Рождение распилочной
06.02.2020 11:55
Стремительный расцвет госкорпораций — один из символов сытой путинской эпохи. Правда, символ этот вот-вот уйдет в прошлое — на днях преемник Путина поручил провести ревизию госкорпораций и при необходимости преобразовать их во что-то не столь вызывающее.
Ноябрь 2007 г., Калифорния, Кремниевая долина. Ежегодная конференция Американской бизнес-ассоциации русских профессионалов, популярная у венчурных предпринимателей, оказалась небогатой на новости. Чтобы оправдать заокеанскую командировку, обозреватель «Коммерсанта» Максим Кваша бродил по коридорам в поисках собеседников для интервью. Он поговорил уже почти со всеми победителями первого конкурса на распределение средств Российской венчурной компании, когда встретил Олега Шварцмана, президента доселе неизвестной ФПГ «Финансгрупп», выигравшей конкурс вместе с израильским фондом Tamir Fishman и ЕБРР.
«Через несколько минут разговора с этим человеком у меня просто отвисла челюсть», — вспоминает сейчас Кваша.
Шварцман сообщил, что управляет активами на $3,2 млрд, имеет отношения с силовым блоком администрации президента РФ, который «олицетворяет Игорь Иванович Сечин», и по указанию своих покровителей участвует в создании новой государственной корпорации «Социальные инвестиции». Ее цель — «бархатная реприватизация» в стране «силами ветеранов спецслужб», которые уже не первый год применяют «добровольно-принудительные методы» для поглощения чужих активов.
Интервью, вышедшее за два дня до выборов в Госдуму, произвело эффект разорвавшейся бомбы. «Намеренно или нет, но г-н Шварцман сказал правду», — заявил тогда председатель правления РАО ЕЭС Анатолий Чубайс. Другие комментаторы, называя откровения Шварцмана хлестаковскими по форме, признавали: по сути, Шварцман верно обрисовал отношения между бизнесом и властью, сложившиеся к 2007 г. А рассуждения про новую госкорпорацию выглядели правдоподобно еще и потому, что именно в том году их в России появилось аж шесть.
Первая госкорпорация появилась в России еще до эпохи госкапитализма. Это было Агентство по реструктуризации кредитных организаций (АРКО). Новую организационную форму для нее придумывали несколько человек — работники Минфина, Центробанка и ОАО «НКО «АРКО» — при подготовке закона о реструктуризации банков после кризиса 1998 г. «Надо было создавать что-то новое, но не такое неповоротливое, как, например, бюджетное учреждение. Для реструктуризации банков необходимы были молниеносные решения», — объясняет один из создателей АРКО, ныне заместитель гендиректора Агентства по страхованию вкладов (АСВ) Андрей Мельников. Если бы АРКО сделали бюджетной организацией, то на него бы распространялась система ограничений в распоряжении средствами и принятии решений, существующая у госорганизаций. Перебрали все существующие организационно-правовые формы и ни одна не подходила, нужно было найти золотую середину между коммерческим предприятием и государственным учреждением, рассказывает Мельников. Какова же была радость чиновников, когда в Гражданском кодексе обнаружилась формулировка: некоммерческие организации могут создаваться «в иных формах, предусмотренных законом». Вот этой «иной формой» и решено было сделать государственную корпорацию АРКО, для которой был написан специальный закон.
АРКО закрыли за ненадобностью в 2003 г., а в 2004 г. появилась новая госкорпорация — АСВ. Возглавил ее Александр Турбанов, прежде руководивший АРКО. Сначала АСВ только страховало вклады, а позже на него возложили функции конкурсного производства в банках, которые привлекали вклады населения. «Все это расширение одной и той же задачи — защиты интересов вкладчиков и кредиторов», — поясняет Мельников.
Со времени основания АСВ правительство не давало средств в уставный капитал, расходы покрывались за счет доходов от инвестиций в ценные бумаги на рынке. Но кризис 2008 г. открыл еще один фронт работ для АСВ — санацию проблемных банков, для чего государство передало в имущество этой госкорпорации 200 млрд руб. «Все, что мы делаем, — страхование вкладов, ликвидация или санация банков — это кризисные работы. Мы — финансовое МЧС, которое обслуживает систему ухода банков с рынка», — поясняет Мельников. Для специфических задач АСВ организационно-правовая форма госкорпорации единственно возможная, уверен он.
«Благодаря накопленным к 2007 г. ресурсам бюджета, когда нефтегазовые доходы переполняли казну и созданные за ее рамками фонды, желание тратить госсредства вне жестко контролируемых бюджетных процедур было настолько велико, что должна была появиться какая-то трещина для утечек», — объясняет Игорь Николаев из ФБК причину тогдашнего бурного роста госкорпораций.
А сотрудники самих госкорпораций чаще всего рассказывали «Ведомостям» следующую историю. Сергей Чемезов, в то время еще гендиректор «Рособоронэкспорта», поведал Владимиру Путину, тогда еще президенту РФ, о возможностях создания на базе «Рособоронэкспорта» структуры, которая бы продвигала за рубежом высокотехнологичные товары российского экспорта. По замыслу Чемезова для этого нужно было создать компанию, которая могла бы открывать свои представительства за рубежом в рамках дипмиссий и не брать, как того требуют законы многих стран, на работу иностранных граждан. То есть полномочия у компании должны были быть как у государственных органов, а возможности — как у коммерческих компаний. Форма госкорпорации представлялась идеальным вариантом для решения этих задач.
Путину пришлась по душе идея Чемезова, и вскоре Чемезов возглавил госкорпорацию «Ростехнологии». А президент инициировал появление остальных госкорпораций. Именно Путин предложил Федеральному агентству по атомной энергии стать госкорпорацией «Росатом», именно он придумал создать «Олимпстрой», Фонд содействия реформированию ЖКХ и «Роснано», рассказывают их сотрудники.
Только для Банка развития (ВЭБ) форма госкорпорации была выбрана не по принципиальным соображениям, а по ситуативным, рассказывает его зампред Сергей Васильев. Глава ВЭБа Владимир Дмитриев, долгое время искавший варианты переформатирования из Внешэкономбанка СССР во что-то более современное, подхватил идею сам и быстрее других успел подготовить закон «О Банке развития». «Просто если бы ВЭБ стал преобразовываться в акционерное общество, то по всем положенным корпоративным процедурам этот процесс занял бы порядка полутора лет, — говорит Васильев. — А преобразование в госкорпорацию можно совершить быстро».
Возможность быстро принимать решения — преимущество госкорпораций, на котором всегда акцентируют внимание их сторонники. Например, скандал годичной давности с авиахолдингом «Эйрюнион», когда тысячи его пассажиров застряли в аэропортах, был урегулирован благодаря вмешательству госкорпорации «Ростехнологии», в собственность которой тогда переходил этот авиационный альянс. «Мы дали финансовые гарантии для закупок топлива и оплаты разных аэропортовых сборов, формально на тот момент не имея к этому [альянсу] никакого отношения», — говорит первый заместитель гендиректора «Ростехнологий» Алексей Алешин. Эту историю он называет «конкретной ситуацией по разруливанию неприятностей и первым нашим опытом оказания финансовой поддержки». Чтобы «Ростехнологии» могли это сделать, правительство оперативно поручило Росрезерву выделить госкорпорации топливо в количестве, необходимом для вывоза пассажиров и обеспечения летних перевозок.
В похожей роли выступил и ВЭБ осенью 2008 г. «С сентября почти все сотрудники были переброшены на антикризисный фронт», — рассказывает Васильев. По его словам, в октябре — ноябре сотрудники банка были полностью загружены рассмотрением вопросов по рефинансированию и субординированным кредитам: ВЭБ, по сути, стал антикризисным агентством государства. «Форма госкорпорации оказалась достаточно гибкой, чтобы быстро адаптировать те функции, которые нам поручили, — говорит Васильев. — А скорость тогда играла важнейшую роль. Ночью свет в ВЭБе не выключали, круглые сутки работали над нормативными документами и комплексной экспертизой обратившихся к нам компаний». После публикации подготовленного за считанные дни «Порядка выделения средств» первые деньги пошли заемщикам через 18 дней, подсчитали в ВЭБе.
Но все-таки ВЭБ был задуман для инвестирования в крупные, стратегически важные для государства проекты, а стал, по сути, «банком спасения от кризиса», замечает Николаев. То есть заявленной задачи эта госкорпорация не выполняет — да и не только она.
Всего семь российских госкорпораций — АСВ, ВЭБ, Фонд содействия реформированию ЖКХ, «Олимпстрой», «Роснано», «Росатом» и «Ростехнологии» — получили от государства собственности на 2 трлн руб. и еще 640 млрд руб. из бюджета (примерно 20% его годовых расходов). Будучи некоммерческими организациями, они должны работать ради поставленной государством цели, а не извлекать прибыль. Однако средства или активы, попадая на баланс госкорпораций, перестают быть государственными — их собственником становится сама корпорация. Эксперты по госуправлению не раз упрекали власти в том, что столь широкие полномочия создают почву для коррупции. И не только в этом.
«Ростехнологии» — безразмерный российский чеболь, которому, похоже, все равно, что включать в орбиту своего внимания. Уже сегодня в его состав входит более 500 предприятий (для сравнения: в среднем советском министерстве было около 300 предприятий) самого разного профиля и размера«, — писал на страницах «Ведомостей» директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики Сергей Алексашенко.
«Как мягкие бюджетные ограничения влияют на стимулы менеджмента — очевидно. Тем более удивительно, что в России все более популярной формой бизнеса становятся госкорпорации — апофеоз мягких бюджетных ограничений. В законах и законопроектах о создании многих госкорпораций так и написано:»На корпорацию не распространяются положения федерального закона от 26.10.2002 «О несостоятельности (банкротстве)» или «Корпорация не может быть признана несостоятельной (банкротом)», — писал в нашей газете в ноябре 2007 г. ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев. А Чубайс, в 2008 г. оказавшийся во главе госкорпорации «Роснано», полушутя описывал в интервью «Ведомостям» свои чувства как «душераздирающие»: «Это странное образование с точки зрения корпоративного законодательства. Очевидный дисбаланс между характером и объемом внешнего контроля и объемом внутренних полномочий, особенно для меня после перехода из публичной компании. Все жду, где же эти рассерженные миноритарии, которые должны терзать меня: почему приняли решение о размещении производства на Уральском оптико-механическом заводе, в то время как это надо было делать в Харькове?! Но никто не нападает, и от этого я чувствую себя неуютно».
В декабре прошлого года в Белом доме задумались о том, что «Олимпстрой», Фонд содействия реформированию ЖКХ и «Роснано» живут слишком богато для трудных времен, рассказывает чиновник аппарата правительства. «В жирные времена этим госкорпорациям было передано много средств, но все деньги сразу ими не были востребованы, а теперь они могли бы быть использованы на кризисные цели», — рассказывает собеседник «Ведомостей».
В январе 2009 г. на совещании у премьера этим госкорпорациям удалось отбиться на основании, что свои свободные средства они размещают на рынке строго в соответствии с требованиями правительства. В феврале все-таки было решено, что «Роснано» и Фонд ЖКХ вернут бюджету в 2009 г. 164 млрд руб. свободных средств — с условием, что в будущем бюджет будет выделять деньги госкорпорациям на необходимые мероприятия, а ресурсы, размещенные госкорпорациями на депозитах, не будут затронуты. Но это было только начало.
В марте президентский совет по кодификации гражданского законодательства в проекте концепции развития законодательства о юрлицах предложил преобразовать госкорпорации в другие организационно-правовые формы. А три недели назад президент Дмитрий Медведев поручил генпрокурору Юрию Чайке и начальнику контрольного управления президента Константину Чуйченко до 10 ноября провести комплексную проверку госкорпораций. «Особое внимание будет уделено целевому характеру и эффективности использования переданного государством имущества и финансовых средств, а также соответствию деятельности госкорпораций законам», — сообщал президентский сайт Kremlin.ru.
На днях прокуратура приступила к исполнению президентского поручения. В ходе ее предыдущей проверки, к примеру, выяснилось, что Фонд содействия реформированию ЖКХ выплатил в 2008 г. членам правления бонусы на 55 млн руб. Столько же эта госкорпорация потратила на капитальный ремонт более 150 многоквартирных домов в Томской и Еврейской автономной областях. Бонусы были возвращены в бюджет.
По итогам проверки Медведеву будут представлены предложения о целесообразности дальнейшего использования такой формы, как госкорпорация. И Путин, в недавнем прошлом их ярый сторонник, «ничего не имеет против», рассказывал в начале августа «Ведомостям» чиновник аппарата: «Если есть неприятные вопросы, надо их снимать <...> Госкорпорации создавались, когда в бюджете было много лишних средств и нужны были институты развития, а сейчас при возникновении дефицита не нужны элементы, съедающие попусту средства казны».
«Кризис показал, что специфическая организационно-правовая форма, которой является госкорпорация, оправданна только в случае с АСВ. Кризис даже актуализировал ее деятельность. ВЭБ, “Росатом”, “Ростехнологии”, по сути, обычные АО, такая форма им вовсе не нужна. А “Роснано”, “Олимпстрой” и Фонд ЖКХ — федеральные целевые программы, просто выведенные за бюджет», — резюмирует Николаев.
По иронии судьбы буквально через три дня после поручения Медведева о тотальной ревизии семи госкорпораций появился проект создания восьмой. Оказывается, Министерство финансов согласовало с другими ведомствами проект закона о создании госкорпорации «Российское финансовое агентство» (РФА) и даже направило его на регистрацию в Минюст. Предполагалось передать в управление РФА средства фонда национального благосостояния, остатки на счетах федерального бюджета и госдолг — беспрецедентное для мировой практики сочетание (обычно такие агентства управляют либо активами государства, либо долгами). Сумма средств в управлении новой госкорпорации исчислялась бы триллионами рублей. Правда, сенсация быстро испарилась. Спустя еще пару дней вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин сказал «Ведомостям», что Минфин поищет «более удобную организационно-правовую форму функционирования этого предприятия».
О создании госкорпорации «Социальные инвестиции» сегодня речи тем более не идет. «Да, мы за эту историю боролись, однако действующий президент свое отношение к теме создания новых госкорпораций высказал весьма четко, поэтому, увы, смысла бороться далее я не вижу», — заявил «Ведомостям» Шварцман. Впрочем, он и сейчас уверен в том, что мыслит в правильном направлении: «Просто немножечко другая форма отношений с государством будет. Но позиции наши остаются прежними с точки зрения социально-политической: есть определенные активы, которые по факту должны принадлежать государству, находиться на его балансе, а государство должно передавать их в доверительное управление реальным игрокам рынка». После громкого интервью Шварцмана «Финансгрупп» лишилась права доступа к 980 млн руб. Российской венчурной компании, Tamir Fishman и ЕБРР разорвали отношения с его компанией. Отказались от сотрудничества со Шварцманом и администрации нескольких регионов, с которыми у «Финансгрупп» были договоренности о создании венчурных фондов. Сам он утверждает, что все-таки запустил четыре венчурных фонда на $48 млн с арабскими инвесторами. Что за инвесторы, не говорит: «Эти два года публичности меня многому научили, фамилий предпочитаю не называть». «Возможно, Шварцман не очень представлял себе правила игры: о чем можно говорить между собой, а о чем — с прессой. Думаю, то, как он пострадал после этого интервью, — подтверждение того, что оно не было чьей-то политической провокацией, — считает Кваша (сейчас он независимый консультант). — Людей подобного авантюрного склада между российской властью и бизнесом довольно много. Просто этот, видимо, оказался авантюрнее прочих».
Генеральная прокуратура РФ предъявила бывшим совладельцам ЮКОСа Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву новое обвинение в отмывании денежных средств и хищении путем присвоения. В обвинении фигурирует сумма от $23 млрд до $25 млрд.
Март
Руководитель Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития Рамил Хабриев освобожден от должности в связи с неудовлетворительной ситуацией с обеспечением лекарствами льготников.
Апрель
Предприниматель Борис Березовский в интервью британской газете The Guardian утверждает, что готовит насильственный переворот с целью свержения президента Путина и уже финансирует деятельность неких людей из окружения президента, с помощью которых собирается осуществить задуманное.
Май
В Санкт-Петербурге задержана группа молодых людей (террористов, по версии правоохранительных органов) по обвинению в подготовке покушения на губернатора города Валентину Матвиенко.
Сентябрь
Приступил к работе Следственный комитет при прокуратуре РФ (юридически он отделен от Генеральной прокуратуры), его возглавил однокурсник Путина Александр Бастрыкин.
«Когда я стал заместителем мэра и набирал свой аппарат, многих пересмотрел и [Игорь] Сечин мне понравился. Предложил ему перейти ко мне на работу. Это было году в 92-93-м. А когда поехал работать в Москву, он попросился со мной. Я его взял», — рассказывал 10 лет назад премьер-министр Владимир Путин в интервью для книги «От первого лица». За это время военный переводчик со знанием португальского, испанского и французского языков превратился в одного из самых влиятельных людей в Российском государстве.
В администрации президента Сечин официально курировал ведение канцелярии, но эта нудная на первый взгляд работа открывает богатые возможности. Как это работало на практике, «Ведомостям» рассказывал источник, близкий к Кремлю. По его словам, Сечин единственный из руководителей администрации президента по утрам часто поджидал президента у лифта и, как бы невзначай рассказав о каком-нибудь интересующем его деле, сам же предлагал в нем разобраться, «а уж получив устное согласие президента, запускал полный цикл документооборота с совещаниями, межведомственной перепиской и т. п.». В общем, умело расширял сферу своего влияния буквально на пустом месте, отдавал должное талантам Сечина рассказчик.
Поворотный момент в кремлевской карьере ловкого администратора — дело ЮКОСа, инициированное письмом в Генпрокуратуру от президента «Роснефти» Сергея Богданчикова. В 2004 г. Сечин возглавил совет директоров «Роснефти», которой и досталось большинство активов ЮКОСа. После этой истории Сечин стал неформальным куратором бизнеса в Кремле. Многие бизнесмены, по их собственным рассказам, перед заключением крупной сделки шли сначала советоваться к «Игорю Ивановичу», а потом — к президенту. Осенью 2007 г. с именем Сечина в прессе связывали и повышение руководителя финансовой разведки Виктора Зубкова до председателя правительства, и арест замминистра финансов Сергея Сторчака (будто бы в пику его начальнику Алексею Кудрину), и даже статью в «Коммерсанте» руководителя Госнаркоконтроля Виктора Черкесова о недопустимости «войны спецслужб» (она была написана в защиту замначальника ГНК генерала Александра Бульбова, арестованного по обвинению в незаконном прослушивании телефонных разговоров). Но когда президент Путин официально поддержал Дмитрия Медведева в качестве своего преемника, наблюдатели заговорили о том, что «силовой блок, олицетворением которого является Игорь Иванович Сечин», потерпел поражение в аппаратной борьбе.
Но в мае 2008 г. Сечин стал вице-премьером в правительстве Путина. Курирует вопросы промышленной политики (кроме оборонной), энергетики, природопользования, экологии, а также технологический и атомный надзор, по-прежнему руководит советом директоров «Роснефти» да еще возглавил советы директоров Объединенной судостроительной корпорации и «Интер РАО ЕЭС». И с вынужденной публичностью, вопреки прогнозам скептиков, вполне освоился.
Ноябрь 2007 г., Калифорния, Кремниевая долина. Ежегодная конференция Американской бизнес-ассоциации русских профессионалов, популярная у венчурных предпринимателей, оказалась небогатой на новости. Чтобы оправдать заокеанскую командировку, обозреватель «Коммерсанта» Максим Кваша бродил по коридорам в поисках собеседников для интервью. Он поговорил уже почти со всеми победителями первого конкурса на распределение средств Российской венчурной компании, когда встретил Олега Шварцмана, президента доселе неизвестной ФПГ «Финансгрупп», выигравшей конкурс вместе с израильским фондом Tamir Fishman и ЕБРР.
«Через несколько минут разговора с этим человеком у меня просто отвисла челюсть», — вспоминает сейчас Кваша.
Шварцман сообщил, что управляет активами на $3,2 млрд, имеет отношения с силовым блоком администрации президента РФ, который «олицетворяет Игорь Иванович Сечин», и по указанию своих покровителей участвует в создании новой государственной корпорации «Социальные инвестиции». Ее цель — «бархатная реприватизация» в стране «силами ветеранов спецслужб», которые уже не первый год применяют «добровольно-принудительные методы» для поглощения чужих активов.
Интервью, вышедшее за два дня до выборов в Госдуму, произвело эффект разорвавшейся бомбы. «Намеренно или нет, но г-н Шварцман сказал правду», — заявил тогда председатель правления РАО ЕЭС Анатолий Чубайс. Другие комментаторы, называя откровения Шварцмана хлестаковскими по форме, признавали: по сути, Шварцман верно обрисовал отношения между бизнесом и властью, сложившиеся к 2007 г. А рассуждения про новую госкорпорацию выглядели правдоподобно еще и потому, что именно в том году их в России появилось аж шесть.
«Мы — финансовое МЧС»
Первая госкорпорация появилась в России еще до эпохи госкапитализма. Это было Агентство по реструктуризации кредитных организаций (АРКО). Новую организационную форму для нее придумывали несколько человек — работники Минфина, Центробанка и ОАО «НКО «АРКО» — при подготовке закона о реструктуризации банков после кризиса 1998 г. «Надо было создавать что-то новое, но не такое неповоротливое, как, например, бюджетное учреждение. Для реструктуризации банков необходимы были молниеносные решения», — объясняет один из создателей АРКО, ныне заместитель гендиректора Агентства по страхованию вкладов (АСВ) Андрей Мельников. Если бы АРКО сделали бюджетной организацией, то на него бы распространялась система ограничений в распоряжении средствами и принятии решений, существующая у госорганизаций. Перебрали все существующие организационно-правовые формы и ни одна не подходила, нужно было найти золотую середину между коммерческим предприятием и государственным учреждением, рассказывает Мельников. Какова же была радость чиновников, когда в Гражданском кодексе обнаружилась формулировка: некоммерческие организации могут создаваться «в иных формах, предусмотренных законом». Вот этой «иной формой» и решено было сделать государственную корпорацию АРКО, для которой был написан специальный закон.
АРКО закрыли за ненадобностью в 2003 г., а в 2004 г. появилась новая госкорпорация — АСВ. Возглавил ее Александр Турбанов, прежде руководивший АРКО. Сначала АСВ только страховало вклады, а позже на него возложили функции конкурсного производства в банках, которые привлекали вклады населения. «Все это расширение одной и той же задачи — защиты интересов вкладчиков и кредиторов», — поясняет Мельников.
Со времени основания АСВ правительство не давало средств в уставный капитал, расходы покрывались за счет доходов от инвестиций в ценные бумаги на рынке. Но кризис 2008 г. открыл еще один фронт работ для АСВ — санацию проблемных банков, для чего государство передало в имущество этой госкорпорации 200 млрд руб. «Все, что мы делаем, — страхование вкладов, ликвидация или санация банков — это кризисные работы. Мы — финансовое МЧС, которое обслуживает систему ухода банков с рынка», — поясняет Мельников. Для специфических задач АСВ организационно-правовая форма госкорпорации единственно возможная, уверен он.
От первого лица
«Благодаря накопленным к 2007 г. ресурсам бюджета, когда нефтегазовые доходы переполняли казну и созданные за ее рамками фонды, желание тратить госсредства вне жестко контролируемых бюджетных процедур было настолько велико, что должна была появиться какая-то трещина для утечек», — объясняет Игорь Николаев из ФБК причину тогдашнего бурного роста госкорпораций.
А сотрудники самих госкорпораций чаще всего рассказывали «Ведомостям» следующую историю. Сергей Чемезов, в то время еще гендиректор «Рособоронэкспорта», поведал Владимиру Путину, тогда еще президенту РФ, о возможностях создания на базе «Рособоронэкспорта» структуры, которая бы продвигала за рубежом высокотехнологичные товары российского экспорта. По замыслу Чемезова для этого нужно было создать компанию, которая могла бы открывать свои представительства за рубежом в рамках дипмиссий и не брать, как того требуют законы многих стран, на работу иностранных граждан. То есть полномочия у компании должны были быть как у государственных органов, а возможности — как у коммерческих компаний. Форма госкорпорации представлялась идеальным вариантом для решения этих задач.
Путину пришлась по душе идея Чемезова, и вскоре Чемезов возглавил госкорпорацию «Ростехнологии». А президент инициировал появление остальных госкорпораций. Именно Путин предложил Федеральному агентству по атомной энергии стать госкорпорацией «Росатом», именно он придумал создать «Олимпстрой», Фонд содействия реформированию ЖКХ и «Роснано», рассказывают их сотрудники.
Только для Банка развития (ВЭБ) форма госкорпорации была выбрана не по принципиальным соображениям, а по ситуативным, рассказывает его зампред Сергей Васильев. Глава ВЭБа Владимир Дмитриев, долгое время искавший варианты переформатирования из Внешэкономбанка СССР во что-то более современное, подхватил идею сам и быстрее других успел подготовить закон «О Банке развития». «Просто если бы ВЭБ стал преобразовываться в акционерное общество, то по всем положенным корпоративным процедурам этот процесс занял бы порядка полутора лет, — говорит Васильев. — А преобразование в госкорпорацию можно совершить быстро».
Антикризисный фронт
Возможность быстро принимать решения — преимущество госкорпораций, на котором всегда акцентируют внимание их сторонники. Например, скандал годичной давности с авиахолдингом «Эйрюнион», когда тысячи его пассажиров застряли в аэропортах, был урегулирован благодаря вмешательству госкорпорации «Ростехнологии», в собственность которой тогда переходил этот авиационный альянс. «Мы дали финансовые гарантии для закупок топлива и оплаты разных аэропортовых сборов, формально на тот момент не имея к этому [альянсу] никакого отношения», — говорит первый заместитель гендиректора «Ростехнологий» Алексей Алешин. Эту историю он называет «конкретной ситуацией по разруливанию неприятностей и первым нашим опытом оказания финансовой поддержки». Чтобы «Ростехнологии» могли это сделать, правительство оперативно поручило Росрезерву выделить госкорпорации топливо в количестве, необходимом для вывоза пассажиров и обеспечения летних перевозок.
В похожей роли выступил и ВЭБ осенью 2008 г. «С сентября почти все сотрудники были переброшены на антикризисный фронт», — рассказывает Васильев. По его словам, в октябре — ноябре сотрудники банка были полностью загружены рассмотрением вопросов по рефинансированию и субординированным кредитам: ВЭБ, по сути, стал антикризисным агентством государства. «Форма госкорпорации оказалась достаточно гибкой, чтобы быстро адаптировать те функции, которые нам поручили, — говорит Васильев. — А скорость тогда играла важнейшую роль. Ночью свет в ВЭБе не выключали, круглые сутки работали над нормативными документами и комплексной экспертизой обратившихся к нам компаний». После публикации подготовленного за считанные дни «Порядка выделения средств» первые деньги пошли заемщикам через 18 дней, подсчитали в ВЭБе.
Но все-таки ВЭБ был задуман для инвестирования в крупные, стратегически важные для государства проекты, а стал, по сути, «банком спасения от кризиса», замечает Николаев. То есть заявленной задачи эта госкорпорация не выполняет — да и не только она.
«Это странное образование»
Всего семь российских госкорпораций — АСВ, ВЭБ, Фонд содействия реформированию ЖКХ, «Олимпстрой», «Роснано», «Росатом» и «Ростехнологии» — получили от государства собственности на 2 трлн руб. и еще 640 млрд руб. из бюджета (примерно 20% его годовых расходов). Будучи некоммерческими организациями, они должны работать ради поставленной государством цели, а не извлекать прибыль. Однако средства или активы, попадая на баланс госкорпораций, перестают быть государственными — их собственником становится сама корпорация. Эксперты по госуправлению не раз упрекали власти в том, что столь широкие полномочия создают почву для коррупции. И не только в этом.
«Ростехнологии» — безразмерный российский чеболь, которому, похоже, все равно, что включать в орбиту своего внимания. Уже сегодня в его состав входит более 500 предприятий (для сравнения: в среднем советском министерстве было около 300 предприятий) самого разного профиля и размера«, — писал на страницах «Ведомостей» директор по макроэкономическим исследованиям Высшей школы экономики Сергей Алексашенко.
«Как мягкие бюджетные ограничения влияют на стимулы менеджмента — очевидно. Тем более удивительно, что в России все более популярной формой бизнеса становятся госкорпорации — апофеоз мягких бюджетных ограничений. В законах и законопроектах о создании многих госкорпораций так и написано:»На корпорацию не распространяются положения федерального закона от 26.10.2002 «О несостоятельности (банкротстве)» или «Корпорация не может быть признана несостоятельной (банкротом)», — писал в нашей газете в ноябре 2007 г. ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев. А Чубайс, в 2008 г. оказавшийся во главе госкорпорации «Роснано», полушутя описывал в интервью «Ведомостям» свои чувства как «душераздирающие»: «Это странное образование с точки зрения корпоративного законодательства. Очевидный дисбаланс между характером и объемом внешнего контроля и объемом внутренних полномочий, особенно для меня после перехода из публичной компании. Все жду, где же эти рассерженные миноритарии, которые должны терзать меня: почему приняли решение о размещении производства на Уральском оптико-механическом заводе, в то время как это надо было делать в Харькове?! Но никто не нападает, и от этого я чувствую себя неуютно».
Не до жиру
В декабре прошлого года в Белом доме задумались о том, что «Олимпстрой», Фонд содействия реформированию ЖКХ и «Роснано» живут слишком богато для трудных времен, рассказывает чиновник аппарата правительства. «В жирные времена этим госкорпорациям было передано много средств, но все деньги сразу ими не были востребованы, а теперь они могли бы быть использованы на кризисные цели», — рассказывает собеседник «Ведомостей».
В январе 2009 г. на совещании у премьера этим госкорпорациям удалось отбиться на основании, что свои свободные средства они размещают на рынке строго в соответствии с требованиями правительства. В феврале все-таки было решено, что «Роснано» и Фонд ЖКХ вернут бюджету в 2009 г. 164 млрд руб. свободных средств — с условием, что в будущем бюджет будет выделять деньги госкорпорациям на необходимые мероприятия, а ресурсы, размещенные госкорпорациями на депозитах, не будут затронуты. Но это было только начало.
В марте президентский совет по кодификации гражданского законодательства в проекте концепции развития законодательства о юрлицах предложил преобразовать госкорпорации в другие организационно-правовые формы. А три недели назад президент Дмитрий Медведев поручил генпрокурору Юрию Чайке и начальнику контрольного управления президента Константину Чуйченко до 10 ноября провести комплексную проверку госкорпораций. «Особое внимание будет уделено целевому характеру и эффективности использования переданного государством имущества и финансовых средств, а также соответствию деятельности госкорпораций законам», — сообщал президентский сайт Kremlin.ru.
На днях прокуратура приступила к исполнению президентского поручения. В ходе ее предыдущей проверки, к примеру, выяснилось, что Фонд содействия реформированию ЖКХ выплатил в 2008 г. членам правления бонусы на 55 млн руб. Столько же эта госкорпорация потратила на капитальный ремонт более 150 многоквартирных домов в Томской и Еврейской автономной областях. Бонусы были возвращены в бюджет.
По итогам проверки Медведеву будут представлены предложения о целесообразности дальнейшего использования такой формы, как госкорпорация. И Путин, в недавнем прошлом их ярый сторонник, «ничего не имеет против», рассказывал в начале августа «Ведомостям» чиновник аппарата: «Если есть неприятные вопросы, надо их снимать <...> Госкорпорации создавались, когда в бюджете было много лишних средств и нужны были институты развития, а сейчас при возникновении дефицита не нужны элементы, съедающие попусту средства казны».
«Кризис показал, что специфическая организационно-правовая форма, которой является госкорпорация, оправданна только в случае с АСВ. Кризис даже актуализировал ее деятельность. ВЭБ, “Росатом”, “Ростехнологии”, по сути, обычные АО, такая форма им вовсе не нужна. А “Роснано”, “Олимпстрой” и Фонд ЖКХ — федеральные целевые программы, просто выведенные за бюджет», — резюмирует Николаев.
Конец игры
По иронии судьбы буквально через три дня после поручения Медведева о тотальной ревизии семи госкорпораций появился проект создания восьмой. Оказывается, Министерство финансов согласовало с другими ведомствами проект закона о создании госкорпорации «Российское финансовое агентство» (РФА) и даже направило его на регистрацию в Минюст. Предполагалось передать в управление РФА средства фонда национального благосостояния, остатки на счетах федерального бюджета и госдолг — беспрецедентное для мировой практики сочетание (обычно такие агентства управляют либо активами государства, либо долгами). Сумма средств в управлении новой госкорпорации исчислялась бы триллионами рублей. Правда, сенсация быстро испарилась. Спустя еще пару дней вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин сказал «Ведомостям», что Минфин поищет «более удобную организационно-правовую форму функционирования этого предприятия».
О создании госкорпорации «Социальные инвестиции» сегодня речи тем более не идет. «Да, мы за эту историю боролись, однако действующий президент свое отношение к теме создания новых госкорпораций высказал весьма четко, поэтому, увы, смысла бороться далее я не вижу», — заявил «Ведомостям» Шварцман. Впрочем, он и сейчас уверен в том, что мыслит в правильном направлении: «Просто немножечко другая форма отношений с государством будет. Но позиции наши остаются прежними с точки зрения социально-политической: есть определенные активы, которые по факту должны принадлежать государству, находиться на его балансе, а государство должно передавать их в доверительное управление реальным игрокам рынка». После громкого интервью Шварцмана «Финансгрупп» лишилась права доступа к 980 млн руб. Российской венчурной компании, Tamir Fishman и ЕБРР разорвали отношения с его компанией. Отказались от сотрудничества со Шварцманом и администрации нескольких регионов, с которыми у «Финансгрупп» были договоренности о создании венчурных фондов. Сам он утверждает, что все-таки запустил четыре венчурных фонда на $48 млн с арабскими инвесторами. Что за инвесторы, не говорит: «Эти два года публичности меня многому научили, фамилий предпочитаю не называть». «Возможно, Шварцман не очень представлял себе правила игры: о чем можно говорить между собой, а о чем — с прессой. Думаю, то, как он пострадал после этого интервью, — подтверждение того, что оно не было чьей-то политической провокацией, — считает Кваша (сейчас он независимый консультант). — Людей подобного авантюрного склада между российской властью и бизнесом довольно много. Просто этот, видимо, оказался авантюрнее прочих».
События
Февраль
Генеральная прокуратура РФ предъявила бывшим совладельцам ЮКОСа Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву новое обвинение в отмывании денежных средств и хищении путем присвоения. В обвинении фигурирует сумма от $23 млрд до $25 млрд.
Март
Руководитель Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения и социального развития Рамил Хабриев освобожден от должности в связи с неудовлетворительной ситуацией с обеспечением лекарствами льготников.
Апрель
Предприниматель Борис Березовский в интервью британской газете The Guardian утверждает, что готовит насильственный переворот с целью свержения президента Путина и уже финансирует деятельность неких людей из окружения президента, с помощью которых собирается осуществить задуманное.
Май
В Санкт-Петербурге задержана группа молодых людей (террористов, по версии правоохранительных органов) по обвинению в подготовке покушения на губернатора города Валентину Матвиенко.
Сентябрь
Приступил к работе Следственный комитет при прокуратуре РФ (юридически он отделен от Генеральной прокуратуры), его возглавил однокурсник Путина Александр Бастрыкин.
Судьба человека
Игорь Сечин
Игорь Сечин
«Когда я стал заместителем мэра и набирал свой аппарат, многих пересмотрел и [Игорь] Сечин мне понравился. Предложил ему перейти ко мне на работу. Это было году в 92-93-м. А когда поехал работать в Москву, он попросился со мной. Я его взял», — рассказывал 10 лет назад премьер-министр Владимир Путин в интервью для книги «От первого лица». За это время военный переводчик со знанием португальского, испанского и французского языков превратился в одного из самых влиятельных людей в Российском государстве.
В администрации президента Сечин официально курировал ведение канцелярии, но эта нудная на первый взгляд работа открывает богатые возможности. Как это работало на практике, «Ведомостям» рассказывал источник, близкий к Кремлю. По его словам, Сечин единственный из руководителей администрации президента по утрам часто поджидал президента у лифта и, как бы невзначай рассказав о каком-нибудь интересующем его деле, сам же предлагал в нем разобраться, «а уж получив устное согласие президента, запускал полный цикл документооборота с совещаниями, межведомственной перепиской и т. п.». В общем, умело расширял сферу своего влияния буквально на пустом месте, отдавал должное талантам Сечина рассказчик.
Поворотный момент в кремлевской карьере ловкого администратора — дело ЮКОСа, инициированное письмом в Генпрокуратуру от президента «Роснефти» Сергея Богданчикова. В 2004 г. Сечин возглавил совет директоров «Роснефти», которой и досталось большинство активов ЮКОСа. После этой истории Сечин стал неформальным куратором бизнеса в Кремле. Многие бизнесмены, по их собственным рассказам, перед заключением крупной сделки шли сначала советоваться к «Игорю Ивановичу», а потом — к президенту. Осенью 2007 г. с именем Сечина в прессе связывали и повышение руководителя финансовой разведки Виктора Зубкова до председателя правительства, и арест замминистра финансов Сергея Сторчака (будто бы в пику его начальнику Алексею Кудрину), и даже статью в «Коммерсанте» руководителя Госнаркоконтроля Виктора Черкесова о недопустимости «войны спецслужб» (она была написана в защиту замначальника ГНК генерала Александра Бульбова, арестованного по обвинению в незаконном прослушивании телефонных разговоров). Но когда президент Путин официально поддержал Дмитрия Медведева в качестве своего преемника, наблюдатели заговорили о том, что «силовой блок, олицетворением которого является Игорь Иванович Сечин», потерпел поражение в аппаратной борьбе.
Но в мае 2008 г. Сечин стал вице-премьером в правительстве Путина. Курирует вопросы промышленной политики (кроме оборонной), энергетики, природопользования, экологии, а также технологический и атомный надзор, по-прежнему руководит советом директоров «Роснефти» да еще возглавил советы директоров Объединенной судостроительной корпорации и «Интер РАО ЕЭС». И с вынужденной публичностью, вопреки прогнозам скептиков, вполне освоился.
