Наследство расстрелянного Щербаня досталось Ахметову
06.02.2020 13:38
Прокуратура
подозревает Юлию Тимошенко в том, что 17 лет назад она «заказала» убийство крупного донецкого предпринимателя, чтобы завладеть его бизнесом. Forbes рассказывает о том, какими активами владел Щербань, и что осталось от его бизнеса после смерти
В пятницу генеральный прокурор Украины Виктор Пшонка сообщил, что прокуратура закончила расследование дела об убийстве донецкого бизнесмена и народного депутата Евгения Щербаня. Экс-премьер Юлия Тимошенко – одна из главных подозреваемых в деле. Ей грозит пожизненное заключение.
По словам Пшонки, мотивом убийства были бизнес-интересы – Евгений Щербань мешал тогдашнему премьеру Павлу Лазаренко и Тимошенко перекроить газовый рынок Украины в интересах корпорации ЕЭСУ.
В мае сын погибшего Руслан Щербань в письме американскому послу сообщил, что Тимошенко и Лазаренко угрожали его отцу и требовали отдать бизнес, который Forbes попытался описать в подробностях.
До перестройки Евгений Щербань работал на шахте Кировской в Донецке – с перерывом на учебу в Донецком политехническом институте, где руководил студенческим стройотрядом. «Женя был очень предприимчивым и активным», – вспоминает одногруппник Щербаня по ДПИ, а позже генеральный директор корпорации «Атон» Владимир Коротун.
К 1988 году Щербань дослужился до престижной должности заместителя директора по сбыту, но со вступлением в силу закона о кооперации решил попробовать себя в бизнесе. В том же году Щербань основал кооператив «Прогресс».
На чем зарабатывал дипломированный горный инженер? «Он рассказывал, что начинал с торговли продуктами питания, которые были в большом дефиците», – вспоминает соратник Щербаня по Либеральной партии Украины Олег Соскин. Старожилы Донецка слышали версию, что первоначальный капитал Щербань сколотил на торговле водкой, которая после отмены горбачевского сухого закона тоже была в дефиците.
Бизнес рос, и в конце 1990 года Щербань создал компанию «Центр». Должность коммерческого директора он предложил Коротуну. «Евгению нужно отдать должное, – вспоминает коллега по парламентской фракции Александра Кужель. – Он всегда умел выбирать самых умных, талантливых и преданных».
Новая компания Щербаня продолжала торговать продуктами. Изменились, разве что, обороты. «Центр закупал сахар у заводов и продавал его в рознице, – рассказывает один из топ-менеджеров предприятия. – Сотрудничали и с молдавскими винозаводами: продавали их продукцию в Донецкой области».
Вскоре Щербань создал банк «Капитал». А в 1992 году состоялось знакомство, благодаря которому бизнес Щербаня получил второе дыхание. Во дворце культуры имени Ивана Франко, в котором «Центр» арендовал две комнаты, свой офис разместила компания «Атон». Один из ее основателей, Игорь Маркулов, был солидным бизнесменом и политиком. У него были неплохие отношения с Леонидом Кучмой, который осенью 1992 года стал премьером.
Маркулов и Щербань быстро нашли общий язык и решили объединить свои фирмы. Маркулов настоял на том, чтобы объединенная компания сохранила название «Атон», вспоминает Коротун. После того как в ноябре 1992 года Маркулов стал советником Кучмы, дела компаньонов пошли в гору. В апреле 1993 года Кабмин предоставил компании квоту на экспорт 2 млн т металлопроката с комбината «Азовсталь» сроком на два года. Взамен «Атон» обязался обеспечить металлургов сырьем. «Азовсталь» не горела желанием сотрудничать с навязанным ей посредником, поскольку торговала своим металлом самостоятельно. Совладелец корпорации ИСД Сергей Тарута, работавший тогда на комбинате, вспоминает, что новый «партнер» пытался давить на менеджмент «Азовстали». «Но мы выдержали давление, и они договорились работать через нас по договору комиссии», – рассказывает он. Со временем, по его словам, две команды даже подружились.
«Мы обеспечивали комбинат по двум главным позициям, – вспоминает Владимир Коротун. – Поставляли железорудное сырье и металлолом». В 1995 году Щербань создал компанию «Азовимпекс». Возглавить ее пригласили Таруту.
Щербань вел дела с размахом. «С его слов я знаю, что для торговли металлом в Африке он строил оптовые склады. Страну не припомню», – рассказывает депутат Рады VI созыва Юрий Болдырев. Он, как и Щербань, был депутатом Рады второго созыва и часто летал вместе c бизнесменом из Киева в Донецк и обратно. В самолете они много общались. «Он хотел наладить розничные продажи металла за границей, – вспоминает Болдырев. – Рассказывал, что 50% отдает кому-то из местных». Об африканских проектах Щербаня рассказывает и Коротун. В 1994 году была создана компания «Украина-Занзибар Интернешнл». Экзотический остров тогда был свободной экономической зоной. Компания проработала недолго.
Фамилия Щербань звучала в регионе все громче. Тем более, что вместе с Евгением наверх поднимался его однофамилец Владимир. В 1994 году оба стали народными депутатами, а Владимир Щербань еще и возглавил Донецкий облсовет. А годом позже был избран губернатором области.
Растущий бизнес нуждался в политическом прикрытии. «Маркулов и Щербань начали активную политическую деятельность: у них была Либеральная партия, и это влияние помогло им получить квоты», – рассказывает Тарута. «Евгений был основным финансистом партии», – вспоминает лидер Либеральной партии Украины Петр Цыганко, стоявший у ее истоков. В Раде Щербань организовал фракцию «Социально-рыночный выбор», в которую вошли три десятка депутатов. «С рук Щербаня тогда кормились все, он полностью содержал фракцию, – вспоминает член этой группы Александра Кужель. – Все тогда считали его самым богатым в стране человеком. Он был Ахметовым того времени».
Благодаря поддержке губернатора компании Щербаня наладили взаимодействие не только с «Азовсталью», но и с другим мариупольским меткомбинатом – имени Ильича. «Они буквально «прилипли» к госпредприятиям, заняв место поставщиков и покупателей, – говорит Болдырев. – Щербань и его партнеры научили красных директоров жить и мыслить по-капиталистически».
Капиталистические ценности Щербань распространял и в стенах парламента. «Когда Женя первый раз зашел в парламент, он, как сейчас помню, сказал, что-то здесь красных много, имея в виду коммунистов. Но ничего, мы их «позеленим», – вспоминает Кужель.
Главной «макроэкономической проблемой» Донецкой области было снабжение газом огромных металлургических заводов. Живых денег у промышленников почти не было, долги росли. Зато в области был цикл по производству труб большого диаметра, в которых нуждался «Газпром». «Азовстальский» сляб на «ильичевском» стане-3000 можно было перекатывать в трубную заготовку (штрипс), а уже из нее Харцызский трубный завод мог производить готовые трубы. Для губернатора Щербаня создание цепочки «штрипс – труба – газ» стало чуть ли не главным пунктом экономической программы. За ее осуществление отвечали компании Щербаня-бизнесмена.
Все карты спутал Павел Лазаренко, осенью 1995 года назначенный первым вице-премьером. Он решил поделить Украину между тремя газовыми трейдерами – ЕЭСУ, «Интергазом» Игоря Бакая и украинским представительством российской «Итеры». Как стало известно впоследствии, ЕЭСУ выплатила Лазаренко за покровительство десятки миллионов долларов, но газовый передел имел и объективное измерение: в 1995 году Россия взвинтила цены на газ, у украинских заводов стали расти долги и Москва потребовала «навести порядок в расчетах».
ЕЭСУ достались самые «богатые» области, потреблявшие больше всего газа, в первую очередь, Донецкая и Днепропетровская.
Щербаню и другим донецким бизнесменам эта идея не понравилась. Они решили создать своего газового трейдера. Так появился «Индустриальный союз Донбасса». Его генеральным директором стал Тарута. «Щербань говорил: у нас есть продукция, мы будем дальше поставлять сырье, давайте работать вместе», – вспоминает Тарута. Губернатор Щербань поддержал однофамильца, приказав директорам областных предприятий брать газ исключительно у ИСД.
Бизнесмен Щербань также всячески пытался противостоять растущему влиянию как Лазаренко, так и лояльной ему ЕЭСУ. «В конце 1995-го Женя выступил перед силовиками и налоговиками Донецкой области, чтобы убедить их в том, что не нужно выполнять команды «фас», поступающие из Киева, – вспоминает Болдырев. – Фамилию Лазаренко он, конечно, не произносит, но всем было ясно, кого он имеет в виду». Похожий эпизод вспоминает в своих мемуарах «Исповедь перед сном, или Два года в счет: Записки экс-губернатора, дерзнувшего на реформы» Владимир Щербань. «Под девизом борьбы с мафией идет планомерное ослабление ведущих коммерческих структур, ликвидация политических и экономических лидеров Донецкого региона для захвата рынков газа, электроэнергии и нефтепродуктов», – цитирует он одно из выступлений однофамильца.
В мае 1996 года Лазаренко стал премьер-министром. Бизнес ЕЭСУ, которым руководила Юлия Тимошенко, рос как на дрожжах. «Буквально за несколько месяцев они так рванули, что угнаться за ними было уже невозможно, – рассказывает днепропетровский бизнесмен, который некоторое время проработал топ-менеджером ЕЭСУ. – На каждой станции, где стояли мои вагоны, я видел их эшелоны, которые отправлялись в Россию». В 1996 году компания поставила в Украину 25 млрд куб. м топлива – почти треть всего газа, потребляемого страной.
В стане донецких дела шли куда хуже. В мае 1996 года киллер расстрелял одного из идеологов создания ИСД Александра Момота. Летом того же года Владимира Щербаня уволили с должности губернатора. В компании Щербаня зачастили проверяющие. «С лета 1996 года в компании проводились проверки фискальных и правоохранительных органов», – вспоминает Коротун. 3 ноября 1996 года Евгения Щербаня вместе с женой расстреляли в Донецком аэропорту. В 2003 году Луганский суд приговорил убийцу к пожизненному заключению.
Был ли у Лазаренко и Тимошенко мотив к устранению донецкого магната? Имеются веские основания в этом сомневаться. К моменту убийства конфликт между ИСД и ЕЭСУ был исчерпан. Большинство предприятий региона заключили договоры на поставку газа с ИСД, который закупал большую часть топлива у ЕЭСУ. «Все конфликты и непонимания между ЕЭСУ и ИСД были решены еще до трагической смерти Евгения Щербаня», – утверждает бывший вице-президент ЕЭСУ Олег Беспалов. Тарута тоже скептически относится к версии о причастности Лазаренко и Тимошенко к этому убийству. По его мнению, премьера-коррупционера слишком демонизируют.
В пятницу генеральный прокурор Украины Виктор Пшонка сообщил, что прокуратура закончила расследование дела об убийстве донецкого бизнесмена и народного депутата Евгения Щербаня. Экс-премьер Юлия Тимошенко – одна из главных подозреваемых в деле. Ей грозит пожизненное заключение.
По словам Пшонки, мотивом убийства были бизнес-интересы – Евгений Щербань мешал тогдашнему премьеру Павлу Лазаренко и Тимошенко перекроить газовый рынок Украины в интересах корпорации ЕЭСУ.
В мае сын погибшего Руслан Щербань в письме американскому послу сообщил, что Тимошенко и Лазаренко угрожали его отцу и требовали отдать бизнес, который Forbes попытался описать в подробностях.
Предприимчивый шахтер
До перестройки Евгений Щербань работал на шахте Кировской в Донецке – с перерывом на учебу в Донецком политехническом институте, где руководил студенческим стройотрядом. «Женя был очень предприимчивым и активным», – вспоминает одногруппник Щербаня по ДПИ, а позже генеральный директор корпорации «Атон» Владимир Коротун.
К 1988 году Щербань дослужился до престижной должности заместителя директора по сбыту, но со вступлением в силу закона о кооперации решил попробовать себя в бизнесе. В том же году Щербань основал кооператив «Прогресс».
На чем зарабатывал дипломированный горный инженер? «Он рассказывал, что начинал с торговли продуктами питания, которые были в большом дефиците», – вспоминает соратник Щербаня по Либеральной партии Украины Олег Соскин. Старожилы Донецка слышали версию, что первоначальный капитал Щербань сколотил на торговле водкой, которая после отмены горбачевского сухого закона тоже была в дефиците.
Бизнес рос, и в конце 1990 года Щербань создал компанию «Центр». Должность коммерческого директора он предложил Коротуну. «Евгению нужно отдать должное, – вспоминает коллега по парламентской фракции Александра Кужель. – Он всегда умел выбирать самых умных, талантливых и преданных».
Новая компания Щербаня продолжала торговать продуктами. Изменились, разве что, обороты. «Центр закупал сахар у заводов и продавал его в рознице, – рассказывает один из топ-менеджеров предприятия. – Сотрудничали и с молдавскими винозаводами: продавали их продукцию в Донецкой области».
Вскоре Щербань создал банк «Капитал». А в 1992 году состоялось знакомство, благодаря которому бизнес Щербаня получил второе дыхание. Во дворце культуры имени Ивана Франко, в котором «Центр» арендовал две комнаты, свой офис разместила компания «Атон». Один из ее основателей, Игорь Маркулов, был солидным бизнесменом и политиком. У него были неплохие отношения с Леонидом Кучмой, который осенью 1992 года стал премьером.
Маркулов и Щербань быстро нашли общий язык и решили объединить свои фирмы. Маркулов настоял на том, чтобы объединенная компания сохранила название «Атон», вспоминает Коротун. После того как в ноябре 1992 года Маркулов стал советником Кучмы, дела компаньонов пошли в гору. В апреле 1993 года Кабмин предоставил компании квоту на экспорт 2 млн т металлопроката с комбината «Азовсталь» сроком на два года. Взамен «Атон» обязался обеспечить металлургов сырьем. «Азовсталь» не горела желанием сотрудничать с навязанным ей посредником, поскольку торговала своим металлом самостоятельно. Совладелец корпорации ИСД Сергей Тарута, работавший тогда на комбинате, вспоминает, что новый «партнер» пытался давить на менеджмент «Азовстали». «Но мы выдержали давление, и они договорились работать через нас по договору комиссии», – рассказывает он. Со временем, по его словам, две команды даже подружились.
«Мы обеспечивали комбинат по двум главным позициям, – вспоминает Владимир Коротун. – Поставляли железорудное сырье и металлолом». В 1995 году Щербань создал компанию «Азовимпекс». Возглавить ее пригласили Таруту.
Щербань вел дела с размахом. «С его слов я знаю, что для торговли металлом в Африке он строил оптовые склады. Страну не припомню», – рассказывает депутат Рады VI созыва Юрий Болдырев. Он, как и Щербань, был депутатом Рады второго созыва и часто летал вместе c бизнесменом из Киева в Донецк и обратно. В самолете они много общались. «Он хотел наладить розничные продажи металла за границей, – вспоминает Болдырев. – Рассказывал, что 50% отдает кому-то из местных». Об африканских проектах Щербаня рассказывает и Коротун. В 1994 году была создана компания «Украина-Занзибар Интернешнл». Экзотический остров тогда был свободной экономической зоной. Компания проработала недолго.
Щербань – политик
Фамилия Щербань звучала в регионе все громче. Тем более, что вместе с Евгением наверх поднимался его однофамилец Владимир. В 1994 году оба стали народными депутатами, а Владимир Щербань еще и возглавил Донецкий облсовет. А годом позже был избран губернатором области.
Растущий бизнес нуждался в политическом прикрытии. «Маркулов и Щербань начали активную политическую деятельность: у них была Либеральная партия, и это влияние помогло им получить квоты», – рассказывает Тарута. «Евгений был основным финансистом партии», – вспоминает лидер Либеральной партии Украины Петр Цыганко, стоявший у ее истоков. В Раде Щербань организовал фракцию «Социально-рыночный выбор», в которую вошли три десятка депутатов. «С рук Щербаня тогда кормились все, он полностью содержал фракцию, – вспоминает член этой группы Александра Кужель. – Все тогда считали его самым богатым в стране человеком. Он был Ахметовым того времени».
Благодаря поддержке губернатора компании Щербаня наладили взаимодействие не только с «Азовсталью», но и с другим мариупольским меткомбинатом – имени Ильича. «Они буквально «прилипли» к госпредприятиям, заняв место поставщиков и покупателей, – говорит Болдырев. – Щербань и его партнеры научили красных директоров жить и мыслить по-капиталистически».
Капиталистические ценности Щербань распространял и в стенах парламента. «Когда Женя первый раз зашел в парламент, он, как сейчас помню, сказал, что-то здесь красных много, имея в виду коммунистов. Но ничего, мы их «позеленим», – вспоминает Кужель.
Главной «макроэкономической проблемой» Донецкой области было снабжение газом огромных металлургических заводов. Живых денег у промышленников почти не было, долги росли. Зато в области был цикл по производству труб большого диаметра, в которых нуждался «Газпром». «Азовстальский» сляб на «ильичевском» стане-3000 можно было перекатывать в трубную заготовку (штрипс), а уже из нее Харцызский трубный завод мог производить готовые трубы. Для губернатора Щербаня создание цепочки «штрипс – труба – газ» стало чуть ли не главным пунктом экономической программы. За ее осуществление отвечали компании Щербаня-бизнесмена.
Все карты спутал Павел Лазаренко, осенью 1995 года назначенный первым вице-премьером. Он решил поделить Украину между тремя газовыми трейдерами – ЕЭСУ, «Интергазом» Игоря Бакая и украинским представительством российской «Итеры». Как стало известно впоследствии, ЕЭСУ выплатила Лазаренко за покровительство десятки миллионов долларов, но газовый передел имел и объективное измерение: в 1995 году Россия взвинтила цены на газ, у украинских заводов стали расти долги и Москва потребовала «навести порядок в расчетах».
ЕЭСУ достались самые «богатые» области, потреблявшие больше всего газа, в первую очередь, Донецкая и Днепропетровская.
Щербаню и другим донецким бизнесменам эта идея не понравилась. Они решили создать своего газового трейдера. Так появился «Индустриальный союз Донбасса». Его генеральным директором стал Тарута. «Щербань говорил: у нас есть продукция, мы будем дальше поставлять сырье, давайте работать вместе», – вспоминает Тарута. Губернатор Щербань поддержал однофамильца, приказав директорам областных предприятий брать газ исключительно у ИСД.
Бизнесмен Щербань также всячески пытался противостоять растущему влиянию как Лазаренко, так и лояльной ему ЕЭСУ. «В конце 1995-го Женя выступил перед силовиками и налоговиками Донецкой области, чтобы убедить их в том, что не нужно выполнять команды «фас», поступающие из Киева, – вспоминает Болдырев. – Фамилию Лазаренко он, конечно, не произносит, но всем было ясно, кого он имеет в виду». Похожий эпизод вспоминает в своих мемуарах «Исповедь перед сном, или Два года в счет: Записки экс-губернатора, дерзнувшего на реформы» Владимир Щербань. «Под девизом борьбы с мафией идет планомерное ослабление ведущих коммерческих структур, ликвидация политических и экономических лидеров Донецкого региона для захвата рынков газа, электроэнергии и нефтепродуктов», – цитирует он одно из выступлений однофамильца.
В мае 1996 года Лазаренко стал премьер-министром. Бизнес ЕЭСУ, которым руководила Юлия Тимошенко, рос как на дрожжах. «Буквально за несколько месяцев они так рванули, что угнаться за ними было уже невозможно, – рассказывает днепропетровский бизнесмен, который некоторое время проработал топ-менеджером ЕЭСУ. – На каждой станции, где стояли мои вагоны, я видел их эшелоны, которые отправлялись в Россию». В 1996 году компания поставила в Украину 25 млрд куб. м топлива – почти треть всего газа, потребляемого страной.
В стане донецких дела шли куда хуже. В мае 1996 года киллер расстрелял одного из идеологов создания ИСД Александра Момота. Летом того же года Владимира Щербаня уволили с должности губернатора. В компании Щербаня зачастили проверяющие. «С лета 1996 года в компании проводились проверки фискальных и правоохранительных органов», – вспоминает Коротун. 3 ноября 1996 года Евгения Щербаня вместе с женой расстреляли в Донецком аэропорту. В 2003 году Луганский суд приговорил убийцу к пожизненному заключению.
Был ли у Лазаренко и Тимошенко мотив к устранению донецкого магната? Имеются веские основания в этом сомневаться. К моменту убийства конфликт между ИСД и ЕЭСУ был исчерпан. Большинство предприятий региона заключили договоры на поставку газа с ИСД, который закупал большую часть топлива у ЕЭСУ. «Все конфликты и непонимания между ЕЭСУ и ИСД были решены еще до трагической смерти Евгения Щербаня», – утверждает бывший вице-президент ЕЭСУ Олег Беспалов. Тарута тоже скептически относится к версии о причастности Лазаренко и Тимошенко к этому убийству. По его мнению, премьера-коррупционера слишком демонизируют.
Осколки империи
«Атон» не намного пережил Щербаня. В одном из своих интервью сын покойного Руслан вспомнил, что сразу после гибели отца кто-то изъял большую часть документов. «Трагические события привели к тому, что деятельность компании была полностью парализована», – рассказывает Коротун.
В 1997 году Украину покинул старший сын бизнесмена Евгений Щербань. Это произошло после покушения на него и бизнес-партнера отца Юрия Дедуха. Руслан Щербань несколько лет работал коммерческим директором «Центра». Братьям до сих пор принадлежат доли в компании. Ее главный актив – завод по производству минеральной воды, который Щербань построил в 1993 году.
Доля Щербаня в «Индустриальном Союзе Донбасса» была поделена между остальными акционерами. Некоторые структурные подразделения «Атона» работают по сей день. В 1994 году открылась первая заправка корпорации. «Для того времени она выглядела, как космический корабль», – говорит Коротун. Компанией «Гефест», которая управляла сетью АЗС, долгое время руководил сын Владимира Щербаня – Артем. Он отказался от комментариев. В апреле 2009 года 47 АЗС, входящих в «Гефест», перешли в управление компании «Параллель» Рината Ахметова.
Оператор мобильной связи DCC, созданный Щербанем в 1995 году, сегодня известен под брендом life:). Он принадлежит Ахметову и его турецким партнерам.
Самый крупный актив, доставшийся семье погибшего, – банк «Капитал». «Я ни от кого не слышал, чтобы дети после смерти отца остались обиженными», – резюмирует Болдырев.
Самый крупный актив, доставшийся семье погибшего, – банк «Капитал». «Я ни от кого не слышал, чтобы дети после смерти отца остались обиженными», – резюмирует Болдырев.
Севгиль Мусаева
Александр Акименко
Александр Акименко
