Фальшивые "гирьки" на весах Фемиды от СЗРЦСЭ
06.02.2020 11:54
Судебная экспертиза ошибок не признает. По сути, для суда экспертиза — истина в последней инстанции. Ведь кому тогда верить, если не эксперту – лицу независимому, неподкупному, принципиальному. Но что делать судье, если она получает два взаимоисключающих друг друга экспертных заключений по одной комиссионной экспертизе. Именно такая неординарная ситуация сложилась в
Северо-Западном центре судебных экспертиз. Два эксперта, которым Выборгский районный суд поручил провести бухгалтерский анализ документов, не сошлись в их оценке и выдали два разных резюме. Подобного, говорят специалисты, они не припомнят за все годы существования СЗРЦСЭ. Это значит только одно – кто-то из экспертов погрешил против истины. Но в самом центре делают вид, что ничего страшного не произошло. Более того, начальник СЗРЦСЭ Светлана Смирнова не дает своей официальной оценки проведенным заключениям. Хотя обязана это сделать по закону.
("МК в Питере", 08.04.2009: «НВП» — как хороший автомобиль.
Как свидетельствует опыт, в рейдерских делах 90 процентов экспертиз – заказные. Цена вопроса может достигать нескольких десятков тысяч долларов. Бывает всего три буквы «НВП» («не представляется возможным») в графе «выводы» стоят как хороший автомобиль. ...Так сложилось, что СЗРЦСЭ является «естественным монополистом» в области судебной экспертизы в Северо-Западном округе.... В Петербурге за все время существования Центра судебных экспертиз не было ни одного случая привлечения к уголовной ответственности эксперта за дачу ложного заключения. Такие факты не то что редки — их просто нет. Экспертов у нас вообще не судят, даже когда их заключения признаются неверными. Потому что злой умысел в этой профессии доказать практически невозможно. А между тем экспертиза все чаще становится главным аргументом не только в уголовных разбирательствах, но и в гражданских и арбитражных делах.)
Две разные экспертизы были даны в рамках далеко не рядового судопроизводства. В Выборгском районном суде сегодня рассматривается уголовное дело в отношении экс-директор завода имени Климова (это один из крупнейших разработчиков авиационных двигателей, — Прим. ред.) Александра Боброва, который обвиняется в покушении на хищение 200 миллионов рублей.
"Тайный Советник" в свое время подробно писал об этой истории. Напомним, в 2003 году Бобров заключил договор с гендиректором фирмы «Карго-экспресс» Кузнецовым. По этому договору завод оплачивал поставки продукции от своего основного партнера — ЗАО «Карго-экспресс» — векселями. Так была оформлена задолженность предприятия перед «Карго-экспресс» за якобы поставленные авиационные двигатели. К концу 2004 года было установлено, что векселя не согласованы с Федеральным агентством по промышленности — собственника на 100 процентов госпредприятия «Климов».
Бухгалтерско-экономическую экспертизу векселей проводили две сотрудницы СЗРЦСЭ - заведующая отделом судебно-бухгалтерских экспертиз Татьяна Охрименко и ее сотрудник Татьяна Жукова. Но к общим выводам прийти не удалось. Так, в рамках одной экспертизы появились два совершенно разных заключения.
В чем суть разногласий двух экспертов? Если в двух словах, Татьяна Охрименко не дала экспертную оценку некоторым документам, посчитав это делом невозможным. Мол, не хватило нужных документов (в этом случае эксперт должна была запросить их у суда, но она почему-то этого делать не стала). Татьяна Жукова, напротив, посчитала, что имеющихся документов достаточно для того, чтобы ответить на поставленные судом вопросы, в числе которых – о поставке на завод авиационных двигателей, которые по версии следствия на завод никто не поставлял.
Экспертов уже вызывали в суд на допрос, который повеселил многих специалистов. Солировала Татьяна Охрименко. Эксперт, судя по 35-летнему стажу работы, многоопытный. Но ход ее мысли поверг некоторых участников процесса в ступор. Так, в начале своего заключении Охрименко пишет о том, что ей не представилось возможным установить количество двигателей, а спустя несколько страниц дает категорический вывод о поступлении на завод двигателей, и более того — указывает их номера! Но уже в суде Охрименко заявила, что не может ответить на вопрос, поступали ли двигатели на завод…
Противоречить самой себе эксперт продолжила и тогда, когда речь зашла об использовании ею при проведении экспертизы нормативных актов и специальной литературы. Сначала говорила, что у нее не было необходимости использовать специальные знания (хотя эксперт в отличие от простого смертного, в своей работе оперирует только ими!), потом вспоминала закон «О бухгалтерском учете», но при этом не могла пояснить, где в своем заключении она его применила. Больше того, Татьяна Охрименко заявила прямо на суде, что указания, утвержденные приказом Министерства юстиции, не являются обязательными для государственного эксперта.
Невольно складывается впечатление, что отдельные государственные судебные эксперты либо ничего не знают от изменениях в российском законодательстве за последние 20 лет, либо просто их игнорируют.
Поэтому еще более поразительным в этой истории кажется поведение непосредственной начальницы Охрименко и Жуковой — Светланы Смирновой. Во-первых, возглавляя СЗРЦСЭ много лет, она не может не знать о том, что обязана по закону проверять качество и полноту проведенными ее сотрудниками заключений. А в такой неординарной ситуации, когда сотрудники дают противоречащие заключения, Смирнова просто обязана провести свое собственное исследование. ...Хотя бы руководствуясь сугубо профессиональным любопытством, чтобы, наконец, для самой себя, понять, чье заключение истинно, а чье ложно.
А во-вторых, проведи она свой анализ, наверняка увидела бы, что в заключении Охрименко нет даже ссылок на справочно-нормативную литературу.
Так что же помешало руководителю СЗРЦСЭ осуществить должный контроль за результатами деятельности подчиненных ему экспертов? Ведь Светлана Смирнова была в курсе возникшего конфликта экспертов.
Но, судя по всему, она все же надеялась разрешить эту ситуацию – по принципу «не вынося сор из избы». Молодого эксперта настойчиво уговаривали привести экспертное заключение в соответствие с «должными» выводами. Но Жукова стояла насмерть, уверенная в том, что сделала все по закону. Девушку не раз вызывали на ковер к Светлане Смирновой. О тоне и характере этих бесед теперь можно только догадываться, так как сама Татьяна Жукова предпочитает ничего не говорить о своей начальнице — ни плохого, ни хорошего.
— Мое эмоциональное состояние было не очень приятным во время написания экспертизы, — призналась на суде Татьяна. – Но я не могла подписать то, что мне предлагали, так как была уверена в правильности своих выводов.
О возможных негативных последствиях непослушная Жукова предпочитает не думать, говоря, что ее трудно чем-либо напугать. Проработав в Северо-Западном центре судебных экспертиз десять лет, молодая женщина слишком хорошо знает правила игры. Иллюзий у Жуковой уже нет. А вот принципы остались.
Светлана Ерофеева
("МК в Питере", 08.04.2009: «НВП» — как хороший автомобиль.
Как свидетельствует опыт, в рейдерских делах 90 процентов экспертиз – заказные. Цена вопроса может достигать нескольких десятков тысяч долларов. Бывает всего три буквы «НВП» («не представляется возможным») в графе «выводы» стоят как хороший автомобиль. ...Так сложилось, что СЗРЦСЭ является «естественным монополистом» в области судебной экспертизы в Северо-Западном округе.... В Петербурге за все время существования Центра судебных экспертиз не было ни одного случая привлечения к уголовной ответственности эксперта за дачу ложного заключения. Такие факты не то что редки — их просто нет. Экспертов у нас вообще не судят, даже когда их заключения признаются неверными. Потому что злой умысел в этой профессии доказать практически невозможно. А между тем экспертиза все чаще становится главным аргументом не только в уголовных разбирательствах, но и в гражданских и арбитражных делах.)
Липовые векселя
Две разные экспертизы были даны в рамках далеко не рядового судопроизводства. В Выборгском районном суде сегодня рассматривается уголовное дело в отношении экс-директор завода имени Климова (это один из крупнейших разработчиков авиационных двигателей, — Прим. ред.) Александра Боброва, который обвиняется в покушении на хищение 200 миллионов рублей.
"Тайный Советник" в свое время подробно писал об этой истории. Напомним, в 2003 году Бобров заключил договор с гендиректором фирмы «Карго-экспресс» Кузнецовым. По этому договору завод оплачивал поставки продукции от своего основного партнера — ЗАО «Карго-экспресс» — векселями. Так была оформлена задолженность предприятия перед «Карго-экспресс» за якобы поставленные авиационные двигатели. К концу 2004 года было установлено, что векселя не согласованы с Федеральным агентством по промышленности — собственника на 100 процентов госпредприятия «Климов».
Начальнику видно все?
Бухгалтерско-экономическую экспертизу векселей проводили две сотрудницы СЗРЦСЭ - заведующая отделом судебно-бухгалтерских экспертиз Татьяна Охрименко и ее сотрудник Татьяна Жукова. Но к общим выводам прийти не удалось. Так, в рамках одной экспертизы появились два совершенно разных заключения.
В чем суть разногласий двух экспертов? Если в двух словах, Татьяна Охрименко не дала экспертную оценку некоторым документам, посчитав это делом невозможным. Мол, не хватило нужных документов (в этом случае эксперт должна была запросить их у суда, но она почему-то этого делать не стала). Татьяна Жукова, напротив, посчитала, что имеющихся документов достаточно для того, чтобы ответить на поставленные судом вопросы, в числе которых – о поставке на завод авиационных двигателей, которые по версии следствия на завод никто не поставлял.
Экспертов уже вызывали в суд на допрос, который повеселил многих специалистов. Солировала Татьяна Охрименко. Эксперт, судя по 35-летнему стажу работы, многоопытный. Но ход ее мысли поверг некоторых участников процесса в ступор. Так, в начале своего заключении Охрименко пишет о том, что ей не представилось возможным установить количество двигателей, а спустя несколько страниц дает категорический вывод о поступлении на завод двигателей, и более того — указывает их номера! Но уже в суде Охрименко заявила, что не может ответить на вопрос, поступали ли двигатели на завод…
Противоречить самой себе эксперт продолжила и тогда, когда речь зашла об использовании ею при проведении экспертизы нормативных актов и специальной литературы. Сначала говорила, что у нее не было необходимости использовать специальные знания (хотя эксперт в отличие от простого смертного, в своей работе оперирует только ими!), потом вспоминала закон «О бухгалтерском учете», но при этом не могла пояснить, где в своем заключении она его применила. Больше того, Татьяна Охрименко заявила прямо на суде, что указания, утвержденные приказом Министерства юстиции, не являются обязательными для государственного эксперта.
Невольно складывается впечатление, что отдельные государственные судебные эксперты либо ничего не знают от изменениях в российском законодательстве за последние 20 лет, либо просто их игнорируют.
Поэтому еще более поразительным в этой истории кажется поведение непосредственной начальницы Охрименко и Жуковой — Светланы Смирновой. Во-первых, возглавляя СЗРЦСЭ много лет, она не может не знать о том, что обязана по закону проверять качество и полноту проведенными ее сотрудниками заключений. А в такой неординарной ситуации, когда сотрудники дают противоречащие заключения, Смирнова просто обязана провести свое собственное исследование. ...Хотя бы руководствуясь сугубо профессиональным любопытством, чтобы, наконец, для самой себя, понять, чье заключение истинно, а чье ложно.
А во-вторых, проведи она свой анализ, наверняка увидела бы, что в заключении Охрименко нет даже ссылок на справочно-нормативную литературу.
Так что же помешало руководителю СЗРЦСЭ осуществить должный контроль за результатами деятельности подчиненных ему экспертов? Ведь Светлана Смирнова была в курсе возникшего конфликта экспертов.
Проявила непослушание
Но, судя по всему, она все же надеялась разрешить эту ситуацию – по принципу «не вынося сор из избы». Молодого эксперта настойчиво уговаривали привести экспертное заключение в соответствие с «должными» выводами. Но Жукова стояла насмерть, уверенная в том, что сделала все по закону. Девушку не раз вызывали на ковер к Светлане Смирновой. О тоне и характере этих бесед теперь можно только догадываться, так как сама Татьяна Жукова предпочитает ничего не говорить о своей начальнице — ни плохого, ни хорошего.
— Мое эмоциональное состояние было не очень приятным во время написания экспертизы, — призналась на суде Татьяна. – Но я не могла подписать то, что мне предлагали, так как была уверена в правильности своих выводов.
О возможных негативных последствиях непослушная Жукова предпочитает не думать, говоря, что ее трудно чем-либо напугать. Проработав в Северо-Западном центре судебных экспертиз десять лет, молодая женщина слишком хорошо знает правила игры. Иллюзий у Жуковой уже нет. А вот принципы остались.
Светлана Ерофеева
