Академия наук Украины или история больших коррупционных «реформ»

Почему НАНУ не может заработать деньги на свои разработки«Я нашел инвестора из США. Он дал контракт на 50 миллионов долларов: 3 миллиона был готов дать сразу и без плана, а остальные деньги — 47 миллионов — по бизнес-плану. И расчет трубами. Подписать контракт надо было за полтора месяца. Но у тогдашнего директора Завода специальной электрометаллургии Николая Тригуба был тогда рак простаты. И ему было не до этого проекта. Я прихожу к Патону со словами «Это самая большая инвестиция в Академию наук Украины». А он мне: «Да я в этом не разбираюсь!». И контракт не подписали! Потому что специализация у Академии — тратить деньги. Осваивать бюджет, а не зарабатывать». Мы исследовали, почему НАНУ не умеют зарабатывать на своих изобретениях.

Об этом сообщает Роспрес

Рынок идей

Молодой учёный Института химии поверхности Андрей Кравченко получил осколочное ранение в левое плечо, когда защищал Дебальцево в 2014-м году.

«Мне повезло — ранение было относительно легко. Несмотря на дыру в плечо, продолжал руководить огнем, — вспоминает теперь уже кандидат химических наук. — Медиков мы даже не вызвали — их бы по дороге просто расстреляли. Я больше суток не мог попасть к хирургу».

«На войне нужно учитывать наихудший сценарий и разработать план действий, когда доврачебная помощь невозможна из-за опасности эвакуации. Но при этом нужно максимально быстро остановить кровотечение и снизить риск развития инфекционного осложнения. Я ожидал, что медики напишут несколько десятков работ по анализу ранений, учёные, физиологи будут это обсуждать и решать проблему. Но оказалось, что мои коллеги не думают о нуждах военных, мол «Кому это надо?».

Сейчас в отделе квантовой химии и химической физики наносистем Андрей вместе с коллегами работает над разработкой гемостатика, который будет останавливать кровь, адсорбировать микроорганизмы и гной, не меняя повязку до двух суток. После бурных дискуссий директор института позволил официально включить эту тему в план работы института. Работа над разработкой продолжается уже полтора года.

Андрей мечтает о том, что однажды его разработка будет спасать жизни украинских военных. В этом году он решил попробовать свои силы на конкурсе стартапов «Сикорский челлендж», где и представил свой инновационный проект. Впрочем, тамошнее жюри восприняло его идею весьма скептически.

«На первом этапе отбора мы делали презентацию на 5 минут. Члены жюри быстро задавали вопросы и поблагодарили. Во второй тур я так и не прошел», — рассказывает учёный.

Андрей немного разочарован, потому что и не подозревал, каким сложным является процесс внедрения научных разработок в серийное производство.

Между тем руководство Академии наук гордо отчитывается о том, что ради внедрения идей учёных в производство институты НАНУ сотрудничают с научными организациями и компаниями около 50-ти стран мира. Но насколько эффективно это сотрудничество? Рассмотрим на одном ярком примере.

В 2015 году Украина присоединилась к Рамочной программы ЕС по исследованиям и инновациям «Горизонт 2020». Это самая большая программа в Евросоюзе по финансированию науки и инноваций с общим бюджетом около 80 млрд евро. Колоссальная (это более двух годовых бюджетов Украины) сумма должна быть израсходована в течение 2014-2020-х годов.

Чтобы помочь учёным разобраться в процедуре участия в проекте, Министерство образования даже создало по всей Украине контактные пункты, где все желающие могут получить бесплатную консультацию. А премьер-министр Украины Владимир Гройсман призвал украинских разработчиков и представителей малого и среднего бизнеса «активнее использовать» «Горизонт 2020».

Впрочем, учёные НАН Украины не очень заинтересовались возможностью получить дополнительные деньги на свои исследования в рамках этой программы.

В 2015-2018-х годах «Горизонт 2020» профинансировал в европейских странах более 21 000 проектов, и только 133 из них — украинские. Внимательно изучив список компаний и государственных организаций, которые приняли участие в программе, мы обнаружили в этом перечне лишь 11 учреждений Национальной Академии наук Украины.

Ещё семь институтов подавали заявку на финансирование, но получили отказ.

Что мешало остальным институтам подавать свои заявки на участие в программе? Дефицит государственного финансирования? Устаревшее оборудование? Или банальная лень?

Для сравнения: в Германии за это же время в рамках программы было профинансировано более шести тысяч проектов. Активные немецкие исследователи получили 6миллиардов 180 миллионов евро — это аж 15% всего бюджета «Горизонта» по 2014-2018-е годы. Украинским исследователям достались копейки от этого мешка с деньгами: на 133 проекта было выделено всего 21 млн евро.

Чтобы денег хватало не только на выплату зарплат и содержание помещений, но и на приобретение нового оборудования, НАНУ может (и должна) зарабатывать деньги самостоятельно — привлекая инвестиции, выполняя заказ для бизнеса и, в конце концов, сдавая предпринимателям в аренду свои пустые кабинеты. Впрочем, за всё время своего существования в независимой Украине Академия наук так и не построила эффективную бизнес-модель по привлечению дополнительных средств. Из года в год, около 80% бюджета НАН Украины получает из государственного бюджета.

Фундаментальный провал

Академии наук не следует рассчитывать только на добрую волю крупных международных организаций. Во всем мире бизнес вкладывает в прикладные исследования миллионы долларов. Но интерес — не альтруистический, а коммерческий. Вложив деньги в научный проект, бизнесмены хотят получить конкретные разработки, которые уже сегодня (!) можно использовать для серийного производства какого-либо товара или услуги.

Фундаментальные исследования — для получения новых знаний — во всем мире полностью финансирует именно государство. Потому что хотя результаты таких исследований могут не иметь мгновенного эффекта, но имеют шанс сыграть ключевую роль в развитии науки через пять, десять и даже сто лет.

Впрочем, даже самые богатые страны мира не могут себе позволить слишком много тратить на фундаментальные исследования. Например, в США львиная доля исследований — 80% — прикладные, и только 20% — фундаментальные.

Какую же картину мы видим в Национальной Академии наук Украины?

Несмотря на катастрофическую нехватку средств, в НАНУ ситуация зеркально противоположная — здесь учёные почему-то в основном заняты работой над фундаментальными исследованиями. Например, в 2015-м году только 28 из 100 исследований Академии, которые финансировались государством — имели прикладной характер.

Прикладных исследований мало даже в тех отраслях науки, которые имеют наибольший потенциал с точки зрения практического применения: материаловедение — 33%, информатика — 30%, химия — 29%, энергетика — 30%, механика — 33%.

Такое странное соотношение фундаментальных и прикладных исследований — не случайность, а осознанный шаг Президиума НАНУ, который планирует и контролирует выполнение тематики научных исследований во всех своих учреждениях для «достижения важных научных результатов и содействие их практическому применению».

Но с таким подходом не стоит ждать от учёных большого количества прикладных разработок. Например, в 2016 и 2017 годах Национальная Академия наук Украины получила из госбюджета 4 млрд. 774 млн. грн. За это время 191 учреждение НАНУ передали в серийное производство всего 165 разработок.

То есть, чтобы получить одну разработку и внедрить её в серийное производство, государство вложило в НАНУ на протяжении одного года более одного миллиона долларов: 4 млрд. 774 млн. грн. разделить на 165 разработок = 28,933 млн. грн.

Вместе с тем, руководство Академии говорит, что ежегодно институты НАНУ изобретают не сотни, а тысячи прикладных разработок. Почему же тогда в серийное производство попадает незначительная их доля?

Как происходит общение учёных с потенциальными инвесторами — на собственном опыте убедился Аркадий Чернюк, который уже более тридцати лет занимается внедрением наукоемких технологий.

«Есть в институте Патона подразделение — Завод специальной электрометаллургии. В 2009 году возникла необходимость в титановых трубах большого диаметра для буровых платформ. Для выпуска труб надо было завод модернизировать. Мы с Патоном провели совещание и подписали протокол», — вспоминает Аркадий Чернюк.

«Я нашел инвестора из США — Ventura Global Corporation. Он дал контракт на 50 миллионов долларов: 3 миллиона был готов дать сразу и без плана, а остальные деньги — 47 миллионов — по бизнес плану. И расчет трубами. Подписать контракт надо было за полтора месяца. Но у тогдашнего директора Завода специальной электрометаллургии Николая Тригуба был тогда рак простаты. И ему этот проект был не интересен. Я прихожу к Патону со словами «Это самая большая инвестиция в Академию наук Украины». А он мне: «Да я в этом не разбираюсь!». И контракт не подписали! Потому что специализация у академии — тратить деньги. Осваивать бюджет, а не зарабатывать».

Николай Тригуб так и не поставил подпись под контрактом на 50 миллионов долларов

Другой пример — Харьковский институт криобиологии и криомедицины, который занимается проблемами изготовления и хранения стволовых клеток. В начале двухтысячных — мировой лидер в этой области: имеет 170 патентов и 236 авторских свидетельств.

Сейчас здесь работает 19 докторов наук и 116 кандидатов наук. Но несмотря на это, институт так и не смог коммерциализировать свои знания.

«В институте сертифицировали около 40 типов стволовых клеток. О них, по идее, должен знать весь мир! Но никто о них не знает и не понимает. Мирового уровня технологий — много. Но никто не понимает, как коммерциализировать то, что уже есть», — говорит Аркадий Чернюк.

Работа с шестью нулями

Значительную прибыль учёные Академии могут получить, выполняя заказы частных компаний. Спектр услуг, которые могут предоставлять учреждения НАНУ, колоссальный: это и проведение научно-технических экспертиз, и диагностика технологических процессов, и испытание оборудования, и изготовление экспериментальных образцов материалов и приборов, и ещё много-много чего другого.

Подобные услуги обычно измеряются суммами с пятью и шестью нулями. Главное — уметь общаться с клиентами и совестно выполнять работу.

А государственное научное учреждение с гордым названием «Центр инновационных медицинских технологий» самостоятельно заработало в 2017 году аж 54 тысячи 949 гривен — это 0,09% от суммы государственного финансирования.

Фрагмент финансового отчета НДУ «Центр инновационных медицинских технологий» за 2017-й год

Неужели украинским предприятиям не нужны высококлассные услуги учёных?

Оказывается, учёные активно сотрудничают с бизнесом. Но … за пределами Академии наук. В реестрах юридических лиц можно найти целый ряд компаний, которые созданы специально для того, чтобы «перехватывать» заказы частных (и государственных) структур, и выполнять их силами отечественных учёных.

Например, у одного из самых известных учреждений НАНУ — Института электросварки имени Патона — в 2011-м году появился двойник — Общество с ограниченной ответственностью «Опытный завод сварочного оборудования Института электросварки им. Е. О. Патона». Основатель этой компании — чешская фирма «PATON EUROPE SRO» — заметает следы настоящего владельца.

В этом здании в Голосеевском районе города Киева зарегистрирован двойник Института электросварки имени Е.О. Патона

На протяжении своего существования частная фирма (которая называет себя заводом) 35 раз побеждала на тендерах, заработав при этом 3 миллиона 184 тысячи гривен. Среди заказчиков услуг — и сам Институт электросварки им. Е.А. Патона НАН Украины. В 2018 году институт приобрёл у толк-клона инструментов на 27 000 гривен.

А своеобразным клоном Института проблем прочности имени Писаренко является ООО «ИПП-центр». Совладельцами компании являются научные сотрудники Института Андрей Богдан и Максим Заразовский. С момента основания ООО «ИПП-Центр» выполнил государственных заказов аж на 113 миллионов гривен. Львиную долю денег учёные осваивают, проверяя исправность атомных энергоблоков АЭС по заказу государственного предприятия «Энергоатом».

Так сеть двойников с благословения самих же академиков забирает колоссальные доходы у государственных институтах, позволяя, помимо всего прочего, руководству НАНУ причитать: «Нет денег!».

Человеческий фактор

С каждым годом в Академии наук работает все меньше и меньше людей. Из-за нехватки финансирования институты неоднократно проводили «оптимизацию штата», увольняя сотни сотрудников. В результате таких кадровых реформ высвободились тысячи квадратных метров площади.

Несмотря на то, что в освободившихся помещениях уже никто не занимается наукой, все равно их нужно обслуживать, как минимум обогревать зимой — одной из значительных затрат НАНУ является оплата жилищно-коммунальных услуг.

Опустевшие кабинеты можно сдавать в аренду — и таким образом зарабатывать дополнительные средства для учреждения. Директор института может тратить полученные таким образом деньги по своему усмотрению: чтобы приобрести необходимое для работы учёных оборудования, на выплату премий одаренным сотрудникам или на ремонт в устаревших лабораториях.

ПЕРЕЧЕНЬ КОМПАНИЙ, КОТОРЫЕ АРЕНДОВАЛИ И АРЕНДУЮТ ПОМЕЩЕНИЯ В УЧРЕЖДЕНИЯХ НАН УКРАИНЫ, МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ЗДЕСЬ.

Опустевший кабинет в Институте общей и неорганической химии им. В.И. Вернадского. После сокращения штата в Академии наук таких комнат — сотни

Итак, дирекция институтов должна быть максимально заинтересована в том, чтобы деньги учреждениям приносил каждый квадратный метр площади. Тем более, что стоимость аренды в НАНУ формируется прозрачно, и является вполне конкурентоспособной.

Например, в Святошинском районе города Киева аренда одного квадратного метра коммерческой недвижимости колеблется от 100 до 300 гривен. В то же время, например, в Институте технической теплофизики (который находится в этом же районе) сдаются в аренду площади по цене 27-100 грн. за квадрат. Ещё больший разрыв в ценах — в центральных районах столицы, где находится немало учреждений Академии. И очередей в приёмных директоров учреждений НАНУ как не было, так и нет до сих пор.

Стоимость аренды в институтах НАНУ — ниже рыночной

Чтобы понять причину этой проблемы, ТЕКСТИ внимательно изучили договоры аренды и пообщались с арендодателями в 12-ти институтах НАНУ. Оказывается, предпринимателей меньше всего волнует длинная бюрократическая процедура заключения договоров и ожидание «одобрямса» от руководящего органа Академии — Президиума НАНУ. Зато, главной проблемой в налаживании эффективного сотрудничества — это мелкое жлобство чиновников НАНУ.

Далеко за примерами ходить не надо.

Компания по оптовой продаже кофе арендует четыре комнаты с видом на небольшую парковую зону на первом этаже Института общей и неорганической химии им. В.И. Вернадского. Пока я оцениваю стильный дизайн помещения в коричневых тонах, молодой директор Сергей, склонившись над прайсом, обсуждает с кем-то по телефону покупку капучинатора.

Когда-то здесь была лаборатория, но всего за пару недель (и 8000 гривен) под руководством завхоза института 20 квадратных метров с пробирками превратились в уютный офис. Теперь от запаха химии нет и следа — его перебил аромат кофе.

Лаборатория после ремонта превратилась в офис

«Здесь метро рядом, и это очень выгодно для нас. Знакомые подсказали, что здесь есть помещения. Тариф понравился из-за цены 96 грн. за квадратный метр с НДС. Но мы не знали, что эта цена будет постоянно увеличиваться — вот сейчас платим 133 грн. за метр. Обманывают. Считают очень интересно. Добавляют деньги за свет, за мусор», — рассказывает предприниматель.

Сергей был одним из первых арендаторов в институте, уже привык к новому офису, но со временем задумался о переезде, потому что когда арендаторов стало много — отношение к ним изменилось в худшую сторону.

«Я с самого начала спрашивал у дирекции об охране. И мне обещали сигнализацию, охрану, видеокамеры. А по факту этого нет. И вот результат — недавно меня обокрали. Десять мешков кофе по 60 кг перебросили через забор — потому что охранник ночью спит! Вот так влетел в 150 тысяч гривен!, — хватается за голову Сергей. — Я даже сигнализацию поставил, и купил для хозяйственного двора камеру за 25 000 гривен. Попросил у дирекции стремянку, чтобы эту камеру установить, а они попросили 400 гривен за аренду стремянки в день … Меня это уже достало. Мы уже ищем новое помещение.

И теперь я всем говорю — как только слышишь фразу «научный сотрудник» — отойди подальше. А сейчас арендаторы приходят к нам на кофе и плачутся. Потому что я кусаюсь, а они молчат».

Вот почему, несмотря на то, что пустых площадей в НАНУ становится больше, и стоимость аренды здесь очень конкурентоспособна, с каждым годом Академия получает все меньше и меньше денег за арендуемое имущество. Так, в 2015-м году 191 учреждение Академии получило от арендаторов 161 млн. грн., в 2016-м году — 143 млн. грн., в 2017 году — 142 млн. грн.

Правда, есть и положительные примеры. В 2016-м году на аренде своих зданий Президиум заработал около двух миллионов гривен. Это значительный доход на фоне поступлений из госбюджета — 6,2 миллиона гривен.

Но, к сожалению, это исключение из правил.

Даже с такими скромными доходами именно сдача помещений в аренду (а не выполнение заказов) — пока главный источник дополнительных доходов для Академии наук.

Больше реформ

Увеличение финансирования НАН Украины (о чем постоянно говорят седовласые члены Президиума) не решит ни одну из проблем, которые мы описали в предыдущих главах.

Об этом свидетельствует также опыт России, где в 2006 году государство в 20 раз увеличило бюджет РАН. Но линейного 20-тикратного увеличения научного результата не произошло.

Владислав Кириченко долгое время занимался бизнесом в России — создал компанию Helicon, которая стала лидером на российском рынке комплексного оснащения лабораторий для молекулярной биологии. По мнению специалиста, большие финансовые вливания в науку не привели к ожидаемому космическому результату, потому что в Российской Академии наук реформы были проведены неправильно.

«Старая система перемолола путинских стипендиатов. Вернули более ста человек из-за границы, дав им достойное финансирование, — говорит Владислав. — И вот ситуация: ты попадаешь в университет, а тебе говорят — дай деньги на ремонт, возьми к себе в проект моего сына и т. д., и так деньги исчезают. Ты убиваешь время на отписки, КРУ, которое трясет институт. Ты не можешь нормально завезти оборудование, потому что есть такое понятие как «конец бюджетного года», и ты должен доплачивать 10% командировки на взятки. Ибо все убеждены, что вы будете воровать».

Что же нужно сделать, чтобы значительно увеличить доходы Академии? Ответы вытекают из результатов нашего исследования:

1) Изменить приоритеты в исследованиях. Ориентироваться на пример западных стран. Оптимальное соотношение фундаментальных и прикладных исследований — 20:80, а не 80:20, как это выглядит сейчас.

2) Уничтожить непрозрачность и кумовство в системе научных разработок. Ввести международную систему проверки проектов.

3) Не упускать возможностей, которые предлагают международные программы научных исследований. Писать проекты, заполнять заявки. Много заявок.

4) Перестать воровать у самих себя. Уничтожить практику создания фирм-клонов учреждений НАНУ, и выполнять заказы под эгидой Академии, а не ОООшек.

5) Научиться коммерциализировать свои гениальные разработки. Неужели это так трудно?

6) Активнее искать арендодателей. Общаться с ними, как с партнёрами, а не как с подчинёнными. Идти на компромиссы. Десятки тысяч квадратных метров площадей ждут, чтобы за них заплатили.