Сказочника "в законе" Котому запинали ногами
06.02.2020 13:47
Как и предсказывали, «турецкую» воровскую группировку после убийства
Ровшана Джаниева продолжают сотрясать внутренние «разборки». Как сообщает ИА «Прайм крайм», на днях в Турции был лишен воровского титула 63-летний Тамаз Баркалая, более известный в криминальных кругах как Котома Сенакский. До того, как прийти к такому финалу, пожилого «законника» избили трое его более молодых «собратьев»: Лаша Барджга, Алеко Шошия и Энцо Батумский.
«Турецкая» воровская группировка сформировалась во второй половине «нулевых», преимущественно, за счет воров «в законе», депортированных из Грузии по отбытию там срока наказания. Одновременно она прирастала титулованными грузинами, которым были не рады власти в России и на Украине. В отличие от Греции, где уже существовала мощная диаспора, ориентированная только на Деда Хасана, с двумя сильными лидерами в лице Шушанашвили и Себискверадзе, турецких ссыльнопоселенцев в идеологическом плане поначалу объединяла только нелюбовь к Саакашвили. Позднее под влиянием процессов растущей воровской междоусобицы у некоторых она трансформировалась в ненависть к Шушанашвили. Таким образом в Турции появились два противостоящих друг другу лагеря: один во главе с последователем Ониани и Джангвеладзе Темуром Немсицверидзе (Црипа) и его зятем Темуром Чурадзе (Шошия), второй во главе с последователем Деда Хасана Мерабом Мзарелуа (Дуяк) и его зятем Гелой Кардавой.
В то время как уже четко обозначились ярко выраженные приверженцы того или иного клана, часть «турок» все еще сохраняла признаки нейтралитета. В состав этой когорты входили такие известные воры «в законе», как Дато Сургутский, Аду, Гия Гиоргадзе, Чинка, Якич, Чуто Хонский и Котома. Впрочем внутреннего запаса прочности оставаться нейтральным по отношению к конфликту воровских кланов ни у кого из них надолго не хватило. Переломным моментом стало убийство Деда Хасана, после которого остатки неприсоединившихся заняли сторону Ониани-Джангвеладзе. Последние ростки независимости на корню подрубил Ровшан, подсадив жадных до халявы «турок» на свою финансовую «иглу». К тому же о том, что такое игла, многие из них знали не понаслышке. Пока Ровшан был жив, его капитала и авторитета хватало, чтобы удовлетворять аппетиты всех его подопечных и гасить любые между ними конфликты. Однако после его гибели беспризорная паства начала покусывать друг друга.
Тамаз Баркалая впервые претерпел примерно месяц назад, получив «леща» от Тимура Црипы за то, что не смог обосновать свой тезис о том, что Лаша Чиа — не вор. Напомним, сам Чиа далеко не впервые становится предметом пререканий, но, несмотря на то, что о его «взаимничаньи» с тюремной администрацией знают даже свои, его покровители, странным образом, продолжают ему благоволить. В итоге, помирившись с Црипой, Котома очень скоро начал разглашать свою версию событий, в которой он рисовал себя героем. Нужно отметить, что склонность к вольному толкованию общеизвестных фактов водилась за Котомой и раньше. Так, например, один из самых ярких эпизодов своей биографии – работу маляром в бригаде по ремонту квартир Котома упорно оправдывает соображениями глубокой конспирации в целях разведки потенциальных объектов для будущих краж. Впрочем, легенды, которые рассказывал о себе Котома сейчас, напрочь затмили его былые агентурно-трудовые подвиги и дошли до слуха приближенных Црипы. Услышанное им очень не понравилось.
В словесной стычке с настырной «молодежью» Котома, исчерпав допустимую аргументацию, совершил непростительное – плюнул в Барджгу. Барджга, как бывший боксер, мог бы управиться сам и одним ударом, но, видимо, Алеко и Энцо не захотели, чтобы вся слава досталась ему одному. После того, как Котома оказался на полу, его еще крепко попинали ногами. Так одним противником Шушанашвили в Турции стало меньше.
«Турецкая» воровская группировка сформировалась во второй половине «нулевых», преимущественно, за счет воров «в законе», депортированных из Грузии по отбытию там срока наказания. Одновременно она прирастала титулованными грузинами, которым были не рады власти в России и на Украине. В отличие от Греции, где уже существовала мощная диаспора, ориентированная только на Деда Хасана, с двумя сильными лидерами в лице Шушанашвили и Себискверадзе, турецких ссыльнопоселенцев в идеологическом плане поначалу объединяла только нелюбовь к Саакашвили. Позднее под влиянием процессов растущей воровской междоусобицы у некоторых она трансформировалась в ненависть к Шушанашвили. Таким образом в Турции появились два противостоящих друг другу лагеря: один во главе с последователем Ониани и Джангвеладзе Темуром Немсицверидзе (Црипа) и его зятем Темуром Чурадзе (Шошия), второй во главе с последователем Деда Хасана Мерабом Мзарелуа (Дуяк) и его зятем Гелой Кардавой.
В то время как уже четко обозначились ярко выраженные приверженцы того или иного клана, часть «турок» все еще сохраняла признаки нейтралитета. В состав этой когорты входили такие известные воры «в законе», как Дато Сургутский, Аду, Гия Гиоргадзе, Чинка, Якич, Чуто Хонский и Котома. Впрочем внутреннего запаса прочности оставаться нейтральным по отношению к конфликту воровских кланов ни у кого из них надолго не хватило. Переломным моментом стало убийство Деда Хасана, после которого остатки неприсоединившихся заняли сторону Ониани-Джангвеладзе. Последние ростки независимости на корню подрубил Ровшан, подсадив жадных до халявы «турок» на свою финансовую «иглу». К тому же о том, что такое игла, многие из них знали не понаслышке. Пока Ровшан был жив, его капитала и авторитета хватало, чтобы удовлетворять аппетиты всех его подопечных и гасить любые между ними конфликты. Однако после его гибели беспризорная паства начала покусывать друг друга.
Тамаз Баркалая впервые претерпел примерно месяц назад, получив «леща» от Тимура Црипы за то, что не смог обосновать свой тезис о том, что Лаша Чиа — не вор. Напомним, сам Чиа далеко не впервые становится предметом пререканий, но, несмотря на то, что о его «взаимничаньи» с тюремной администрацией знают даже свои, его покровители, странным образом, продолжают ему благоволить. В итоге, помирившись с Црипой, Котома очень скоро начал разглашать свою версию событий, в которой он рисовал себя героем. Нужно отметить, что склонность к вольному толкованию общеизвестных фактов водилась за Котомой и раньше. Так, например, один из самых ярких эпизодов своей биографии – работу маляром в бригаде по ремонту квартир Котома упорно оправдывает соображениями глубокой конспирации в целях разведки потенциальных объектов для будущих краж. Впрочем, легенды, которые рассказывал о себе Котома сейчас, напрочь затмили его былые агентурно-трудовые подвиги и дошли до слуха приближенных Црипы. Услышанное им очень не понравилось.
В словесной стычке с настырной «молодежью» Котома, исчерпав допустимую аргументацию, совершил непростительное – плюнул в Барджгу. Барджга, как бывший боксер, мог бы управиться сам и одним ударом, но, видимо, Алеко и Энцо не захотели, чтобы вся слава досталась ему одному. После того, как Котома оказался на полу, его еще крепко попинали ногами. Так одним противником Шушанашвили в Турции стало меньше.
