"Алик Рынок" на развалинах Петербурга

Сегодня гости северной столицы, выходя с Московского вокзала на площадь Восстания, впадают в столбняк от открывающихся видов парадного Петербурга:

«У вас здесь что, война была?» По диагонали через площадь на углу Невского и улицы Восстания снесен целый квартал: три здания, если считать только по фасадам. Справа от вокзала открывается вид на Гончарную улицу, где разрушено еще несколько зданий XVIII-XIX веков. А со стороны Лиговского проспекта к вокзалу примыкает, вероятно, самый большой в Европе котлован площадью 1,5 тысячи квадратных метров.

Это все, что сумели сделать по проекту нового вокзала для высокоскоростной магистрали Москва–Петербург, запущенного еще пятнадцать лет назад. Ради этого котлована в центре города снесли несколько красивейших особняков. На месте снесенных памятников, как правило, возникает кричащий новодел.


Десять лет назад Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников (КГИОП) издал список из семи тысяч охраняемых объектов Петербурга. Чуть позже появился так называемый учетный список «вновь выявленных объектов культурного наследия», которым после экспертизы также должен быть присвоен статус памятников.

Де-юре здания из этих списков нельзя ни сносить, ни перестраивать. Во многом по этой причине весь центр Питера признан ЮНЕСКО объектом всемирного наследия. Чудеса начались незадолго до 300-летия города, когда пошли обильные инвестиции в строительство и недвижимость. Приказами того же КГИОП из учетного списка исключают одно здание за другим, после чего их довольно быстро сносят.

Каждый год в Питере прибавляется несколько десятков таких «потерянных адресов». Упомянутые выше здания на углу Невского и улицы Восстания до 2004 года охранялись как выявленные памятники архитектуры, как часть ансамбля знаменитого проспекта и как объекты культурного наследия. Тем не менее, осенью 2006 года их снесли, чтобы расчистить площадку под универмаг компании «Стокманн». И хотя угловой дом №116 был расселен еще в 1992 году, не использовался почти 15 лет и постепенно пришел в негодность, его фасадную стену можно было сохранить. Есть несложная технология: фасад укрепляют бетонной стеной с внутренней стороны. Но это дорого для инвестора. Ему дешевле добиться исключения здания из числа памятников и снести.

Подряд на уничтожение здания №116 по Невскому проспекту получила компания «Терминатор». Когда выяснилось, что «поехал» и соседний дом № 114 (дом Семьянова), руководитель КГИОП Вера Дементьева, «снявшая с охраны» уничтоженные здания, признала, что дом сносили варварскими методами, и пообещала наказать виновных крупными штрафами. Спустя некоторое время она заметила, что штрафы не в ее компетенции, и передала скандальные материалы в Службу государственного строительного надзора и экспертизы, которая «не усмотрела оснований для наложения санкций».

И это никого не удивило: руководитель Службы Александр Орт – родной отец главы «Терминатора» Кирилла Орта.

– Когда речь заходит о сносе исторических домов в Петербурге, – говорит архитектор Артем Мухин, – за любым «правильным» заявлением чиновников может скрываться совершенно противоположное намерение. Руководитель КГИОП Вера Дементьева заявляла, что «отстоять дом №114 – принципиальная позиция администрации», вто время, когда уже был издан приказ руководителя Комитета по градостроительству и архитектуре Александра Викторова о его сносе. Представители городских властей не раз говорили, что «Стокманн» воссоздаст фасады в точности, хотя на самом объекте уже красуется рекламная перетяжка, где вид будущих домов не имеет ничего общего с теми, что стояли здесь прежде: на нижних этажах появятся огромные окна, а на верхних – мансарда с прогулочной террасой.

После немецких бомбежек и артобстрелов разрушенные снарядами дома реставрировали, несмотря на более насущные проблемы послевоенного города. И это была не только борьба за архитектурные красоты: старый Петербург стоит на деревянных лежнях, которые за 200-300 лет окаменели в грунтовых водах. Когда рядом начинают рыть котлован, уровень воды опускается, дерево начинает гнить и фундамент соседнего дома «плывет». К тому же здания исторической застройки стоят стена к стене, поддерживая друг друга, поэтому нельзя снести один дом, не повредив стоящий рядом – об этом знает любой студент архитектурного факультета.

Но профессиональным застройщикам на это, похоже, наплевать. Из-за разрушения соседних зданий Петербург может лишиться знаменитого дома князя Мурузи на углу Литейного и улицы Пестеля, где жили многие поэты Серебряного века, а позднее Иосиф Бродский. О том, как происходило разрушение, рассказывает петербуржанка Мария Яковлевна, жившая в расселенном ныне доме Мурузи:

– Рядом с нашим домом два года шли строительные работы. Сначала сыпалась штукатурка со стен, потом стали образовываться дыры в стенах, через которые можно было высунуть голову. Никаких кардинальных мер для исправления ситуации власти не предпринимали. Приезжали журналисты, просили встать рядом с трещиной и сделать скорбное лицо, но на их репортажи также никто не реагировал. А потом вдруг прибегает сразу десяток чиновников: вы знаете, ваш дом признан аварийным, не желаете ли переехать в Купчино? То бишь к черту на рога… Мы сопротивляемся до последнего, нам отключают свет, воду, потом приезжает милиция и всех выселяют насильно.

В 1993 году на Невском, 57 реконструировали гостиницу «Балтийская» (сейчас это пятизвездочный отель «Невский палас»). Пошли трещинами соседние дома №55 и №59, потребовалась их реставрация. Вместо этого здания расселили, сняли крышу – в таком состоянии оба дома простояли двенадцать лет. Фактически были созданы все условия, чтобы здания как можно быстрее пришли в негодность. В 2005 году их снесли, хотя большинство петербургских архитекторов единодушны: даже два года назад эти дома можно было спасти.

В ста метрах от Адмиралтейского сада одет в леса дом Чичерина, в котором долгое время находился кинотеатр «Баррикада». Возведенное архитектором Чевакинским предположительно во второй половине XVIII века, перестроенное Стасовым и Гребенкой, это здание сочетало в себе элементы барокко с классицизмом и было одним из ключевых элементов ансамбля Невского проспекта. Дом принадлежал генерал-полицмейстеру Чичерину, потом династии купцов Елисеевых, здесь жили Грибоедов, Кюхельбекер, Кваренги, помещалось Благородное собрание, Шахматный клуб, а после 1917 года Максим Горький основал в этих стенах Дом искусств, приютивший Гумилева, Мандельштама, Ходасевича, Зощенко, Пяста…

Здание имеет двойной статус защиты: оно находится в объединенной охранной зоне, где запрещены сносы и новое строительство, а также признано памятником регионального значения, в отношении которого допустима только реставрация, но не перестройка.

До июня 2006 года дом Чичерина входил в список памятников федерального значения, но, как сообщалось в петербургских СМИ, распоряжением премьер-министра Михаила Фрадкова был из него исключен. Известно, что об этом ходатайствовали чиновники горадминистрации Петербурга и Минкульта. В список памятников регионального уровня дом попал лишь через полгода, а за это время застройщик успел получить, казалось, немыслимые для такого проекта согласования. В частности, согласовано с властями превращение здания в элитный комплекс, сооружение мансардного пятого этажа по периметру всего комплекса и устройство 25-метрового бассейна на уровне шестого и седьмого этажей. Ожидается, что после перестройки здание достигнет 28 метров в высоту и испортит ряд живописных видов Невского проспекта.


Волшебником, сумевшим протащить такой проект через городские органы власти, оказался глава группы компаний «Талион» Александр Ебралидзе, или «Алик-рынок», как в девяностые его называли питерские СМИ. Дружил с бизнесменом Михаилом Мирилашвили и был одним из свидетелей в деле об убийстве в 1999 году спикера питерского Законодательного собрания Виктора Новоселова. Известно также о близких отношениях Ебралидзе с Сергеем Тарасовым, который возглавил ЗакС после гибели Новоселова, а в 2004 году был назначен на должность вице-губернатора Петербурга.

По совпадению, вскоре Ебралидзе добился значительного прогресса в согласовании проекта по дому Чичерина – этому не помешали даже прошлогодние операции силовиков против грузинской оргпреступности. Дом Чичерина инспектировала группа под руководством замдиректора института «Спецпроектреставрация», члена федерального и городского советов по сохранению культурного наследия Михаила Мильчика, признавшая физический износ фундаментов на 40 процентов, стен – на 45. Для здания, которому более 230 лет, это блестящие показатели. В Питере есть сотни домов, где износ оценивается в 60 процентов, но их даже не расселяют. Сегодня Мильчик вынужден констатировать, что рекомендации его коллег проигнорированы, а проект одобрен КГИОП без согласования с Советом по культурному наследию.

– Дом Чичерина находился в удовлетворительном техническом состоянии, – утверждает Михаил Мильчик. – Его можно и нужно было реставрировать дорогостоящими, но гуманными методами: укреплять кладку, сохранять деревянные перекрытия. Вместо этого в здании заменяются все перекрытия – а это значит, что летят и полы, и потолки с лепниной. По сути, на объекте применяются методы реконструкции, а не реставрации, что для памятника архитектуры категорически недопустимо.

Действительно, со смотровой площадки Исаакиевского собора виден характер проводимых за глухим забором работ, и с реставрацией они имеют мало общего: прорублен сквозной проезд с Мойки на Большую Морскую, уничтожена примыкавшая к парадной лестнице часть здания, другой корпус надстраивается двумя новыми этажами. Видимо, для того, чтобы грузовикам было удобнее разворачиваться в небольшом дворе, снесли Овальный корпус бывшего Зимнего дворца Елизаветы Петровны, построенного по проекту Растрелли в 1755 году. В этом дворце жила сама Елизавета, позже здесь принимал присягу Петр III, а в Тронном зале дворца Фальконе работал над моделью Медного всадника.

Если бы нынешняя модернизация Петербурга не имела высокой поддержки, то некоторые застройщики имели бы большие неприятности с законом. Казалось, кто посмеет покуситься на ансамбль Исаакиевской площади, где находится Законодательное собрание Петербурга, горпрокуратура и Следственный комитет? Но вот во дворе отеля «Ренессанс» вырос стеклянный купол, намного превысивший высоту фронтона. Это обстоятельство стало откровением для чиновников КГИОП, но никакой реакции со стороны властей не последовало. Во дворе здания на набережной реки Мойки, 16 (рядом с Капеллой и домом Пушкина), выросло 9-этажное здание отеля Kempinski. То же самое может вскоре произойти с домом Лобанова-Ростовского, построенным Монферраном и увековеченным Пушкиным в «Медном всаднике» (дом со «львами сторожевыми»): его чердак перестроят под мансарду.

Исторические здания на участке от Невского, 89-91 до Гончарной улицы, 4-6 уступили место еще одному отелю, который будет торчать над традиционной застройкой. И снова высота мансардного этажа была поднята до отметки 28 метров, а два здания XVIII-XIX веков, на сохранении которых настаивали архитекторы, снесены.

Ожидается, что со дня на день начнется перестройка здания на Невском, 1, построенном в XVIII веке. Ведь инициатива исходит от влиятельной корпорации «Возрождение Санкт-Петербурга» (ее связывают с именем вице-губернатора Санкт-Петербурга Юрия Молчанова). На счету «Возрождения» уже числится снесенный городок Преображенского полка, на месте которого строится элитный жилой комплекс. А в Смольном уже всерьез говорят о строительстве автостоянки под Марсовым полем (это исторический некрополь), приводя в пример Манежную площадь в Москве. Однако пока трудно представить себе столичную мэрию, обсуждающую строительство торгового центра под Ваганьковским кладбищем. А в Питере уже добрались до идеи модернизации решетки Летнего Сада! Похоже, единственное, что может остановить уничтожение одного из красивейших городов мира, – коллективный протест граждан.


Еще до перестройки была образована неформальная группа «Спасение памятников», которая устраивала трехдневный митинг против сноса гостиницы «Англетер». Отель, в котором окончил дни Сергей Есенин, отстоять не удалось, зато активисты спасли дом Антона Дельвига на Владимирской площади, не испугавшись ни бульдозеров, ни милиции. Сегодня проблема сноса исторических зданий объединила и пожилых интеллигентов из «Спасения», и молодежь из движения «Живой город», зародившегося на одном из интернет-форумов год назад.

– Нас около семисот человек, но этого слишком мало, – говорит 21-летний студент Дмитрий. – Строительные корпорации и завязанные на них чиновники своих позиций не отдадут. Они реагируют лишь на давление. Уничтожение города прекратится, если восстанут все его жители. Двадцать лет назад экскаваторы на Владимирской площади удалось остановить. И в том, что сегодня над домом Дельвига вырос уродливый бизнес-центр, есть вина всех петербуржцев.

«Живой город» борется слегка эпатажными методами: участники движения приносят цветы к уничтоженным домам, собирают флэш-мобы и вручают грамоты «антипочетным гражданам» Петербурга по итогам голосования в Интернете.

Защитников старого Петербурга в кулуарах Смольного называют «некрофилами».

– Их деятельность мешает городу развиваться, – говорит один из чиновников Комитета по градостроительству и архитектуре. – За годы Советской власти многие исторические здания пришли в такое состояние, что их бесполезно реставрировать. Кроме того, город нуждается в появлении современных магазинов и развлекательных заведений в центре, а ныне имеющиеся здания для них не приспособлены. Многих горожан старой формации раздражает нынешний блеск богатого города, и они просто назло цепляются за загаженные дворы-колодцы своего детства и падающие на голову балконы.

Петербург действительно обветшал. Согласно данным городской стратегии сохранения наследия, в активной фазе разрушения находятся 1317 домов-памятников. Бюджет Смольного за последние несколько лет вырос в четыре раза, и деньги на ремонт аварийного фонда в нем, безусловно, есть. Но выделять их не спешат.

– В петербургском строительном бизнесе не принято браться за проекты, которые не сулят хотя бы 100 процентов прибыли, хотя во всем мире хорошая рентабельность – это 20-30 процентов, – говорит замдиректора одной из риэлторских фирм Петербурга. – Если бы городское правительство поставило инвестору жесткие условия – например, сохранять фасады всех реконструируемых домов, то он выполнял бы их, как зайка. Работать на петербургском рынке все равно сверхвыгодно, просто прибыль была бы немного поменьше. Снизились бы и «откаты» чиновникам. А сейчас такое время, что все возможно, деньги идут рекой, и никто не хочет становиться поперек течения. Многие чиновники, принимающие решения по архитектуре, – не петербуржцы по рождению.

Сегодня практически любой дом в центре Петербурга можно признать аварийным – инвестор ведь сам заказывает экспертизу. Но первым делом нужно получить одобрение Управления по инвестициям. Если объект не слишком лакомый, то можно получить его через положенный по закону конкурс. А если на него претендуют другие инвесторы, то можно попытаться «продавить» личное распоряжение губернатора о «выделении в целевом порядке». Далее необходимо получить визы еще десятка инстанций: Градостроительного совета, Комитета по экономике и т.д. Потом заключение об аварийности дома утверждается в Межведомственной комиссии – и можно приступать к выселению жильцов.

Если кто-то из них не успел приватизировать свои квартиры, то с ними можно даже не разговаривать. Просто купить аналогичный метраж где-нибудь в Уткиной заводи, а Жилищный комитет уже сам его распределит. Собственникам предлагают по 2 тысячи долларов за метр (для центра города это уже демпинг), а если они не соглашаются, проще всего пойти в суд. Предварительно консалтинговая контора по заказу истца подтвердит, что предлагаемая владельцу цена адекватна его рыночной стоимости – для суда эта бумажка почему-то имеет силу беспристрастного официального заключения. По закону, аварийный дом эксплуатировать нельзя – значит, сразу после вынесения решения жильцов выгонят судебные приставы.

Снос среднего по размерам дома в Петербурге обходится в 200 тысяч долларов, на взятки за всевозможные согласования уходит 300 тысяч, строительство нового здания – примерно по тысяче долларов за «квадрат» (чем больше дом, тем меньше себестоимость). А продавать их можно по 4-6 тысяч за метр. И выручить 15-20 миллионов долларов за весь объект при затратах в 4-5 миллионов.

Противникам «модернизации» Петербурга пока похвастаться особенно нечем. Весной 2006 года градостроительный совет рекомендовал корпорации «Строймонтаж» остановить строительство 25-этажного жилого комплекса «Монблан» на Пироговской набережной. Понятно, что 74-метровая каланча напротив «Авроры» и Летнего Сада нарушит историко-архитектурные панорамы берегов Невы. Тем не менее, комплекс будет сдан в эксплуатацию в будущем году, а члены совета могут только попенять на свое беспомощное положение – права на запрет подобных проектов у него нет. Никто особо не считался с их мнением, выдавая разрешение на постройку.

Вероятно, протесты общественности не помогут сохранить и универмаг «Фрунзенский», для спасения которого у города нашлись силы в 1942 году (отремонтированный после бомбежки магазин был открыт для покупателей в 1944-м). Шестьдесят пять лет спустя этот памятник советского конструктивизма, скорее всего, снесут. Причем аварийным его назвать нельзя – он было капитально отреставрирован после пожара 1988 года.

Примеров гуманной реставрации памятников в городе совсем немного. Архитекторы хвалят Новую Голландию, но и там снесли все, что формально не считалось памятниками, в том числе лабораторию Дмитрия Менделеева и опытный бассейн, где испытывались модели первых российских судов.

Скоро внутри Новой Голландии построят грандиозный Дворец фестивалей, который, как опасаются архитекторы, «придавит» собой знаменитую арку Валлен-Деламотта. Но это мелочи по сравнению со строящейся по другую сторону Мойки второй сценой Мариинского театра. Ради сверхсовременного здания с «золотым куполом» был снесен Дворец культуры им. Первой Пятилетки и часть старинного Литовского рынка. Уже после начала строительства выяснилось, что проект француза Доминика Перро, несовершенен и что море денег ушло в пустоту. В результате ни дворца, ни сцены – только бродячие собаки гуляют за строительным забором.


В мае 1703 года русские войска захватили шведскую крепость Ниеншанц на правом берегу Невы. Спустя несколько дней Петр Великий приказал построить здесь новую столицу империи, Ниеншанц снести как память о шведском владычестве, а всех участников сражения наградить медалью с надписью «Небываемое бывает». А около года назад компания «Газпром» объявила о намерении построить на месте Ниеншанца, прямо напротив Смольного собора, деловой центр, доминантой которого должен стать 396-метровый небоскреб. Несмотря на то, что высотный регламент запрещает строить в этом месте здания выше 48 метров, проект был поддержан горадминистрацией, и в бюджет уже заложены средства на его реализацию. А стилизованные медальки с надписью «Небывалое бывает» сегодня раздает сторонникам строительства пресс-служба «Газпрома».

Проект «газоскреба» (официально проект именуется «Охта-центром») вызвал бурю негодования общественности Петербурга. Против его создания выступили Даниил Гранин, Олег Басилашвили, Александр Сокуров, большинство архитекторов и тысячи горожан.

По мнению директора Эрмитажа Михаила Пиотровского, для проектов «Газпрома» нужен второй Петербург. И дело даже не в том, что забивание свай на 200-метровую глубину будет иметь печальные последствия и для знаменитых Полюстровских минеральных вод, и для остатков Ниеншанца, которые по признанию археологов исследованы процентов на десять. Если удастся осуществить этот проект, будет окончательно ясно: в Петербурге возможно все.

– В мире достаточно городов, где вовсе нет небоскребов, но нет ни одного, где был бы только один, – говорит писатель и публицист Владимир Иванов. – Я считаю, что строительство «Охта-центра» окончательно уничтожит высотный регламент Петербурга, и город за несколько лет превратится в Шанхай. Наши строительные компании очень хотят строить небоскребы: у них появились для этого средства. Спрос на недвижимость высокий, а свободных «пятен» осталось мало. Учитывая, что город разрастается и стремительно «выезжает» из центра, было бы разумно создавать деловой район в Обухово, где масштабного строительства не ведется, зато есть метро, железная дорога, кольцевая и вантовый мост. Парижане, например, вынесли свой Дефанс за кольцевую, но цены на недвижимость там всего за несколько лет превысили среднегородские. Только жажда быстрой наживы мешает Петербургу пойти тем же путем.

Петербургские чиновники в один голос говорят, что городу необходимы деньги «Газпрома» – иначе он якобы не сможет развиваться. Хотя на налоговый учет в городе встала только «Газпром-нефть» – одна из «дочек» газового гиганта. Действительно, она тут же стала главным налогоплательщиком, перечислив в бюджет Смольного 7,72 миллиарда рублей в 2006 году. Но на строительство «Охта-центра» компания предполагает получить 6 миллиардов рублей из городской казны. По первоначальному плану газовиков, город в течение 12 лет должен был выделить 60 миллиардов рублей (именно в такую сумму оценивается реставрация всех 1317 петербургских домов-памятников) на строительство их штаб-квартиры, которая перейдет в собственность газового гиганта!

Сейчас говорят о паритетных вложениях «Газпрома» и Смольного, но окончательных документов нет, и все происходящее выглядит очень сомнительно.

– «Газпром» хочет сделать Питер будущей столицей своей империи, поэтому они так упорствуют с этой башней, – говорит один из чиновников городской администрации. – Им нужен не просто офис, они хотят доминировать над городской средой. Если первый вице-премьер Медведев возглавляет их совет директоров, то стоит ли удивляться, что они не привыкли к отказам, а городских чиновников воспринимают как своих подчиненных.

Как только начались разговоры о строительстве штаб-квартиры «Газпрома», председатель КГИОП Вера Дементьева заявила, будто зона строительства «не попадает в зону высотных ограничений временного регламента застройки» (48 метров). В июле 2006 года «строительный» вице-губернатор Александр Вахмистров уверял, что грандиозная высота «Охта-центра» – это просто слухи. Даже спустя полгода ему вторил Филипп Никандров – архитектор бюро RMJM (которое победило в конкурсе): «Сами условия конкурса нигде не требуют 300 метров. Это нигде не записано». Однако в выданном «Газпром-нефтью» «Задании на разработку предварительной градостроительной и архитектурной концепции «Газпром-Сити» значится: «Высота основного объекта административного комплекса – порядка 300 метров». В самом объявлении о конкурсе записано: «Концепция генерального плана застройки состоит из двух композиционных элементов: горизонтальной доминанты линеарного парка вдоль набережной и противопоставленной ему вертикальной доминанты – башни высотой порядка 300 метров». Мог ли не знать об этом ведущий архитектор проекта?


На конкурс были выставлены шесть проектов. Пресс-служба «Газпром-нефти» организовала выставку. Ее посетили около 13 тысяч человек, которые должны были проголосовать за один из проектов (графа «Против всех» в анкете отсутствовала). 1 декабря 2006 года председатель правления ОАО «Газпром» Алексей Миллер объявил победителя архитектурного конкурса – английский проект RMJM London Limited.

По словам Миллера, мнение жюри конкурса, выбиравшего проект небоскреба, «совпало с мнением петербуржцев». Те две с половиной тысячи посетителей выставки, которым приглянулся проект RMJM, вероятно, и не подозревали, что их галочки будут выданы за выражение воли населения многомиллионного города. Глава «Газпрома» ни слова не сказал о том, что ранее ряд архитекторов с мировым именем (Кисё Курокава, Норман Фостер и Рафаэль Винолли) заявили о своем выходе из состава этого жюри. «Нас особенно беспокоит агрессивное воздействие высотного здания на силуэт такого красивого исторического города», – говорилось в письме архитекторов.

В СМИ появилось сообщение, будто приехавший в Петербург глава Центра всемирного наследия ЮНЕСКО Франческо Бандарин одобрил скандальный проект. Высокий гость лично опроверг эту информацию. На самом деле Бандарин четко заявил, что изменение высотного регламента в центре Петербурга и буферных зонах невозможно. Это было одним из обязательных условий, на которых ЮНЕСКО внесла Петербург в списки Всемирного наследия.

Позднее Франческо Бандарин заявил, что не бросит Петербург на произвол судьбы. Он встречался с группой противников строительства небоскреба, состоящей из архитекторов и общественных деятелей. На международной конференц ии ЮНЕСКО был объявлен специальный «петербургский день».

В апреле 2007 года была распространена информация, будто исследование КГИОП признало, что небоскреб «принципиально не изменит панорам и перспективных видов центральных набережных, площадей и улиц». Хотя на самом деле в заключении КГИОП сказано, что башня «Охта-центра» не просматривается только с 3 из выбранных 25 точек обзора. Небоскреб будет виден почти с любого места на набережных Невы, особенно с главной панорамной точки города – Стрелки Васильевского острова. И совсем уж издевательски прозвучало заявление Филиппа Никандрова, что «появление новой высотной доминанты позволит петербуржцам лучше ориентироваться в городе».

21 июня, после окончания заседания Градостроительного комитета, на адреса редакций СМИ понеслись информационные письма «Газпром-нефти»: мол, концепция развития «Охта-центра» одобрена петербургскими архитекторами. На следующий день несколько зодчих выступили с опровержениями. На самом деле они в течение пяти часов доказывали представителям инвестора и горадминистрации, что строить 400-метровую башню в историческом центре города категорически недопустимо. Организаторы приняли меры, чтобы некоторые противники проекта вообще не попали на заседание: допуск в зал осуществлялся по списку, в котором значились лишь 49 из 68 членов Градостроительного совета. Тем не менее, из 15 выступавших на заседании архитекторов проект поддержали только двое, несмотря на давление со стороны чиновников. По словам члена ГС Владимира Лисовского, вице-губернатор Вахмистров говорил, что либо архитекторы поддерживают проект, обеспечивают развитие города и имеют заказы, либо не поддерживают и остаются без работы.

Подобным же образом были организованы и два заседания Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга.

– Нам предлагали то оценить работу вертолетчиков, исследовавших визуальное воздействие башни на центр города, то просто послушать концепцию «Охта-центра», – рассказывает директор Международного фонда спасения Петербурга-Ленинграда Александр Марголис. – Когда я попытался высказать свое мнение, мне сказали, что обсуждения не предполагается, «потому что самого проекта еще нет». Обещали начать полемику, когда проект появится, но ничего подобного не произошло. Зато в пресс-релизе «Газпром-нефти» Совет по культурному наследию упомянут в перечне якобы состоявшихся общественных обсуждений.

Все презентации проекта проводились по схеме закрытых мероприятий, о котором петербургские СМИ узнавали постфактум из подготовленных «Газпром-нефтью» пресс-релизов: мол, накануне проект представлен журналистам. На самом деле журналисты допускались только «свои».

Дабы успокоить общественность, власти неоднократно заявляли, что по вопросу строительства «Газпром-Сити» решающим будет мнение петербуржцев. Тем не менее, в официальном ответе «Газпром-нефти» одной из газет говорится: «Конструктивные предложения уважаемых горожан принимаются с благодарностью. Предложения других уважаемых горожан отказаться от реализации проекта не являются конструктивными и не рассматриваются нами в принципе».

По словам гендиректора «Газпром-нефти» Николая Танаева, высотный регламент можно отменить в соответствии с 40-й статьей Градостроительного кодекса, то есть путем обращения к местным органам власти после проведения общественных слушаний. «Мы проводили в Красногвардейском районе общественные слушания и получили одобрение», – сказал господин Танаев. Однако около тысячи охтинцев, участвовавших в этих слушаниях, выразили свое мнение следующим образом:

«Не согласны признать стратегическим инвестором «Газпром» и не поддерживаем отмену в угоду ему высотного регламента Санкт-Петербурга. Мы не согласны признать инвестором фирму, которая, распределив между учредителями в 2006 году 60 миллиардов рублей дивидендов от продажи национальных богатств России, требует от Санкт-Петербурга 60-миллиардного бюджетного финансирования офиса, который собирается пустить в коммерческий оборот. «Газпром» не представил ни ТЭО в обоснование своих смет, ни сведений об ожидаемых социальных результатах от своего прихода в северную столицу. Не вложив в город ни рубля собственных средств, «Газпром» преподносит будущие налоги как инвестиции. Между тем судьба этих налогов не определена. А пока этот «инвестор» хочет городское жилье в Таврическом саду, загородное жилье в Курортном районе, землю на берегу Невы по ценам кадастровой, а не рыночной оценки... Мы не согласны!»

Противники строительства «Охта-центра» попытались добиться городского референдума. Петербургское отделение «Яблока» спросило у 10 тысяч горожан их мнение о новом проекте. Более 90 процентов респондентов проголосовали за остановку работ по «Газпром-Сити» до проведения референ- дума. Горизбирком принял это к сведению: материалы «Яблока» проигнорированы, инициативной группе по организации референдума отказано в регистрации. Поводом для отказа послужили мелкие ошибки в персональных данных трех из 29 участников группы (обычно такие неточности исправляются прямо на месте). Через пару дней, когда в заявку были внесены исправления, оказалось, что альтернативная группа по проведению референдума уже создана – причем с похожими целями. Вскоре в СМИ появилась информация, что вторая группа возникла с подачи «Единой России» и состоит из лояльных людей (петербургские лидеры партии эту информацию опровергают).

Председатель Санкт-Петербургского регионального отделения «Яблока» Максим Резник заявил в СМИ: «Мы имеем дело с подлогом со стороны ГИК». А депутат петербургского Законодательного собрания, «яблочник» Сергей Гуляев сообщил журналистам, что Избирком предложил ему сделку: допустить партию «Яблоко» на выборы взамен на отзыв документов о проведении референдума по вопросу строительства «Газпром-сити». Эту информацию никто публично не опроверг, а в январе 2007 года петербургский ЗакС по инициативе «единороссов» принял решение обратиться в Госдуму с инициативой запретить любые референдумы во время избирательной кампании.

…Петербург может ассоциироваться со многими историческими местами, предметами, личностями и явлениями: Невой или Невским проспектом, Университетом или Русским музеем, Мариинкой или Зенитом», Пушкиным или Товстоноговым, танками Кировского завода или кораблями Балтийского. Но чего в нем не было и нет, так это нефти и газа. Абсурдно будет увидеть «газоскреб» городской высотной доминантой. Петербуржцам предстоит решать, с чем будет ассоциироваться будущее города, и суметь защитить свой выбор. Быть одновременно и «Газовой Венецией», и культурной столицей России, похоже, не удастся.