Хроника антироссийской кампании
06.02.2020 13:23
Дело об отравлении Александра Литвиненко и резонанс в западных СМИ вокруг серии политических убийств напомнили об угрозе международной изоляции России, сравнимой с временами холодной войны. Однако нарочито схематичное обсуждение подробностей дела маскирует цели политической провокации, в которой, возможно, главный удар еще не нанесен
По слухам, дело Александра Литвиненко подходит к концу. По крайней мере британская газета Daily Mirror пишет, что следователям Скотленд-Ярда уже известны «имена двух убийц». Источник газеты в следственных органах якобы заявил: «Мы на сто процентов уверены [в том, что знаем], кто совершил отравление, где и каким образом.
Оба они утверждают, что сами стали жертвами покушения на их жизнь и получили дозу отравляющего вещества. В Москве же считают, что мы подозреваем не тех». Другие британские СМИ высказываются более осторожно и указывают, что в самом скором времени следователи представят лишь промежуточные результаты расследования.
Убийство считается раскрытым, когда есть ответ на вопрос: кто убийца? Вполне вероятно, что этот вопрос останется без ответа. Но даже если так и случится, дело Литвиненко стало для нас откровением и позволило сделать целый ряд открытий. Мы узнали о существовании черного рынка опасной продукции высокой технологической обработки, на которую, как мы считали, была монополия нескольких государств.
Мы ощутили мощь политических провокаторов, которым на неделю-другую удалось возродить атмосферу холодной войны. Мы воочию убедились, что кроме государств появились другие глобальные игроки — альтернативные центры власти и финансового могущества, — способные взломать системы контроля, установленные мощными структурами госбезопасности. Наконец, мы опять узнали об иррациональных страхах элит Запада по поводу России.
По законам современных массовых медийных технологий полоний — идеальный инструмент для политической провокации. Он может породить и общественный резонанс, и массовую панику, и даже террор. Само свое название полоний получил по политическим мотивам. Он был открыт в 1898 году супругами Кюри, которые выделили его из природной смеси по признаку максимальной радиоактивности.
Экстракт был сначала назван «Радий F», но когда выяснилось, что был выделен новый элемент, Мария Склодовская-Кюри назвала его в честь свой родины, Польши, которая в то время была разделена между европейскими континентальными империями — Российской и Австро-Венгерской.
Первым человеком, умершим от полония, была дочь Марии Склодовской-Кюри Ирена. Это произошло в конце 50−х. Но первым человеком на земле, который был убит полонием, стал Александр Литвиненко.
Как смертельный яд полоний в расчете на массу в пять миллионов раз эффективней при попадании внутрь организма, чем цианистая кислота. Даже в миллиграммовых количествах он требует максимально строгих процедур обращения. Опасно вдыхать пары полония, прикасаться к нему, кожу следует защищать от радиации. Однако его транспортировка проста и безопасна, так как полоний распадается с выделением альфа-частиц, которые, в отличие от других видов радиации, останавливаются стенками сосуда, одеждой, кожей.
Если представить себе рациональное поведение убийцы, то понятно, что самый рискованный момент — это извлечение препарата из контейнера и последующие манипуляции с ним. Разумнее всего было бы иметь дело с раствором небольшого количества полония в слабой кислоте, например в уксусе, — смертельные дозы очень малы и поэтому можно было бы замаскировать эффекты вкуса и цвета раствора.
Следы полония может оставлять зараженный человек, уже получивший дозу яда внутрь. Полоний частично выводится с мочой, чуть больше (при попадании яда с пищей) — с калом, к тому же вследствие лучевой болезни выпадают волосы и отшелушиваются частицы кожи. Следы на одежде, на сиденьях и диванах, в туалетах, которые может оставить зараженный человек, сравнительно просто обнаружить с помощью специального оборудования. Однако количество вещества будет настолько незначительным, что оно не будет представлять практически никакой угрозы для окружающих.
Если следствие уже понимает, что имеет дело с полонием, то довольно легко может обнаружить даже самые минимальные его количества. Ведь полоний обладает достаточно редкой формой радиации, а кроме того, новейшие спектроскопические методы анализа позволяют видеть следы любого элемента таблицы Менделеева. Никакой химический яд таких удобных меток не оставляет. Так что нельзя исключать, что злоумышленники могут водить следствие за нос, расставляя следы в нужных местах.
Наконец, полоний — интереснейшее вещество для террористов. Если он попадет в руки государства-изгоя или террористической группировки хотя бы в количестве 500 миллиграммов, он может быть использован в качестве детонатора ядерной реакции. Но даже если бы у злоумышленников не было остальных компонентов для ядерной бомбы, полоний мог быть использован для производства «грязной» бомбы.
Шахиду достаточно оставить несколько гранул полония размером с крошечный кристаллик соли в замкнутом помещении, например в метро, а затем объявить всем, что произошло. Смертельной угрозе будут подвергнуты все, кто находится в пределах этого изолированного пространства: полоний может проникнуть внутрь с парами (он из-за своей альфа-радиоактивности сам себя разогревает), но также через незначительные повреждения на коже. К тому же полоний вместе с изотопом лития может быть использован как детонатор к ядерному заряду.
В середине февраля 1995 года Борис Березовский позвал к себе следователя ФСК Александра Литвиненко и показал пленку, на которой уголовный авторитет по кличке Кот (его привел милицейский чин Кожанов) признавался, что он один из тех, кто годом раньше организовал покушение на Березовского. Кот назвал имя заказчика, обещал предоставить и доказательства — за полмиллиона долларов. Березовский склонялся к тому, чтобы заплатить. Литвиненко сказал: «Если вы действительно решили платить, то передачу денег необходимо задокументировать.
Лучше всего на видео. Я обязан доложить начальству. А вам советую написать заявление». На следующий день Коту был передан аванс в сто тысяч. Литвиненко сидел в соседней комнате с охранниками и писал происходящее на пленку. Вдруг Кот говорит: «Есть еще один заказ на вас или кого-то из вашего окружения. Это связано с телевидением». А через два дня был убит Владислав Листьев.
К моменту убийства Листьева в ФСК уже лежали кассеты с записью этого разговора и заявление Березовского. Так что когда началось совещание руководства ФСК по убийству Листьева и начальник Следственного управления Генпрокуратуры Катышев начал настаивать на том, что надо разрабатывать Березовского как одного из заказчиков, майор Литвиненко выложил эти материалы на стол.
А в это время как раз происходила атака РУОПа на Березовского. Толпа вооруженных милиционеров, НТВ готовится снять, как автоматчики поведут главного врага своего шефа. Но сорвалось. Борис Абрамович по пейджеру сообщил Литвиненко, сидящему на совещании в ФСК, о творящемся беспределе. Литвиненко эту информацию озвучил и с санкции замдиректора ФСК Ковалева отправился охранять бизнесмена.
Этот фрагмент взаимоотношений Березовского и Литвиненко хорошо передает атмосферу провокации. Здесь видна и предваряющая убийство игра, и та неразбериха интерпретаций, которая наступает после убийства.
Литвиненко впоследствии будет настаивать, что приказ убить Листьева отдал Коржаков (чтобы подставить Березовского и завладеть телевидением). А ныне тоже уже покойный Пол Хлебников считал, что Листьева убил Березовский. Считал так на том основании, что накануне убийства некий уголовник получил от Березовского крупную сумму.
Чушь, заказуха, возражал ему Литвиненко: Березовский действительно давал деньги уголовнику, но не на убийство Листьева, а только чтобы узнать, кто хотел убить самого бизнесмена. И если бы не задокументировал передачу денег, то попался бы на провокацию и получил пожизненный срок.
Александр Литвиненко, если пытаться воссоздавать его психологический портрет (что является обычной процедурой детектива), в течение долгого времени был одним из центральных персонажей целого ряда историй с политическими провокациями.
Вот, например, история знакомства Литвиненко с Березовским. После взрыва около дома приемов ЛогоВАЗа опер случайно узнал (а может, и придумал), что к этому делу имеют отношение такие-то бандиты. Нет, Литвиненко не вел дела о покушении на Березовского, но вызвал того на допрос, чем привел в форменную панику свое начальство («ты что, это же друг самого Черномырдина»).
Березовский пришел, выслушал версию следователя, заметил, что она совершенно ничтожна, и под тоже ничтожным, но благовидным предлогом пригласил его заходить к себе. Таково было начало крепкой мужской дружбы. То есть началом послужила провокация, суть которой — пощупать спасшегося от покушения бизнесмена.
Литвиненко, судя по его воспоминаниям, вообще был склонен к такому поведению: собрать сведения, способные заинтересовать, и предъявить их интересующему его лицу. Так он провоцировал людей вступать в контакт, а дальше можно было смотреть по обстоятельствам. Подобного рода случаев Литвиненко в своей книге по простоте душевной рассказывает немало.
Куда ходил Литвиненко в тот злополучный день, далеко не столь очевидно, как это представляется оглушенному потоком информации читателю. Официально подтверждено лишь, что Литвиненко, выйдя из дома, посетил два места: «Сосновый бар» отеля «Миллениум» и суши-бар Itsu. Некоторые издания утверждают, что он также заходил в офис Березовского и в европейскую штаб-квартиру компании Erinys, занимающейся вопросами безопасности, однако доказательств этого по-прежнему нет.
Более того, одни утверждают, что Литвиненко вначале направился в суши-бар на встречу с Марио Скарамеллой и лишь затем зашел в отель «Миллениум», где его ждали Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун. Вторая группа журналистов убеждена в обратном порядке движения Литвиненко: от россиян к итальянцу.
Способ отравления Литвиненко — один из немногих аспектов этого дела, по прошествии времени переставший вызывать ожесточенные споры. Сегодня можно считать практически общепризнанным (во всяком случае, на Западе) мнение, согласно которому полоний был добавлен в чашку (или чашки) Литвиненко. Правда, появилась версия, согласно которой Литвиненко был отравлен дважды — это якобы следует из результатов токсикологической экспертизы, а также объясняет наличие следов радиации в разных частях Лондона.
Для прояснения истинной картины событий «Эксперт» обратился к тому, что логично было бы считать первоисточником информации по делу Литвиненко, — к Скотленд-Ярду. В ходе беседы с сотрудниками пресс-службы выяснилось, что до окончания расследования это ведомство не может сообщить ни маршрут Литвиненко, ни предполагаемое количество покушений. Единственное, что подтверждают сыщики, — Литвиненко действительно был и в «Сосновом баре», и в суши-ресторанчике Itsu.
Однако на просьбу рассказать, в каком порядке Литвиненко посещал эти заведения, представитель Скотленд-Ярда заявил буквально следующее: «Я прекрасно понимаю причины вашего интереса и важность подобного вопроса. Тем не менее до окончания следствия мы данную информацию не разглашаем».
Ситуация не стала яснее и после разговора с представителями Агентства по охране здоровья, занимающегося поиском следов радиации и обследованием потенциально облученных горожан. Здесь нам сообщили: «К сожалению, мы не располагаем информацией о маршрутах передвижения фигурантов дела. У нас есть лишь список подвергшихся загрязнению мест».
Тем не менее британская пресса со ссылкой на источники в Скотленд-Ярде часто сообщает новые факты расследования, некоторые из которых оказываются всего лишь реконструкциями журналистов.
Например, The Sunday Times пишет: «В день отравления Литвиненко приходил в офис Березовского сделать ксерокопии нескольких документов. Луговой встречался с Березовским в тот же день в том же офисе, но без Литвиненко. Говорят, что при встрече они обнялись». Обнялись так обнялись. Однако любопытно все же, откуда взялась столь подробная информация?
Скотленд-Ярд комментариев не дает, Березовский молчит, Литвиненко мертв, а Луговой об этом ничего не рассказывал. Похоже, единственная причина рождения домыслов — обнаружение в офисе Березовского слабого излучения. Но ведь никто не утверждает, что Литвиненко в день отравления побывал сразу в трех «фонящих» самолетах британских авиалиний.
Действительно ли, почувствовав себя плохо, Литвиненко помчался на Гросвенор-стрит, 25, где расположен офис компании Erinys? Следы радиации были обнаружены и в офисе другой «охранительной» фирмы RISC Management, куда Литвиненко, Луговой и Ковтун предположительно заходили лишь 17 октября.
Откуда газета The Mirror спустя почти месяц после смерти Литвиненко узнала об «автобусном билете ценой полтора фунта», обнаруженном в кармане погибшего? И если эта газета все же права и билет свидетельствует о том, что из дома Литвиненко направился прямиком в отель, то как могут столь очевидно заблуждаться другие уважаемые британские издания (и вместе с ними ключевой свидетель — Андрей Луговой), утверждающие, что вначале Литвиненко встречался со Скарамеллой?
В данном случае не столь уж важна роль Лугового в этой загадочной истории — кем бы он ни был, не вполне понятно, зачем ему давать ложные показания, которые так легко проверить, например, при помощи анализа записей камер видеонаблюдения.
Дмитрий Ковтун и Андрей Луговой оспаривают предположение, что отравление произошло именно 1 ноября. Они утверждают, что след полония, который тянется за Ковтуном по Европе, мог иметь источник на полмесяца раньше, 16 октября, когда они тоже встречались с Александром Литвиненко.
Но даже если имя убийцы не находится в списке тех, с кем Литвиненко точно встречался 1 ноября, список чрезвычайно интересен для понимания того, чем именно занимался Литвиненко в последние дни перед отравлением.
По первой реакции британской прессы можно было подумать, что Литвиненко и Скарамеллу объединяет одно общее благородное дело — правозащитная деятельность. Однако недавний арест в Неаполе итальянского персонажа трагедии проливает свет на другой бизнес, с которого, возможно, и кормился Скарамелла. Итальянские следователи утверждают, что его задержание не связано с делом Литвиненко.
Однако против Скарамеллы было возбуждено несколько уголовных дел, которые в будущем могут пролить свет и на лондонское убийство. Прокуратура города Болонья обвиняет его в даче ложных показаний по делу о незаконной транспортировке радиоактивного урана в Сан-Марино. Прокуратура другого города — Неаполя — обвиняет его в незаконной утилизации отходов в области Кампания. Наконец, римские прокуроры обвинили Скарамеллу в разглашении служебной тайны и торговле оружием.
Первоначально Скарамелла выглядел не слишком серьезной фигурой. Публичная его ипостась была вполне респектабельной. Он представлялся как профессор криминалистики, эксперт по безопасности, специализировавшийся на изучении деятельности КГБ в послевоенной Италии. Скарамелла приобрел широкую известность в марте 2005 года благодаря сенсационному открытию: неподалеку от Неаполя в море уже 35 лет находятся атомные торпеды.
Разумеется, сенсационное заявление вскоре было опровергнуто. Итальянский эксперт и «правозащитник» запомнился также другой нашумевшей провокацией: играя на стороне бывшего премьер-министра Италии Сильвио Берлускони в борьбе против нынешнего главы этой страны Романо Проди, он пытался связать имя Проди с КГБ. Но, опять же, безуспешно.
Открывшаяся недавно темная ипостась Скарамеллы бросает тень не только на дела, которыми он мог заниматься вместе с Литвиненко, но и на все сообщество так называемых независимых экспертов по безопасности, занятых очень специфическим бизнесом. К этому сообществу обычно относятся бывшие агенты специальных служб разных стран, ставшие фрилансерами — работающими на свой страх и риск бизнесменами.
Скарамелла утверждал, что показал Литвиненко списки людей, которые должны быть уничтожены. В них якобы были и Скарамелла, и Литвиненко. Однако неважно, был список или нет. Профессиональным интересом Скарамеллы к политическим провокациям кто-то мог сознательно воспользоваться и разыграть итальянца втемную.
Дело в том, что частные эксперты по безопасности — весьма благодатная среда для политических провокаций. Сама логика их нового бизнеса требует особого маркетинга — ввязывания в любой серьезный политический скандал. Как только дело Литвиненко получило нешуточный общественный резонанс, в прессе появились свидетельства некоторых бывших сотрудников российских спецслужб и перебежчиков вроде Олега Гордиевского, Юрия Швеца или Евгения Лимарева.
Биографии других фигурантов дела только подтверждают эту особенность современной провокации. Бывший сотрудник отечественных спецслужб Андрей Луговой впервые проявился в 2001 году в связи с так называемым делом «Аэрофлота», одним из дел против подозрительного бизнеса Бориса Березовского.
Первый заместитель генерального директора компании «Аэрофлот» Николай Глушков, обвиняемый в хищениях и отмывании денег, находился на лечении в Московском гематологическом центре, куда его перевели из СИЗО «Лефортово». 29 июня 2001 года Луговой и два сотрудника «Аэрофлота» пытались вывезти Глушкова из клиники на машине, но были арестованы сотрудниками ФСБ.
В организации побега Глушкова был обвинен близкий друг Березовского Бадри Патаркацишвили, которому удалось скрыться в Грузии. В 2004 году суд приговорил Лугового к году и двум месяцам тюремного заключения и он был освобожден, так как успел отбыть срок в СИЗО.
Андрей Луговой — потомственный военный, в 1987 году окончил Московское командное училище имени Верховного Совета и был направлен на службу в Кремлевский полк 9−го управления КГБ СССР, занимавшегося охраной высших должностных лиц государства. В 1992–1993 годах Луговой работал заместителем начальника группы охраны тогдашнего главы правительства России Егора Гайдара. Впоследствии Луговой входил и в группу охраны Бориса Березовского, сопровождал его по меньшей мере однажды на переговоры с чеченскими боевиками.
После выхода в отставку в 1996 году Луговой возглавил службу безопасности принадлежавшего Березовскому телеканала ОРТ, где и проработал вплоть до 2001 года. Сейчас он один из собственников крупнейшего в России завода по производству кваса, сбитня, медовухи и вина, выпускаемых под торговой маркой «Першин». Но кроме этого он сотрудничает с группой охранных компаний «Девятый вал». Примечательно, что стажировку и обучение его специалисты по охране проходили в Израиле у местных специальных служб. Как свидетельствуют знающие этот бизнес люди, Луговой снабжает семью Березовского не только охранниками и телохранителями, но и водителями и нянечками.
С Литвиненко он не дружил. Луговой утверждает, что его общение с Литвиненко «сводилось к тому, что при очередных приездах, когда готовились встречи с партнерами, он меня сопровождал, присутствовал на них, потому что считал возможным в этой ситуации тоже заработать денег».
Дмитрий Ковтун, друг детства Лугового, занимается в последние годы консалтингом в сфере безопасности: по собственным словам Ковтуна, «помогает западным компаниям по выходу на российский рынок». Работает на группу компаний «Девятый вал», занимающуюся охраной и безопасностью физических и юридических лиц (как российских, так и иностранных).
Название «Девятый вал» было выбрано не случайно, ведь многие сотрудники предприятия прошли школу государственных охранных служб и даже работали в знаменитой «девятке» — 9−м управлении. «Девятый вал» работает на рынке негосударственной охраны с 1993 года — именно сотрудники этой компании формировали службу безопасности ОРТ (возглавлявшуюся впоследствии Луговым). Группа компаний «Девятый вал» входит также в ассоциацию ветеранов органов государственной охраны «Девятичи».
Понятны возможные темы для переговоров «Девятого вала» с британскими коллегами. В деле Литвиненко фигурируют две компании одного профиля — RISC Management и Erinys. Это компании, занимающиеся охраной, оценкой специфических рисков, промышленным шпионажем.
Как сообщается на сайте Генпрокуратуры Российской Федерации, недавно полученные сведения указывают на связь между уголовным делом об убийстве Александра Литвиненко, а также покушением на убийство предпринимателя Дмитрия Ковтуна и уголовным делом по обвинению ряда руководящих сотрудников НК ЮКОС в совершении преступлений против жизни и здоровья граждан. В частности, проверяется версия, что заказчиками могут быть одни и те же лица, находящиеся в международном розыске за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, одним из которых является сопредседатель НК ЮКОС Леонид Невзлин.
В пользу этой версии Генпрокуратуры говорят показания Алексея Голубовича, бывшего начальника инвестиционного управления банка «Менатеп», задержанного весной 2006 года в Италии. Обнаруженная в его доме, машине и офисе ртуть свидетельствует, по его мнению, о преднамеренной попытке отравления, в которой мог быть заинтересован Леонид Невзлин. Ведь в тот период между акционерами и руководством ЮКОСа шло разбирательство о контроле над активами и собственности нефтяной компании за рубежом.
Как раз к концу скандального разбирательства в британской прессе замелькало название пресловутого охранного агентства ISC Global, которому один из агентов Скотленд-Ярда незаконно передавал информацию, связанную с экстрадицией в Россию из Британии некоторых граждан РФ. ISC Global входило тогда в структуры Menatep Group, и к его услугам прибегал Леонид Невзлин. Но оно прекратило работу в 2005 году после неожиданной гибели руководителя компании — британского адвоката Стивена Кертиса, в прошлом главы Menatep Group, некогда принадлежавшей Михаилу Ходорковскому, Леониду Невзлину и их партнерам. Кертис, кстати, погиб при загадочных обстоятельствах в результате крушения вертолета.
Как утверждают свидетели, он не раз говорил, что может стать жертвой предумышленного убийства. Как только компания ISC Global Security была продана отставному офицеру Скотленд-Ярда Кейту Хантеру, на ее основе было создано новое охранное предприятие RISC Management, которое снова было засвечено, но уже благодаря полониевому скандалу. На сайте предприятия указывается, что «компания оказывает услуги в управлении деловыми рисками в международной конкурентной бизнес-среде».
Как выяснила британская пресса, Александр Литвиненко за несколько недель до своей гибели навещал в Израиле Леонида Невзлина. Таким образом, в последний период жизни Литвиненко вращался в среде, связанной с чрезвычайно рискованным предпринимательством. Современный бизнес безопасности отличает не только то, что профессиональные кадры рекрутируются из специальных служб разных стран. Этот бизнес приобрел международный характер, а значит, и новые возможности.
Речь идет не только о том, что бывшие сотрудники спецслужб могут сохранять неформальные связи с органами безопасности разных государств или являться носителями специальных навыков и знаний. Компании вроде ISC Global Security, RISC Management, Erinys или «Девятый вал» могут оказывать услуги конкурирующим между собой клиентам, охранять стратегически важные объекты и учреждения в разных странах, а потому располагают эксклюзивной информацией, которой могут торговать, пользуясь тем, что международный рынок услуг безопасности не имеет адекватной правовой базы.
Выбор такой символической жертвы, как Литвиненко, — перебежчик, признанный в Британии политическим беженцем, — был прицельным. Не исключено, что окончательный смысл политической подоплеки провокации проясняет высказывание известного американского экономиста Маршалла Голдмана: «Россия сегодня столь же сильна, как во времена царизма или в советскую эпоху. У Европы нет орудий противостояния российской монополии на энергоснабжение ни в виде “взаимных гарантий сдерживания”, ни, тем более, в виде “взаимного гарантированного уничтожения”, а потому она находится в уязвимой ситуации.
Спектр возможностей узок: как только Европа начинает угрожать, что оградит свой рынок от России, Россия поворачивается спиной, намекая, что будет осуществлять свои энергетические поставки в Китай. Но в будущем даже Китай может оказаться в таком же капкане энергетической зависимости от России, поскольку его энергетические потребности будут расти в ближайшие годы. Однако в этой системе есть одна слабость — она может оказаться нежизнеспособной, если в 2008 году власть перейдет к кому-то, кто не является приспешником Путина».
Таким образом, главной целью провокации, скорее всего, были выборы 2008 года. Задача добиться того, чтобы новым президентом стал не последователь Путина, а либо слабый управляемый националист (есть у нас такая фигура), либо слабый западник (есть и такая). Расчет был на то, что СМИ многократно усилят импульс удара, превратив западное общественное мнение в инструмент грандиозного политического шантажа.
Возродив недавние страхи и инстинкты холодной войны, провокация позволяла решить сразу несколько задач. Во-первых, сделать Москву более податливой в энергетических торгах с Западом. Во-вторых, спровоцировать политический хаос в России, а тем самым оказать влияние при смене власти в 2008 году. В-третьих, окончательно поссорить Европейский союз и Россию, поставив крест на возможности укрепления политической оси Москва—Берлин—Париж.
Предыдущая антироссийская пропагандистская кампания, получившая название «газовой войны» с Украиной, решала задачи похожие. Поэтому нужно ожидать, что за непродолжительным замирением последует новая атака. Для этого вовсе не обязательно развивать уже доведенный до абсурда сюжет с полонием. Новое убийство какой-нибудь символической фигуры путинской оппозиции представляется также маловероятным, поскольку на этот раз оно может сыграть уже не против Кремля, но против интересов инициаторов политической провокации.
Скорее всего, могут быть разыграны те же страхи западной общественности, хотя для атаки, вероятно, выберут новые объекты на другом проблемном политическом поле. Почему бы не дискредитировать «Газпром» — символ восстановления экономической мощи России? Испытанию могут быть подвергнуты также отношения с Китаем или с некоторыми странами СНГ. Однако вряд ли стоит продолжать этот список. Он может оказаться бесконечным соскальзыванием в паранойю. Для нас важна твердая установка на сопротивление тем целям, которые ставятся провокаторами, — на терпеливое преодоление изоляции, которую пытаются навязать России.
Дмитрий Великовский, Олег Давыдов, Борислав Козловский, Виталий Лейбин
Реконструкция освещения западными СМИ обстоятельств смерти Александра Литвиненко позволяет говорить о том, что мы столкнулись с масштабной политической провокацией и с новой изощренной техникой террора, объектом которой стали не только некоторые правительства, но и население
Начало антироссийской кампании в западной прессе положило интервью Литвиненко ВВС 11 ноября, в котором он заявил о своем отравлении. Однако пока Литвиненко говорит о своем отравлении лишь в контексте убийства Анны Политковской.
12 ноября австрийская газета Der Standart, ссылаясь на сообщение недельной давности на сайте «Чеченпресс», рассказала о том, что Литвиненко был доставлен с тяжелейшим отравлением в лондонский госпиталь. О холодной войне в этот день говорили больше в контексте «энергетического высокомерия» России. Тема убийства Политковской все еще преобладала в британских изданиях. Однако спекуляции на тему отравления Литвиненко подошли к фатальному вопросу: кому нужно было убийство Политковской и отравление Литвиненко? Тут же были сформулированы три основные версии ответа: 1) Путину, 2) врагам Путина, 3) это личная вендетта служащих КГБ/ФСБ.
К 17 ноября внимание прессы было уже сосредоточено на отравлении Литвиненко. Скандал достиг эмоционального накала — состояние здоровья Литвиненко резко ухудшилось, он был переведен в лондонский University College Hospital.
19 ноября появились первые сообщения СМИ о том, что Литвиненко был отравлен тяжелым металлом таллием. Александр Гольдфарб, «друг» Литвиненко, в красках рассказал о своих впечатлениях после посещения больного: сильно изменился — «выглядит как привидение». Однако вовсе не свидетельства Гольдфарба о тяжелом протекании болезни спровоцировали наиболее жесткие антироссийские и антипутинские высказывания. Настоящим детонатором взрыва негодования стало предположение об отравлении таллием — «излюбленным ядом советского КГБ».
Печать и телевидение смачно описывали симптоматику отравления таллием. Британские таблоиды сошлись в мнении, что в отравлении виновна российская секретная служба. Основной мотив: русские спецслужбы любой ценой хотели остановить расследование убийства Политковской, на которое решился Литвиненко. Наиболее вероятным считалось наличие прямой связи отравления не только с Лубянкой, но и с Кремлем и президентом Путиным. Вот цитата из газеты The Times, которая может передать страсть антироссийской кампании на этой фазе развития скандала: «Британия должна дать почувствовать свой гнев. Она не должна игнорировать поведение, напоминающее злобную вражду времен ушедшей холодной войны».
Наконец, 20 ноября Скотленд-Ярд открыл дело о загадочной смерти Литвиненко. В прессе с большой частотностью начинают вспоминать отравление Ющенко диоксином в 2004 году. Представители госпиталя, где находился Литвиненко, сообщили о его переводе в реанимационное отделение. Именно в этот день была опубликована известная фотография Литвиненко на больничной койке: выпавшие волосы, болезненное истощение, прямой взгляд в объектив, подретушированные губы. Как выяснилось, фотография рассылалась пиар-компанией Bell Pottinger Communications. Фотодокумент опубликовали не только газеты и журналы, но практически все каналы кабельного коммерческого телевидения Европы и США.
Именно в это время сложилась схема демонизации России и дискредитации политического руководства страны. Основные усилия кампании были направлены на то, чтобы возникла прочная ассоциация между убийством Анны Политковской и отравлением Александра Литвиненко. Схема подкреплялась ассоциативно близким отравлением болгарского диссидента Георгия Маркова (1978 год), что создавало впечатление об особой традиции и культуре политических убийств в России, сохранившихся, несмотря на преодоление коммунизма.
Схема демонизации требовала тотального подхода, а потому версию о «кремлевских серийных убийцах» таблоиды подкрепляли душераздирающими сюжетами об изначально злой природе политической культуры России: 1) репрессии против российских СМИ, неправительственных организаций и оппозиционных партий; 2) восстановление государственного контроля над приватизированными стратегическими отраслями промышленности; 3) агрессивная внешняя политика; 4) ксенофобия и запугивание нелегальных грузинских иммигрантов.
Образ врага стал предельно обобщенным и морально акцентированным, а потому пропагандистская кампания уже не нуждалась в апелляции к фактам. Именно на данном этапе начала раскручиваться тема Путина, не контролирующего свою свиту. Символическая значимость этого тезиса в том, что даже такой сильный лидер, как Путин, не в состоянии контролировать режим, политическую систему и, по большому счету, страну в целом. Таким образом, был поставлен вопрос о коллективной ответственности россиян.
На фоне тотального порицания России в эти дни примечательным образом исчезла одна из тем, которая господствовала в медийном англоязычном пространстве, — тема «энергетического диктата и шантажа» Европы со стороны России.
21 ноября Марио Скарамелла на пресс-конференции в Италии рассказал, что на встрече с Литвиненко в суши-баре они обсуждали поступающие им по электронной почте угрозы. В британской прессе все уверенней утверждается, что «медовый посткоммунистический месяц России и Запада закончился». Вспоминались такие фигуры и эпизоды, как убийство российскими агентами бывшего президента Чечни Зелимхана Яндарбиева, отравление Политковской в самолете по пути в Беслан, загадочная гибель в авиакатастрофе Стивена Кертиса, адвоката Ходорковского.
Британская пресса подняла новую проблему — о теневой стороне нашествия россиян и русских денег на Лондон. Британцы впервые столкнулись с методами внутренней политики России в Лондоне. Не в последнюю очередь, по мнению британской прессы, в этом виновно руководство страны, которое посчитало возможным предоставить политическое убежище таким врагам путинского режима, как Ахмед Закаев и Борис Березовский.
Поздно вечером 23 ноября Литвиненко скончался. А на следующий день, 24 ноября, в Хельсинки открылся саммит ЕС—Россия. Именно в этот день было опубликовано заявление-письмо Литвиненко, которое он якобы продиктовал за несколько дней до смерти. Прямую ответственность за свою смерть он возложил лично на президента Путина.
Британские официальные лица делают важное сообщение: в теле Литвиненко, а также в тех местах, где он побывал 1 ноября, были обнаружены следы не таллия, а другого радиоактивного вещества — полония-210.
Госпитализация бывшего премьер-министра России Егора Гайдара с симптомами отравления в Дублине превращает дело Литвиненко в откровенную фантасмагорию. Новое покушение в серии политических расправ доводит тезис о личной ответственности Путина до абсурда. Путин все чаще упоминается уже не как организатор, но как жертва политического заговора.
27 ноября британское МВД запрашивает у Москвы помощи в расследовании. Снимая ответственность с Путина, британская пресса повторяет тезис о коллективной ответственности россиян: «Президент Путин, возможно, сам и не заказывал убийство Литвиненко, но под его руководством создано общество, в котором это стало возможно» (The Gardian).
29 ноября произошло два сенсационных события. Во-первых, полоний-210 нашли уже не только в Лондоне: компания British Airways сообщает, что обнаружила следы радиоактивной субстанции в трех самолетах. Компания рекомендовала всем летавшим на этих самолетах пассажирам и персоналу, а их было около 33 тысяч, пройти специальное обследование на факт заражения полонием-210. Во-вторых, глава РАО ЕЭС Анатолий Чубайс выступил с заявлением: «Чудом не завершившаяся смертельная конструкция Политковская—Литвиненко—Гайдар была бы крайне привлекательна для сторонников неконституционных силовых вариантов смены власти в России».
1 декабря британская пресса цитировала Скотленд-Ярд, что будто бы агенты российской ФСБ, «вероятно», убили бывшего коллегу Литвиненко. Но ключевой темой остается возможность заговора, конечным звеном которого являлся Егор Гайдар.
Прибытие в Москву 4 декабря следственной группы из Скотленд-Ярда значительно повлияло на снижение накала антироссийской кампании в британской прессе. Но в наибольшей степени этому способствовала статья Егора Гайдара, опубликованная в The Financial Times 7 декабря: «Как меня отравили и почему за этим точно стоят враги России».
10 декабря появляются сообщения об обнаруженных следах полония в Гамбурге в квартире бывшей жены и тещи Дмитрия Ковтуна. Распространилось мнение специалистов о том, что следы полония-210, скорее всего, умышленно оставляли для того, чтобы пустить следствие по ложному следу.
На сегодняшний день расследование дела Литвиненко приобрело интернациональный характер.
Руслан Хестанов
"Эксперт", 15.01.2007
Сентябрь 2004 г. — расцвет пропагандистской кампании «В защиту Чечни». Александр Литвиненко с очередными разоблачительными материалами вместе с режиссером Андреем Некрасовым, актрисой и правозащитником Ванессой Редгрейв, Ахмедом Закаевым и лордом Ри, лейбористом-«заднескамеечником»
По слухам, дело Александра Литвиненко подходит к концу. По крайней мере британская газета Daily Mirror пишет, что следователям Скотленд-Ярда уже известны «имена двух убийц». Источник газеты в следственных органах якобы заявил: «Мы на сто процентов уверены [в том, что знаем], кто совершил отравление, где и каким образом.
Оба они утверждают, что сами стали жертвами покушения на их жизнь и получили дозу отравляющего вещества. В Москве же считают, что мы подозреваем не тех». Другие британские СМИ высказываются более осторожно и указывают, что в самом скором времени следователи представят лишь промежуточные результаты расследования.
Убийство считается раскрытым, когда есть ответ на вопрос: кто убийца? Вполне вероятно, что этот вопрос останется без ответа. Но даже если так и случится, дело Литвиненко стало для нас откровением и позволило сделать целый ряд открытий. Мы узнали о существовании черного рынка опасной продукции высокой технологической обработки, на которую, как мы считали, была монополия нескольких государств.
Мы ощутили мощь политических провокаторов, которым на неделю-другую удалось возродить атмосферу холодной войны. Мы воочию убедились, что кроме государств появились другие глобальные игроки — альтернативные центры власти и финансового могущества, — способные взломать системы контроля, установленные мощными структурами госбезопасности. Наконец, мы опять узнали об иррациональных страхах элит Запада по поводу России.
Орудие убийства
По законам современных массовых медийных технологий полоний — идеальный инструмент для политической провокации. Он может породить и общественный резонанс, и массовую панику, и даже террор. Само свое название полоний получил по политическим мотивам. Он был открыт в 1898 году супругами Кюри, которые выделили его из природной смеси по признаку максимальной радиоактивности.
Экстракт был сначала назван «Радий F», но когда выяснилось, что был выделен новый элемент, Мария Склодовская-Кюри назвала его в честь свой родины, Польши, которая в то время была разделена между европейскими континентальными империями — Российской и Австро-Венгерской.
Первым человеком, умершим от полония, была дочь Марии Склодовской-Кюри Ирена. Это произошло в конце 50−х. Но первым человеком на земле, который был убит полонием, стал Александр Литвиненко.
Как смертельный яд полоний в расчете на массу в пять миллионов раз эффективней при попадании внутрь организма, чем цианистая кислота. Даже в миллиграммовых количествах он требует максимально строгих процедур обращения. Опасно вдыхать пары полония, прикасаться к нему, кожу следует защищать от радиации. Однако его транспортировка проста и безопасна, так как полоний распадается с выделением альфа-частиц, которые, в отличие от других видов радиации, останавливаются стенками сосуда, одеждой, кожей.
Если представить себе рациональное поведение убийцы, то понятно, что самый рискованный момент — это извлечение препарата из контейнера и последующие манипуляции с ним. Разумнее всего было бы иметь дело с раствором небольшого количества полония в слабой кислоте, например в уксусе, — смертельные дозы очень малы и поэтому можно было бы замаскировать эффекты вкуса и цвета раствора.
Следы полония может оставлять зараженный человек, уже получивший дозу яда внутрь. Полоний частично выводится с мочой, чуть больше (при попадании яда с пищей) — с калом, к тому же вследствие лучевой болезни выпадают волосы и отшелушиваются частицы кожи. Следы на одежде, на сиденьях и диванах, в туалетах, которые может оставить зараженный человек, сравнительно просто обнаружить с помощью специального оборудования. Однако количество вещества будет настолько незначительным, что оно не будет представлять практически никакой угрозы для окружающих.
Если следствие уже понимает, что имеет дело с полонием, то довольно легко может обнаружить даже самые минимальные его количества. Ведь полоний обладает достаточно редкой формой радиации, а кроме того, новейшие спектроскопические методы анализа позволяют видеть следы любого элемента таблицы Менделеева. Никакой химический яд таких удобных меток не оставляет. Так что нельзя исключать, что злоумышленники могут водить следствие за нос, расставляя следы в нужных местах.
Наконец, полоний — интереснейшее вещество для террористов. Если он попадет в руки государства-изгоя или террористической группировки хотя бы в количестве 500 миллиграммов, он может быть использован в качестве детонатора ядерной реакции. Но даже если бы у злоумышленников не было остальных компонентов для ядерной бомбы, полоний мог быть использован для производства «грязной» бомбы.
Шахиду достаточно оставить несколько гранул полония размером с крошечный кристаллик соли в замкнутом помещении, например в метро, а затем объявить всем, что произошло. Смертельной угрозе будут подвергнуты все, кто находится в пределах этого изолированного пространства: полоний может проникнуть внутрь с парами (он из-за своей альфа-радиоактивности сам себя разогревает), но также через незначительные повреждения на коже. К тому же полоний вместе с изотопом лития может быть использован как детонатор к ядерному заряду.
Почему Литвиненко
В середине февраля 1995 года Борис Березовский позвал к себе следователя ФСК Александра Литвиненко и показал пленку, на которой уголовный авторитет по кличке Кот (его привел милицейский чин Кожанов) признавался, что он один из тех, кто годом раньше организовал покушение на Березовского. Кот назвал имя заказчика, обещал предоставить и доказательства — за полмиллиона долларов. Березовский склонялся к тому, чтобы заплатить. Литвиненко сказал: «Если вы действительно решили платить, то передачу денег необходимо задокументировать.
Лучше всего на видео. Я обязан доложить начальству. А вам советую написать заявление». На следующий день Коту был передан аванс в сто тысяч. Литвиненко сидел в соседней комнате с охранниками и писал происходящее на пленку. Вдруг Кот говорит: «Есть еще один заказ на вас или кого-то из вашего окружения. Это связано с телевидением». А через два дня был убит Владислав Листьев.
К моменту убийства Листьева в ФСК уже лежали кассеты с записью этого разговора и заявление Березовского. Так что когда началось совещание руководства ФСК по убийству Листьева и начальник Следственного управления Генпрокуратуры Катышев начал настаивать на том, что надо разрабатывать Березовского как одного из заказчиков, майор Литвиненко выложил эти материалы на стол.
А в это время как раз происходила атака РУОПа на Березовского. Толпа вооруженных милиционеров, НТВ готовится снять, как автоматчики поведут главного врага своего шефа. Но сорвалось. Борис Абрамович по пейджеру сообщил Литвиненко, сидящему на совещании в ФСК, о творящемся беспределе. Литвиненко эту информацию озвучил и с санкции замдиректора ФСК Ковалева отправился охранять бизнесмена.
Этот фрагмент взаимоотношений Березовского и Литвиненко хорошо передает атмосферу провокации. Здесь видна и предваряющая убийство игра, и та неразбериха интерпретаций, которая наступает после убийства.
Литвиненко впоследствии будет настаивать, что приказ убить Листьева отдал Коржаков (чтобы подставить Березовского и завладеть телевидением). А ныне тоже уже покойный Пол Хлебников считал, что Листьева убил Березовский. Считал так на том основании, что накануне убийства некий уголовник получил от Березовского крупную сумму.
Чушь, заказуха, возражал ему Литвиненко: Березовский действительно давал деньги уголовнику, но не на убийство Листьева, а только чтобы узнать, кто хотел убить самого бизнесмена. И если бы не задокументировал передачу денег, то попался бы на провокацию и получил пожизненный срок.
Александр Литвиненко, если пытаться воссоздавать его психологический портрет (что является обычной процедурой детектива), в течение долгого времени был одним из центральных персонажей целого ряда историй с политическими провокациями.
Вот, например, история знакомства Литвиненко с Березовским. После взрыва около дома приемов ЛогоВАЗа опер случайно узнал (а может, и придумал), что к этому делу имеют отношение такие-то бандиты. Нет, Литвиненко не вел дела о покушении на Березовского, но вызвал того на допрос, чем привел в форменную панику свое начальство («ты что, это же друг самого Черномырдина»).
Березовский пришел, выслушал версию следователя, заметил, что она совершенно ничтожна, и под тоже ничтожным, но благовидным предлогом пригласил его заходить к себе. Таково было начало крепкой мужской дружбы. То есть началом послужила провокация, суть которой — пощупать спасшегося от покушения бизнесмена.
Литвиненко, судя по его воспоминаниям, вообще был склонен к такому поведению: собрать сведения, способные заинтересовать, и предъявить их интересующему его лицу. Так он провоцировал людей вступать в контакт, а дальше можно было смотреть по обстоятельствам. Подобного рода случаев Литвиненко в своей книге по простоте душевной рассказывает немало.
Обстоятельства места
Куда ходил Литвиненко в тот злополучный день, далеко не столь очевидно, как это представляется оглушенному потоком информации читателю. Официально подтверждено лишь, что Литвиненко, выйдя из дома, посетил два места: «Сосновый бар» отеля «Миллениум» и суши-бар Itsu. Некоторые издания утверждают, что он также заходил в офис Березовского и в европейскую штаб-квартиру компании Erinys, занимающейся вопросами безопасности, однако доказательств этого по-прежнему нет.
Более того, одни утверждают, что Литвиненко вначале направился в суши-бар на встречу с Марио Скарамеллой и лишь затем зашел в отель «Миллениум», где его ждали Андрей Луговой и Дмитрий Ковтун. Вторая группа журналистов убеждена в обратном порядке движения Литвиненко: от россиян к итальянцу.
Способ отравления Литвиненко — один из немногих аспектов этого дела, по прошествии времени переставший вызывать ожесточенные споры. Сегодня можно считать практически общепризнанным (во всяком случае, на Западе) мнение, согласно которому полоний был добавлен в чашку (или чашки) Литвиненко. Правда, появилась версия, согласно которой Литвиненко был отравлен дважды — это якобы следует из результатов токсикологической экспертизы, а также объясняет наличие следов радиации в разных частях Лондона.
Для прояснения истинной картины событий «Эксперт» обратился к тому, что логично было бы считать первоисточником информации по делу Литвиненко, — к Скотленд-Ярду. В ходе беседы с сотрудниками пресс-службы выяснилось, что до окончания расследования это ведомство не может сообщить ни маршрут Литвиненко, ни предполагаемое количество покушений. Единственное, что подтверждают сыщики, — Литвиненко действительно был и в «Сосновом баре», и в суши-ресторанчике Itsu.
Однако на просьбу рассказать, в каком порядке Литвиненко посещал эти заведения, представитель Скотленд-Ярда заявил буквально следующее: «Я прекрасно понимаю причины вашего интереса и важность подобного вопроса. Тем не менее до окончания следствия мы данную информацию не разглашаем».
Ситуация не стала яснее и после разговора с представителями Агентства по охране здоровья, занимающегося поиском следов радиации и обследованием потенциально облученных горожан. Здесь нам сообщили: «К сожалению, мы не располагаем информацией о маршрутах передвижения фигурантов дела. У нас есть лишь список подвергшихся загрязнению мест».
Тем не менее британская пресса со ссылкой на источники в Скотленд-Ярде часто сообщает новые факты расследования, некоторые из которых оказываются всего лишь реконструкциями журналистов.
Например, The Sunday Times пишет: «В день отравления Литвиненко приходил в офис Березовского сделать ксерокопии нескольких документов. Луговой встречался с Березовским в тот же день в том же офисе, но без Литвиненко. Говорят, что при встрече они обнялись». Обнялись так обнялись. Однако любопытно все же, откуда взялась столь подробная информация?
Скотленд-Ярд комментариев не дает, Березовский молчит, Литвиненко мертв, а Луговой об этом ничего не рассказывал. Похоже, единственная причина рождения домыслов — обнаружение в офисе Березовского слабого излучения. Но ведь никто не утверждает, что Литвиненко в день отравления побывал сразу в трех «фонящих» самолетах британских авиалиний.
Действительно ли, почувствовав себя плохо, Литвиненко помчался на Гросвенор-стрит, 25, где расположен офис компании Erinys? Следы радиации были обнаружены и в офисе другой «охранительной» фирмы RISC Management, куда Литвиненко, Луговой и Ковтун предположительно заходили лишь 17 октября.
Откуда газета The Mirror спустя почти месяц после смерти Литвиненко узнала об «автобусном билете ценой полтора фунта», обнаруженном в кармане погибшего? И если эта газета все же права и билет свидетельствует о том, что из дома Литвиненко направился прямиком в отель, то как могут столь очевидно заблуждаться другие уважаемые британские издания (и вместе с ними ключевой свидетель — Андрей Луговой), утверждающие, что вначале Литвиненко встречался со Скарамеллой?
В данном случае не столь уж важна роль Лугового в этой загадочной истории — кем бы он ни был, не вполне понятно, зачем ему давать ложные показания, которые так легко проверить, например, при помощи анализа записей камер видеонаблюдения.
Дмитрий Ковтун и Андрей Луговой оспаривают предположение, что отравление произошло именно 1 ноября. Они утверждают, что след полония, который тянется за Ковтуном по Европе, мог иметь источник на полмесяца раньше, 16 октября, когда они тоже встречались с Александром Литвиненко.
Но даже если имя убийцы не находится в списке тех, с кем Литвиненко точно встречался 1 ноября, список чрезвычайно интересен для понимания того, чем именно занимался Литвиненко в последние дни перед отравлением.
Могучая кучка
По первой реакции британской прессы можно было подумать, что Литвиненко и Скарамеллу объединяет одно общее благородное дело — правозащитная деятельность. Однако недавний арест в Неаполе итальянского персонажа трагедии проливает свет на другой бизнес, с которого, возможно, и кормился Скарамелла. Итальянские следователи утверждают, что его задержание не связано с делом Литвиненко.
Однако против Скарамеллы было возбуждено несколько уголовных дел, которые в будущем могут пролить свет и на лондонское убийство. Прокуратура города Болонья обвиняет его в даче ложных показаний по делу о незаконной транспортировке радиоактивного урана в Сан-Марино. Прокуратура другого города — Неаполя — обвиняет его в незаконной утилизации отходов в области Кампания. Наконец, римские прокуроры обвинили Скарамеллу в разглашении служебной тайны и торговле оружием.
Первоначально Скарамелла выглядел не слишком серьезной фигурой. Публичная его ипостась была вполне респектабельной. Он представлялся как профессор криминалистики, эксперт по безопасности, специализировавшийся на изучении деятельности КГБ в послевоенной Италии. Скарамелла приобрел широкую известность в марте 2005 года благодаря сенсационному открытию: неподалеку от Неаполя в море уже 35 лет находятся атомные торпеды.
Разумеется, сенсационное заявление вскоре было опровергнуто. Итальянский эксперт и «правозащитник» запомнился также другой нашумевшей провокацией: играя на стороне бывшего премьер-министра Италии Сильвио Берлускони в борьбе против нынешнего главы этой страны Романо Проди, он пытался связать имя Проди с КГБ. Но, опять же, безуспешно.
Открывшаяся недавно темная ипостась Скарамеллы бросает тень не только на дела, которыми он мог заниматься вместе с Литвиненко, но и на все сообщество так называемых независимых экспертов по безопасности, занятых очень специфическим бизнесом. К этому сообществу обычно относятся бывшие агенты специальных служб разных стран, ставшие фрилансерами — работающими на свой страх и риск бизнесменами.
Скарамелла утверждал, что показал Литвиненко списки людей, которые должны быть уничтожены. В них якобы были и Скарамелла, и Литвиненко. Однако неважно, был список или нет. Профессиональным интересом Скарамеллы к политическим провокациям кто-то мог сознательно воспользоваться и разыграть итальянца втемную.
Дело в том, что частные эксперты по безопасности — весьма благодатная среда для политических провокаций. Сама логика их нового бизнеса требует особого маркетинга — ввязывания в любой серьезный политический скандал. Как только дело Литвиненко получило нешуточный общественный резонанс, в прессе появились свидетельства некоторых бывших сотрудников российских спецслужб и перебежчиков вроде Олега Гордиевского, Юрия Швеца или Евгения Лимарева.
Биографии других фигурантов дела только подтверждают эту особенность современной провокации. Бывший сотрудник отечественных спецслужб Андрей Луговой впервые проявился в 2001 году в связи с так называемым делом «Аэрофлота», одним из дел против подозрительного бизнеса Бориса Березовского.
Первый заместитель генерального директора компании «Аэрофлот» Николай Глушков, обвиняемый в хищениях и отмывании денег, находился на лечении в Московском гематологическом центре, куда его перевели из СИЗО «Лефортово». 29 июня 2001 года Луговой и два сотрудника «Аэрофлота» пытались вывезти Глушкова из клиники на машине, но были арестованы сотрудниками ФСБ.
В организации побега Глушкова был обвинен близкий друг Березовского Бадри Патаркацишвили, которому удалось скрыться в Грузии. В 2004 году суд приговорил Лугового к году и двум месяцам тюремного заключения и он был освобожден, так как успел отбыть срок в СИЗО.
Андрей Луговой — потомственный военный, в 1987 году окончил Московское командное училище имени Верховного Совета и был направлен на службу в Кремлевский полк 9−го управления КГБ СССР, занимавшегося охраной высших должностных лиц государства. В 1992–1993 годах Луговой работал заместителем начальника группы охраны тогдашнего главы правительства России Егора Гайдара. Впоследствии Луговой входил и в группу охраны Бориса Березовского, сопровождал его по меньшей мере однажды на переговоры с чеченскими боевиками.
После выхода в отставку в 1996 году Луговой возглавил службу безопасности принадлежавшего Березовскому телеканала ОРТ, где и проработал вплоть до 2001 года. Сейчас он один из собственников крупнейшего в России завода по производству кваса, сбитня, медовухи и вина, выпускаемых под торговой маркой «Першин». Но кроме этого он сотрудничает с группой охранных компаний «Девятый вал». Примечательно, что стажировку и обучение его специалисты по охране проходили в Израиле у местных специальных служб. Как свидетельствуют знающие этот бизнес люди, Луговой снабжает семью Березовского не только охранниками и телохранителями, но и водителями и нянечками.
С Литвиненко он не дружил. Луговой утверждает, что его общение с Литвиненко «сводилось к тому, что при очередных приездах, когда готовились встречи с партнерами, он меня сопровождал, присутствовал на них, потому что считал возможным в этой ситуации тоже заработать денег».
Дмитрий Ковтун, друг детства Лугового, занимается в последние годы консалтингом в сфере безопасности: по собственным словам Ковтуна, «помогает западным компаниям по выходу на российский рынок». Работает на группу компаний «Девятый вал», занимающуюся охраной и безопасностью физических и юридических лиц (как российских, так и иностранных).
Название «Девятый вал» было выбрано не случайно, ведь многие сотрудники предприятия прошли школу государственных охранных служб и даже работали в знаменитой «девятке» — 9−м управлении. «Девятый вал» работает на рынке негосударственной охраны с 1993 года — именно сотрудники этой компании формировали службу безопасности ОРТ (возглавлявшуюся впоследствии Луговым). Группа компаний «Девятый вал» входит также в ассоциацию ветеранов органов государственной охраны «Девятичи».
Понятны возможные темы для переговоров «Девятого вала» с британскими коллегами. В деле Литвиненко фигурируют две компании одного профиля — RISC Management и Erinys. Это компании, занимающиеся охраной, оценкой специфических рисков, промышленным шпионажем.
Как сообщается на сайте Генпрокуратуры Российской Федерации, недавно полученные сведения указывают на связь между уголовным делом об убийстве Александра Литвиненко, а также покушением на убийство предпринимателя Дмитрия Ковтуна и уголовным делом по обвинению ряда руководящих сотрудников НК ЮКОС в совершении преступлений против жизни и здоровья граждан. В частности, проверяется версия, что заказчиками могут быть одни и те же лица, находящиеся в международном розыске за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, одним из которых является сопредседатель НК ЮКОС Леонид Невзлин.
В пользу этой версии Генпрокуратуры говорят показания Алексея Голубовича, бывшего начальника инвестиционного управления банка «Менатеп», задержанного весной 2006 года в Италии. Обнаруженная в его доме, машине и офисе ртуть свидетельствует, по его мнению, о преднамеренной попытке отравления, в которой мог быть заинтересован Леонид Невзлин. Ведь в тот период между акционерами и руководством ЮКОСа шло разбирательство о контроле над активами и собственности нефтяной компании за рубежом.
Как раз к концу скандального разбирательства в британской прессе замелькало название пресловутого охранного агентства ISC Global, которому один из агентов Скотленд-Ярда незаконно передавал информацию, связанную с экстрадицией в Россию из Британии некоторых граждан РФ. ISC Global входило тогда в структуры Menatep Group, и к его услугам прибегал Леонид Невзлин. Но оно прекратило работу в 2005 году после неожиданной гибели руководителя компании — британского адвоката Стивена Кертиса, в прошлом главы Menatep Group, некогда принадлежавшей Михаилу Ходорковскому, Леониду Невзлину и их партнерам. Кертис, кстати, погиб при загадочных обстоятельствах в результате крушения вертолета.
Как утверждают свидетели, он не раз говорил, что может стать жертвой предумышленного убийства. Как только компания ISC Global Security была продана отставному офицеру Скотленд-Ярда Кейту Хантеру, на ее основе было создано новое охранное предприятие RISC Management, которое снова было засвечено, но уже благодаря полониевому скандалу. На сайте предприятия указывается, что «компания оказывает услуги в управлении деловыми рисками в международной конкурентной бизнес-среде».
Как выяснила британская пресса, Александр Литвиненко за несколько недель до своей гибели навещал в Израиле Леонида Невзлина. Таким образом, в последний период жизни Литвиненко вращался в среде, связанной с чрезвычайно рискованным предпринимательством. Современный бизнес безопасности отличает не только то, что профессиональные кадры рекрутируются из специальных служб разных стран. Этот бизнес приобрел международный характер, а значит, и новые возможности.
Речь идет не только о том, что бывшие сотрудники спецслужб могут сохранять неформальные связи с органами безопасности разных государств или являться носителями специальных навыков и знаний. Компании вроде ISC Global Security, RISC Management, Erinys или «Девятый вал» могут оказывать услуги конкурирующим между собой клиентам, охранять стратегически важные объекты и учреждения в разных странах, а потому располагают эксклюзивной информацией, которой могут торговать, пользуясь тем, что международный рынок услуг безопасности не имеет адекватной правовой базы.
Продолжение следует?
Выбор такой символической жертвы, как Литвиненко, — перебежчик, признанный в Британии политическим беженцем, — был прицельным. Не исключено, что окончательный смысл политической подоплеки провокации проясняет высказывание известного американского экономиста Маршалла Голдмана: «Россия сегодня столь же сильна, как во времена царизма или в советскую эпоху. У Европы нет орудий противостояния российской монополии на энергоснабжение ни в виде “взаимных гарантий сдерживания”, ни, тем более, в виде “взаимного гарантированного уничтожения”, а потому она находится в уязвимой ситуации.
Спектр возможностей узок: как только Европа начинает угрожать, что оградит свой рынок от России, Россия поворачивается спиной, намекая, что будет осуществлять свои энергетические поставки в Китай. Но в будущем даже Китай может оказаться в таком же капкане энергетической зависимости от России, поскольку его энергетические потребности будут расти в ближайшие годы. Однако в этой системе есть одна слабость — она может оказаться нежизнеспособной, если в 2008 году власть перейдет к кому-то, кто не является приспешником Путина».
Таким образом, главной целью провокации, скорее всего, были выборы 2008 года. Задача добиться того, чтобы новым президентом стал не последователь Путина, а либо слабый управляемый националист (есть у нас такая фигура), либо слабый западник (есть и такая). Расчет был на то, что СМИ многократно усилят импульс удара, превратив западное общественное мнение в инструмент грандиозного политического шантажа.
Возродив недавние страхи и инстинкты холодной войны, провокация позволяла решить сразу несколько задач. Во-первых, сделать Москву более податливой в энергетических торгах с Западом. Во-вторых, спровоцировать политический хаос в России, а тем самым оказать влияние при смене власти в 2008 году. В-третьих, окончательно поссорить Европейский союз и Россию, поставив крест на возможности укрепления политической оси Москва—Берлин—Париж.
Предыдущая антироссийская пропагандистская кампания, получившая название «газовой войны» с Украиной, решала задачи похожие. Поэтому нужно ожидать, что за непродолжительным замирением последует новая атака. Для этого вовсе не обязательно развивать уже доведенный до абсурда сюжет с полонием. Новое убийство какой-нибудь символической фигуры путинской оппозиции представляется также маловероятным, поскольку на этот раз оно может сыграть уже не против Кремля, но против интересов инициаторов политической провокации.
Скорее всего, могут быть разыграны те же страхи западной общественности, хотя для атаки, вероятно, выберут новые объекты на другом проблемном политическом поле. Почему бы не дискредитировать «Газпром» — символ восстановления экономической мощи России? Испытанию могут быть подвергнуты также отношения с Китаем или с некоторыми странами СНГ. Однако вряд ли стоит продолжать этот список. Он может оказаться бесконечным соскальзыванием в паранойю. Для нас важна твердая установка на сопротивление тем целям, которые ставятся провокаторами, — на терпеливое преодоление изоляции, которую пытаются навязать России.
Дмитрий Великовский, Олег Давыдов, Борислав Козловский, Виталий Лейбин
****
Хроника антироссийской кампании
Похороны Литвиненко не были многолюдными. Британская пресса не публиковала снимков из центральной лондонской мечети
Реконструкция освещения западными СМИ обстоятельств смерти Александра Литвиненко позволяет говорить о том, что мы столкнулись с масштабной политической провокацией и с новой изощренной техникой террора, объектом которой стали не только некоторые правительства, но и население
Начало антироссийской кампании в западной прессе положило интервью Литвиненко ВВС 11 ноября, в котором он заявил о своем отравлении. Однако пока Литвиненко говорит о своем отравлении лишь в контексте убийства Анны Политковской.
12 ноября австрийская газета Der Standart, ссылаясь на сообщение недельной давности на сайте «Чеченпресс», рассказала о том, что Литвиненко был доставлен с тяжелейшим отравлением в лондонский госпиталь. О холодной войне в этот день говорили больше в контексте «энергетического высокомерия» России. Тема убийства Политковской все еще преобладала в британских изданиях. Однако спекуляции на тему отравления Литвиненко подошли к фатальному вопросу: кому нужно было убийство Политковской и отравление Литвиненко? Тут же были сформулированы три основные версии ответа: 1) Путину, 2) врагам Путина, 3) это личная вендетта служащих КГБ/ФСБ.
К 17 ноября внимание прессы было уже сосредоточено на отравлении Литвиненко. Скандал достиг эмоционального накала — состояние здоровья Литвиненко резко ухудшилось, он был переведен в лондонский University College Hospital.
19 ноября появились первые сообщения СМИ о том, что Литвиненко был отравлен тяжелым металлом таллием. Александр Гольдфарб, «друг» Литвиненко, в красках рассказал о своих впечатлениях после посещения больного: сильно изменился — «выглядит как привидение». Однако вовсе не свидетельства Гольдфарба о тяжелом протекании болезни спровоцировали наиболее жесткие антироссийские и антипутинские высказывания. Настоящим детонатором взрыва негодования стало предположение об отравлении таллием — «излюбленным ядом советского КГБ».
Печать и телевидение смачно описывали симптоматику отравления таллием. Британские таблоиды сошлись в мнении, что в отравлении виновна российская секретная служба. Основной мотив: русские спецслужбы любой ценой хотели остановить расследование убийства Политковской, на которое решился Литвиненко. Наиболее вероятным считалось наличие прямой связи отравления не только с Лубянкой, но и с Кремлем и президентом Путиным. Вот цитата из газеты The Times, которая может передать страсть антироссийской кампании на этой фазе развития скандала: «Британия должна дать почувствовать свой гнев. Она не должна игнорировать поведение, напоминающее злобную вражду времен ушедшей холодной войны».
Наконец, 20 ноября Скотленд-Ярд открыл дело о загадочной смерти Литвиненко. В прессе с большой частотностью начинают вспоминать отравление Ющенко диоксином в 2004 году. Представители госпиталя, где находился Литвиненко, сообщили о его переводе в реанимационное отделение. Именно в этот день была опубликована известная фотография Литвиненко на больничной койке: выпавшие волосы, болезненное истощение, прямой взгляд в объектив, подретушированные губы. Как выяснилось, фотография рассылалась пиар-компанией Bell Pottinger Communications. Фотодокумент опубликовали не только газеты и журналы, но практически все каналы кабельного коммерческого телевидения Европы и США.
Именно в это время сложилась схема демонизации России и дискредитации политического руководства страны. Основные усилия кампании были направлены на то, чтобы возникла прочная ассоциация между убийством Анны Политковской и отравлением Александра Литвиненко. Схема подкреплялась ассоциативно близким отравлением болгарского диссидента Георгия Маркова (1978 год), что создавало впечатление об особой традиции и культуре политических убийств в России, сохранившихся, несмотря на преодоление коммунизма.
Схема демонизации требовала тотального подхода, а потому версию о «кремлевских серийных убийцах» таблоиды подкрепляли душераздирающими сюжетами об изначально злой природе политической культуры России: 1) репрессии против российских СМИ, неправительственных организаций и оппозиционных партий; 2) восстановление государственного контроля над приватизированными стратегическими отраслями промышленности; 3) агрессивная внешняя политика; 4) ксенофобия и запугивание нелегальных грузинских иммигрантов.
Образ врага стал предельно обобщенным и морально акцентированным, а потому пропагандистская кампания уже не нуждалась в апелляции к фактам. Именно на данном этапе начала раскручиваться тема Путина, не контролирующего свою свиту. Символическая значимость этого тезиса в том, что даже такой сильный лидер, как Путин, не в состоянии контролировать режим, политическую систему и, по большому счету, страну в целом. Таким образом, был поставлен вопрос о коллективной ответственности россиян.
На фоне тотального порицания России в эти дни примечательным образом исчезла одна из тем, которая господствовала в медийном англоязычном пространстве, — тема «энергетического диктата и шантажа» Европы со стороны России.
21 ноября Марио Скарамелла на пресс-конференции в Италии рассказал, что на встрече с Литвиненко в суши-баре они обсуждали поступающие им по электронной почте угрозы. В британской прессе все уверенней утверждается, что «медовый посткоммунистический месяц России и Запада закончился». Вспоминались такие фигуры и эпизоды, как убийство российскими агентами бывшего президента Чечни Зелимхана Яндарбиева, отравление Политковской в самолете по пути в Беслан, загадочная гибель в авиакатастрофе Стивена Кертиса, адвоката Ходорковского.
Британская пресса подняла новую проблему — о теневой стороне нашествия россиян и русских денег на Лондон. Британцы впервые столкнулись с методами внутренней политики России в Лондоне. Не в последнюю очередь, по мнению британской прессы, в этом виновно руководство страны, которое посчитало возможным предоставить политическое убежище таким врагам путинского режима, как Ахмед Закаев и Борис Березовский.
Поздно вечером 23 ноября Литвиненко скончался. А на следующий день, 24 ноября, в Хельсинки открылся саммит ЕС—Россия. Именно в этот день было опубликовано заявление-письмо Литвиненко, которое он якобы продиктовал за несколько дней до смерти. Прямую ответственность за свою смерть он возложил лично на президента Путина.
Британские официальные лица делают важное сообщение: в теле Литвиненко, а также в тех местах, где он побывал 1 ноября, были обнаружены следы не таллия, а другого радиоактивного вещества — полония-210.
Госпитализация бывшего премьер-министра России Егора Гайдара с симптомами отравления в Дублине превращает дело Литвиненко в откровенную фантасмагорию. Новое покушение в серии политических расправ доводит тезис о личной ответственности Путина до абсурда. Путин все чаще упоминается уже не как организатор, но как жертва политического заговора.
27 ноября британское МВД запрашивает у Москвы помощи в расследовании. Снимая ответственность с Путина, британская пресса повторяет тезис о коллективной ответственности россиян: «Президент Путин, возможно, сам и не заказывал убийство Литвиненко, но под его руководством создано общество, в котором это стало возможно» (The Gardian).
29 ноября произошло два сенсационных события. Во-первых, полоний-210 нашли уже не только в Лондоне: компания British Airways сообщает, что обнаружила следы радиоактивной субстанции в трех самолетах. Компания рекомендовала всем летавшим на этих самолетах пассажирам и персоналу, а их было около 33 тысяч, пройти специальное обследование на факт заражения полонием-210. Во-вторых, глава РАО ЕЭС Анатолий Чубайс выступил с заявлением: «Чудом не завершившаяся смертельная конструкция Политковская—Литвиненко—Гайдар была бы крайне привлекательна для сторонников неконституционных силовых вариантов смены власти в России».
1 декабря британская пресса цитировала Скотленд-Ярд, что будто бы агенты российской ФСБ, «вероятно», убили бывшего коллегу Литвиненко. Но ключевой темой остается возможность заговора, конечным звеном которого являлся Егор Гайдар.
Прибытие в Москву 4 декабря следственной группы из Скотленд-Ярда значительно повлияло на снижение накала антироссийской кампании в британской прессе. Но в наибольшей степени этому способствовала статья Егора Гайдара, опубликованная в The Financial Times 7 декабря: «Как меня отравили и почему за этим точно стоят враги России».
10 декабря появляются сообщения об обнаруженных следах полония в Гамбурге в квартире бывшей жены и тещи Дмитрия Ковтуна. Распространилось мнение специалистов о том, что следы полония-210, скорее всего, умышленно оставляли для того, чтобы пустить следствие по ложному следу.
На сегодняшний день расследование дела Литвиненко приобрело интернациональный характер.
Руслан Хестанов
"Эксперт", 15.01.2007
