"Золотое дно" московского нотариата

“МК” дважды рассказывал о том, кто, как и за какие заслуги становится в Москве нотариусом (“По прозвищу “Заверь” от 14.11.2005г.; “По прозвищу “Заверь”-2 от 27.01.2006г.) Из года в год с завидным постоянством на конкурсах побеждают жены, любовницы и дети высокопоставленных столичных и федеральных госчиновников, представителей правоохранительных органов и даже первых лиц Верховного суда РФ. Собака лает — караван идет; в столице объявлен новый конкурс на замещение вакантной должности нотариуса.

Не нужно быть Кассандрой, чтобы предсказать, кто и на этот раз окажется “равным среди равных”. Среди соискателей дефицитного и очень доходного места — знакомые все лица с говорящими фамилиями: дочка председателя Мосгордумы Владимира Платонова Ксения, молодая жена уважаемого адвоката Генриха Падвы Оксана Мамонтова, Мария Шайкевич и Валентина Зубовская. Всем четверым дамам срок стажировки сокращен до шести месяцев (вместо года). И он истекает аккурат накануне нового конкурса.

Схема назначения отработана до мелочей: два года назад так же до полугода был сокращен срок стажировки другой соискательницы, а ныне нотариуса г. Москвы Галины Карлиной. Для тех, кто не в курсе, г-жа Карлина — супруга нынешнего губернатора Алтайского края Александра Карлина (на момент проведения конкурса занимавшего должность начальника Управления Президента РФ по вопросам государственной службы, до этого — первый замминистра юстиции РФ).

Как стало известно “МК”, в связи с многочисленными жалобами граждан на работу Росрегистрации по Москве в этот понедельник там должна была начаться проверка Общественной палаты при Президенте РФ. Возглавляет Росрегистрацию по Москве Александр Буксман, в чьи обязанности — помимо регистрации сделок с недвижимостью — входит и контроль над столичными нотариусами. Узнав о ревизорах, г-н Буксман почему-то “скоропостижно” отправился в отпуск.

Тот же г-н Буксман — председатель конкурсной комиссии на замещение вакантной должности нотариуса, которая состоит наполовину из представителей столичной Росрегистрации и нотариусов Московской городской нотариальной палаты (МГНП). Недаром говорят: кто что охраняет, тот то и имеет. На предыдущем скандальном конкурсе в сентябре 2005-го, о котором рассказывал “МК”, среди победительниц были: супруга г-на Буксмана Ирина, не работавшая по юридической специальности с 1996 года; молодая любовница пожилого президента МГНП Виктора Репина Елена Борунова (методист орготдела МГНП; сын Репина — московский нотариус, победитель конкурса); супруга зампреда Верховного суда РФ Владимира Радченко Людмила (их сын Илья — тоже столичный нотариус и тоже победитель конкурса).

Как и почему одна из самых уважаемых и высокооплачиваемых во всем мире профессий, призванной стоять на страже законных прав и интересов граждан, в Москве стала родовой, наследной, передаваемой от отца к сыну?

Бедные дети

Странно представить, что обездолить сирот могут не только бандиты и мошенники, но и представители почтенной профессии — нотариусы. Полине Егоровой было два годика, ее брату Антошке — 11, когда буквально за несколько месяцев “сгорела” от рака их мама. Через полгода умер отец — не выдержало сердце. Так дети остались круглыми сиротами. Пока бабушка бегала, собирая справки, чтобы стать их законным опекуном, руководство муниципалитета “Таганский” обратилось к нотариусу Савиной с просьбой принять необходимые меры по охране наследства и описать оставшееся имущество, дабы детей не обобрали другие родственники. Нотариус обязан это сделать в течение трех дней. Нотариус Савина появилась в квартире спустя два месяца. И описала то, что осталось.

К этому времени бывшая жена умершего Николая Егорова, с которой он был в разводе 16 лет, вместе с сыном, только недавно освободившимся из мест не столь отдаленных, врезали в квартире новые замки, а потом вынесли оттуда все самое ценное: антиквариат, картины, иконы и видеоаппаратуру.

Круглых сирот, как ни крути, обобрали до нитки: их бабушка-пенсионерка уже год разрывается между прокуратурой и судом, пытаясь вернуть вывезенное тайком добро и наказать нотариуса. И то и другое оказалось невозможным. Впрочем, история Полины и Антошки Егоровых — не первая в “послужном” списке нотариуса Ольги Савиной: в связи с многочисленными жалобами москвичей (только “МК” их известно шесть) на комиссии по профессиональной чести уже обсуждался вопрос о ее соответствии занимаемой должности. Нам неизвестно, почему и каким образом правление МГНП замяло этот вопрос. Но если бы оно заняло принципиальную позицию в соответствии с законом, то нотариус Савина, если б и осталась при должности, не вела бы себя так, а бабуля с малолетними сиротами не жила в коммуналке и не считала бы сейчас каждую копейку.

…Частный нотариат появился в России в 1993 году. Государственные нотариусы в Москве занимались в основном наследственными делами и о тех временах вспоминают с ужасом: едва оправившись от похорон, несчастные вдовы и старики занимали к ним очереди на рассвете, в приемных было не протолкнуться. Идти в госнотариат никто из юристов не хотел: работы — не продохнуть, денег — оклад да изредка подношения благодарных клиентов. Другое дело — своя контора. Впрочем, на тот момент никто и представить себе не мог, что должность нотариуса в столице станет супердоходной и страшно дефицитной. Те же, кто смекнул, сели за заваленные бумагами столики госконтор — и не прогадали.

В 1996 году госнотариусы “оптом”, без всякого конкурса, стали в одночасье нотариусами частными — так в Москве решено было бороться с бесконечными очередями. А потом частным нотариусам одним из первых в нашей стране официально разрешили зарабатывать большие деньги на сделках с недвижимостью (раньше они требовали обязательного нотариального удостоверения). Сказано — сделано: многие нотариусы свой первый миллион долларов задекларировали еще задолго до кризиса.

Поскольку все места в Москве давно и надежно заняты (всего на столицу 650 контор), с конца 90-х, чтобы стать нотариусом, нужно не только иметь высшее юридическое образование, пройти стажировку и получить лицензию, но и выиграть конкурс. Статус у нотариуса пожизненный, лишиться должности можно лишь по решению суда или добровольно сложив с себя полномочия.

— Поскольку в комиссии половина чиновников из Росрегистрации по Москве, а половина — из МГНП, то и “победителей” конкурса, похоже, делят 50 на 50: т.е. половина из них люди МГНП, половина — “креатуры” чиновников из Росрегистрации, — полагает председатель профсоюза работников нотариата Москвы, заслуженный юрист РФ Юрий Вишневский.

После окончания службы в органах военной юстиции Юрий Кириллович семь лет проработал замначальника по надзору за адвокатурой и нотариатом Главного управления юстиции по Москве.

— Все это знают и молчат, потому что боятся потерять место. Большинство московских нотариусов — это женщины, которые работают честно и никогда ни слова не скажут против руководства МГНП, что бы те ни творили, — продолжает Вишневский. — Потому что именно руководство МГНП решает, кого через суд лишить лицензии, а кого прикрывать до последнего. От ошибок в работе не застрахован и самый добросовестный нотариус, но если они становятся предметом разбирательств, то судьба любого — всецело в руках руководства. Лояльность к правлению — своего рода индульгенция для дальнейшего спокойного существования. Все заявления и жалобы от граждан в МГНП сортируются по разным “папочкам”: этих мы трогать не будем, потому что свои, с этих можно что-то поиметь за то, что не дадим делу ход, а несговорчивых можно и под суд отдать. И эта система поставлена на поток.

Нотариус Владимир Григорьевич Провоторов, всю жизнь проработавший в Главной военной прокуратуре (последняя должность — зам. начальника управления ГВП по надзору за следствием в органах КГБ и реабилитации), испытал все прелести этой системы на собственной шкуре. Орден Красной Звезды, Знак Почета, 13 медалей, орден и медаль правительства Афганистана, где Провоторов заработал сахарный диабет, оказались ненужными побрякушками против чьего-то очень сильного желания прибрать к рукам его должность. Владимир Григорьевич, заслуженный юрист РФ, генерал-майор юстиции, на поклон в МГНП никогда ни к кому не ходил. Да и что ему там делать? Уйдя в отставку, служил в госнотариате, потом стал частнопрактикующим нотариусом, от людей слышал лишь благодарности, жалоб ни одной не имел.

Провоторов лежал в больнице на операции, когда к нему в контору нагрянула проверка из МГНП. Естественно, ни документы, ни пояснения проверяющим он давать не мог. Впрочем, этого от него и не требовалось.

— Итоги проверки сфальсифицировали и по надуманным основаниям обратились в суд, — рассказывает Владимир Григорьевич. — Почти год палата доказывала, что я нарушил закон: но нарушений не было, а сама тяжба с самого начала была полным абсурдом.

Несмотря на то что в итоге МГНП отказалась от иска к Провоторову, палата своего — т.е. его должности — все же добилась. В результате нервного потрясения Владимир Григорьевич заработал инвалидность: у него обострился сахарный диабет, стали отниматься ноги. Врачи поставили вопрос ребром: останешься на работе — ляжешь в гроб. Провоторов выбрал жизнь и написал заявление об уходе.

Нотариус Елена Иванова вошла в историю как большая мастерица по оформлению “левых” завещаний и чужих квартир. По приговору Перовского районного суда ее лишили полномочий еще в ноябре 2004 года. Казалось бы, МГНП и Росрегистрация по Москве должны были забрать ее архив и печать. Не тут-то было: Елена Анатольевна Иванова так же бодро продолжала трудиться на том же месте. Только под другой фамилией — как Селянина. И печать у нее была новая, не “левая”, полученная где положено. Сколько бы бдительные граждане, уже лишившиеся жилья, не информировали МГНП о чудесной реинкарнации нотариуса Ивановой, их так и не услышали. Или Елена Анатольевна просто умела быть благодарной? Почему ее никто не трогал?

У Сергея Батенкова сначала умерла бабушка, потом отец. Осталась трехкомнатная квартира в Перове. Оба наследственных дела открывала нотариус Иванова. Пока Сергей вступал в права наследства, а Елена Анатольевна из лишенной полномочий Ивановой превращалась в “чистую” Селянину, его квартира пошла “гулять по рукам”, т.е. продаваться.

— Мы с семьей уже давно жили в этой квартире: сначала за бабушкой ухаживали, потом за отцом. А после их смерти получаю очередной квиток на оплату квартиры из ЕИРЦ, а там в графе “собственник” стоит незнакомая фамилия, — вспоминает Сергей. — Я отправил запрос в ЕИРЦ, и мы уехали на лето жить на дачу. Вернулись на неделю раньше, чем планировали. И слава богу: вокруг квартиры уже ходили новые собственники с милицией, чтобы выломать нашу дверь и вставить свою. Со всеми нужными документами, вплоть до решения Перовского суда о нашем выселении.

Жизнь Сергея похожа на дурной сон. Второй год он разрывается между прокуратурой и судом, отбиваясь от чужих притязаний на “родовое гнездо”. Нотариус Иванова-Селянина, похоже, давно ударилась в бега, прихватив с собой весь архив. Сергей же остался даже без свидетельства о праве на наследство. Как следует из ответа МГНП, “получить его не представляется возможным в связи с тем, что бывший нотариус г. Москвы Селянина (Иванова) Елена Анатольевна не предоставила свой архив другому нотариусу”.

Любовь по брачному договору

Юля Медведева была замужем семь лет. Несколько ресторанов в центре (один из них — на Тверской), нежилые помещения в аренде, три “Мерседеса”, огромная квартира на “Пушкинской” — по самым скромным прикидкам, их общий бизнес вместе с собственностью тянул на 300 миллионов рублей. Когда они разводились, Юля убедилась, что, найдя “ключик” к сговорчивым нотариусам, можно любого миллионера оставить без последних штанов.

Юля по всем меркам была невестой завидной: москвичка из приличной и обеспеченной семьи (папа всю жизнь занимал хороший пост в серьезном министерстве), училась в Плешке, веселая и симпатичная. Претендент на руку и сердце на крутого парня никак не тянул: в Москву вместе с родителями приехал из Баку, катался на раздолбанной “шестерке”, вместе с отцом только взял в аренду две небольшие пиццерии.

Дела быстро пошли в гору: муж с папой нашли хорошую “крышу”. Ею были знаменитые “оборотни в погонах” с Петровки — арестованные братья Демины и Владимир Лысаков и скрывшийся от следствия Юрий Самолкин, чьими похождениями летом 2003-го зачитывалась вся страна. На протяжении многих лет Давид в толстую тетрадку записывал все траты, вплоть до покупки хлеба или журнала. “Крыша” (в “гроссбухе” она проходила как “Петр Великий”) стоила в разные годы от трех до семи тысяч долларов в месяц и решала все проблемы — от наездов бандитов до проверок товарищей из органов. Видно, не обошлось без их помощи и когда понадобились сговорчивые нотариусы (после проведенных арестов Давида теперь опекают сыновья и племянники “оборотней”. — “МК”).

Юля работала главным бухгалтером в одной из семейных фирм, получала 400 долларов. Давид, впрочем, считал, что деньги ей вообще не нужны: он сам решал, что его жене носить, что есть, куда ходить. Но чем больше у Давида становилось денег, тем хуже он относился к ней. Еще за год до развода Юля поменяла фамилию и паспорт. Когда супружеская жизнь стала совсем невыносимой, она ушла и подала на раздел имущества.

Бывшие супруги встретились в Савеловском суде. Процесс откладывался до тех пор, пока Давид не принес в суд брачный договор, заверенный нотариусом Фаилем Садретдиновым (тем самым, который проходит по громкому уголовному делу. — “МК”). Как следовало из этого документа, подписали они брачный договор еще 29 января 2004 года (т.е. за год до развода). При очередном ухудшении отношений, как пояснил Давид. По этому договору в случае развода по инициативе Юли ей не достается вообще ничего. Тут уж пришлось удивляться Медведевой. Поскольку ни к какому нотариусу они не ходили, более того, никакого брачного договора — к тому же такого кабального! — не заключали.

— Мы приехали в нотариальную контору Садретдинова и попросили показать оригинал договора. Там все испугались, забегали. А потом прислали в суд бумажку, что все реестры вместе с документами были в машине Садретдинова, которую угнали, и справочку из милиции на сей счет, — вспоминает адвокат Медведевой. — Брачный договор выглядел очень странно: в нем не были расшифрованы их подписи, не значились паспортные данные, более того, даже не перечислялось имущество, на которое Юля не может претендовать, — т.е. ничего конкретного. Мы несколько раз пытались попасть на прием в МГНП, чтобы узнать, так ли должны составляться брачные договоры. Нас даже на порог не пустили. Отправили туда несколько писем — ни ответа, ни привета.

Это иногда практиковалось у них в фирме: когда Давид с Юлей куда-то уезжали, то оставляли чистые листы бумаги с двумя подписями — Давида как генерального директора и Юли как главбуха. На них потом печатали платежки. Судя по всему, Давид припрятал одну из таких бумажек. К такому выводу пришла экспертиза — текст напечатали потом, просто подгоняя его под подписи. Впрочем, Савеловский суд решил по-другому: будто молодая женщина, находясь в трезвом уме и здравой памяти, да еще будучи с мужем “в контрах”, взяла да и сама отказалась от всего добра, половину которого — по закону — при разводе она в любом бы случае получила. Решение сейчас обжалуется в Мосгорсуде.

На этом чудеса не кончились. Юля получила письмо из инспекции с просьбой оплатить налог на “Мерседес МЛ-320”. У Юли и правда была эта машина (кстати, единственная вещь, оформленная на нее), только ключи от “мерса” уже давно забрал Давид. Чтобы узнать судьбу авто, Медведева отправила запрос в МВД. Ответ потряс не меньше эффектного появления брачного договора: оказывается, Юля сама у нотариуса Сосиной 25 марта 2005 года переоформила машину на каких-то людей. В доверенности, правда, значились паспортные данные и фамилия из старого Юлиного паспорта, который она сдала в милицию еще за полгода до “визита” к г-же Сосиной, о чем и справка имеется.

Снова полетели письма в МГНП с просьбой разобраться. На этот раз с нотариусом Сосиной. Теперь ответ они получили: нотариус Сосина утверждала, что Юля приходила с паспортом сама. И снова, вместе со всеми справками, они отправили бумаги в МГНП. Ответ повторял предыдущий чуть ли не слово в слово. Убедившись, что от обращений в МГНП толку ноль, Медведева написала заявление в МВД, и сейчас с деятельностью нотариуса Сосиной разбираются на Петровке.

Пишите, граждане, пишите...

Жаловаться на нотариусов в палату практически бесполезно. Если кому что не нравится, там советуют обращаться в суд. Одна загвоздка — если о лишении лицензии хлопочет МГНП, то, как правило, суд выносит решение в пользу палаты. Если обычные граждане — дело даже могут... потерять. Что и случилось в Дорогомиловском суде. Нотариус Елена Ефимова (сидит в гостинице “Украина”; папа, Виктор Ефимов, — член правления МГНП) работает по “своим” тарифам, в несколько раз отличающимся от тех, что записаны в Налоговом кодексе. К тому же записывает данные в два реестра — в один пишет сто и сто рублей, а в другой — двести и двести. А на самом деле берет 500 — за доверенность, которая стоит 200. Впрочем, МГНП, проверив профессиональную деятельность Елены Ефимовой в 2005 году, признала ее работу удовлетворительной. Нотариус Ефимова как брала, так и берет. А материалы дела об оспаривании ее неправомерных действий в Дорогомиловском суде не только потеряли, но и уже четыре месяца не могут восстановить.

В том же духе работает и Ефимов-старший, ведущий прием в гостинице “Россия”. Г-н Ефимов, видно, так занят, что самому ему недосуг по клиентам ездить. Так, в мае 2005 г. г-н Маркарян написал жалобу в МГНП, что к нему в организацию приезжала девушка, секретарь нотариуса Ефимова, для совершения нотариального действия. А в документах было указано, что на вызов приезжал и совершил данное нотариальное действие и.о. нотариуса Ефимова Иванов. За неправильную информацию в постановлении и за то, что г-н Ефимов поручил выезд некомпетентному лицу, нужно не только лишать лицензии, но и обращаться в правоохранительные органы для возбуждения уголовного дела. Но г-н Ефимов не просто член правления МГНП, он еще и официальный “счетовод” — во время выборов президента московской палаты отвечает за подсчет голосов. “Неважно, как голосуют, важно, как считают”, — говорил товарищ Сталин. Г-н Ефимов очень любит цитировать “отца всех народов”...

Кроме нового конкурса на замещение вакантной должности нотариуса грядут в столице и перевыборы главы МГНП. Г-н Репин, умело руководящий палатой два срока подряд, судя по всему, собрался на третий. Надо думать, г-н Ефимов ему в этом поможет — ведь должен же он хоть как-то отблагодарить покровителя за безбедную и беспроблемную жизнь всего семейства?

Между тем с тех пор как Виктор Репин стоит у руля, МГНП уже с 2001 года не выплачивает в Федеральную нотариальную палату (ФНП) членские взносы, которые добросовестные московские нотариусы в свою палату исправно платят. Задолженность составила уже 61 миллион рублей, одних только пени и штрафов набежало порядка 24 миллионов.

Членские взносы платят все российские нотариусы. Делается это для того, чтобы за нотариальными услугами граждане могли обращаться по всей стране, а не только там, где у нотариуса полно клиентов, как в Москве. Так куда ушли деньги, собранные московскими нотариусами? Кто все эти годы снимал с них проценты? Какой ущерб причинен интересам ФНП и тем конкретным работникам нотариата России, которые не получили материальную помощь из-за того, что МГНП не внесла взносы? Получается, своими действиями г-н Репин причинил материальный ущерб и московским нотариусам, которые должны будут погасить пени и штрафы. Думаю, документы по расходованию этих средств вполне могли бы заинтересовать правоохранительные органы. Впрочем, г-ну Репину, похоже, сам черт не страшен.

Виктор Сергеевич Репин прославился еще и тем, что назначил на последнем конкурсе нотариусом свою молодую любовницу Елену Борунову, которая по юридической специальности практически не работала. Та разъезжает теперь с ним по курортам, расплачиваясь как умеет за назначение на супердефицитную должность.

Впрочем, не очень понятно, чем занимаются и другие победительницы прошлого скандального конкурса, получившие должности благодаря своим высокопоставленным мужьям. Ирина Буксман, к примеру, за полгода так к своим обязанностям и не приступила, где находится ее офис, не знают ни в МГНП, ни в Росрегистрации по Москве, которую возглавляет ее муж Александр Буксман.

Не ясно, где трудится на благо граждан и Людмила Радченко, супруга зампредседателя Верховного суда РФ Владимира Радченко. По официальным данным, ее контора находится на Верхней Красносельской, но по указанному телефону отвечают, что это помещение сдано в аренду и никакого нотариуса там нет.

Хождение по мукам

Разворошили весь этот муравейник две мужественные женщины — Галина Кремлева, проработавшая 25 лет следователем и 8 лет и.о. нотариуса, и Инна Ермошкина, специалист с двумя высшими образованиями, написавшая не одну научную работу о деятельности нотариата и работающая сейчас над диссертацией по теме нотариата. Проиграв на конкурсе “жен и любовниц”, они впервые в истории не побоялись оспорить их итоги в суде. После публикаций в “МК” прокуратура Юго-Западного округа возбудила уголовное дело. По фактам коррупции при проведении конкурсов женщины обратились с заявлениями в ФСБ, Генпрокуратуру, приемную Администрации Президента и Минюст РФ.

Чем все это кончилось? Заявления в итоге спустили в прокуратуру Юго-Западного округа, где Ермошкину допросили лишь через пару месяцев после того, как она нажаловалась на бездействие следователя во все инстанции.

— Я просила в рамках уголовного дела включить меня в программу защиты свидетелей, — рассказывает Инна Олеговна. — Мне звонят и днем и ночью странные личности и на ломаном русском спрашивают то Ахмета, то Мустафу, то еще какого-нибудь Армена.

Такие странные “звоночки” называются на сленге “закошмариванием клиента”. Можно просто молчать в трубку и таким нехитрым способом любого довести до психушки. Цель же ясна как день — чтобы Ермошкина и Кремлева забрали заявления из судов и прекратили везде писать. Тогда и их оставят в покое.

В Бабушкинском суде Кремлевой заявили, что обжаловать действия конкурсной комиссии-2005 нельзя, поскольку это не должностное лицо. Затем точно такое же решение вынес и Мосгорсуд. Женщина не смирилась и обжаловала предыдущий конкурс, 2004 года, проведенный по точно такому же сценарию. И им снова отказали — но под другим предлогом. На этот раз та же судья Бабушкинского суда Бескурникова согласилась, что комиссия — должностное лицо, но никаких нарушений в ее действиях не обнаружила. И — бывают же совпадения! — судьи Мосгорсуда в том же самом составе, что и при обжаловании приговора по конкурсу-2005, снова оставили решение Бескурниковой в силе. Странно все же у нас применяют закон — проанализировав те же факты, что и судьи, изложенные потом в “МК”, прокуратура Юго-Западного округа возбудила дело сразу по двум статьям УК РФ: ч. 4 ст. 290 (получение взятки в крупном размере) и ч. 1 ст. 286 (превышение должностных полномочий).

Впрочем, не подай та же Ермошкина новое заявление в суд, не было бы и нового конкурса. По положению о проведении конкурса его нужно назначать через десять дней после того, как освободится должность. Нотариус Щипцова сложила с себя полномочия еще в ноябре 2005-го. Нотариус Буксман не приступила к своим обязанностям с октября 2005-го, а значит, если забыть, что она жена главы Росрегистрации по Москве, ее давно уже пора было от должности освободить. Но правила, похоже, не для всех...

Да и куда, простите, тем же наивным Кремлевой и Ермошкиной жаловаться, если на конкурсе-2004 побеждает супруга замминистра юстиции Карлина (Росрегистрацию курирует Минюст РФ)? И с кем судиться, если конкурс-2005 выигрывает вторая половинка зампредседателя Верховного суда РФ Радченко? А все остальные лишь отмахиваются от них как от назойливых мух — не зря, видно, г-да Репин и Буксман признавали победителями на конкурсах близких родственников высокопоставленных чиновников из всех ветвей власти.

А между тем в Мосгордуме обсуждается новый столичный закон о нотариате. Не сомневаюсь, его примут. Дочка председателя Мосгордумы Владимира Платонова Ксения очень хочет быть нотариусом, ее стажировка подходит к концу. Новый закон сразу в нескольких пунктах противоречит федеральному, а значит Минюст его не утвердит. Но когда это еще будет! А детки, слава богу, к тому времени будут пристроены.

Бейтесь и дальше — хоть головой об стенку, — граждане, оставшиеся без квартир. Плачьте, сироты, лишенные с чьей-то легкой руки куска хлеба. Круг замкнулся.