Московский арест женщины Мухтара Аблязова
06.02.2020 13:39
В минувшую пятницу в рамках уголовного дела в отношении бывшего главы казахского
БТА-банка Мухтара Аблязова в Москве была задержана 37-летняя юрист Елена Тищенко. Следственный департамент МВД РФ подозревает ее в организации операций по легализации в России активов на сумму более $3,3 млрд, незаконно выведенных банкиром из Казахстана за границу. О близости Елены Тищенко к банкиру говорит тот факт, что его самого недавно задержали во Франции на вилле, где жила задержанная.
Елена Тищенко прилетела в Москву рейсом из Никосии в ночь на 31 августа. Она остановилась в гостинице "Балчуг", где через несколько часов была задержана оперативниками МВД РФ. Ее доставили в ИВС на Петровке, 38, а уже в субботу утром следствие доставило ее в Тверской суд Москвы для рассмотрения ходатайства об аресте. До суда задержанная отказалась давать показания, сославшись на ст. 51 Конституции РФ.
Елена Тищенко. Фото РИАН
Сергей Тищенко, председатель Наблюдательного совета ПАО «Фортуна-банк»
Взятку в 5 миллионов долларов Агентству по страхованию вкладов договорилась дать любовница бывшего владельца БТА-банка Мухтара Аблязова. Чтобы выйти на переговоры, она платила за судебные решения.
В пятницу в Москве была задержана украинский юрист Елена Тищенко, бросившая ради беглого казахстанского олигарха Мухтара Аблязова мужа, проживающего Москве, которому родила 4 дочек. Она подозревается в масштабном отмывании активов, принадлежащих Аблязову, которые он вывел из национализированного БТА-банка и скрывает от кредиторов за цепочкой офшорных компаний.
Шикарная блондинка, имеющая аж 4 юридических образования, поначалу начала работать на Мухтара Аблязова как юрист, когда в 2011 году её муж, известный украинский предприниматель Сергей Тищенко, предложил свои услуги по «решению проблем» в Украине. Там, на деньги, похищенные из БТА-банка, были приобретены ряд активов, среди которых была крупная страховая компания "Оранта" и банк, возвратить которые потребовал Казахстан. Помочь скрывающемуся от правоохранительных органов Казахстана, Украины и России Аблязову Сергей Тищенко так и не смог, попутно чуть сам не став обвиняемым по делу, и предпочел благоразумно отойти от дела. Но его жена Елена поддалась странному обаянию Аблязова, заставляющему людей любить его, бояться и быть слепо преданным ему. Точно неизвестно, когда отношения Мухтара Аблязова и Елены Тищенко переросли в адьюльтер. Однако, сбежав из Великобритании перед оглашением приговора, которым ему было назначено тюремное наказание за обман суда, Аблязов прятался в Европе, где неизменно снимал три виллы. Одну — для жены, Алмы Шалабаевой, другую для себя, а третью — для встреч с Еленой Тищенко.
Именно проследив за Еленой Тищенко от Лондона до секретной виллы на Лазурном берегу, БТА-банк и смог выйти на след Мухтара Аблязова, помещенного под арест как разыскиваемого по линии Интерпола.
Однако, помимо любовных утех, Елена Тищенко стала для Мухтара Аблязова партнером и совершенно в другой области — она возглавила работу по отмыванию всех похищенных активов, уделяя наибольшее внимание российским активам. Здесь у Аблязова есть три девелоперских проекта в Москве — ТРЦ на площади Павелецкого вокзала, океанариум с гостиницей и офисами на Поклонной горе и высотное офисное здание неподалеку. Кроме того, в России Аблязову принадлежит 2200 га земли в Домодедовском районе Московской области, 410 га земли под ИЖС на территории новой Москвы (бывший Подольский район Московской области), логистические комплексы в г.Санкт-Петербурге, Татарстане, Новосибирской области, Свердловской области и ряд других объектов. Почти все эти активы были куплены на деньги БТА-банка, выданные по кредитам офшорным компаниям, и были заложены в нем. Когда в 2009 году банк был национализирован в связи с неудовлетворительным финансовым положением, в банке обнаружилась недостача 13 миллиардов долларов США, а все залоги — были сняты по подложным документам. Освободив огромные активы стоимостью несколько миллиардов долларов из-под залога казахстанского банка, Аблязов часть из них передал в московский АМТ-банк, который принадлежал ему лично, и который Аблязов первоначально пытался сохранить, рассматривая Россию как плацдарм для будущего бизнеса. Однако, спустя некоторое время АМТ-банк был признан банкротом и Агентство по страхованию вкладов, являющееся его конкурсным управляющим, попыталось продать залоги.
Однако, очень скоро стало понятно, что все заложенное в АМТ-банке имущество Аблязова было ранее похищено у БТА-Банка и арестовано по уголовному делу. Так на одни и те же активы стали претендовать сразу трое — сам Аблязов, казахстанский БТА-банк и АСВ.
Все активы олигарха оформлены на имя российских обществ, возглавляемых подставными директорами, акционерами которых через цепочку компаний являются офшорные компании. Контроль над этими офшорными компаниями как раз и передал Елене Тищенко Мухтар Аблязов. Елена также возглавила всю юридическую работу по противостоянию претензиям как БТА-банка, так и АСВ. Конечная задача, которую должна была выполнить юрист заключалась в том, чтобы доказать в судах правильность снятия залогов казахстанского банка, не допустить вынесения решений о взыскании долга в пользу АМТ-банка, все активы перевести на новые юридические лица, после чего продать их два раза, чтобы создать добросовестного приобретателя, у которого их нельзя уже будет забрать. Обо всех процессах Елена докладывала Аблязову, с которым постоянно поддерживала связь по Skype. Так Тищенко стала буфером между Аблязовым и многочисленной армией юристов.
Масштаб деятельности Елены Тищенко поражал. По собственному её выражению, она контролировала «84 процесса, а с Домодедовской землей — больше ста». Под её руководством работали многочисленные юристы, которые на основании доверенностей, выданных от имени российских проектных компаний сопротивлялись требованиям кредиторов в судах. Первоначально, в наследство от отправленного в колонию на 9 лет Александра Волкова, Елене Тищенко достались адвокаты из коллегии «Каганер и партнеры» во главе с Татьяной Симоновой. Однако очень быстро Тищенко убедилась, что двое юристов из этой коллегии сами стали собственниками участков земли в Домодедово, за которые они сражались, и она убедила Аблязова подключить к работе своих юристов из компании "Оптима Консалт". «Сашины мальчики — никто», объясняла она Аблязову про сотрудников Александра Волкова, ранее отвечавших за отмывание похищенного.
Важность работы Тищенко заключалась еще и в том, что она на каждом углу доказывала, что Аблязов больше не является акционером спорных компаний. По разработанной легенде, акционеров теперь несколько, они не имеют никакого отношения к Казахстану и все они поручили представление своих интересов Елене Тищенко.
Хотя Аблязову периодически предлагали свои услуги другие юристы, он обо всем советовался с Еленой. Предложения о привлечении юристов, которые могли бы представлять интересы различных компаний в судах она сразу же отвергала. «Нам не нужно платить за работу, нам нужно платить за решение». Тищенко прекрасно разбиралась в судейском корпусе России и имела несколько контактов среди «решал»-взяточников, готовых дать деньги судье или председателю суда, чтобы обеспечить нужное решение. За большую часть решений платилось по 200 тысяч долларов США. Когда Тищенко предлагали заплатить 250 — она сопротивлялась и пыталась проверить через другие каналы. Не всегда деньги платились судье лично, иногда они передавались руководителям судов, которые добивались нужного результата от своих подчиненных. Таким образом, БТА-банк проиграл сразу несколько дел по Домодедовской земле. Когда Казахстанцы выиграли одно из дел по компании ИнвестХолдингСтрой, и апелляционный суд отказал Аблязову в признании ипотеки прекратившейся, объяснение Тищенко было более чем понятным «не донесли». Она объясняла Аблязову, что это только в Англии если судья придет к какому-то мнению, он будет следовать ему до конца. А у в России, если занесли — будет нужное решение, не занесли — не будет. Одной из самых важных судей, Елена Тищенко считала Наталью Горбунову из Арбитражного суда г.Москвы, которая слушает большое количество дел с участием АМТ-банка и компаний Аблязова. Так, эта судья решением по делу А40-25964/2012 взыскала с ЗАО «Логопарк «Колпино» 1,8 млрд рублей, в связи с чем АСВ немедленно обратилось с заявлением о банкротстве логопарка, надеясь в конкурсном производстве снять арест по уголовному делу и продать здания складов и землю с торгов. Этого нельзя было допустить Аблязову.
Схема, разработанная Еленой Тищенко, чтобы противостоять требованиям АСВ, была цинична и проста по своей природе. Логопарк подал в суд заявление о том, что у него нет денег и на этом основании попросил отсрочить исполнение решения на один год. А за это время Тищенко намеревалась добиться снятия уголовного ареста, вывести имущество на другую организацию и «пропустить» его через торги, взяв фиктивный кредит в дружественном банке.Простимулированная судья Наталья Горбунова не менее цинично согласилась с просьбой должника и определением от 14 августа 2013 года дала отсрочку на год. Любой юрист вам скажет, что это невозможно, обосновать отсутствием средств отсрочку — чудо о котором должники не могут и мечтать. Если у должника нет денег на оплату долга, он признается банкротом. Получив решение об отсрочке, Тищенко отправила в АСВ своего человека договариваться.
От имени Агентства управлением банкротящимся АМТ-банком занимается штатный сотрудник АСВ Вячеслав Тихонов. Однако в действительности руководит всеми процессами Сергей Рощин, доверенное лицо первого заместителя руководителя агентства Валерия Мирошникова. По мнению Тищенко, Рощин, когда-то работавший в агентстве, является «карманом АСВ», то есть собирает коррупционные деньги, выплаченные за какие-либо преференции. Он может обеспечить нужную оценку актива или долга, если АСВ решит продать его, он же решает вопросы с правоохранительными органами.
Оценивая реально сложность борьбы за "Логопарк Колпино" и с Аблязовым, и с БТА-банком, Рощин предложил доверенному лице Тищенко выкупить долг логопарка у АСВ за 10 миллионов долларов США официально, на счет АМТ-Банк и 5 миллионов долларов — взятки Рощину. При этом, сумма официального платежа в 6 раз меньше суммы долга, при том, что сам логопарк при решении юридических вопросов оценивается в 7 миллиардов рублей. Тищенко посчитала сделку очень выгодной, но поскольку Аблязова уже на тот момент арестовали, согласовывать ее пришлось с оставшимся на свободе партнером Аблязова — Артуром Трофимовым.
У Рощина было только одно условие — он хотел переговорить лично с собственником логопарка. Основная причина — никто не хочет иметь дело с Аблязовым, поскольку это чревато уголовными проблемами. Именно на встречу с Сергеем Рощиным и прилетела в Москву Елена Тищенко. Однако, её погубила ревность мужа.
Зная об измене и желая отомстить Аблязову за сломанную жизнь, Сергей Тищенко установил в доме своей жены во Франции подслушивающее устройство, на которое записывал все её разговоры, и, в первую очередь, с Аблязовым. Именно эти записи с подробными описаниями сумм взяток, фамилиями судей, планами по отмыванию похищенного и выгодным предложением Сергея Рощина и стали доступны российским полицейским. До конца не ясно, решил ли обманутый муж сам отомстить обоим, чтобы забрать себе детей, которых суд после развода оставил с матерью, либо они стали известны в результате какой-то хитрой оперативной комбинации.
"Але, да, доброе утро! Ну вот я только что разговаривала со своим руководителем московским да ну офиса и он встречался, он просто не успел мне дело отдать на прошлой неделе, он встречался с Рощиным. Рощин, это вы в курсе кто такой или нет, объяснять? Значит Рощин это… ммм. Есть АСВ — Агентство по страхованию вкладов, это та организация, которая сейчас выступает вместо АМТ Банка и которая собственно подает иски на все наши активы, банкротит их и так далее. По сути это наш единственный противовес против БТА, потому что если (выплатят БТА нрсб), то вопрос был бы решенный. Но здесь вмешивается АСВ — это государственный орган, они естественно тоже против нас, но мы между ними балансируем, между БТА и АСВ. Значит, все вопросы по вот этим активам на данный момент они все таки лежат в плоскости с БТАшниками они договориться пытались, но БТА не хотят платить денег, ну казахи точнее. Вот, а АСВ соответственно не хотят выпускать объекты из-под контроля, потому что АСВ по сути это государственные рейдеры, они заходят на объект, они их реализуют и так далее, я очевидные вещи говорю. У АСВ есть юридическая компания. Юридическая компания, которая ведет против нас все судебные процессы, вот также как у нас одна компания на все объекты, точно также у АСВ одна компания на все объекты. Руководителем этой компании является Рощин. При этом ему, вот он собственно карман АСВ, вот ему отдали, при чем я уже узнала по разным каналам там как бы по всяким судебным и несудебным, ему отдали в принципе в руки решение вопросов по всем нашим объектам и в принципе это человек, который решает вопрос. Встречался (Ильянс нрсб). Он сначала разговор был на повышенных тонах, вот в плане того что, что вы там рассказываете, у вас один собственник, я не хочу там как бы разговаривать по каждому активу отдельно, я хочу решать вопрос, хотите, давайте договариваться в комплексе по всем объектам, цена вопроса за выкуп и так далее. Но нам это не выгодно, во-первых, потому что мы им не доверяем настолько в комплексе, во-вторых, комплекса не может быть, потому что там везде разные этапы, разные стадии. Ну и в-третьих, потому что как бы нам не выгодно, чтобы даже они думали, что у нас один собственник, потому что пока они думают, что у нас один собственник, понимают кто этот собственник — это политика. Как только мы показываем, что у нас собственники разные, они понимают, что это хозяйственные вопросы и можно решать вопросы. Для них соответственно, потому что даже мои юристы, я им полностью даю понимание, что у нас разные акционеры, что в свое время это все было продано по верхам через оффшоры и сейчас у нас разные акционеры, но так как у нас задачи одни и те же, враг один и тот же, поэтому мы все вместе работаем. Но я подчеркиваю, что это группа лиц, всегда, вот это было с самого начала. Соответственно, в этом ключе (Леоницыс нрсб) говорила с Рощиным и заставила того серьезно задуматься, о том что она говорит, ну а как ты хочешь, колхоз организовать, вот у нас разные акционеры и каждый акционер хочет отдельно решить вопрос по своему объекту, так же не бывает, поэтому легче поэтапно, условно говоря по одному лицу каждый день раздавать, чем пытаться всю корзину че то с ней решить. Тот задумался, в итоге сказал: давайте мне на переговоры тогда вашего собственника. Ну собственника не собственника может быть и ….. к собственнику, но вот тут действительно видите как пришел такой момент, когда нужно показывать, а кто у нас собственник Колпино. Пока что мы с ними говорили по Колпино. По Колпино есть понимание, есть цена, цена у нас 10+5, 5 забирает АСВ, 10 — это мы выкупаем официально. Значит и тогда его эта цена полностью устраивала, она была согласована. Сейчас вопрос в том, что нам действительно нужно выставить кого-то на переговоры с этим Рощиным. У нас сейчас юридически получилась хорошая ситуация. Я не знаю, я вот еще, может написать мне ему записку, чтобы он еще подумал, вы еще успеваете передать? Я бы именно по Колпино отдельно расписала. Уже все, ну тогда я вам. Вот смотрите, значит у нас сейчас уникальная ситуация действительно почему, мы судами более или менее завели их в ситуацию, когда они прямо прийти и все взыскать не могут, еще доверия нет, а самое главное нет физического контроля над объектом и, а кстати тех кто у нас объект этот захватил (нрсб) тоже контролирует этот Рощин. Т.е. Рощин у нас везде как бы ключевое лицо. И у нас есть с ними еще какой-то дополнительный контакт, потому что их бывший сотрудник у нас работает, но это контакт тоже условный, вы понимаете, информация в две стороны. Но от нас, по крайней мере, четко идет посыл, что у нас акционеры разные, что все это было продано, и в конце концов даже мое как-то там участие объясняется тем, что просто все знаю, всю историю знаю, поэтому я в материале и это такой отдельный бизнес. Значит нужно встречаться, поэтому нужно, во-первых, принять решение можем ли мы и, во-вторых, нужно встречаться. Но по сути вот как мне полностью вспомнил (Леоницыс нрсб) не детально передал беседу, по сути, я вижу, что ситуацию можно сдвинуть, более того я понимаю, что ее тем легче сдвинуть сейчас, что понимая, что он не в прямом доступе, что к нему доступ ограничен, они легче придут к мысли к этой нашей, что у нас акционер не он. И тогда для них сразу еще убирается элемент страха и политики, поэтому вот.. угу..угу..
Давайте я с ним встречусь, какая разница.
Да нет, боже, тут понимаете от меня все, что можно (оценили или отцедили нрсб).
Честно говоря, что-то мне не очень верится.
Да он может ко мне домой приехать.
Ну хорошо, мы с ним можем где-то встретиться.
Давайте отель какой-то, конечно. Я могу с ним встретиться и все проговорить. Потому что вот понимаете, действительно я вот вижу, я же ситуацию на месте так или иначе балансирую, контролирую. Я вижу, что мы (нрсб) в связи с тем, что с ним такое произошло, они легче поверят в то, что у нас новые собственники.
Я думаю уже, это 20 минут от меня.
Да любой отель.
Я только хотела сказать, смех.
Хорошо, давайте (нрсб)
Угу, заодно я на него посмотрю, пойму на сколько он выглядит, ну то есть вы, извините конечно, но я должна видеть человека насколько он…
Да.
Угу.
Вы сказали, да.
Вы сказали, вы сказали, да.
Ну, это такое дело, не суть важно, вот."
"Смотри, во первых — мы уже отдали. Отдали уже задаток за залог. И мы уже отдали деньги за апелляцию. Сейчас… Ну да, за залог — 8 тысяч евро. И мы ожидаем, что просмотрев документы, он скажет, реально, какая сумма, что мы решаем. И 55 мы отдали за апелляцию. Да?
Смотри, мы предполагаем, что под (?) залогом мы идем не с Олегом. Я хочу попробовать контакты Леонида, потому что, в принципе, я так понимаю, что он общается с теми же людьми, с которыми решает Олег. Поэтому… Ну потому что он мне даже информацию внутреннюю давал, вот которую он мне давал информацию — она вся соответствует, как бы… я вижу… слова, даже повторяются. Что?
Под залогом, мы только подали апелляцию, мы же тянули время, мы же не подавали апелляцию. Как только подали, и, соответственно, ещё не назначено дело — это первое. По апелляции по банкротству — 7-го (?) будь в Москве. Седьмого (?) будет отсрочка на год по (АСВ?).
Ты понимаешь, в чем дело? Смотри, здесь не та ситуация, когда нужно поменять лошадей на скаку — это не лучший вариант. Я абсолютно с тобой согласна. Во-вторых, как только ты начал говорить — я сразу подумала, что тогда нужно это отдельной группе попробовать отдать, действительно, город. Потому что проблема здесь не (?) относительно. Это не только Павелецкая, это весь центр и (нрзб).
Почему я очень осторожна, как бы, была с городом, да, вот, изначально? Потому что, ну ты же понимаешь, что мы работаем, все-таки, на юридической такой практике и на том, что у нас шаги нестандартные, да? Команда такая вся. Но вот эти связи, там, везде, это надо … очень аккуратно. И… это первый вариант.
А второй вариант, это почему я боялась трогать город. Потому что, пока ты его не трогаешь — ты не начинаешь проигрывать ничего. Как только ты тронешь город, ты дашь городу в руки механизм себя выбить за три минуты, если вдруг они тебя захотят. Поэтому, я этого тоже боялась. Пока у нас с городом… У нас же получается у Павелецкой, у нас даже нет официального уведомления, что у нас расторгнут контракт. А если ты сейчас с городом начнешь судиться, то они тебе… Ну слушай, за два месяца ты проиграешь дело, и он у тебя будет расторгнут в судебном порядке. Вот что страшно. Тем более, что в законе четко прописано, что собственник имеет право обратиться в суд, если он не согласен. Поэтому ты им вот этим против себя можешь дать механизм. Вот поэтому, я пока, знаешь что … что называется, пока нас город не трогал, я не трогала их.
Поэтому можно попробовать, но попробовать можно, конечно. Я не знаю, насколько реально ты понимаешь ситуацию и доверяешь. Работы-то у нас куча, да. Работы у нас куча, естественно, ты же понимаешь. Поэтому есть человек… (нрзб), можно работать параллельно. Тем более, если у них есть связи. Это, конечно, было бы здорово. И да, город мы не трогали, вообще. Потому что с городом, мы, вот, разобрались с ситуацией, да?
Угу, да. Потому что… , смотри — вот мы город проанализировали. И, проанализировав, мы пришли в выводах к чему? К тому, что они, вот… у нас есть основания, условно, у нас есть основания спорить с городом. Причем основания у нас есть в том плане, что нам не дали разрешительные документы нужные, несмотря на то, что мы, как бы, сделали все необходимые шаги. Мы не форсировали — они нам не давали. Но потом, когда мы написали в вопросе — ну, уже как бы, вопрос: почему вы до сих пор нам не даете. Они нам в паре писем сослались, а у вас (нрзб)…(03.58). Это, естественно не является основанием, чтобы нам отказывать в какой-либо регистрации, ну нет такого основания. Поэтому юридическая зацепка у нас есть. Но дальше, что, вот что сделал город. Город, вроде бы, принял решение расторгнуть контракт, правильно, с Павелецкой.
Вот смотри… вот именно, вот смотри, он объявил, совершенно верно. Но, он не уведомил нас об этом. Пока он нас не уведомил — такого решения нет. Поэтому, мы для себя приняли… сделали такой вывод, что если мы сейчас впереди, вот, паровоза побежим и набросимся на город с судами. То тогда город — мы дадим ему платформу — чтобы, во-первых, озвучить свою позицию против нас — он же не будет молчать, он же в ответ на наш иск не скажет, что такого решения мы не принимали, они скажут: да, мы приняли. Во-вторых, мы же дадим ему платформу себя разбить — и это очень плохо. Поэтому, понимая, что мы можем город не вытянуть. И можем, наоборот, дать им в руки дубинку, которой быстренько с нами решит вопрос юридически — мы туда не лезли, что называется.
Поэтому ты им дай документы — пусть оценят. Поэтому, если дойдет до борьбы с городом — мы её им отдадим с удовольствием. Потому что мы сидим плотно, как бы — ресиверы, банк казахский. Тут смысла, как бы, нет — лучше нас никто с ситуацией не разберется. Нам что нужно — это связи. И если нам нужно… решения чтобы проводили… (нрзб). Юридически я тебе подведу, всё сделаю так, что дальше тяжело это будет выбить. Главное … эту платформу. Тут с кем-то делиться — … А вот всё, что касается города — мы сознательно не трогали, чтобы не навредить. И мы понимаем, что так просто ты туда, ну, не зайдешь. Если ты заходишь с такими судами, ты должен понимать, что ты стопроцентно их выиграешь.
Понимаешь, здесь вот такая ситуация с городом. Она, вообще, очень такая специфическая. По моему мнению, сейчас город было бы лучше не трогать, потому что мы не понимаем, насколько город заряжен решить против нас вопрос. Плюс, ну ты знаешь, в России — одно дело воевать… да, о чем я тебе говорю.
Поэтому ты документы дай, конечно. И пусть, вот интересно даже, какие она сделает... Понятно… да. Ну руки выкручивают. Почему вот именно делают в последний момент, когда уже поздно договариваться.
Это московские. Нет — это судья Горбунова. Нет. Это… подожди. Нет, это общий суд… нет, это первая инстанция. Это московский арбитражный. Это судья Горбунова. Судья, которая у нас фигурирует в очень многих делах. Нет, это не апелляция. Нет, подожди, не путай. Мы сейчас говорим. Подожди… ну подожди, пожалуйста... Вот эта переписка, о которой… о которой я сейчас — это об отсрочке исполнения судебного решения колпинского пц. Поэтому… это первая инстанция, которую не слушали в прошлый раз, потому что дело не пришло из кассации. Это судья Горбунова. Судья, в данном случае, важная. Потому что у Горгуновой куча наших дел. Куча. И у нее, самое главное — Павелецкая. Если мы по павелецкой идем такой же дорогой как Колпино — так же отсрочка исполнения судебного решения плюс, соответственно, остановка банкротства. Если мы используем тот же механизм, как в Колпино, то Горбунова тоже там же. Поэтому нам очень важно…
Мы тогда, смотри. Мы отдали 200, но мы забрали практически всё — осталось 18. Вот он так и пишет — осталось 18. Это правда. Вот мы же отдали 40 тогда евро мы отдали за банкротство и так далее. Олег ещё тогда пытался выкрутить нас на 250. Помнишь, мы тогда сказали жёсткое «нет». Он сказал: «ну хорошо, 200». Сейчас, он опять вернулся со своими вот этими «250». Но его контакт — это тот же контакт, что и у Леонида. Но у Леонида в прошлый раз сказали, что, вот, вы, как бы, поздно, обратились, но когда обратились в свое время, нам сказали «200» — мы сказали «нет». Ну и всё, типа. Потом, у него странно как-то это проходит. Я не знаю, сколько он там …(нрзб) имеет. Потому что, ну скорей всего, это, конечно, отличает, когда клиент… всегда важен. Поэтому, когда мы сразу не согласились — поэтому, типа, нет.
Посмотрим. Но люди одни и те же. И потом, я Леонида попросила за нас тоже узнать. А, во-вторых, я попросила вот этого Олега. Что касается контактов, то у нас есть вопросы, по которым нам нужно решать вопросы. Поэтому может и контакт нам ещё пригодится. Потому что юридически, — ну смысла нет. Платить за юридическую работу — смысла нет. Платить за решение вопроса? У нас есть ряд дел. Вот мы это делим — будем делать."
Елена Тищенко прилетела в Москву рейсом из Никосии в ночь на 31 августа. Она остановилась в гостинице "Балчуг", где через несколько часов была задержана оперативниками МВД РФ. Ее доставили в ИВС на Петровке, 38, а уже в субботу утром следствие доставило ее в Тверской суд Москвы для рассмотрения ходатайства об аресте. До суда задержанная отказалась давать показания, сославшись на ст. 51 Конституции РФ.
Елена Тищенко. Фото РИАН
[vz.ru, 02.08.2013, "На Аблязова вывела экс-супруга его бизнес-партнера": "Она экс-жена бизнесмена Сергея Тищенко, украинского бизнес-партнера Аблязова. На прошлой неделе она присутствовала на заседании суда (по одному из дел, связанных с якобы похищенными Аблязовым средствами). Она была взята под наблюдение после того, как покинула здание суда в Лондоне и вернулась во Францию". — врезка Руспрес]
Начало заседания пришлось отложить: в выходной день адвокатов сразу не нашлось. Вскоре родственники задержанной прислали защитников, которые в соответствии с законодательством попросили время на ознакомление с материалами дела. Рассмотрев ходатайство, председательствующий Алексей Криворучко отложил заседание на 72 часа.
По материалам следствия, Елена Тищенко считается одним из ключевых руководителей организованной преступной группировки, созданной бывшим главой крупнейшего в свое время частного казахского БТА-банка Мухтаром Аблязовым. Познакомившись с ним в 2010 году, говорится в деле, гражданка Украины Тищенко сначала работала на банкира как обычный юрист, а вскоре, став его доверенным лицом, начала координировать в России действия "обвиняемого Аблязова по легализации имущества, похищенного преступным путем, в целях придания видимости правомерного владения", а также "с целью недопущения изъятия и наложения обеспечительных мер на эти активы со стороны кредиторов, в том числе Агентства по страхованию вкладов". Среди этих активов, по данным следствия, расположенный в Санкт-Петербурге логистический парк Колпино, незавершенный торговый центр на площади Павелецкого вокзала в Москве, крупные земельные участки в столице и Домодедовском районе Подмосковья, участки и недостроенные логопарки в Свердловской, Новосибирской, Волгоградской областях и т. д.— всего на сумму более $3,3 млрд. В Москву юрист прилетела, по оперативным данным, как раз для того, чтобы "решить вопрос" с санкт-петербургским логопарком.
Начало заседания пришлось отложить: в выходной день адвокатов сразу не нашлось. Вскоре родственники задержанной прислали защитников, которые в соответствии с законодательством попросили время на ознакомление с материалами дела. Рассмотрев ходатайство, председательствующий Алексей Криворучко отложил заседание на 72 часа.
По материалам следствия, Елена Тищенко считается одним из ключевых руководителей организованной преступной группировки, созданной бывшим главой крупнейшего в свое время частного казахского БТА-банка Мухтаром Аблязовым. Познакомившись с ним в 2010 году, говорится в деле, гражданка Украины Тищенко сначала работала на банкира как обычный юрист, а вскоре, став его доверенным лицом, начала координировать в России действия "обвиняемого Аблязова по легализации имущества, похищенного преступным путем, в целях придания видимости правомерного владения", а также "с целью недопущения изъятия и наложения обеспечительных мер на эти активы со стороны кредиторов, в том числе Агентства по страхованию вкладов". Среди этих активов, по данным следствия, расположенный в Санкт-Петербурге логистический парк Колпино, незавершенный торговый центр на площади Павелецкого вокзала в Москве, крупные земельные участки в столице и Домодедовском районе Подмосковья, участки и недостроенные логопарки в Свердловской, Новосибирской, Волгоградской областях и т. д.— всего на сумму более $3,3 млрд. В Москву юрист прилетела, по оперативным данным, как раз для того, чтобы "решить вопрос" с санкт-петербургским логопарком.
О степени доверия банкира Аблязова своему юристу говорит тот факт, что французская полиция смогла задержать самого экс-главу БТА-банка, которого к тому моменту
объявили в розыск Казахстан, Украина и Россия, именно на вилле Zenith в пригороде Канна, где жила Елена Тищенко. Французским сыщикам удалось отследить телефонные переговоры Елены Тищенко и других бывших, пока остающихся на свободе топ-менеджеров БТА-банка, в том числе и самого Мухтара Аблязова. Именно содержание их переговоров убедило французов в криминальной составляющей действий банкира и его подручных.
Владислав Трифонов
Владислав Трифонов
****
Болтливую партнершу Мухтара Аблязова сдал брошенный муж
Сергей Тищенко, председатель Наблюдательного совета ПАО «Фортуна-банк»
Взятку в 5 миллионов долларов Агентству по страхованию вкладов договорилась дать любовница бывшего владельца БТА-банка Мухтара Аблязова. Чтобы выйти на переговоры, она платила за судебные решения.
В пятницу в Москве была задержана украинский юрист Елена Тищенко, бросившая ради беглого казахстанского олигарха Мухтара Аблязова мужа, проживающего Москве, которому родила 4 дочек. Она подозревается в масштабном отмывании активов, принадлежащих Аблязову, которые он вывел из национализированного БТА-банка и скрывает от кредиторов за цепочкой офшорных компаний.
Шикарная блондинка, имеющая аж 4 юридических образования, поначалу начала работать на Мухтара Аблязова как юрист, когда в 2011 году её муж, известный украинский предприниматель Сергей Тищенко, предложил свои услуги по «решению проблем» в Украине. Там, на деньги, похищенные из БТА-банка, были приобретены ряд активов, среди которых была крупная страховая компания "Оранта" и банк, возвратить которые потребовал Казахстан. Помочь скрывающемуся от правоохранительных органов Казахстана, Украины и России Аблязову Сергей Тищенко так и не смог, попутно чуть сам не став обвиняемым по делу, и предпочел благоразумно отойти от дела. Но его жена Елена поддалась странному обаянию Аблязова, заставляющему людей любить его, бояться и быть слепо преданным ему. Точно неизвестно, когда отношения Мухтара Аблязова и Елены Тищенко переросли в адьюльтер. Однако, сбежав из Великобритании перед оглашением приговора, которым ему было назначено тюремное наказание за обман суда, Аблязов прятался в Европе, где неизменно снимал три виллы. Одну — для жены, Алмы Шалабаевой, другую для себя, а третью — для встреч с Еленой Тищенко.
Именно проследив за Еленой Тищенко от Лондона до секретной виллы на Лазурном берегу, БТА-банк и смог выйти на след Мухтара Аблязова, помещенного под арест как разыскиваемого по линии Интерпола.
Однако, помимо любовных утех, Елена Тищенко стала для Мухтара Аблязова партнером и совершенно в другой области — она возглавила работу по отмыванию всех похищенных активов, уделяя наибольшее внимание российским активам. Здесь у Аблязова есть три девелоперских проекта в Москве — ТРЦ на площади Павелецкого вокзала, океанариум с гостиницей и офисами на Поклонной горе и высотное офисное здание неподалеку. Кроме того, в России Аблязову принадлежит 2200 га земли в Домодедовском районе Московской области, 410 га земли под ИЖС на территории новой Москвы (бывший Подольский район Московской области), логистические комплексы в г.Санкт-Петербурге, Татарстане, Новосибирской области, Свердловской области и ряд других объектов. Почти все эти активы были куплены на деньги БТА-банка, выданные по кредитам офшорным компаниям, и были заложены в нем. Когда в 2009 году банк был национализирован в связи с неудовлетворительным финансовым положением, в банке обнаружилась недостача 13 миллиардов долларов США, а все залоги — были сняты по подложным документам. Освободив огромные активы стоимостью несколько миллиардов долларов из-под залога казахстанского банка, Аблязов часть из них передал в московский АМТ-банк, который принадлежал ему лично, и который Аблязов первоначально пытался сохранить, рассматривая Россию как плацдарм для будущего бизнеса. Однако, спустя некоторое время АМТ-банк был признан банкротом и Агентство по страхованию вкладов, являющееся его конкурсным управляющим, попыталось продать залоги.
Однако, очень скоро стало понятно, что все заложенное в АМТ-банке имущество Аблязова было ранее похищено у БТА-Банка и арестовано по уголовному делу. Так на одни и те же активы стали претендовать сразу трое — сам Аблязов, казахстанский БТА-банк и АСВ.
Все активы олигарха оформлены на имя российских обществ, возглавляемых подставными директорами, акционерами которых через цепочку компаний являются офшорные компании. Контроль над этими офшорными компаниями как раз и передал Елене Тищенко Мухтар Аблязов. Елена также возглавила всю юридическую работу по противостоянию претензиям как БТА-банка, так и АСВ. Конечная задача, которую должна была выполнить юрист заключалась в том, чтобы доказать в судах правильность снятия залогов казахстанского банка, не допустить вынесения решений о взыскании долга в пользу АМТ-банка, все активы перевести на новые юридические лица, после чего продать их два раза, чтобы создать добросовестного приобретателя, у которого их нельзя уже будет забрать. Обо всех процессах Елена докладывала Аблязову, с которым постоянно поддерживала связь по Skype. Так Тищенко стала буфером между Аблязовым и многочисленной армией юристов.
Масштаб деятельности Елены Тищенко поражал. По собственному её выражению, она контролировала «84 процесса, а с Домодедовской землей — больше ста». Под её руководством работали многочисленные юристы, которые на основании доверенностей, выданных от имени российских проектных компаний сопротивлялись требованиям кредиторов в судах. Первоначально, в наследство от отправленного в колонию на 9 лет Александра Волкова, Елене Тищенко достались адвокаты из коллегии «Каганер и партнеры» во главе с Татьяной Симоновой. Однако очень быстро Тищенко убедилась, что двое юристов из этой коллегии сами стали собственниками участков земли в Домодедово, за которые они сражались, и она убедила Аблязова подключить к работе своих юристов из компании "Оптима Консалт". «Сашины мальчики — никто», объясняла она Аблязову про сотрудников Александра Волкова, ранее отвечавших за отмывание похищенного.
Важность работы Тищенко заключалась еще и в том, что она на каждом углу доказывала, что Аблязов больше не является акционером спорных компаний. По разработанной легенде, акционеров теперь несколько, они не имеют никакого отношения к Казахстану и все они поручили представление своих интересов Елене Тищенко.
Хотя Аблязову периодически предлагали свои услуги другие юристы, он обо всем советовался с Еленой. Предложения о привлечении юристов, которые могли бы представлять интересы различных компаний в судах она сразу же отвергала. «Нам не нужно платить за работу, нам нужно платить за решение». Тищенко прекрасно разбиралась в судейском корпусе России и имела несколько контактов среди «решал»-взяточников, готовых дать деньги судье или председателю суда, чтобы обеспечить нужное решение. За большую часть решений платилось по 200 тысяч долларов США. Когда Тищенко предлагали заплатить 250 — она сопротивлялась и пыталась проверить через другие каналы. Не всегда деньги платились судье лично, иногда они передавались руководителям судов, которые добивались нужного результата от своих подчиненных. Таким образом, БТА-банк проиграл сразу несколько дел по Домодедовской земле. Когда Казахстанцы выиграли одно из дел по компании ИнвестХолдингСтрой, и апелляционный суд отказал Аблязову в признании ипотеки прекратившейся, объяснение Тищенко было более чем понятным «не донесли». Она объясняла Аблязову, что это только в Англии если судья придет к какому-то мнению, он будет следовать ему до конца. А у в России, если занесли — будет нужное решение, не занесли — не будет. Одной из самых важных судей, Елена Тищенко считала Наталью Горбунову из Арбитражного суда г.Москвы, которая слушает большое количество дел с участием АМТ-банка и компаний Аблязова. Так, эта судья решением по делу А40-25964/2012 взыскала с ЗАО «Логопарк «Колпино» 1,8 млрд рублей, в связи с чем АСВ немедленно обратилось с заявлением о банкротстве логопарка, надеясь в конкурсном производстве снять арест по уголовному делу и продать здания складов и землю с торгов. Этого нельзя было допустить Аблязову.
Схема, разработанная Еленой Тищенко, чтобы противостоять требованиям АСВ, была цинична и проста по своей природе. Логопарк подал в суд заявление о том, что у него нет денег и на этом основании попросил отсрочить исполнение решения на один год. А за это время Тищенко намеревалась добиться снятия уголовного ареста, вывести имущество на другую организацию и «пропустить» его через торги, взяв фиктивный кредит в дружественном банке.Простимулированная судья Наталья Горбунова не менее цинично согласилась с просьбой должника и определением от 14 августа 2013 года дала отсрочку на год. Любой юрист вам скажет, что это невозможно, обосновать отсутствием средств отсрочку — чудо о котором должники не могут и мечтать. Если у должника нет денег на оплату долга, он признается банкротом. Получив решение об отсрочке, Тищенко отправила в АСВ своего человека договариваться.
От имени Агентства управлением банкротящимся АМТ-банком занимается штатный сотрудник АСВ Вячеслав Тихонов. Однако в действительности руководит всеми процессами Сергей Рощин, доверенное лицо первого заместителя руководителя агентства Валерия Мирошникова. По мнению Тищенко, Рощин, когда-то работавший в агентстве, является «карманом АСВ», то есть собирает коррупционные деньги, выплаченные за какие-либо преференции. Он может обеспечить нужную оценку актива или долга, если АСВ решит продать его, он же решает вопросы с правоохранительными органами.
Оценивая реально сложность борьбы за "Логопарк Колпино" и с Аблязовым, и с БТА-банком, Рощин предложил доверенному лице Тищенко выкупить долг логопарка у АСВ за 10 миллионов долларов США официально, на счет АМТ-Банк и 5 миллионов долларов — взятки Рощину. При этом, сумма официального платежа в 6 раз меньше суммы долга, при том, что сам логопарк при решении юридических вопросов оценивается в 7 миллиардов рублей. Тищенко посчитала сделку очень выгодной, но поскольку Аблязова уже на тот момент арестовали, согласовывать ее пришлось с оставшимся на свободе партнером Аблязова — Артуром Трофимовым.
У Рощина было только одно условие — он хотел переговорить лично с собственником логопарка. Основная причина — никто не хочет иметь дело с Аблязовым, поскольку это чревато уголовными проблемами. Именно на встречу с Сергеем Рощиным и прилетела в Москву Елена Тищенко. Однако, её погубила ревность мужа.
Зная об измене и желая отомстить Аблязову за сломанную жизнь, Сергей Тищенко установил в доме своей жены во Франции подслушивающее устройство, на которое записывал все её разговоры, и, в первую очередь, с Аблязовым. Именно эти записи с подробными описаниями сумм взяток, фамилиями судей, планами по отмыванию похищенного и выгодным предложением Сергея Рощина и стали доступны российским полицейским. До конца не ясно, решил ли обманутый муж сам отомстить обоим, чтобы забрать себе детей, которых суд после развода оставил с матерью, либо они стали известны в результате какой-то хитрой оперативной комбинации.
Скайп-переговоры Елены Тищенко
"Але, да, доброе утро! Ну вот я только что разговаривала со своим руководителем московским да ну офиса и он встречался, он просто не успел мне дело отдать на прошлой неделе, он встречался с Рощиным. Рощин, это вы в курсе кто такой или нет, объяснять? Значит Рощин это… ммм. Есть АСВ — Агентство по страхованию вкладов, это та организация, которая сейчас выступает вместо АМТ Банка и которая собственно подает иски на все наши активы, банкротит их и так далее. По сути это наш единственный противовес против БТА, потому что если (выплатят БТА нрсб), то вопрос был бы решенный. Но здесь вмешивается АСВ — это государственный орган, они естественно тоже против нас, но мы между ними балансируем, между БТА и АСВ. Значит, все вопросы по вот этим активам на данный момент они все таки лежат в плоскости с БТАшниками они договориться пытались, но БТА не хотят платить денег, ну казахи точнее. Вот, а АСВ соответственно не хотят выпускать объекты из-под контроля, потому что АСВ по сути это государственные рейдеры, они заходят на объект, они их реализуют и так далее, я очевидные вещи говорю. У АСВ есть юридическая компания. Юридическая компания, которая ведет против нас все судебные процессы, вот также как у нас одна компания на все объекты, точно также у АСВ одна компания на все объекты. Руководителем этой компании является Рощин. При этом ему, вот он собственно карман АСВ, вот ему отдали, при чем я уже узнала по разным каналам там как бы по всяким судебным и несудебным, ему отдали в принципе в руки решение вопросов по всем нашим объектам и в принципе это человек, который решает вопрос. Встречался (Ильянс нрсб). Он сначала разговор был на повышенных тонах, вот в плане того что, что вы там рассказываете, у вас один собственник, я не хочу там как бы разговаривать по каждому активу отдельно, я хочу решать вопрос, хотите, давайте договариваться в комплексе по всем объектам, цена вопроса за выкуп и так далее. Но нам это не выгодно, во-первых, потому что мы им не доверяем настолько в комплексе, во-вторых, комплекса не может быть, потому что там везде разные этапы, разные стадии. Ну и в-третьих, потому что как бы нам не выгодно, чтобы даже они думали, что у нас один собственник, потому что пока они думают, что у нас один собственник, понимают кто этот собственник — это политика. Как только мы показываем, что у нас собственники разные, они понимают, что это хозяйственные вопросы и можно решать вопросы. Для них соответственно, потому что даже мои юристы, я им полностью даю понимание, что у нас разные акционеры, что в свое время это все было продано по верхам через оффшоры и сейчас у нас разные акционеры, но так как у нас задачи одни и те же, враг один и тот же, поэтому мы все вместе работаем. Но я подчеркиваю, что это группа лиц, всегда, вот это было с самого начала. Соответственно, в этом ключе (Леоницыс нрсб) говорила с Рощиным и заставила того серьезно задуматься, о том что она говорит, ну а как ты хочешь, колхоз организовать, вот у нас разные акционеры и каждый акционер хочет отдельно решить вопрос по своему объекту, так же не бывает, поэтому легче поэтапно, условно говоря по одному лицу каждый день раздавать, чем пытаться всю корзину че то с ней решить. Тот задумался, в итоге сказал: давайте мне на переговоры тогда вашего собственника. Ну собственника не собственника может быть и ….. к собственнику, но вот тут действительно видите как пришел такой момент, когда нужно показывать, а кто у нас собственник Колпино. Пока что мы с ними говорили по Колпино. По Колпино есть понимание, есть цена, цена у нас 10+5, 5 забирает АСВ, 10 — это мы выкупаем официально. Значит и тогда его эта цена полностью устраивала, она была согласована. Сейчас вопрос в том, что нам действительно нужно выставить кого-то на переговоры с этим Рощиным. У нас сейчас юридически получилась хорошая ситуация. Я не знаю, я вот еще, может написать мне ему записку, чтобы он еще подумал, вы еще успеваете передать? Я бы именно по Колпино отдельно расписала. Уже все, ну тогда я вам. Вот смотрите, значит у нас сейчас уникальная ситуация действительно почему, мы судами более или менее завели их в ситуацию, когда они прямо прийти и все взыскать не могут, еще доверия нет, а самое главное нет физического контроля над объектом и, а кстати тех кто у нас объект этот захватил (нрсб) тоже контролирует этот Рощин. Т.е. Рощин у нас везде как бы ключевое лицо. И у нас есть с ними еще какой-то дополнительный контакт, потому что их бывший сотрудник у нас работает, но это контакт тоже условный, вы понимаете, информация в две стороны. Но от нас, по крайней мере, четко идет посыл, что у нас акционеры разные, что все это было продано, и в конце концов даже мое как-то там участие объясняется тем, что просто все знаю, всю историю знаю, поэтому я в материале и это такой отдельный бизнес. Значит нужно встречаться, поэтому нужно, во-первых, принять решение можем ли мы и, во-вторых, нужно встречаться. Но по сути вот как мне полностью вспомнил (Леоницыс нрсб) не детально передал беседу, по сути, я вижу, что ситуацию можно сдвинуть, более того я понимаю, что ее тем легче сдвинуть сейчас, что понимая, что он не в прямом доступе, что к нему доступ ограничен, они легче придут к мысли к этой нашей, что у нас акционер не он. И тогда для них сразу еще убирается элемент страха и политики, поэтому вот.. угу..угу..
Давайте я с ним встречусь, какая разница.
Да нет, боже, тут понимаете от меня все, что можно (оценили или отцедили нрсб).
Честно говоря, что-то мне не очень верится.
Да он может ко мне домой приехать.
Ну хорошо, мы с ним можем где-то встретиться.
Давайте отель какой-то, конечно. Я могу с ним встретиться и все проговорить. Потому что вот понимаете, действительно я вот вижу, я же ситуацию на месте так или иначе балансирую, контролирую. Я вижу, что мы (нрсб) в связи с тем, что с ним такое произошло, они легче поверят в то, что у нас новые собственники.
Я думаю уже, это 20 минут от меня.
Да любой отель.
Я только хотела сказать, смех.
Хорошо, давайте (нрсб)
Угу, заодно я на него посмотрю, пойму на сколько он выглядит, ну то есть вы, извините конечно, но я должна видеть человека насколько он…
Да.
Угу.
Вы сказали, да.
Вы сказали, вы сказали, да.
Ну, это такое дело, не суть важно, вот."
"Смотри, во первых — мы уже отдали. Отдали уже задаток за залог. И мы уже отдали деньги за апелляцию. Сейчас… Ну да, за залог — 8 тысяч евро. И мы ожидаем, что просмотрев документы, он скажет, реально, какая сумма, что мы решаем. И 55 мы отдали за апелляцию. Да?
Смотри, мы предполагаем, что под (?) залогом мы идем не с Олегом. Я хочу попробовать контакты Леонида, потому что, в принципе, я так понимаю, что он общается с теми же людьми, с которыми решает Олег. Поэтому… Ну потому что он мне даже информацию внутреннюю давал, вот которую он мне давал информацию — она вся соответствует, как бы… я вижу… слова, даже повторяются. Что?
Под залогом, мы только подали апелляцию, мы же тянули время, мы же не подавали апелляцию. Как только подали, и, соответственно, ещё не назначено дело — это первое. По апелляции по банкротству — 7-го (?) будь в Москве. Седьмого (?) будет отсрочка на год по (АСВ?).
Ты понимаешь, в чем дело? Смотри, здесь не та ситуация, когда нужно поменять лошадей на скаку — это не лучший вариант. Я абсолютно с тобой согласна. Во-вторых, как только ты начал говорить — я сразу подумала, что тогда нужно это отдельной группе попробовать отдать, действительно, город. Потому что проблема здесь не (?) относительно. Это не только Павелецкая, это весь центр и (нрзб).
Почему я очень осторожна, как бы, была с городом, да, вот, изначально? Потому что, ну ты же понимаешь, что мы работаем, все-таки, на юридической такой практике и на том, что у нас шаги нестандартные, да? Команда такая вся. Но вот эти связи, там, везде, это надо … очень аккуратно. И… это первый вариант.
А второй вариант, это почему я боялась трогать город. Потому что, пока ты его не трогаешь — ты не начинаешь проигрывать ничего. Как только ты тронешь город, ты дашь городу в руки механизм себя выбить за три минуты, если вдруг они тебя захотят. Поэтому, я этого тоже боялась. Пока у нас с городом… У нас же получается у Павелецкой, у нас даже нет официального уведомления, что у нас расторгнут контракт. А если ты сейчас с городом начнешь судиться, то они тебе… Ну слушай, за два месяца ты проиграешь дело, и он у тебя будет расторгнут в судебном порядке. Вот что страшно. Тем более, что в законе четко прописано, что собственник имеет право обратиться в суд, если он не согласен. Поэтому ты им вот этим против себя можешь дать механизм. Вот поэтому, я пока, знаешь что … что называется, пока нас город не трогал, я не трогала их.
Поэтому можно попробовать, но попробовать можно, конечно. Я не знаю, насколько реально ты понимаешь ситуацию и доверяешь. Работы-то у нас куча, да. Работы у нас куча, естественно, ты же понимаешь. Поэтому есть человек… (нрзб), можно работать параллельно. Тем более, если у них есть связи. Это, конечно, было бы здорово. И да, город мы не трогали, вообще. Потому что с городом, мы, вот, разобрались с ситуацией, да?
Угу, да. Потому что… , смотри — вот мы город проанализировали. И, проанализировав, мы пришли в выводах к чему? К тому, что они, вот… у нас есть основания, условно, у нас есть основания спорить с городом. Причем основания у нас есть в том плане, что нам не дали разрешительные документы нужные, несмотря на то, что мы, как бы, сделали все необходимые шаги. Мы не форсировали — они нам не давали. Но потом, когда мы написали в вопросе — ну, уже как бы, вопрос: почему вы до сих пор нам не даете. Они нам в паре писем сослались, а у вас (нрзб)…(03.58). Это, естественно не является основанием, чтобы нам отказывать в какой-либо регистрации, ну нет такого основания. Поэтому юридическая зацепка у нас есть. Но дальше, что, вот что сделал город. Город, вроде бы, принял решение расторгнуть контракт, правильно, с Павелецкой.
Вот смотри… вот именно, вот смотри, он объявил, совершенно верно. Но, он не уведомил нас об этом. Пока он нас не уведомил — такого решения нет. Поэтому, мы для себя приняли… сделали такой вывод, что если мы сейчас впереди, вот, паровоза побежим и набросимся на город с судами. То тогда город — мы дадим ему платформу — чтобы, во-первых, озвучить свою позицию против нас — он же не будет молчать, он же в ответ на наш иск не скажет, что такого решения мы не принимали, они скажут: да, мы приняли. Во-вторых, мы же дадим ему платформу себя разбить — и это очень плохо. Поэтому, понимая, что мы можем город не вытянуть. И можем, наоборот, дать им в руки дубинку, которой быстренько с нами решит вопрос юридически — мы туда не лезли, что называется.
Поэтому ты им дай документы — пусть оценят. Поэтому, если дойдет до борьбы с городом — мы её им отдадим с удовольствием. Потому что мы сидим плотно, как бы — ресиверы, банк казахский. Тут смысла, как бы, нет — лучше нас никто с ситуацией не разберется. Нам что нужно — это связи. И если нам нужно… решения чтобы проводили… (нрзб). Юридически я тебе подведу, всё сделаю так, что дальше тяжело это будет выбить. Главное … эту платформу. Тут с кем-то делиться — … А вот всё, что касается города — мы сознательно не трогали, чтобы не навредить. И мы понимаем, что так просто ты туда, ну, не зайдешь. Если ты заходишь с такими судами, ты должен понимать, что ты стопроцентно их выиграешь.
Понимаешь, здесь вот такая ситуация с городом. Она, вообще, очень такая специфическая. По моему мнению, сейчас город было бы лучше не трогать, потому что мы не понимаем, насколько город заряжен решить против нас вопрос. Плюс, ну ты знаешь, в России — одно дело воевать… да, о чем я тебе говорю.
Поэтому ты документы дай, конечно. И пусть, вот интересно даже, какие она сделает... Понятно… да. Ну руки выкручивают. Почему вот именно делают в последний момент, когда уже поздно договариваться.
Это московские. Нет — это судья Горбунова. Нет. Это… подожди. Нет, это общий суд… нет, это первая инстанция. Это московский арбитражный. Это судья Горбунова. Судья, которая у нас фигурирует в очень многих делах. Нет, это не апелляция. Нет, подожди, не путай. Мы сейчас говорим. Подожди… ну подожди, пожалуйста... Вот эта переписка, о которой… о которой я сейчас — это об отсрочке исполнения судебного решения колпинского пц. Поэтому… это первая инстанция, которую не слушали в прошлый раз, потому что дело не пришло из кассации. Это судья Горбунова. Судья, в данном случае, важная. Потому что у Горгуновой куча наших дел. Куча. И у нее, самое главное — Павелецкая. Если мы по павелецкой идем такой же дорогой как Колпино — так же отсрочка исполнения судебного решения плюс, соответственно, остановка банкротства. Если мы используем тот же механизм, как в Колпино, то Горбунова тоже там же. Поэтому нам очень важно…
Мы тогда, смотри. Мы отдали 200, но мы забрали практически всё — осталось 18. Вот он так и пишет — осталось 18. Это правда. Вот мы же отдали 40 тогда евро мы отдали за банкротство и так далее. Олег ещё тогда пытался выкрутить нас на 250. Помнишь, мы тогда сказали жёсткое «нет». Он сказал: «ну хорошо, 200». Сейчас, он опять вернулся со своими вот этими «250». Но его контакт — это тот же контакт, что и у Леонида. Но у Леонида в прошлый раз сказали, что, вот, вы, как бы, поздно, обратились, но когда обратились в свое время, нам сказали «200» — мы сказали «нет». Ну и всё, типа. Потом, у него странно как-то это проходит. Я не знаю, сколько он там …(нрзб) имеет. Потому что, ну скорей всего, это, конечно, отличает, когда клиент… всегда важен. Поэтому, когда мы сразу не согласились — поэтому, типа, нет.
Посмотрим. Но люди одни и те же. И потом, я Леонида попросила за нас тоже узнать. А, во-вторых, я попросила вот этого Олега. Что касается контактов, то у нас есть вопросы, по которым нам нужно решать вопросы. Поэтому может и контакт нам ещё пригодится. Потому что юридически, — ну смысла нет. Платить за юридическую работу — смысла нет. Платить за решение вопроса? У нас есть ряд дел. Вот мы это делим — будем делать."
Источник: moscow-post.com, 02.09.2013
