Куда выведет Криворучко?

Завтра в Тверском районном суде Москвы под председательством судьи Алексея Криворучко начнется процесс по делу 47-летнего грузинского «вора в законе» Бадри Когуашвили, более известного в криминальной среде по кличке Бадри Кутаисский, который обвиняется в приготовлении к незаконному сбыту наркотических средств в особо крупном размере. Если вина Когуашвили будет доказана, ему грозит от восьми до двадцати лет лишения свободы.

Бадри Когуашвили был задержан сотрудниками МУРа 27 мая этого года в кафе «Гламур Хинкальная» во время встречи с «вором в законе» Алексеем Суворовым по кличке Петрик и ближайшим сподвижником Тариела Ониани Гелой Церцвадзе. При личном досмотре у Бадри было обнаружено и изъято 2,81 г героина.

В последние годы благодаря неординарным личным качествам Когуашвили удалось консолидировать вокруг себя ряд «воров в законе», недовольных уголовной политикой Деда Хасана.

Появление Бадри в Москве после долгого отсутствия связывали, прежде всего, с его намерением вызвать Усояна на открытый разговор, последствия которого могли оказаться для патриарха роковыми.

Злые языки поговаривают, что задачей-максимум для Деда Хасана является не только длительная нейтрализация Когуашвили, но и лишение его воровского звания. Стихийный бунт в Бутырке в июле этого года, спровоцированный Гурамом Чихладзе, чуть было не подорвал авторитет Когуашвили. Говорят, что Дед Хасан высказал Владимиру Тюрину свое крайнее негодование по поводу той поддержки, которую он оказал Бадри, вопреки интересам тбилисского клана. Во избежание обострения оперативной обстановки, которую неминуемо бы повлекло развенчание Когуашвили, его пришлось изолировать в спецкорпусе другого СИЗО.

Впрочем, Усояну руками дружественных ему воров-братьев Кардава все-таки удалось в одностороннем порядке нанести урон по авторитету Когуашвили. 14 сентября на воровской сходке, прошедшей в Подмосковье, было принято решение о приостановке воровских полномочий Бадри и Гурама. Когуашвили припомнили события августа 2002 года, когда он организовал похороны своего друга, развенчанного «вора в законе» Мераба Баркалая за счет «общака», чего был делать не вправе.