё удивление, что нашим рабочим был доступен такой широкий ассортимент мяса, фруктов и овощей, импортированных со всех континентов. Нехватка продовольствия в Советском Союзе в то время была в центре его внимания. Рыжков был дружелюбным и приятным собеседником, он признавал, что созданная Сталиным командная экономика и изоляция Советского Союза нанесли стране ущерб. Он сказал, что правительству удалось изменить ситуацию к лучшему, они поняли, что мир стал взаимозависимым, решили интегрироваться в систему международных экономических отношений, независимо от идеологических разногласий.



Рыжков пригласил меня посетить Советский Союз, что я и сделал в сентябре того же года. На этот раз церемония встречи в московском аэропорту была иной. Почётный караул больше не состоял из одинаковых гвардейцев ростом в шесть футов и три дюйма (190 см). Почётный караул состоял из военнослужащих разного роста, оркестр также был разношерстным. Слаженность движений, подобная работе часового механизма, уже отсутствовала, – русские больше не старались внушать страх посещавших их людям.

Мы были свидетелями конца империи. У меня было то преимущество, что я видел крах Британской империи в феврале 1942 года, когда японцы захватили Сингапур. У Горбачёва не было уверенности в том, какие шаги следовало предпринять, чтобы решить почти неразрешимые проблемы. Я подумал, что он совершил фатальную ошибку, начав кампанию гласности до перестройки экономики, и что Дэн Сяопин проявил куда большую мудрость, поступив в Китае наоборот. Горбачев выглядел сосредоточенным, спокойным и искренним человеком, когда сказал, что каждая нация является уникальной, и ни одна страна не должна доминировать над другими государствами в военном отношении.

Я сказал, что было удивительно то, насколько мирно проходили преобразования в Советском Союзе. Если бы ему удалось продолжить преобразования без насилия в течение ещё 3–5 лет, то это было бы настоящим триумфом.

Покинув Кремль, я удивлялся тому, что такой достойный человек смог достичь самого высокого положения в такой зловещей системе. Лидер меньшего масштаба стремился бы решить проблемы Советского Союза, используя его огромные военные возможности, что причинило бы огромный ущерб остальному миру. В этом отношении США и всему миру действительно повезло.



Когда я посетил Советский Союз в сентябре 1970 года и встретился с премьер-министром Косыгиным на его черноморской даче, советские лидеры были уверены, что будущее принадлежало им. Наблюдать за тем, как огромная, контролируемая империя стала неуправляемой, а затем разрушилась, было устрашающим зрелищем. Что-то подобное этому, наверное, происходило в Китае в последние десятилетия правления династии Цин.



17 октября пройдёт интересная лекция — об авторских правах в СМИ и блогах. Интересна для обеих сторон: и производителей контента и его копирщиков. Какой текстовый контент можно брать, его объём, авторство и т.п.? То же самое — с фотографиями (по-моему, наибольшее число судебных исков и недоразумений именно по поводу фото). Если блогер у блогера тащит контент (особенно распространено в крупных пабликах ВКонтакте, у которых на 80-90% именно такой контент-копипаста без указания авторства).
Об этом и многом другом расскажет медиа-юрист Артур Молчанов. Он — кандидат юридических наук, доцент Уральского юридического госуниверситета, в котором преподаёт авторский курс «Правовые основы СМИ», главный редактор журнала «Российское право: образование, практика, наука». За 11 лет практики Артур Мочалов участвовал более чем в ста судебных процессах, в том числе в спорах о защите прав СМИ.



Стоимость участия -2000 рублей, при оплате до 5 октября – 1500 рублей.
Подробности и запись на лекцию: [email protected]
+7 916 679 40 87

Фейсбук страницы лекции

Вконтакт страницы лекции



Ещё в Блоге Толкователя записки иностранцев об СССР:

Итальянские дипломаты об СССР 1924-41: Голод, волнения, неверие в Сталина, апатия

Крестьяне ненавидели советскую власть, рабочие — евреев, военное руководство обвиняло верхушку партии в некомпетентности и хотело национальное государство. Всюду очереди, голод и роптание, ожидание войны, которая сметёт большевиков. Таким предстаёт СССР 1930-х в донесении итальянских дипломатов. Но итальянцы отмечали, что восстание в СССР невозможно в силу характера русских: их смирения, апатии и безразличия. «Лишь женщины являются самым активным элементом этой бессильной нации».



***

Пленный немецкий инженер Вальтер Хасс о жизни в СССР конца 1940-х

В 1946 году более 200 немецких инженеров с судетского завода радиотехники были вывезены в СССР. В подмосковном Фрязино они изобретали советское телевидение. Инженер Вальтер Хасс описывает, чем поразило его советское население и милиция.