Аэропорт — это тоже «Норникель».
30.06.2020 06:32
Утром 27 июня сотрудники службы безопасности аэропорта Норильска не разрешили депутату Мосгордумы Сергею Митрохину вывезти из города образцы загрязненной воды и почвы. Митрохин по просьбе «Новой газеты» получил у журналистов издания пробы, взятые экологами на участке, где произошел разлив топлива из лопнувшего резервуара с дизельным топливом «Норникеля» месяц назад. Планировалось, что пробы будут отправлены на последующую экспертизу, чтобы выяснить реальные масштабы последствий загрязнения. В аэропорту депутату заявили, что «Норникель» решает, что можно вывозить, а что нет, а аэропорт, в свою очередь, «и есть «Норникель». Образцы воды и грунта были возвращены обратно журналистам и экологам, Сергею Митрохину пришлось вылететь в Новосибирск без них. Корреспондент «Новой» поговорила с ним о том, что происходило в аэропорту.
Съемка: Елена Костюченко, монтаж: Александр Лавренов / «Новая газета»
«В первый раз с таким явлением столкнулся»
— Я уже улетел из Норильска, сейчас нахожусь в Новосибирске, жду самолет в Москву. Целью моей поездки [в Норильск] был вывоз проб, взятых из разных мест загрязненных водоемов, в том числе из озера Пясино и реки Пясина. Чтобы появился хоть какой-то анализ последствий этой катастрофы, чтобы хоть какие-то выводы были сделаны на основании научного анализа этих загрязненных мест. До сих пор ничего нет, никаких официальных данных, а прошел уже месяц. Конечно, это скандальная ситуация, и я прилетел, чтобы помочь журналистам и экологам осуществить этот вывоз.
[В Норильске] я встретился с двумя журналистами «Новой газеты», Еленой Костюченко и Юрием Козыревым, и мы поехали в аэропорт с этой тяжелой сумкой. Всего было около 13 банок, из них треть — банки с водой, остальные — с грунтом.
Сразу же у первого поста досмотра при входе в аэропорт нам сказали такую фразу: «Опять пробы».
Оказалось, что в это время еще одна группа (частная организация, которая хотела взять пробы для участия в коммерческом проекте ликвидации последствий катастрофы) пыталась вывезти образцы воды и грунта — ей тоже это сделать не дали. А все потому, что служба безопасности «Норникеля» издала приказ, согласно которому вывоз любых проб [с участка, где произошел разлив топлива] осуществляется только с разрешения их структуры.
Я просил мне принести этот приказ, обещали принести, но, конечно же, не принесли. Мы спросили: «Подождите, где вы, аэропорт, и где «Норникель»?» А нам ответили: «У нас прямая связь, мы и есть «Норникель».
Оказывается, этот аэропорт Алыкель (Norilsk Alykel Airport — Ред.) — частная собственность «Норникеля». Я в первый раз с таким явлением столкнулся.
После этого началось длительное непонятное положение: мы стояли чего-то ждали, никто нам ничего не говорил, потом предложили пройти в комнату досмотра, где мы тоже долго сидели и ждали. И пока мы находились в пункте досмотра, в маленькой комнатке, где досматривают багаж, этот досмотр проходил под предлогом того, что мы нарушаем этот приказ [«Норникеля»]. Когда я сказал, что этот приказ незаконный, что он не основан ни на Конституции, ни на федеральном законе, после этого, видимо, концепция того, как не допустить вывоз материалов, изменилась.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Изъятие проб. Объяснительная записка главному редактору и читателям «Новой газеты» специального корреспондента Елены Костюченко
Сотрудники службы безопасности аэропорта сказали, что «в полицию поступил анонимный звонок о том, что сейчас готовится провоз горючих воспламеняющихся материалов». Но перед этим женщина из службы безопасности приносила аппарат, детектор химических веществ, который определяет запрещенные к провозу авиатранспортом вещества. И она проверила все банки, и ни одна из банок не дала положительный тест на эти вещества. То есть они были упакованы настолько хорошо, что никаких признаков там не было.
Тем не менее мне сказали: вот такой анонимный звонок, все, мы вас не пускаем. После этого мы приняли решение, что, конечно, не будем эти материалы сдавать ни в какую полицию, поэтому не стали составлять официальный акт. Елена и Юрий забрали эти материалы обратно, а я улетел, потому что на данный момент моя миссия была выполнена.
