С 12 до 14 часов Софья Апфельбаум может не думать о Кирилле Серебренникове

Вчера Мосгорсуд оставил под домашним арестом директора Российского академического молодежного театра (РАМТ) Софью Апфельбаум, обвиняемую Следственным комитетом России (СКР) в хищении бюджетных средств, выделенных на проект Кирилла Серебренникова «Платформа». Защите удалось получить для нее лишь разрешение на двухчасовые прогулки.

Заседание началось с приобщения к арестному делу обращений театральных деятелей, просивших освободить Софью Апфельбаум под их поручительство. Среди подписантов значились: гендиректор Большого театра Владимир Урин, худрук Театра наций, актер Евгений Миронов, председатель Союза театральных деятелей России Александр Калягин, директор театра имени Маяковского Леонид Ошарин, руководство Фонда Станиславского, Гильдии театральных менеджеров, Благотворительного фонда Владимира Потанина и многие другие.

Сама апелляционная жалоба была подана на постановление Басманного суда от 26 октября 2017 года, санкционировавшего домашний арест Софьи Апфельбаум после предъявления ей обвинения по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество, совершенное группой лиц и в особо крупном размере). По версии следствия, осенью 2011 года она от имени Минкульта заключила с Кириллом Серебренниковым инвестиционное соглашение о выделении возглавляемому им АНО «Седьмая студия» субсидии в 214 млн рублей для реализации художественного проекта «Платформа». Однако вместо того, чтобы контролировать расходы бюджетных средств, госпожа Апфельбаум вступила в сговор с господином Серебренниковым и другими обвиняемыми, направленный на хищение 68 млн рублей.

На это адвокат Софьи Апфельбаум Ирина Поверинова возразила, что ее подзащитная не обладала правом на проведение финансовой инспекции расходования выделенных средств. «Софья должна была лишь проверять творческую сторону данного проекта,— заявила адвокат.— То есть был или нет поставлен такой-то спектакль или осуществлен художественный проект. Но не проверять, сколько на них истрачено денег». Финансовая проверка, по словам госпожи Повериновой, лежала на работниках департамента финансов Минкульта. А сославшись на положительные характеристики театральных деятелей, Ирина Поверинова попросила суд освободить подзащитную из-под стражи под залог в 1 млн рублей. При этом назвала домашний арест «карательной мерой», отметив, что подзащитная фактически «уже отбывает наказание» до приговора суда. А если суд все же оставит в качестве меры пресечения домашний арест, адвокат попросила разрешить ей посещение врача и ежедневные прогулки.

Прокурор и представитель ГСУ СКР выступили против удовлетворения жалобы, попросив апелляционную инстанцию оставить ее без удовлетворения. При этом следователь заявил, что Софья Апфельбаум, выйдя на свободу, может скрыться за границей либо помешать расследованию, вступив в сговор с другими фигурантами дела. В том числе находящейся в розыске бывшим исполнительным продюсером спектакля «Сон в летнюю ночь» Екатериной Вороновой. Тут представитель ГСУ СКР вновь напомнил, что Софья Апфельбаум пыталась уже «вступить в сговор» с другими фигурантами, когда 25 мая этого года попросила бывшего директора «Гоголь-центра» Алексея Малобродского и Екатерину Воронову о встрече «для согласования позиций».

Возражая следователю, адвокат Поверинова заявила, что на встречу 25 мая Екатерина Воронова вообще не прибыла. А с Алексеем Малобродским ее подзащитная переговорила лишь затем, чтобы освежить в памяти события 2011 года. «Тем более что в этом не было ничего предосудительного потому, что никто из них не был тогда фигурантом уголовного дела»,— заявила «Ъ» адвокат. Добавив, что вообще «пока не видела в деле никаких документов или показаний, изобличающих Софью Апфельбаум».

Сама госпожа Апфельбаум подтвердила слова адвоката, попросив освобождения из-под домашнего ареста. «Я не представляю опасности для общества,— заявила Софья Апфельбаум.— К тому же мне нужно вести группу учеников в школе-студии МХАТ, а также сопровождать ребенка в школу». Кроме того, обвиняемая попросила дать ей возможность совершать ежедневные прогулки. Судья пошла навстречу госпоже Апфельбаум, разрешив ей прогулки с 12 до 14 часов. В остальных требованиях жалоба защиты была отклонена.

Тем временем бывший исполнительный и затем генеральный продюсер «Седьмой студии» Екатерина Воронова опубликовала письмо, в котором заявила, что экс-главбух компании Нина Масляева допускала нарушения в финансовой отчетности, а сама она уничтожила документы.

Меня зовут Екатерина Воронова. Я театральный продюсер. В 2011–2014 годах я работала в АНО «Седьмая студия», силами которой был осуществлен проект «Платформа». Сейчас меня обвиняют в преступлении, которого я не совершала, и я нахожусь в розыске — что для театрального продюсера вообще-то не очень типично.

Выполняя свою работу, я всегда была частным, непубличным человеком, не готовилась и не стремилась к тому, чтобы мое имя упоминалось в прессе, тем более в связи с возбуждением уголовного дела — против меня и моих коллег по «Седьмой студии». За развитием событий я следила, будучи в частной поездке за границей. Сначала я была уверена, что допросы моих друзей, обыски в их квартирах, «маски-шоу» в «Гоголь-центре», задержание генерального директора и главного бухгалтера нашей организации станут самыми фантастическими и невероятными событиями в моей жизни. Но они померкли, когда спустя месяц был заключен под стражу генеральный продюсер «Седьмой студии» Алексей Аркадьевич Малобродский — по абсурдному обвинению в том, что наш самый знаменитый спектакль «Сон в летнюю ночь» не был поставлен, а деньги, выделенные на него, были присвоены. «Как же такое может быть? Это какое-то наваждение, оно скоро развеется», — удивлялась я.

Но главное потрясение было впереди — назначение обвиняемым и домашний арест художественного руководителя «Седьмой студии» Кирилла Серебренникова. Тогда же из СМИ я узнала о том, что обвиняемой по этому делу отныне являюсь и я. Обвинения, о которых я читаю в прессе, несправедливы и абсурдны, хотелось бы защитить свое доброе имя и добиться справедливости. Однако у меня есть обоснованные сомнения в том, что правильным шагом на пути к этой цели будет возвращение в Россию и посещение Следственного комитета РФ. Я наблюдаю, как невероятно быстро меняется содержание обвинения — то 1,3 миллиона [рублей], то 2,3, то 200, то 68. Читаю о том, как Алексея Аркадьевича Малобродского заключают под стражу, не возбудив уголовное дело. Узнаю, как Кирилла Серебренникова «взяли» в Петербурге, ночью, на съемках фильма, везли девять часов на автобусе в Москву и посадили под домашний арест, а теперь у него еще и арестовали имущество. Вижу, как дело ширится и вместе с нами теперь и Софья Михайловна Апфельбаум — фактически за честное и добросовестное исполнение своих служебных обязанностей.

Нет и не может быть никаких доказательств «хищений», совершенных Серебренниковым, Малобродским и мной, — кроме не соответствующих действительности показаний главного бухгалтера «Седьмой студии» [Нины Масляевой], направленных на оговор заведомо невиновных лиц, в том числе и меня, с целью избежать собственной уголовной ответственности. При всей очевидности лжи Масляевой такие показания следствием приняты. Стоит ли теперь рассчитывать на справедливое разбирательство по делу?

Но кроме справедливого суда есть еще мнение общества и репутация. Моим друзьям, вовлеченным в это дело, сложно объяснить обществу, что произошло и происходит, так как у них отобрали [возможность говорить, потому что они дали] подписку о неразглашении. За нас заступаются наши коллеги — за последние несколько месяцев я прочла немало написанных ими дельных текстов о том, как устроена культурная экономика, множество интервью со словами сочувствия и поддержки. Им очевидны общие принципы финансирования и организации культурных проектов, но не хватает знаний о работе, внутреннем устройстве конкретной компании — «Седьмой студии». К счастью, я подписки о неразглашении не давала и, будучи одним из ключевых сотрудников «Седьмой студии», прекрасно знаю, как и что там происходило. Пока у меня есть такая возможность, я должна рассказать об этом общественности, а не следствию. Не могу обещать, что моя история всегда будет увлекательной — работу продюсера гораздо интереснее выполнять, чем описывать, тем более в таких мелких подробностях, как это собираюсь сделать я.

Итак, наша «организованная группа». Я, Екатерина Воронова, родилась в Москве в 1982 году. Окончила театроведческий факультет РАТИ — ГИТИС (мастерская Н.С. Пивоваровой). Затем работала в Союзе театральных деятелей РФ, проекте «Theatre.ru», на фестивале «Территория», в ГЦТМ им. А.А. Бахрушина, на международном театральном фестивале им. А.П. Чехова — пресс-секретарем, редактором, редактором сайтов, переводчиком, координатором проектов, продюсером.

О Кирилле Серебренникове я впервые услышала в 2001 году, когда он поставил спектакль «Пластилин» в Центре драматургии и режиссуры п/р А. Казанцева и М. Рощина. Спектакль был включен в программу Московской театральной олимпиады-фестиваля, во многом сформировавшего мои представления о том, что такое театр. «Пластилин» запоминался даже на фоне непрерывной череды высших достижений сценического искусства, которые показала олимпиада[-фестиваль]. Мрачная и трагическая современная пьеса [Василия Сигарева] обрела в спектакле обезоруживающе острую театральную форму, а поиск нового художественного языка не помешал появлению сразу нескольких выдающихся актерских работ.

После «Пластилина» новые постановки Кирилла Серебренникова начали появляться в Москве с поразительной быстротой — примерно по три названия в год. В них было необычное сочетание узнаваемости художественного почерка и новаторства, постоянных, неутомимых исканий — каждый спектакль открывал новые и неожиданно современные темы, дарил сразу нескольким занятым в нем артистам блистательные и долгоживущие роли, экспериментировал с эстетикой, жанром и так далее. Стало ясно, что в Москве появился режиссер редкого таланта, невероятной работоспособности, с живым, жадным интересом к современной действительности, разговора о которой так не хватало тогда в театре.

Вскоре мне представилась возможность понаблюдать за работой Кирилла с близкого расстояния — с 2004 года моя подруга и однокурсница по ГИТИСу Анна Шалашова начала сотрудничать с ним как его ассистент и редактор, а я смогла посещать прогоны спектаклей и некоторые репетиции. Лично мы с Кириллом познакомились в 2007 году, когда я стала редактором сайта фестиваля «Территория». Кирилл уже не ограничивался просто постановкой спектаклей, он стал одним из создателей и арт-директоров фестиваля — школы актуального искусства, через которую прошло несколько сотен студентов. (Быть художественным руководителем и придумывать проекты — еще одно замечательное его дарование.)

В дальнейшем я по приглашению Кирилла Серебренникова работала на проектах «Реквием» и «Метаморфозы», показанных на сцене МХТ им. Чехова. Кирилл Серебренников был режиссером и автором идеи этих проектов. Я в них занималась иностранными участниками — артистами из Германии, Франции, Японии, Израиля, США. В 2011 году я по приглашению Кирилла Серебренникова начала работать на проекте «Платформа», реализацией которого занималось АНО «Седьмая студия». Кирилл был художественным руководителем «Платформы», моей задачей была сначала организация театральных проектов (на должности исполнительного продюсера), затем с августа 2012 года — общая организация работы «Платформы» (на должности генерального продюсера). Во время сотрудничества с Кириллом отношения у нас были рабочие, можно сказать, что дружеские, но на определенной дистанции, без панибратства. Я считаю, что он выдающийся режиссер мирового уровня, и помогать осуществлять его проекты — для меня большая честь и пока что самая яркая страница моей профессиональной жизни.

С Юрием Константиновичем Итиным я познакомилась в 2011 году, когда начала работать в качестве исполнительного продюсера театральных проектов на «Платформе». Он был представлен нам как генеральный директор АНО «Седьмая студия». Примерно в это же время он был назначен директором Театра им. Федора Волкова в Ярославле. Ранее я слышала о нем как о замечательном педагоге, он преподавал на продюсерском факультете РАТИ — ГИТИС. Пока я была исполнительным продюсером, мы с ним практически не общались, наш первый продолжительный разговор состоялся только летом 2012 года — после того, как мне предложили стать генеральным продюсером АНО «Седьмая студия». В дальнейшем я консультировалась у него в сложных ситуациях, согласовывала с ним свои действия, просила совета. Юрий Константинович также помогал мне взаимодействовать с главным бухгалтером проекта. У нас с ним сложились рабочие отношения, конфликтов между нами не было. Но и общались мы не так часто — все же Юрий Константинович руководил крупным федеральным театром, которому отдавал много сил и где добился значительных успехов. Управлять в каждодневном режиме еще одним проектом, к тому же в другом городе, он просто не мог.

С Алексеем Аркадьевичем Малобродским я познакомилась лично также в 2011 году, когда пришла работать на «Платформу». Он был представлен мне и другим сотрудникам проекта как генеральный продюсер АНО «Седьмая студия», наш непосредственный руководитель. Будучи исполнительным продюсером, я согласовывала с ним оплату товаров и услуг в рамках своих театральных мероприятий, проекты договоров с участниками, предлагала ему на согласование алгоритмы работы (например, заказ авиабилетов, заказ трансферов, проживания), обсуждала и согласовывала графики работы, сметы и другие существенные условия проведения мероприятий. После того, как он был назначен директором «Гоголь-центра», а я, соответственно, стала генеральным продюсером «Платформы», он пригласил меня на продолжительную беседу, дал много разных наставлений. В беседе Алексей Аркадьевич рекомендовал по возможности придерживаться безналичной формы расчетов, однако указал на то, что оплата наличными также неизбежна. Наличные средства должны строго учитываться и выдаваться бухгалтерией по соответствующей заявке.

Алексея Аркадьевича отличало глубокое понимание художественных процессов, происходивших на «Платформе», он относился к нашим спектаклям, концертам, выставкам так, будто это были какие-то уникальные, диковинные цветы, требующие самой внимательной заботы, и проявлял бесконечное уважение к их создателям — музыкантам, артистам, художникам, режиссерам. Наши отношения были прежде всего рабочими, вне офиса и площадки мы не общались. Алексей Аркадьевич создал в «Седьмой студии» благоприятную атмосферу вежливой корректности и взаимного дружелюбия, это чувствовали все его младшие коллеги, в том числе и я. После окончания моей работы на «Платформе» мы не виделись.

С Ниной Леонидовной Масляевой я также познакомилась в 2011 году, когда начала работать на «Платформе». Алексей Аркадьевич Малобродский представил ее мне и другим сотрудникам проекта как главного бухгалтера АНО «Седьмая студия». Когда я была исполнительным продюсером, наше с ней общение ограничивалось пересылкой счетов на оплату и вопросами по договорам. Став генеральным продюсером, я по-прежнему отправляла ей счета на оплату, проекты договоров на согласование, запрашивала наличие денежных средств в кассе проекта на выплату заработной платы и на расходы по проектам, консультировалась по вопросам налогообложения, документам. Часто на эти вопросы вместо Нины Леонидовны отвечала ее помощница Элеонора Филимонова. Наши отношения с Ниной Леонидовной складывались исключительно в рабочем формате. В мою работу по организации мероприятий она не вмешивалась, а самими мероприятиями почти не интересовалась.

Замечу, что такая позиция среди представителей ее профессии — правило, из которого я почти не видела исключений. Общение происходило в большинстве случаев по моей инициативе, если мне нужен был ответ на какой-то вопрос. В бухгалтерском учете я не разбираюсь, моей подчиненной она не была, поэтому я не могла контролировать ее работу или давать ей указания по существу. Но такой потребности у меня и не возникало, так как Юрий Константинович Итин в первой и главной беседе со мной сказал, что она достойный профессионал, и у меня не было никаких оснований не доверять его оценке. В октябре 2014 года Нина Леонидовна уволилась по собственному желанию. Об обстоятельствах ее ухода с «Платформы» я расскажу ниже; после того мы с ней не общались.

Проект «Платформа» был создан после встречи президента РФ Дмитрия Медведева с деятелями культуры в Мультимедиа Арт Музее в марте 2011 года. Тогда Кирилл Серебренников предложил создать проект с целью поддержки и популяризации современного искусства. Дмитрий Медведев начинание одобрил — и началась подготовка.

Целью проекта было предоставить молодым, но уже проявившим себя хореографам, режиссерам, композиторам, медиахудожникам возможность для эксперимента, камерную площадку, полигон для новаторских идей, которые сложно осуществить в стационарных театрах, где есть диктат большой сцены, где нужно продать много билетов, а потом включить постановку в репертуар, где есть постоянная труппа и нужно думать о том, чтобы занять определенных артистов, а своих пригласить нельзя, где руководство опасается рисковать. На камерной, экспериментальной площадке проще и дешевле осуществить новые идеи. Если они приживутся, если будет зрительский интерес — то можно их потом развить на большой сцене в следующей редакции спектакля. Кроме того, на экспериментальный проект с небольшим количеством зрителей часто неожиданно легко соглашались иностранные артисты, музыканты, режиссеры, чей график расписан на годы вперед.

«Платформа» должна была стать и стала лабораторией и образовательным проектом для молодого поколения российских деятелей культуры, которые могли познакомиться с мировым художественным процессом, а также с теми, кто его направляет и создает — в рамках мастер-классов и творческих встреч. Идея просвещения, обучения, непосредственного контакта с зарубежными мастерами для Кирилла Серебренникова была очень важна и являлась логическим продолжением того, чем на несколько лет раньше начал заниматься фестиваль «Территория», где собравшиеся с разных концов России студенты смотрели спектакли со всего мира и участвовали в интенсивнейшей программе мастер-классов. По мысли Кирилла, благодаря таким проектам как «Платформа» или «Территория» в России должна была возникнуть новая культурная среда, наши художники должны были стать частью мирового культурного контекста. Важно было не просто показать им и зрителям какие-то хорошие спектакли или выставки, а вовлечь их в процесс, мотивировать, поддержать стремление к собственному, самостоятельному творчеству. Такой проект, стремящийся воздействовать на культуру в целом, не мог ограничиться только театром, несмотря на то, что был придуман театральным режиссером. Поэтому очень естественно возникла концепция четырех направлений — театра, танца, музыки, медиаискусства — и четырех кураторов, которые были наделены большой свободой в формировании программы. Как истинно талантливый человек, Кирилл не боялся конкуренции и приглашал самых лучших.

За три с половиной года существования «Платформы» было выпущено 6 больших мультижанровых мероприятий, 15 театральных проектов, 6 танцевальных спектаклей, были подготовлены 32 концертные программы, представлено 30 отдельных перформансов в рамках трех медиафестивалей, проведено более 50 дискуссий, лекций, встреч, мастер-классов, кино- и видеопоказов. Я имею в виду только те мероприятия, которые можно назвать оригинальной продукцией «Платформы», которые были придуманы специально для нее, подготовлены и профинансированы ею полностью или по большей части. Если к ним прибавить гастроли, мероприятия, для которых «Платформа» предоставляла площадку для показа или финальных репетиций и выпуска, учесть повторные показы, например, репертуарных спектаклей, то получится 340 мероприятий за все время.

Проект «Платформа» реализовывался на средства субсидии министерства культуры [РФ]. Средства перечислялись на основании соглашения между АНО «Седьмая студия» и министерством культуры тремя частями — в феврале, мае, августе. Распределялись они в соответствии со сметами проектов и текущими нуждами проекта «Платформа» на основании договоров с организациями, предпринимателями и артистами, оказывающими услуги. Все документы всегда передавались в бухгалтерию, а тексты договоров, в том числе порядок оплаты, согласовывались с главным бухгалтером или ее помощницей. Субсидия являлась безвозмездной и безвозвратной, она выдавалась на покрытие расходов «Седьмой студии», связанных с реализацией проекта «Платформа». Министерство культуры имело право проверять, как использовались денежные средства. Кроме того, министерство культуры имело право потребовать возврата средств, если они были использованы не по назначению. Поскольку на составленные Ниной Леонидовной финансовые отчеты от министерства культуры не поступало никаких возражений, я приходила к выводу, что главный бухгалтер делает все в соответствии с требованиями законодательства.

«Платформа» была экспериментом во всем и создавалась буквально «с чистого листа». Творческое устройство проекта с четырьмя направлениями, ежегодно сменявшимися четырьмя кураторами, и несколькими мультижанровыми событиями за сезон было сразу угадано верно и в дальнейшем особенно не менялось. Наилучшие организационные и технические решения были найдены с течением времени, и здесь у продюсеров, техников, администраторов, да, в общем, у всех сотрудников была возможность проявить себя и самостоятельно найти наиболее эффективные и удобные схемы работы.

По условиям договора с партнером проекта, ЦСИ «Винзавод», «Платформа» должна была показывать не менее семи платных (для посетителей) публичных мероприятий в месяц (бесплатными были, как правило, мастер-классы, творческие встречи, дискуссии). Так как площадка у нас была одна, то в остальное время на ней же шли репетиции, монтажи (почти каждый проект требовал новой конфигурации зала, неординарных технических решений). Параллельно с этим несколько проектов находились в разных стадиях подготовки и производства.

«Платформа» работала практически без выходных и делалась усилиями большой команды. Мы довольно быстро пришли к тому, что нам необходимы сотрудники не на проекты, а на постоянную работу. Проект «Платформа» был фактически средних размеров культурным центром или театром, интенсивно работавшим круглый год. Подготовка и реализация программ по четырем направлениям шла в течение всего года, соответственно, были необходимы продюсеры, которые занимались бы этим постоянно. В равной степени была необходима и постоянная техническая группа. Техники, работающие в штате, могли наилучшим образом изучить необычную площадку и адаптироваться к ней, от них проще было добиться ответственного и бережного отношения к парку оборудования — который, собственно, можно было подобрать в соответствии с их пожеланиями и умениями. Точно так же, то есть только нанимая сотрудников в штат, можно было добиться последовательности и осмысленного перспективного планирования в связях с общественностью, да и во всех остальных сферах деятельности организации.

В связи с производственной необходимостью количество работников менялось, менялось и распределение обязанностей между ними, но в целом список сотрудников в 2012–2014 годах выглядел так:

1. Художественный руководитель (Кирилл Серебренников)

2. Генеральный директор (Юрий Итин)

3. Главный бухгалтер (Нина Масляева; при необходимости она нанимала себе помощников, но не отчитывалась ни об их зарплате, ни об их деятельности)

4. Генеральный продюсер (Алексей Малобродский, затем Екатерина Воронова)

5. Ассистент художественного руководителя

6-9. Четыре куратора направлений (театр, танец, музыка, медиа)

10-13. Четыре исполнительных продюсера (театр, танец, музыка, медиа)

14. Специалист по кадрам, кассир

15. Технический директор

16. Заместитель технического директора

17. Стейдж-менеджер, помощник режиссера

18. Бригадир монтировщиков

19-21. Три монтировщика (позже сократились до двух монтировщиков без бригадира)

22. Художник по свету, оператор светового пульта

23. Заведующий светоцехом, осветитель, оператор светового пульта

24. Осветитель

25. Заведующий звукоцехом, звукорежиссер

26. Звукорежиссер (позже работал посменно)

27. Заведующий видеоцехом, ответственный за техническую съемку мероприятий

28. Костюмер

29. Главный администратор

30. Старший администратор

31-34. Четыре администратора

35. PR-директор

36. Копирайтер

37. Фотограф

38. Дизайнер

39. Редактор сайта

40. Технолог сайта

41. Системный администратор (позже перешли на разовые вызовы)

42-59. 18 артистов (с сентября 2012-го по август 2013 года, затем перешли в «Гоголь-центр»)

60. Режиссер-педагог для работы с артистами (до сентября 2013 года)

61. Заведующий труппой, координатор по артистам (впоследствии пятый исполнительный продюсер)

62. Уборщица

Таким образом, на «Платформе» постоянно работали и каждый месяц получали зарплату примерно 40-60 человек (такой разрыв в численности объясняется выводом из коллектива группы артистов). Выплачивалась зарплата бухгалтерией, о чем каждый из получавших деньги расписывался в соответствующем расходном ордере.

«Платформа» предлагала очень необычные проекты, интересные творческие и технические задачи и большую свободу в организации собственного труда. Все эти люди гордятся своей работой на проекте и будут готовы о ней рассказать. Также и я очень хорошо знаю их обязанности и их вклад в конкретные проекты, так как вместе с ними их определяла — особенно это касается периода с августа 2012 года, когда я стала генеральным продюсером «Платформы» и стала заниматься организацией всей творческой программы, а не только ее театральной частью.

Что касается лично моей работы на «Платформе», то сначала, когда я была исполнительным продюсером, в мои обязанности входили организация и проведение мероприятий театрального направления. А именно: составление графика репетиций, согласование его с артистами, постановщиками и техническими службами, поиск реквизита совместно со стейдж-менеджером и реквизитором, совместно с техническими службами поиск оборудования в аренду и согласование ее условий, документальное оформление аренды, при наличии иностранных или иногородних участников — организация их проезда, проживания, визовой поддержки, заключение договоров с участниками по утвержденному генеральным продюсером шаблону, перевод на площадке при необходимости, взаимодействие с пиар-службой проекта, взаимодействие с администраторами (согласование условий пуска зрителей в зал, плана рассадки, особенности проведения мероприятия), контроль за соблюдением графика выпуска мероприятий по своему направлению, составление планируемой и фактической сметы мероприятия, отправка главному бухгалтеру счетов на оплату, поиск технических специалистов под конкретное мероприятие.

Кроме того, иногда я лично раздавала гонорары приглашенным артистам или техникам, выдавала суточные, закупала реквизит. В этом случае я получала под отчет в бухгалтерии наличные денежные средства. Каждый получатель гонорара подписывал расходный ордер с указанием, за что выданы деньги, а также своей рукой писал, какую сумму получил. Покупка реквизита подтверждалась чеками или расписками в том случае, когда чек было получить нельзя. Эти документы сдавались в бухгалтерию и там хранились. Аналогичные функции осуществляли и все остальные исполнительные продюсеры.

В августе 2012 года Кирилл Серебренников был назначен художественным руководителем Театра им. Гоголя, который вскоре стал «Гоголь-центром». На должность директора «Гоголь-центра» был приглашен Алексей Аркадьевич Малобродский, а стать вместо него генеральным продюсером «Платформы» предложили мне. Я согласилась.

Вскоре после этого у меня состоялась первая продолжительная беседа с генеральным директором «Седьмой студии» Юрием Константиновичем Итиным — до этого мы с ним практически не виделись. Он рассказывал мне о моей новой должности — генерального продюсера, говорил о том, что в этом качестве мне предстоит общаться с представителями министерства культуры по вопросам проведенных творческих мероприятий, давал советы о том, как взаимодействовать с ЦСИ «Винзавод» — с ним мы на ближайшее время запланировали подписание очередного договора на следующий год. Юрий Константинович дал очень положительную характеристику главному бухгалтеру — Нине Леонидовне Масляевой, с которой я в должности исполнительного продюсера практически не встречалась. Отрекомендовал ее как человека, разбирающегося в составлении финансовой и бухгалтерской отчетности учреждений культуры. Сообщил, что она составляет финансовый отчет для министерства культуры, передает его в министерство, согласовывает, вносит при необходимости правки, соответственно, меня этот момент касаться не будет. В дальнейшем Юрий Константинович иногда помогал мне взаимодействовать с Ниной Леонидовной, если у нас возникали какие-то сложности. Также он сделал мне предложение по зарплате, которое я приняла. Впоследствии, исходя из сложившейся практики работы, на мое имя была оформлена генеральная доверенность, подписанная Юрием Константиновичем Итиным. По этой доверенности с 1 августа 2012 года мне были делегированы полномочия генерального продюсера АНО «Седьмая студия».

После этого я продолжала по-прежнему выполнять все перечисленные ранее задачи исполнительного продюсера, так как проекты театрального направления я часто вела сама, равно как иногда и проекты других направлений. Кроме того, я занималась оптимизацией расходов проекта в целом с целью их сокращения; взаимодействовала с ЦСИ «Винзавод» — подавала сведения о репертуаре, согласовывала рассадку зрителей и распоясовки (т.е. цены на билеты), разбиралась с разными бытовыми проблемами, проводила сдачу и приемку [площадки] Цеха белого, перемещение и складирование имущества «Платформы» в связи с ежегодной выставкой «Best of Russia»; составляла совместно с художественным руководителем и кураторами направлений репертуарный план «Платформы» с учетом репетиций мероприятий и их повторных показов; запрашивала у технического директора и согласовывала планы покупки оборудования и расходных материалов, запрашивала у продюсеров сметы мероприятий и сводила их в общую смету проекта, взаимодействовала с иностранными партнерами в связи с организацией гастролей, отвечала на запросы сторонних организаций о возможности показа или выпуска их мероприятий на площадке «Платформы», согласовывая их заявки с художественным руководителем, взаимодействовала с министерством культуры по вопросам заключения соглашений на 2013-й и 2014 годы, сдачи творческого отчета.

Также я составляла ведомость по выдаче заработной платы всем сотрудникам (кроме главного бухгалтера, ее помощницы и генерального директора), оплате гонораров, оплате сверхурочных смен, считала заработную плату актеров по вызывным листам (в которых отмечаются их репетиции и спектакли), при получении запросов от исполнительных продюсеров согласовывала оплату реквизита, костюмов и других вещей, необходимых для мероприятий, изготовления, приобретения, ремонта декораций, обслуживания оборудования, нужд площадки (вода, мебель). Часть из этих товаров и услуг оплачивалась со счета организации, для этого я отправляла счет главному бухгалтеру, а она обеспечивала перевод денежных средств. Если предстояли большие расходы в наличной форме (например, выдача зарплаты, выдача гонораров в день завершения большого проекта, выдача средств под отчет на закупку реквизита и так далее), то я тоже сообщала об этом главному бухгалтеру, — и через некоторое время деньги появлялись в кассе организации.

Если же главный бухгалтер сообщала, что нужной суммы в наличии нет, то я обращалась к генеральному директору [Итину]. Такое могло случаться в начале календарного года — в связи с тем, что финансирование министерства культуры поступало не раньше середины февраля, а нам, несмотря на это, нужно было и в январе—феврале проводить мероприятия и платить зарплату сотрудникам. Генеральный директор помогал разрешать эти трудности, предоставляя собственные средства на оплату текущих расходов проекта, которые затем возвращались ему главным бухгалтером.

Денежные средства передавались сотрудникам проекта «Платформа» в качестве их заработной платы (как правило, 5 числа каждого месяца), о чем каждый из них расписывался в расходном ордере, монтировщикам и техникам на оплату переработок и ночных смен (как правило, каждый понедельник, если на прошедшей неделе такие смены были), приглашенным участникам проектов — режиссерам, актерам, художникам, композиторам, гримерам, видеохудожникам, танцовщикам, музыкантам, дирижерам, певцам, бутафорам, костюмерам и так далее — в качестве гонорара за их работу по окончании проекта, о чем они также расписывались в расходном ордере, а также продюсерам, помощникам режиссера, техникам, администраторам «Платформы» на оплату расходов, связанных с проведением и созданием проектов, — закупку реквизита, костюмов, оборудования, расходных материалов, на ремонт оборудования и так далее, о чем они отчитывались чеками и предоставлением закупленных вещей.

Выплата зарплат, гонораров, получение денег под отчет проходили в кассе организации, то есть в нашем офисе на «Винзаводе». Если работа привлеченного артиста или техника была объемной, продолжительной, многоэтапной, если гонорар был большим или если подразумевалось создание авторского произведения и нужно было зафиксировать передачу прав в определенном объеме, то мог быть заключен договор, в котором также прописывалась оплата вознаграждения наличными в кассе организации. Каждая выдача денег оформлялась расходным ордером.

Так как количество наличных трат было очень большим, то на «Платформе» был сотрудник, который занимался выдачей денег и учетом их расхода на постоянной основе. Это была Лариса Войкина. Изначально она пришла к нам в качестве специалиста по кадрам — именно так мне в начале 2012 года ее представил Алексей Аркадьевич Малобродский. Но постепенно, ввиду аккуратности и добросовестности Ларисы и ее способности присутствовать в офисе пять дней в неделю в рабочее время, ее все чаще стали просить выдавать наличные, собирать отчетность по расходам и расписки в получении зарплаты и гонораров. К моменту, когда я стала генеральным продюсером, это было уже одной из основных ее задач. Также Лариса занималась сортировкой документов, обеспечением работы офиса, передачей разных документов между «Седьмой студией» и ЦСИ «Винзавод».

При том объеме наличных денег, который был в нашем проекте, от человека, который их постоянно выдает широкому кругу лиц, требуется действительно незаурядная добросовестность. Я хочу отдельно подчеркнуть, что за все три года, что Лариса работала на проекте, ни у одного человека не возникло ни тени сомнения в ее порядочности и честности. Ей полностью доверяло руководство — генеральный директор, главный бухгалтер, генеральные продюсеры. Ей также доверяла и команда — я ни разу ни от исполнительных продюсеров, ни от техников, ни от администраторов не слышала жалоб, что она что-то забыла, что-то не учла, потеряла или кому-то недоплатила. Если возникали вопросы, то она всегда была в состоянии разобраться и снять все претензии. У нас с Ларисой сложились хорошие рабочие отношения, после окончания моей работы на «Платформе» мы стали общаться реже.

Также деньги под отчет от Ларисы или от генерального продюсера получали реквизиторы, помощники режиссера и исполнительные продюсеры — для закупки реквизита по заданию режиссера/хореографа/художника, после согласования плановой сметы с исполнительным или генеральным продюсером. Договоры на приобретение реквизита по безналичному расчету заключались не всегда. Не существует такого магазина или фирмы, где можно купить все или почти все для определенного спектакля. Каждая вещь разыскивается, утверждается у творческой команды мероприятия и покупается отдельно, часто — в единственном экземпляре. Нередко нужны вещи с историей, бывшие в употреблении, определенного стиля, определенного времени создания, которые обнаруживаются в самых неожиданных местах. Например, ковры для «несуществующего» спектакля «Сон в летнюю ночь» я лично покупала с рук по объявлениям, объехав шесть или семь домашних адресов в Москве. Бывает и так, что история появления какой-то вещи в спектакле выглядит как «шел мимо будки охранника/кафе/детского сада, увидел нечто, зашел, познакомился, уговорил продать/подарить/поменяться». Отчитаться за подобное можно только распиской о получении денежных средств. По окончании проекта все чеки и расписки сдавались Ларисе.

Примерно так же, как реквизит, покупались костюмы или ткани и фурнитура на их пошив. Изготовление костюмов оплачивалось также наличными, иногда через художника или ассистента по костюмам (так как им виднее, кто может качественно отшить или смастерить то, что они придумали). Иногда художники изготовляли костюмы лично.

Таким же образом была приобретена и часть декораций. Некоторые элементы декораций могли быть изготовлены силами сотрудников «Платформы». Однако как правило декорации производились разными привлеченными фирмами или мастерскими. Они выбирались на основе сравнения коммерческих предложений, рекомендаций. Договоры обычно предлагались контрагентами и после проверялись исполнительным и генеральным продюсером, главным бухгалтером. Исполнение этих договоров (соблюдение сроков изготовления, поставка заказанных декорация) отслеживал исполнительный продюсер, ведущий соответствующий проект, и генеральный продюсер.

Гонорары артистам, исполнителям и создателям спектаклей устанавливались путем переговоров с ними и выработки компромисса. От «Платформы» переговоры вел генеральный или исполнительный продюсер. В переговорах, предлагая то или иное вознаграждение за работу, они руководствовались знанием рынка в сфере культуры на основании общения с коллегами, опыта работы на других проектах, а также целью минимизации расходов. Это совершенно нормальный, стандартный процесс. Выплачивался гонорар в кассе АНО «Седьмая студия».

Все вышеупомянутые расходы — гонорары, реквизит, костюмы декорации — а также аренда или покупка оборудования учитывались в плановой смете расходов на мероприятие. Подготовка плановых смет на мероприятия входила в обязанности исполнительных продюсеров, ведущих проект или его часть, так как они были в прямом и постоянном контакте с творческой группой и именно им было известно, что для проекта нужно, и они же выясняли, где и как это достать и сколько это стоит. Подготовив смету, они передавали ее генеральному продюсеру, который располагал информацией от главного бухгалтера о наличии финансовой возможности, — и мог прийти к выводу, хватит или нет денег на предлагаемую исполнительным продюсером смету.

Никто из тех сотрудников «Платформы», кто был в моем подчинении, не имел единоличного или свободного доступа к наличным деньгам, равно как и возможности бесконтрольно тратить денежные средства «Седьмой студии» на свои нужды. Исполнительные продюсеры заранее предоставляли сметы проектов, которые многократно обсуждались. Каждую позицию обосновывали и согласовывали несколько человек. Например, про реквизит знали ассистент по реквизиту — он его искал и покупал, режиссер — придумывал, что с ним делать, художник — решал, как он будет выглядеть, артисты — учились с ним обращаться, исполнительный продюсер — пытался со всеми договориться и снизить его стоимость. Про покупку оборудования знал специалист, который собирался им пользоваться, технический директор, которому специалист при каждом удобном случае сообщал о своих желаниях, генеральный продюсер, на столе которого оказывались заявка и смета. Чтобы на «Платформе» что-то купили, нужно было действительно проявить упорство и уметь со всех сторон обосновать необходимость приобретения. Я не могу себе представить, чтобы кому-то удалось в таких условиях незаметно для окружающих завысить смету, или взять деньги и не предоставить товар или услугу. Все эти расходы учитывались кассиром. Их же, в свою очередь, контролировал главный бухгалтер — во-первых, наличные деньги запрашивались под определенные нужды с обоснованием, во-вторых, главный бухгалтер время от времени просматривал реестры расходных ордеров. Если возникали сомнения, то для их разрешения всегда мог быть привлечен генеральный директор. Резкий скачок расходов не остался бы без внимания.

В случаях, когда нужно было заключить договор с человеком или компанией, то я либо брала за образец один из договоров, доставшихся мне «по наследству» от самых первых проектов «Платформы» и в свое время утвержденных Алексеем Аркадьевичем Малобродским, либо запрашивала проект договора у контрагента. Договоры, которые я подписывала, были напрямую связаны с проектами, над которыми я работала — они касались участников проектов (режиссеров, художников, певцов, актеров, видеохудожников, хореографов), изготовления декораций и бутафории, размещения в гостиницах, приобретения авиабилетов, транспортных услуг, технического обеспечения мероприятий и так далее. Также мне присылали договоры на согласование и подпись исполнительные продюсеры направлений — по известным мне проектам, над которыми они трудились и на заранее согласованные нами предметы. Также я как генеральный продюсер подписывала договоры, касающиеся моих сфер ответственности: с «Винзаводом» на аренду Цеха белого и на аренду офисного помещения, на телекоммуникационные услуги, услуги по связям с общественностью. Исполнение договоров, подписанных мной, я контролировала сама. В том случае, если договора были по проектам исполнительных продюсеров и были подготовлены или получены ими, их исполнение контролировали они. Я не помню, чтобы мне приходилось подписывать договоры, значение которых мне было непонятно, которые я не могла ассоциировать с каким-либо конкретным проектом или очевидно необходимой «Седьмой студии» услугой.

В конце 2012-го — начале 2013 года, немного разобравшись со своей новой должностью генерального продюсера и работой организации в целом, я задалась вопросом, можно ли еще какие-то статьи расходов перевести в безналичную форму. В частности, транспорт (такси и мелкие грузовые перевозки), разные небольшие покупки и услуги. Постоянно оплачивать такие вещи наличными не очень удобно. Наличные нужно выдать с разменом, выписать ордер, затем принять отчет о покупке или оплате и внести в реестр, разобраться со сдачей. Человек, получивший наличные, должен либо их везти контрагенту, либо сидеть ждать курьера с доставкой — вместо того, чтобы заниматься другими своими обязанностями. Это нерациональное использование труда продюсеров, помрежей и кассира. Я спросила главного бухгалтера проекта Нину Леонидовну Масляеву, есть ли возможности для этого и как это можно было бы осуществить. Нина Леонидовна сказала, что напрямую со счета «Седьмой студии» это делать нельзя, но можно обратиться к услугам фирм-посредников, которым «Седьмая студия» переведет деньги, а они, в свою очередь, заключат договоры с контрагентами и будут по указанию «Седьмой студии» оплачивать необходимые нам услуги или покупки. Эти фирмы были: «Актив-эйм» — за взаимодействие с которой отвечала помощница Нины Леонидовны Элеонора Филимонова, и «Соло студио» — по ней контактным лицом был Валерий Педченко. Его Нина Леонидовна представила мне незадолго до этого, когда я спросила, может ли она порекомендовать мне юриста для проверки договоров и консультаций по разным вопросам работы организации. Фирма «Актив-эйм» заключила для нас договор на транспортные услуги с компанией «Сити-мобил», а «Соло студио» оплачивала нам химчистку костюмов, изготовление декораций на один из проектов, закупку светового оборудования, кабелей. Такой способ действий оказался неэффективным и существовал недолго. Оплата счетов часто задерживалась (что неудивительно при появлении еще нескольких участников этого процесса), те, кто за оплату счетов отвечал, не были моими подчиненными, соответственно я не могла влиять на качество их работы, также не было возможности оперативно контролировать, была ли сделана оплата. Стали возникать неприятности с контрагентами. Я отказалась работать через эти фирмы, и мы вернулись к наличным расчетам или к оплате со счета «Седьмой студии» через отправку платежных документов главному бухгалтеру.

Отдельно нужно сказать про соглашения, которые мы подписывали с министерством культуры. В конце 2012 года, уже будучи генеральным продюсером проекта, я, как мне и говорили Юрий Константинович Итин и Алексей Аркадьевич Малобродский, связалась с министерством культуры — с его сотрудницей Александрой Балашовой, а затем с ее руководителем, Софьей Михайловной Апфельбаум, — на предмет заключения соглашения на 2013 год по образцу предыдущего соглашения на 2012 год. В начале 2013 года новое соглашение было подписано, изменения в нем по сравнению с 2012 годом были незначительные, насколько я помню — даты, номер доверенности представителя министерства культуры. В подготовке приложения со списком плановых мероприятий участвовала главный бухгалтер Нина Леонидовна Масляева, так как потом он был нужен для финансового отчета, который составляла она. Окончательный текст договора и приложений согласовывался с представителями министерства культуры. В конце 2013 года так же было заключено соглашение на 2014 год.

С директором департамента государственной поддержки искусства и народного творчества Софьей Михайловной Апфельбаум по делам «Платформы» мы встречались несколько раз за год. Как правило, на таких встречах присутствовали генеральный директор и/или художественный руководитель. В частности, Софья Михайловна приглашала нас к себе, чтобы обсудить творческие планы «Платформы», или задать вопросы о прошедших мероприятиях. Софья Михайловна была всегда корректна и дружелюбна, слушала нас внимательно и заинтересованно, делала разумные замечания, но какого-то особенного отношения к «Платформе» я не видела. Было ясно, что наш проект для нее — один из многих. Нам не было дано никаких дополнительных преимуществ, равно как не было создано искусственных препятствий. Я бы назвала такое отношение объективным, справедливым и добросовестным — мы получали строго то, что нам полагалось от министерства культуры в рамках исполнения поручения президента, не меньше и не больше.

Мой круг обязанностей в «Седьмой студии» определял генеральный продюсер, когда я была исполнительным продюсером, генеральный директор и художественный руководитель, когда я была генеральным продюсером. Их полномочия по отношению ко мне распределялись следующим образом. Генеральный директор [Юрий Итин] был вправе дать мне любое указание, и я бы его по возможности выполнила, но вообще в мою работу он вмешивался нечасто. Я руководила средних размеров культурным проектом и это занимало все мое время, а он руководил большим государственным театром в Ярославле — понятно, что в детали моей работы ему вникать было некогда. Его указания касались чаще всего взаимодействия с «Винзаводом» или с министерством культуры.

Художественный руководитель [Кирилл Серебренников] также был вправе дать мне любое указание — и я должна была бы его выполнить. Так, при выпуске своих собственных спектаклей Кирилл самостоятельно определял график работы — когда из репетиционного зала переходить на площадку, когда должны появиться декорации, когда — костюмы, когда должен появиться звук, свет, видеопроекция. После подтверждения того, что это возможно технически, график становился для нас всех обязательным к исполнению. Кирилл решал, кого привлечь в качестве композитора, художника, видеохудожника и так далее, участвовал в разработке декораций и костюмов. Все его пожелания были обязательны, соответственно, мы их выполняли, иногда могли предложить какие-то правки по декорациям, замену материалов, если не вмещались в бюджет, корректировки графика, если чего-то не успевали. В качестве художественного руководителя Кирилл определял кураторов направлений, предлагал им сотрудничество, рассказывал о задачах, обсуждал с ними предложенную ими программу, придумывал мультидисциплинарные мероприятия и приглашал кураторов к участию в них. Также он составлял репертуарный план на весь год, который мы проверяли на техническую осуществимость и затем выполняли. Кирилл регулярно звонил мне, узнавая новости о ходе работы над проектами всех направлений, посещал репетиции, прогоны, общался с режиссерами, художниками, другими создателями наших мероприятий, посещал премьеры; если не мог быть, то звонил и спрашивал о том, как все прошло. На любом этапе он мог сделать замечание о подготовке мероприятия, которое нужно было учесть. Он также регулярно вызывал меня, чтобы я докладывала ему о ходе дел, тех или иных коллизиях, возникавших в ходе работы над мероприятиями. Он мог сделать замечание о дизайне афиш, содержании поста в соцсетях проекта, тексте или фотографиях на сайте, поведении администраторов, качестве уборки зрительской или закулисной зоны, работе пиар-службы, количестве и качестве статей, вышедших о мероприятии, работе техников на спектакле, оформлении фойе, взаимодействии со зрителями, хранении декораций, состоянии гримерных, расстановке стульев и так далее, и так далее. Также он мог обратиться к техникам, продюсерам, администраторам, пиар-службе напрямую — задать им любой вопрос, дать указание, которое им надо было выполнить, а мне — проконтролировать.

Короче говоря, на площадке Кирилл интересовался абсолютно всем, и бывал там очень часто. А вот у нас в офисе, где хранились документы, готовились договоры и выдавались деньги, я его, насколько помню, ни разу не видела. Этой стороной деятельности «Платформы» он никогда не интересовался, о ней не спрашивал и никаких указаний или советов не давал. Темы финансов мы касались только в редких случаях, в частности, когда значительно увеличивалась или уменьшалась смета какого-то из проектов или программ, и я просила Кирилла оценить, будет ли «новая редакция» художественно состоятельной. Это вопрос творческий, и решить его без художественного руководителя нельзя. Кроме того, иногда я могла попросить Кирилла помочь в переговорах с кем-то из приглашенных артистов, чтобы снизить гонорар, но это было крайнее средство, если ситуация была совсем безвыходная. Хочу отдельно добавить, что Кирилл Серебренников никогда не получал от «Седьмой студии» никаких денежных средств, кроме своей ежемесячной заработной платы художественного руководителя, которая за все время не менялась, гонораров режиссера за поставленные спектакли или другие мероприятия (после их показа) и гонорара куратора театральной программы в 2012 году.

Таковы были мои два руководителя; все остальные сотрудники «Платформы», кроме главного бухгалтера, были подчиненными генерального продюсера. Главный бухгалтер в моем подчинении не находилась, соответственно, контроль за ее деятельностью в мои обязанности не входил и подобные полномочия на меня не возлагались. Мое с ней взаимодействие ограничивалось просьбами об оплате счетов и о предоставлении наличных денег на зарплату и проекты, также я знала, что Нина Леонидовна сдает налоговую и еще какую-то отчетность. Еще от Юрия Константиновича Итина, как я уже говорила выше, я знала, что она готовит финансовый отчет по соглашению, заключенному с министерством культуры.

Юрий Константинович осенью 2012 года сказал мне о том, что нужно будет сделать творческий отчет. Это было, когда мы выходили с одной из встреч в министерстве, он увидел на столе чей-то отчет с приложенным CD и сказал, что мне надо будет сделать что-то подобное. Также он попросил сотрудника информационно-издательского отдела Театр им. Волкова прислать мне творческие отчеты для образца. Я все это изучила, решила, что сделаю даже лучше, собрала информацию о всех проведенных нами с начала года мероприятиях, расположила их в хронологическом порядке, подобрала фотографии, попросила нашего дизайнера сверстать отчет и отправила в министерство в электронном виде. Замечаний к нему не было, и я через некоторое время передала в министерство бумажную версию.

Далее о творческом отчете мне напоминала Нина Леонидовна — говорила, что закончила финансовый отчет, значит, мне пора готовить творческий. В дальнейшем министерство попросило немного изменить структуру творческого отчета, например, распределить мероприятия по категориям, но существенных правок не было, исходя из чего я считала, что творческий отчет принят.

Финансовый отчет до середины 2014 года не входил ни в круг моих интересов, ни в сферу ответственности, к тому же я помнила о том, как Юрий Константинович обрадовал меня, сообщив, что финансовый отчет мне составлять не нужно. Таким образом, про финансовый отчет я знала только, что Нина Леонидовна Масляева сначала отправляет его по электронной почте, затем вносит поправки, если о них просит министерство, а потом везет в министерство окончательную печатную версию. В октябре 2014 года Нина Леонидовна Масляева с должности главного бухгалтера уволилась, поэтому готовить последний финансовый отчет за сентябрь—декабрь 2014 года пришлось мне и новому главному бухгалтеру Татьяне Жириковой.

Смена главного бухгалтера в нашей организации состоялась при следующих обстоятельствах. Летом 2014 года по согласованию с художественным руководителем Кириллом Серебренниковым и генеральным директором Юрием Константиновичем Итиным мы решили провести аудит «Седьмой студии». На тот момент «Седьмая студия» существовала уже почти три года, необходимо было оценить, каков был результат деятельности, понять, в каком состоянии находятся дела, отчетность, документы. Кирилл и я в этой сфере вообще не разбираемся, Юрий Константинович разбирается, но он не имел возможности вникать во все дела, так как работал параллельно в Театре им. Волкова в Ярославле. Было решено привлечь независимую аудиторскую фирму.

Так я познакомилась с Инной Луниной — именно ее компанию мы привлекли для проведения аудита «Седьмой студии». Инна произвела на меня впечатление профессионального и сведущего человека. Ее разъяснения были мне хорошо понятны. Отношения у нас сложились рабочие. АНО «Седьмая студия» услуги оплатила, взаимные обязательства были выполнены и мы расстались без претензий друг к другу.

В результате аудиторской проверки были обнаружены многочисленные нарушения в ведении бухгалтерского документооборота, проведении операций по бухгалтерской программе, по начислению зарплаты и так далее. Выданы были рекомендации по их исправлению. Все это было описано в соответствующем отчете аудитора. Было принято решение провести восстановительный учет.

Кстати, название «черная касса», так неудачно попавшее в публичное поле, изначально относилось к неправильно заполненным Ниной Леонидовной Масляевой кассовым документам — раздел, называемый «касса», ведь существует в обычной официальной отчетности. Его пришлось полностью переделать аудиторам. Помимо неверных данных и ошибок в оформлении, в зарплатных ведомостях стояли подписи неизвестных мне людей, а также подписи сотрудников «Седьмой студии» — в том числе и моя, однако ни я, ни другие сотрудники «Седьмой студии» не могли вспомнить, чтобы они такое подписывали, и своих подписей не узнавали. Кроме того, из этих же ведомостей и других документов, изучавшихся в ходе аудита, я узнала, что в «Седьмой студии» была официально трудоустроена дочь Нины Леонидовны Масляевой. Ей начислялась зарплата, получала она ее в действительности или нет, мне неизвестно, но, как бы то ни было, «Седьмая студия» заплатила за нее с расчетного счета почти 250 000 рублей налогов (о чем мне впоследствии сообщила новый главный бухгалтер). Одним словом, «касса», ранее сделанная Масляевой, заслуженно стала называться «черной», и после проведения восстановительного учета мы планировали уничтожить ее, чтобы не путались и не смешивались правильно и неправильно оформленные документы.

Поскольку все это время вопросы ведения бухгалтерского учета были сферой ответственности главного бухгалтера Нины Леонидовны Масляевой, мы ждали от нее содействия в исправлении ошибок и неточностей, выявленных аудиторской проверкой. Кроме того, контакты многих фирм, с которыми у «Седьмой студии» были подписаны договора и от которых теперь требовались акты сверки и уточнения по документам, были только у нее. Судя по отчету аудитора и списку вопросов от него, предстояла большая работа. Но сотрудничество не сложилось. Нина Леонидовна не очень быстро отвечала на письма, с фирмами связаться помогала не всегда, ответы на вопросы также были неполными. Так как ужасное состояние дел явилось итогом ее деятельности на должности главного бухгалтера в течение 2011–2014 годов, был поставлен вопрос об оплате ею из собственных средств гонорара аудиторской компании. Состоялось несколько раундов переговоров с обсуждением ситуации, в том числе с участием Юрия Константиновича Итина — в случаях, когда не ладилось взаимодействие с главным бухгалтером, он мне обычно здорово помогал, но тут никаких значимых результатов добиться не удалось. В октябре 2014 года Нина Леонидовна написала заявление об увольнении по собственному желанию и вернула в офис электронные подписи — свою и Юрия Константиновича.

Проекту был срочно необходим новый главный бухгалтер. Так я познакомилась с Татьяной Жириковой — она работала с нашей компанией в рамках аудиторской проверки под началом Инны Луниной, которая ее и рекомендовала в ответ на мою просьбу посоветовать кого-то на неожиданно освободившуюся должность. Татьяна произвела на меня впечатление дотошного и профессионального человека. Я пригласила ее в «Седьмую студию». Татьяна всегда быстро и подробно отвечала на все мои вопросы, а также сама следила, чтобы я все делала правильно, предупреждала о возможных ошибках. Сотрудничеством с ней я осталась довольна. Мы работали вместе примерно полгода, после этого я окончила свою работу на проекте «Платформа», и с тех пор мы не общались.

Аудиторская проверка привела к еще одному результату помимо описанных выше. Мы осознали, что по документам у нас числились одни люди (в том числе те, которых я вообще не знаю), а реально работали и получали зарплату совсем другие. Разница в объеме начисленной официально и выплаченной по факту зарплаты была очень значительной. Кроме того, у нас было выдано множество гонораров наличными, приобретено определенное количество необходимого для проведения мероприятий оборудования, декораций, костюмов, реквизита — их местонахождение и движение были понятны нам, но в отчетности должным образом отражены не были. Я поняла, что у нас хранится очень много документов, которые не были и не могли быть нигде официально зафиксированы: наша внутренняя отчетность, отражающая расходование тех наличных средств, которые предоставляла Нина Леонидовна, то есть чеки, расписки, авансовые отчеты, расходные ордера по всем проектам, по всем сотрудникам за три с половиной года и тому подобные документы. В ходе проверки аудитор мне пояснила, что по вопросам выплаты заработной платы и гонораров могут быть доначисления налогов, так как бухгалтер их не проводила, а также — что все имущество, которое мы постепенно приобретали в течение трех с половиной лет, необходимо было своевременно ставить на баланс.

Я была в ужасе от того, сколько нарушений было выявлено при аудите. Кроме того, наши внутренние документы фиксировали расходование большого объема наличных средств, а как объяснить их появление в таком объеме, я не знала, так как мне было неизвестно, каким образом их получала Нина Леонидовна — а с ней мы тогда уже не общались.

Вдобавок к этому мы готовились к закрытию «Платформы» — а значит собирались в конце 2014 года выехать из офиса на «Винзаводе», где хранились все документы, и распустить команду. Я планировала после этого уехать за границу на несколько месяцев. Документы было некому и негде хранить. И вообще… Проект завершается, кому теперь может быть интересна наша внутренняя отчетность?! Под влиянием всех этих обстоятельств я тогда приняла решение, которое теперь считаю ошибочным, — что документы можно и нужно уничтожить. Таким образом была уничтожена отчетность по расходованию наличных денег за три с половиной года — денег, потраченных исключительно на нужды «Платформы», на реализацию творческих проектов. Эти документы сейчас могли бы подтвердить позицию о моей невиновности и невиновности других лиц, обвиняемых теперь в рамках «театрального дела».

После проведения аудиторской проверки мне стало очевидным, что сформировавшиеся на «Платформе» методы ведения дел не являются безупречно правильными. Тем не менее, ни о каких «хищениях» и тем более о создании проекта заведомо с этой целью речи идти тоже никак не может. Я уверена, что нам удастся убедительно опровергнуть эти обвинения. Будут ли наши доводы приняты судом или он сочтет их необоснованными? Ведь именно так до сегодняшнего дня суд относился к позиции защиты на многочисленных заседаниях по мере пресечения участникам «театрального дела»… Не напрасны ли наши усилия? Я считаю, что защищаться и доказывать свою невиновность надо так, как будто нас ждет самый честный, объективный и непредвзятый суд в мире. Ведь думать и действовать иначе — значит самим становиться участниками судебного произвола и тем самым поддерживать его. И надо следовать словам, которые часто говорил своим ученикам и сотрудникам наш художественный руководитель Кирилл Серебренников: не врать и не бояться.