Дмитрий Довгий вскрывает тайны спецслужб: Бульбов прослушивал высших чиновников, а Политковскую "заказал" БАБ

Скандал с начальником Главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре России Дмитрием Довгим не сходит с газетных полос. Подчиненные обвинили его во взятках почти на 3 млн евро. На время, пока выясняется, правда это или навет, Довгий отстранен от работы.

"Известия" ни в коей мере не хотят вмешиваться в это расследование. Но за несколько дней до отстранения Довгого наш обозреватель Владимир Перекрест взял интервью у начальника ГСУ. И представлен он был нам как официальное лицо, с которым мы могли поговорить о ходе расследования громких дел, причинах коррупции. О том, каким должен быть настоящий следователь.

Сейчас Довгий не доступен и обсудить с ним окончательный текст (как это принято в редакции "Известий") мы не смогли. Но у нас есть диктофонная запись этой беседы. Разумеется, в текст не попали те ее места, которые Довгий снабжал комментарием "только это не для печати, а для вашего понимания". А именно сведения, которые, как нам представляется, могли бы повредить расследованию.


вопрос: Какими делами занимается ваше управление, какие требования предъявляются к его сотрудникам?

ответ: Мы расследуем особо сложные дела об убийствах, дела о терроризме, связанные с покушением на большое количество граждан, дела экономической и коррупционной направленности. Сегодня у нас в производстве 133 уголовных дела, по которым арестовано 154 человека. На каждого следователя приходится около 3 уголовных дел. Всего следователей у нас 58, а по штату должно быть 120, постепенно набираем. Хороший следователь — это штучный товар. Ведь работа следователя очень непростая, на нем лежит большая ответственность: надо и не привлечь невиновного и не допустить, чтобы виновный ушел от ответственности. Это кропотливая работа. Если оперативника, как говорится, ноги кормят, то следователя кормят лист бумаги, ручка и его умозаключения. У нас серьезный отбор, претенденты сначала стажируются, их проверяет служба собственной безопасности. Как правило, в последнее время берем следователей, которые длительное время работают у нас в составе следственных групп. Так мы можем их лучше понять, что они собой представляют. Берем сотрудников и из Следственного комитета при МВД. Они очень хорошо расследуют экономические дела. С моей точки зрения, такие дела доказываются гораздо сложнее, чем преступления против личности. Они сложнее с точки зрения доказывания корыстного умысла. В преступные группы вовлечено большее количество людей, они хорошо организованы, больше латентности в этих преступлениях. Я бы сюда отнес и контрабандные дела...


в: Вроде "Трех китов"?

о: В том числе. Расследование этого дела продолжается. За рамками той группы, в отношении которой дело направлено в суд, остались, в частности, должностные лица. Мы будем расследовать деятельность таможенных органов. Исследуем тот этап, когда товары поступали на территорию Российской Федерации. Эта часть расследования только началась. К сожалению, группой под руководством следователя Лоскутова никакого расследования в этой части не велось, поэтому сейчас он передает дело другому следователю, Сергею Диптицкому.

в: А что будет с Владимиром Лоскутовым?

о: Он повышен — назначен заместителем руководителя следственного управления по Ленинградской области. После передачи дела поедет к месту службы. Это может произойти, думаю, в течение двух недель.

в: К "мебельному делу", похоже, имеют отношение не только таможенники, но и сотрудники других ведомств — Генпрокуратуры, ФСБ, ФСКН...

о: Единственное, что я могу обещать: все обстоятельства, связанные непосредственно с данным делом, будут расследованы в полном объеме. В отношении всех должностных лиц, которые оказывались в той или иной степени причастны, будет решаться вопрос об их уголовной ответственности. Пока не буду обозначать те ведомства, где они работали.

в: Вопрос о другом знаменитом деле — "китайской контрабанде".

о: По делу привлечено к ответственности свыше 40 человек. Ряд из них находятся в международном розыске. Под стражей содержатся 15 человек. Ни представителей ФСБ, ни представителей ФСКН среди них нет. Окончить дело планируем в июне.

в: Сейчас много говорят о невиновности генерала ФСКН Александра Бульбова, о том, что его арест — это месть за активное участие в раскрытии дела "Трех китов". Вы что скажете по этому поводу?

о: Бульбов арестован по своему собственному делу — получение взяток за организацию и проведение незаконного прослушивания телефонных переговоров должностных лиц, коммерсантов и частных лиц. Это дело никак не связано ни с "Тремя китами", ни с китайскими товарами. В силу должностного положения ему приходилось заниматься оперативным сопровождением дел, в том числе и тех, о которых вы говорили. Поэтому сейчас он пытается привлечь внимание общественности, сослаться на то, что привлечение к уголовной ответственности — это месть за якобы его какую-то, скажем так, положительную деятельность по расследованию тех дел. Однако это абсолютно не соответствует действительности. Какой-то весомой роли Бульбова в расследовании тех дел не усматривается. Даже если кто-то и захотел бы отомстить, то там не за что, скажем так. Проще всего с больной головы валить на здоровую. Что именитые фигуранты и пытаются делать. Бульбову предъявлено обвинение по конкретным статьям. Проведение им с использованием служебного положения прослушивания телефонных переговоров и получение за это незаконного денежного вознаграждения в виде взяток, а также продажа этой информации — с нашей точки зрения и с точки зрения закона, это уголовно наказуемое деяние, за которое он, собственно, и привлечен к ответственности.

в: А кого конкретно он прослушивал?

о: Высокопоставленных должностных лиц — замминистров и других очень серьезных руководителей. В каких целях и как он использовал эту информацию, пока говорить рано. Вообще, это у нас не первое такое дело. Два месяца назад присяжные в Мосгорсуде оправдали работников милиции, которые занимались незаконной прослушкой. Только сейчас стало понятно, что все они сделали с помощью Александра Орлова (бывший советник главы МВД Рушайло, он фигурирует в деле "Трех китов". — "Известия") и Михаила Яныкина (замначальника Управления специальных технических мероприятий ГУВД Москвы. — "Известия"). Приговор обжалован в Верховном суде, и, когда его отменят, будем дальше искать доказательства. Этот бизнес приносит большие доходы тем, кто может прослушивать. Защитники Бульбова, пытаясь опровергнуть следствие, говорят: зачем, мол, ему обращаться в милицию за прослушиванием, если он обладал подобными полномочиями в своем ведомстве? Был смысл. В милиции ежедневно ставятся сотни телефонов на прослушку. Скрыть там три-пять номеров под определенные цели гораздо проще, чем там, где такие оперативные мероприятия наперечет. Дело было поставлено на поток.


в: Хотелось бы спросить о других громких делах. Например, о подрыве "Невского экспресса".

о: Буквально на днях состоялось совещание, посвященное этому делу. Заслушаны наше управление, сотрудники, осуществляющие оперативное сопровождение, — это центральный аппарат ФСБ и МВД и их региональные управления по Новгородской области. Думаю, мы на правильном пути. Из многих первоначальных версий осталась одна — это диверсионно-террористический акт. Задержаны трое уроженцев Ингушетии — братья Сидриевы и Саламбек Завгиев. Люди известные в Ингушетии. C очень большими трудностями их удалось задержать и вывезти за территорию республики. Было активное противодействие следствию — им пытались создавать ложное алиби. К тому же выяснилось, что они причастны к совершению разбойных нападений на владельцев дорогих автомобилей в других регионах. Машины похищались, вывозились в Ингушетию и там продавались. Еще несколько человек в розыске, в том числе и главный подозреваемый. Его ФСБ уже четыре года ловит, на его счету несколько диверсионных актов.

в: Эта диверсия была направлена против кого-то конкретно?

о: Нет, это был акт устрашения. Хотели показать, что даже в таком, казалось бы, тихом месте, как Новгородская область, даже там взрывают, что добрались и туда. Чтобы люди жили с опаской...

в: А как продвигается расследование убийства Анны Политковской?

о: Нами установлены участники этого преступления. Связано оно с ее профессиональной деятельностью. Цель — как устранение собственно Политковской, так и подрыв доверия к правоохранительным органам. Организаторы хотели показать, что у нас средь бела дня могут убивать известных людей, что правоохранительные органы якобы не в состоянии раскрывать такие дела. МВД и мы опровергли это. В розыске находится исполнитель, но мы убеждены, что в кратчайшее время его поймаем. А все пособники — кто привозил исполнителя на место преступления, отслеживал ее пути, предоставлял информацию — все эти лица находятся под стражей.

в: А кто заказчик?

о: Глубочайшее наше убеждение, что это Борис Абрамович Березовский — через Хож-Ахмеда Нухаева. На тот момент ему было выгодно поступить именно так. Убийство связано не с ее статьями, а с ее личностью. Вот она такая яркая, находится в оппозиции к действующей власти, встречалась с Березовским — вот ее и убили. Не верили, что мы так достаточно быстро раскроем это преступление. Вот еще информация по Березовскому. Наше управление возбудило уголовное дело в отношении Березовского по статье 306 часть 3, который совершил заведомо ложный донос в правоохранительные органы Великобритании о том, что якобы на него неоднократно готовились и совершались покушения. Сделал он это с целью незаконного получения политического убежища в этой стране.

в: А на кого он доносил?

о: Пока без комментариев — на лиц из своего окружения, из тех, кто проживает в Великобритании. О том, что якобы это агенты российских спецслужб.

в: Эти люди связаны с делом Литвиненко?

о: Часть связана, часть нет.

в: А в деле об отравлении Литвиненко есть какие-то сдвиги?

о: Расследование продолжается. Но мы можем предъявить обоснованные претензии к нашим зарубежным партнерам, поскольку не выполняются наши отдельные поручения ни в Великобритании, ни в Германии, с которой у нас, в общем, хорошие партнерские отношения.

в: А что с делом об убийстве прокурора Саратовской области Григорьева?

о: Мы считаем, что преступление раскрыто. Арестованы четверо человек, от исполнителей до организаторов, им предъявлены обвинения. Один из пособников преступления, его фамилия Манбетов, был объявлен в розыск и обнаружен в Пензенской области. Но покончил жизнь самоубийством. Говорят, что он и раньше выказывал суицидальные намерения, но мы проводим проверку, не подтолкнул ли его к этому шагу кто-то из других лиц, имеющих отношение к преступлению. Если говорить о мотивах убийства, то пока можно сказать только, что эти лица были недовольны служебной деятельностью прокурора. Кстати, это очень показательное дело, как и дело об убийстве заместителя председателя Центробанка Андрея Козлова. Нечасто так бывает, но в этих делах была установлена абсолютно вся цепочка — от исполнителя до заказчика. И практически все задержаны или привлечены к ответственности.


в: Ваше управление занимается и расследованием коррупционных преступлений. В чем трудность таких дел?

о: Конечно, арестовывать высокопоставленного человека, например, генерала, без сомнения, тяжело с моральной точки зрения. Человек имеет награды, заслуги перед Родиной. С другой стороны, если лица задержаны с поличным, например, при взятке, то и трудности нет никакой. Таких дел довольно много.

в: Есть ли уровень должностей, выше которых вам не дают расследовать?

о: Сказать, чтобы кто-то оказывал сильное давление, говорил, что вы того можете привлекать, а этого нет, такого, слава богу, нет. На замминистра финансов Сторчака ведем дело, на начальника департамента ФСКН Бульбова. Какой вам еще выше уровень нужен?

в: У вас есть рецепт, как победить коррупцию?

о: Я считаю, что должны быть не только запретительные, но и стимулирующие меры антикоррупционного поведения. Человеку должно быть выгодно себя вести антикоррупционно не только из-за страха попасть в тюрьму. Он должен понимать, чего он лишится вообще в жизни. Например, большинство милиционеров у нас получают по 6-8 тысяч рублей. Ну как можно предъявить к такому человеку, которому нужно содержать семью, какие-то требования? Понятно, что с точки зрения закона, когда мы его поймаем за взятку, мы его будем судить, но с моральной точки зрения достаточно трудно сказать ему: что ж ты делаешь? Чего тебе не хватало? Он скажет — чего: мне семью не на что содержать. Я понимаю, почему за границей коррупции меньше. Например, Литва. Там резко подняли зарплату работникам правоохранительных органов. У рядовых полицейских офицеров она порядка 3 тысяч евро, у высокопоставленных — 5 тысяч. А прожить там замечательнейшим образом можно на 600-800 евро в месяц. Поэтому никто не подумает о взятке. Еще там действует система социальных гарантий. Полицейскому дают беспроцентный кредит на автомобиль, на дом. 20 лет отслужит — ему они автоматически списываются. Я это к тому, что и нам нужны такие стимулы. И мне очень понравилось, кстати, что Дмитрий Анатольевич Медведев тоже про это говорит. Карательные меры в какой-то степени решают проблему, но далеко не в той, в какой она должна решаться.

в: Сейчас обсуждается законопроект о том, чтобы высокопоставленных чиновников или работников правоохранительных органов перед назначением на должность проверять на детекторе лжи. Как вы к этому относитесь?

о: Детектор — не панацея. Конечно, должно быть психологическое тестирование претендентов на высокие должности в правоохранительных и других контролирующих органах. Надо понимать мотивацию человека, почему он идет на ту или иную должность. А уж какие способы для этого использовать: полиграфы, тесты или другие способы, наверное, на это психологи должны ответить. Ну и важно, кто будет тестировать. Можно любую хорошую вещь загубить, если, например, сам преступник будет проводить тестирование, коррумпирован он или его родственник или нет.


в: Как у вас строятся отношения с Генпрокуратурой?

о: Дело в том, что я был одним из соавторов нововведений в УПК о разделении надзора и следствия (после чего был создан Следственный комитет. — "Известия"). Участвовал в их обсуждении в Госдуме и в Совете федерации. Видел, как нелегко они проходили, как было много споров. Но в итоге пришли к такому мнению, что, конечно, это правильная идея. Я думаю, что, в общем-то, мы находимся в партнерских отношениях с прокуратурой. Есть в Генпрокуратуре Управление по надзору, которое надзирает именно за Главным следственным управлением. Все обвинительные заключения, которые были направлены туда, были утверждены, свыше 40 дел направлены в суды. Это очень большое количество, больше, чем за аналогичный период прошлого года направило Управление по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры. Поэтому, в общем-то, нельзя нас упрекнуть в том, что мы плохо работаем. Конечно, определенные ошибки у нас есть. И когда нам прокуратура на них указывает, мы их исправляем. А когда мы не согласны, то отстаиваем свою точку зрения. Это нормально: где два юриста, там три мнения. Главное, чтобы это не влияло на общие итоги работы. Для нас показатель — направление дел в суд. Поскольку прокуратура все дела, все обвинительные заключения нам утверждает, значит, видно, что, в общем, брака в нашей работе нет.

в: Дмитрий Павлович, расскажите о себе.

о: Я кандидат юридических наук, стаж правоохранительной работы 20 лет. Работал следователем, шесть лет судьей в Петербурге. Много лет проработал в Минюсте — был замначальника Управления юстиции Ленинградской области. Потом работал шесть лет в Федеральном управлении Минюста по Северо-Западному округу начальником отдела. В Москве с июля 2006 года. Работал вначале в Главном управлении МВД по Центральному федеральному округу начальником отдела, когда Александр Иванович (Бастрыкин, глава Следственного комитета при прокуратуре. — "Известия") его возглавлял. Потом работал его помощником по особым поручениям, когда он был заместителем генерального прокурора. И вот с 7 сентября — в Главном следственном управлении.

P.S. Расследование, которое проводится в отношении Дмитрия Довгия, чрезвычайно важно. Его итоги либо подтвердят взятку в 3 млн евро, либо опровергнут. И тогда станет понятно, какими глазами читать это интервью.

Владимир Перекрест