Зампред Центробанка Мельников дал показания в «Деле Козлова»

Эти заметки я должен был бы писать из зала Московского городского суда. Но процесс, представляющий огромный общественный интерес, объявлен закрытым. Поэтому я вынужден поменять жанр: вместо репортажа вести журналистское расследование.

Речь идет о деле Алексея Френкеля – банкира, обвиненного в организации убийства первого заместителя председателя Центрального банка России Андрея Козлова.

Напомню: трагедия произошла 13 сентября 2006 года у спортивного комплекса «Спартак» на улице Олений вал. Козлова расстреляли, когда тот после игры в футбол направлялся к своей бронированной машине. Две недели спустя были задержаны исполнители преступления – 27-летний Максим Прогляда, 30-летний Алексей Половинкин и 31-летний Александр Белокопытов. В камере оказались и посредники – Борис Шафрай и Богдан Погоржевский. Все – граждане Украины. А еще через четыре месяца правоохранительные органы арестовали предпринимателя Лиану Аскерову, которая, как считает следствие, и подыскала киллеров по просьбе Френкеля.

В январе 2007 года банкира арестовали. Дело поступило в Мосгорсуд в начале 2008 года и рассматривается судом присяжных. Первые заседания прошли в открытом режиме в присутствии многочисленных журналистов. Их публикации вызвали у судьи откровенное раздражение, и вскоре она объявила процесс закрытым. Мотив: кто-то неизвестный позвонил жене покойного Козлова и высказал в ее адрес угрозы.

Эта информация не была ничем подтверждена, и присутствовавшие должны были принять ее на веру. К тому же супруга покойного в качестве потерпевшей давала в суде показания лишь один раз. Ее показания не могли представлять интереса ни для следствия, ни для тех, кто хотел бы что-то скрыть от суда – ей, как выяснилось, ничего не было известно ни об обстоятельствах убийства мужа, ни о том, что им предшествовало. Потерпевшая фактически не имела никакого отношения к процессу и объявление его закрытым «с целью обеспечения ее безопасности», согласитесь, выглядит несколько надуманным.

Поскольку закрытый судебный процесс в любой стране, а в России особенно, – это всегда повод для сомнений в объективности суда, считаю своим долгом предать гласности информацию, полученную в результате изучения обстоятельств, связанных с гибелью Андрея Козлова.


При расследовании убийства крупного государственного чиновника, как, впрочем, и любого убийства, следствию (а вела его Генеральная прокуратура) предстояло решить непростую задачу: установить мотив преступления. Следствие пришло к убеждению: причиной убийства Козлова стала его профессиональная деятельность. Козлов возглавлял в Центробанке одно из самых сложных и, как оказалось, опасных направлений – Комитет банковского надзора. Он активно пытался навести порядок в банковской сфере. В частности, прилагал немало усилий, чтобы заработал закон по борьбе с отмыванием нелегальных доходов. Одни банки, не выдерживавшие строгих правил, беспощадно лишались лицензий, другие не допускались к системе страхования вкладов. Одним из так называемых проблемных банков считался и ВИП-банк Алексея Френкеля. В 2005 году его не допустили к системе страхования, а затем и вовсе лишили лицензии. Финансовые потери, которые нес банк, по мнению следствия, и толкнули банкира на поиск киллеров.

В таком виде обвинение предстало перед присяжными. Но эта версия только на расстоянии выглядит гладкой и стройной. При ближайшем рассмотрении в ней обнаруживаются серьезные прорехи. Прежде всего, возникает вопрос: почему именно глава ВИП-банка отважился столь радикальным способом решить свои проблемы, если к осени 2006 года лицензии были лишены несколько десятков банков? Причем банков с куда более солидными доходами, чем ВИП-банк.

Вскоре после убийства Козлова я встретился с бывшим крупным государственным руководителем, ныне весьма влиятельным и известным бизнесменом. Мы обсуждали мотив убийства заместителя председателя ЦБ.

– За лишение лицензии не убивают, – сказал мой собеседник. – Лишение лицензии – не трагедия. Есть простой и отработанный выход из ситуации: ликвидируется опальный банк и приобретается новый. Убийство Козлова не имело смысла, потому что не он один принимал решение об отзыве лицензии. Работает система: на уровне руководства страны принято решение о наведении порядка в банковской сфере, Центробанк приступил к его исполнению, Козлову дали команду – он выполнил.

Замечу, в то время, когда мы обсуждали животрепещущую тему, ни фамилия Френкеля, ни название его банка еще не всплывали.

Точки зрения, высказанной моим осведомленным собеседником, и сегодня придерживается практически весь финансовый и деловой мир Москвы. Ни один из руководителей Центробанка, допрошенных вскоре после убийства Козлова, излагая свое видение ситуации, не упомянул Френкеля как возможного заказчика преступления. А СМИ после ареста Френкеля задавались вопросом: зачем банкиру убивать чиновника Центробанка, если арбитражный суд признал: ЦБ не допустил ВИП-банк в систему страхования вкладов без всяких на то оснований.

Возможно, желая реванша, Центробанк лишил ВИП-банк лицензии, но Френкель подал иск в суд с требованием отменить это решение. Было очевидно: банкир избрал законный путь в отстаивании своих интересов. Он даже сложил с себя полномочия председателя правления банка и целиком ушел в судебные тяжбы.

– У тех, кто решился на такой отчаянный поступок, как убийство, – рассуждал мой собеседник-бизнесмен, – должны были быть очень веские основания для этого. Риск потерять что-то должен был превысить риск, связанный с организацией и проведением криминальной акции. В России существует некая финансово-промышленная группа, которая активно отмывает грязные деньги. Ежедневно она обналичивает колоссальные суммы. В силу определенных причин я не буду пока называть ее. Вот с этим серьезным противником и схлестнулся Козлов. Он лично пытался остановить обналичивание денег этой группой и перекрыть утечку капитала за рубеж. Мне известно, что когда группа, вопреки запрету ЦБ, отправила в австрийский Райффайзенбанк полтора миллиарда рублей, а оттуда сбросила их в ряд латвийских банков, Козлов имел жесткий разговор с руководством австрийского банка, а затем вылетел в Прибалтику. Козлов был реальной угрозой для этой финансово-промышленной группы...

Точка зрения бизнесмена полностью совпала с показаниями, которые дали следствию руководители Центробанка осенью 2006 года. Приведу слова лишь одного из них – заместителя председателя ЦБ Виктора Мельникова. На вопрос следователя, есть ли у свидетеля какие-либо версии относительно убийства Козлова, Мельников ответил:

«…В конце июля – начале августа внимание надзорного блока Центробанка было сосредоточено на нескольких банках, работавших в одной группе: КБ «Дисконт», КБ «Неман», ООО «Инвесткомбанк БЭЛКОМ». Какие именно люди стояли за банками, мне неизвестно. Банки вели себя очень агрессивно. В ходе проверки МГТУ (Московское главное территориальное управление. – Авт.) ЦБ РФ «Инвесткомбанка «БЭЛКОМ» в начале августа 2006 года представителями банка было отказано в предоставлении документов, и комиссией был составлен акт о противодействии.

Во второй половине августа в этот же банк была направлена инспекторская группа от центрального аппарата Банка России, но ей также было отказано в предоставлении документов и также был составлен акт о противодействии.

Что касается банка «Неман», то мне известно, что он зарегистрирован в Калинин­градской области, в Москве есть его отделение. Банком России был введен запрет на проведение кассовых операций в связи с тем, что в ходе дистанционного контроля были выявлены крупномасштабные операции по обналичиванию денег. Несмотря на это, 24-25 августа поступила информация, что в банке осуществляется операция с наличными деньгами, что также было существенным нарушением, которое неминуемо влекло отзыв лицензии. В эти же дни банк «Дисконт» резко активизировался в деятельности по обналичиванию средств. К тому времени в данном банке уже находилась проверяющая комиссия от центрального аппарата Банка России. 29.08 2006 года в банк были направлены сотрудники МВД и инспекторская группа ФНС. У нас уже к тому времени была информация, что в данном банке ежедневно происходит перевод из безналичных в наличные деньги на сумму около 1,5 млрд. рублей. ФНС вошло в банк с целью заблокировать средства, которые были на счете фирм «Соланж» и «Сатурн-М». Однако деньги в размере 1,5 млрд. рублей, которые поступили на счета фирм… и которые были сотрудниками ФНС заблокированы, каким-то образом… были переведены на счет МДМ Банка, где они были конвертированы и в валюте переведены на валютный счет банка «Дисконт» в Райффайзенбанк (Австрия).

Утром 30.08.06 в 9-10 часов Козлов по телефону связывался с руководством банка МДМ Мишелем Периреном и Туткевичем и выяснял происхождение денег из банка «Дисконт» с просьбой заблокировать их. Примерно в 9.30 Козлову позвонил Туткевич и сообщил, что деньги, поступившие из банка «Дисконт», конвертированы и переведены на валютный счет банка «Дисконт» в Райфайзенбанк (Австрия). Незамедлительно Козлов связался с Райфайзенбанком… и попросил заблокировать счет банка «Дисконт», ссылаясь на то, что это деньги преступного происхождения. Это происходило в моем присутствии…

На следующий день Козлов мне по телефону сообщил, что по информации из Райффайзенбанка, несмотря на уверение, что счет банка «Дисконт» будет заблокирован, деньги ушли в 13 латвийских банков. Так же Козлов рассказал мне, что лично позвонил во все 13 банков с просьбой заблокировать все деньги «Дисконта». 31.08.06 при моей личной встрече с Козловым он сообщил мне, что им получено подтверждение того, что все деньги «Дисконта» заблокированы и латвийские банки просят судебного решения для того, чтобы эти деньги вернуть в Россию. Вся эта информация была доведена до сведения ДЭБ (департамент экономической безопасности. – Авт.) МВД РФ полковнику милиции Скачкову, и они начали проводить соответствующие мероприятия по возбуждению уголовного дела и возвращению заблокированных денег через Интерпол.

8.09.06 я прилетел в Москву из Китая и узнал от Скачкова, что уголовное дело по указанному факту было возбуждено, после чего я созвонился с Козловым, и мы договорились встретиться в 9 утра в понедельник 11.09.06. При встрече… мы наметили план действий по банку «Дисконт» и связанным с ним банкам «Неман» и «Ивесткомбанк «БЭЛКОМ». О том, что эти три банка связаны между собой и, скорее всего, представляют интересы одной группы лиц, было видно по корреспондентским отношениям между ними…»

Итак, заместитель председателя Центробанка назвал три банка, «представляющих интересы одной группы лиц». Но мой информированный собеседник вел речь не о группе банков, а о финансово-промышленной группе. Следовательно, кроме этих трех банков, в нее должны были входить и другие коммерческие структуры. Судя по всему, они не были объединены юридически. Они были связаны людьми, которым эти звенья принадлежали. Но кто эти люди? Видимо, достаточно влиятельные, если их банки демонстративно отказывались предоставить проверяющим из ЦБ документы; если, несмотря на запрет, на возбуждение уголовного дела, конвертировали и переправили за рубеж полтора миллиарда рублей.

Я говорю лишь об одном переводе, который Козлову удалось заблокировать. А такие операции, как заявил свидетель Мельников, производились ежедневно! Если это так, несложно подсчитать: ежемесячно только через «Дисконт» могло обналичиваться и выводиться за рубеж около 1,5 млрд. долларов.

Специалисты полагают: такие масштабные финансовые операции невозможны без поддержки влиятельных структур. Не исключено, что денежному потоку обеспечивали «зеленый коридор» крупные чиновники в самом Центробанке. С некоторыми из них у Козлова сложились чрезвычайно напряженные отношения. Настолько, что на фоне перекачки из страны колоссальных сумм эти отношения требовали тщательного изучения. Но следствие обошло щекотливую тему.

На одном из допросов в суде старший вице-президент Московской межбанковской валютной биржи (ММВБ) Николай Егоров сделал любопытное заявление. Обвинитель поинтересовалась: если решения Комитета банковского надзора принимались коллегиально, зачем нужно было устранять Козлова? Вот что ответил Егоров:

– Возможно, речь шла о предотвращении тех или иных действий надзорного блока Банка России, которым руководил Андрей Андреевич, которые должны были или могли бы последовать в часы или дни, непосредственно следующие за покушением.

Спасение полутора миллиардов рублей, а по большому счету спасение самого механизма формирования баснословных сумм и их вывода из страны – тот мотив, который мог стать причиной устранения Козлова. Финансово-промышленная группа стояла не только на грани утраты суммы, эквивалентной 50 миллионам долларов. Для нее это, в сущности, мелочь. Она стояла на пороге краха. Возбужденное по настоянию Козлова уголовное дело могло «засветить» и криминальный финансовый механизм, и тех, кто его запустил.

А теперь давайте сравним положение банка «Дисконт», инансово-промышленной группы, в которую он, видимо, входил, и ВИП-банка Френкеля. У кого мотив для устранения Козлова серьезнее?


Переезжаю Яузу, и метров через 200 с улицы Олений Вал сворачиваю к спортивному комплексу «Спартак». Притормаживаю у шлагбаума. Охрана не интересуется, кто я, и открывает путь на территорию. У комплекса останавливаюсь.

Вот здесь, у столба, Козлова настигли две пули – одна в шею, другая, контрольная, в голову. Несколько свидетелей, стоявших на крыльце здания, утверждают: выстрелы прозвучали в 20.50. С их слов, все выглядело так. Двое прогуливались у флагштоков. Когда Козлов подошел к машине, они двинулись к нему. Один сделал несколько шагов и выстрелил. Козлов упал. Подошедший выстрелил еще раз уже в лежащего Козлова, зачем-то нагнулся к нему. Затем неизвестные бросились бежать. Они вскарабкались по откосу на пустырь. Здесь их с расстояния примерно в 150 метров видели еще четыре свидетеля. Темнело, и свидетели ни у спорткомплекса, ни на пустыре не разглядели лиц киллеров.

Преодолев пустырь, преступники пролезли в дырку в металлической ограде, пробежали вдоль бетонной стены, а затем сели в поджидавшую их машину.

По версии следствия, это были Половин­кин и Прогляда. В машине их ждал Бело­копытов. У бетонной стены, мимо которой пробежали предполагаемые убийцы, сотрудники милиции обнаружили два пистолета. Следствие убеждено: именно из них стреляли в Козлова и его водителя.

Практически сразу после задержания подозреваемые признали свою вину: да, они следили за Козловым, а затем убили его.

Но так же, как и при формировании мотива поступка Френкеля, в доказательстве вины предполагаемых киллеров при ближайшем рассмотрении открывается множество, мягко говоря, нестыковок и противоречий.

Начнем с признаний Половинкина. В заявлении, сделанном сразу же после задержания, он сообщил: стрелял в Козлова с расстояния три метра. После первого выстрела Козлов стал падать, и Половинкин тут же, в падающего, произвел второй выстрел.

Свидетели же, которые находились на расстоянии метров 25-30, как мы помним, утверждают: второй выстрел киллер произвел в уже лежащего Козлова. Видимо, их показания точнее: в асфальте обнаружена выемка от пули, прошедшей сквозь голову убитого. Кроме того, свидетели говорили, что, отстрелявшись, киллер наклонился над Козловым. Это очень важная деталь. Зачем он наклонился? Не для того же, чтобы пощупать пульс убитого.

Виктор Мельников утверждает, что Козлов «очень внимательно относился к информационной безопасности, и обычно в конце рабочего дня переносил все с рабочего компьютера на флэш-карту». Поэтому материалы о банке «Дисконт» он мог хранить на флэшке, которую обычно носят на груди. Вполне возможно, что киллер, склонившись над убитым, снимал этот суперценный носитель информации. Во всяком случае, флэшки на теле убитого не обнаружили.

Любопытно, что Половинкин никогда не говорил о том, что склонялся над убитым. Забыл? Кроме того, Половинкин почему-то ошибся в расстоянии, с которого стрелял. Он утверждал, что стрелял с трех метров, а экспертиза установила: первый выстрел произведен менее чем с 30 сантиметров.

Почему же показания Половинкина расходятся с показаниями свидетелей и актом экспертизы? Возможно, потому, что «явку с повинной» он сделал еще до того, как в деле появились показания свидетелей и заключение экспертов?


Показания подозреваемого проверили на месте преступления. Под видеозапись Половинкин провел следователя по маршруту, которым убегал, к спортивному комплексу. Я, как и все журналисты, лишен возможности увидеть эту запись, поэтому предоставлю слово адвокату Половинкина Александру Чернову, в прошлом следователю милиции. Он раскрывает блокнот, в котором фиксировал увиденное.

– Видеозапись велась 4 октября 2006 года, спустя два дня после того, как Половинкин дал признательные показания, – рассказывает адвокат. – Первое, что обращает на себя внимание, это лицо арестованного. На левой щеке, на носу, за левым ухом и на подбородке – ссадины. В течение всей записи было сделано пять так называемых технических перерывов. Вот один из них. Половинкин в машине, отъехавшей от Центробанка, должен показать маршрут, которым он с подельниками следовал за Козловым до спорткомплекса «Спартак». Арестованный путается. На перекрестке его спрашивают, куда ехать: прямо или направо? Половинкин отвечает: «Наверное, прямо». Ответ, видимо, неверный. Камера выключается. После перерыва включается вновь и голос сопровождающего сообщает, что по просьбе арестованного ему дают карту. Еще один перерыв сделан на 20 минут, когда Половинкин путается и не может найти дырку в заборе, через которую бежал после выстрелов. После перерыва он показывает маршрут увереннее, все время поглядывая на кого-то из оперативников, остающегося за кадром. При этом совершенно ничего не слышно, что говорит Половинкин.

Арестованный показывает место, где выбросил пистолет. Оно не совпадает с тем, где его обнаружили, метров на 30.

Последний, тоже 20-минутный, перерыв сделан на месте убийства. Арестованного спрашивают, где стояла машина Козлова. «Кажется, здесь»,– неуверенно отвечает Половинкин. Камеру выключают. Следователь поясняет: выключается по техническим причинам, все, что показал арестованный, записывается повторно. Половинкин говорит, что стрелял один раз.

– Но два дня назад вы утверждали, что стреляли два раза, – замечает следователь.

– Я не помню, как и что происходило, и что я стрелял два раза, – отвечает Половинкин.

– Стреляли ли в Семенова? – спрашивает следователь.

– Не помню.

– Но два дня назад вы говорили, что стреляли.

– Не помню, что говорил.

– Прогляда стрелял?

– Не видел. Он был сзади.

– Где упал Козлов?

– Не видел.

– Где упал Семенов?

– Не видел.

Согласитесь, весьма странная запись. Для меня она не столько подтверждает признательные показания обвиняемого, сколько заставляет усомниться в них.

Одна из важнейших улик в деле – пистолеты, брошенные преступниками во время бегства. Было проведено более двух десятков экспертиз. Ни одна не дала оснований считать, что это оружие когда-либо было в руках Половинкина и Прогляды. Единственный отпечаток пальца, обнаруженный на одном из пистолетов, не принадлежит ни тому, ни другому. Кому – неизвестно.

В деле есть справка, в которой говорится, что способ переделки пистолетов близок к тому, как переделывали такое же оружие, проходящее по другому уголовному делу. Может быть, и то, и другое оружие переделывал один и тот же человек? Может быть, это его отпечаток найден на пистолете? Ответа на эти вопросы в деле нет.

Как нет вразумительного ответа на вопрос о том, почему киллеры после стрельбы сразу же не выбросили пистолеты, как это обычно делают в таких случаях, а бежали с ними метров 800, чтобы в десяти шагах от Яузы бросить оружие не в воду, а у бетонного забора?

Экспертизе был подвергнут салон автомобиля, в котором, как считает следствие, предполагаемые киллеры покинули место преступления. Поскольку они поднимались по земляному склону к пустырю, бежали через него по пыльному грунту, по сырой земле и траве, на одежде и особенно обуви должны были остаться микрочастицы, характерные для данной местности. Но таких следов экспертиза в салоне не обнаружила.

Адвокат рассказывает, что обвиняемый Половинкин сообщил ему: экспертизе подвергли также их одежду и обувь, но и на ней ничего не нашли. Тогда следствие потребовало, чтобы они заявили, будто бы сожгли все, в чем ходили «на дело».

Однако вернемся к пистолетам. Нашедшие оружие сотрудники милиции добросовестно описали то, что нашли, а эксперты МВД беспристрастно зафиксировали техническое состояние пистолетов. Установлено, что в пистолете, переделанном из пневматического и из которого, по версии следствия, стрелял Половинкин, отсутствует выбрасыватель гильзы. Это значит, что автоматическая стрельба из такого оружия невозможна. После каждого выстрела гильзу нужно вытряхивать, затем снова передергивать затвор. Половинкин, якобы трижды стрелявший из этого пистолета, должен был как минимум дважды вытряхивать гильзы и перезаряжать оружие. Но свидетели утверждают: выстрелы прозвучали баз пауз – один за другим.

В момент обнаружения пистолета в канале его ствола оказался патрон, а в кожухе затвора… заклиненная гильза. Не нужно быть большим специалистом, чтобы понять: пока из оружия не выброшена гильза, патрон не может попасть в ствол. Так устроен пистолет.

На все эти несуразности обратил внимание адвокат Юрий Ельмашев. Ельмашев в прошлом – пограничник, служил на Дальнем Востоке начальником заставы и в оружии разбирается профессионально.

Адвокат направил материалы дела экспертам Минис­терства обороны. Оттуда сообщили: гильза могла оказаться в отражателе при загнанном в ствол патроне, только если ее туда умышленно запихнули со стороны отражателя.

Зачем это понадобилось делать? Не для того ли, чтобы «привязать» пистолеты к найденным на месте преступления гильзам?

Вполне возможно, если иметь в виду одно весьма существенное обстоятельство.

Дело в том, что всего через час после убийства Козлова на место преступления прибыл кинолог со служебно-розыскной собакой по кличке Алмаз. Собака легко взяла след. Она поднялась к пустырю, вышла к дырке в ограде, пролезла в нее, пробежала вдоль бетонной стены, вышла к проезжей части и потеряла след.

Вы поняли значение сказанного? Она пробежала вдоль бетонной стены, у которой по версии следствия преступники выбросили только что отстрелянные пистолеты. Пробежала и не остановилась возле них. Всего час спустя после того, как здесь пробежали взмыленные киллеры. Запах их тел еще ничто не успело перебить. Пес точно провел кинолога по их следу, но оружия не обнаружил. Что и зафиксировано в протоколе.

Это может означать, что вечером 13 сентября никаких пистолетов у бетонной стены не было. Они появились здесь только на следующий день.

Возникает вопрос: а на самом ли деле в Козлова стреляли те, кого представили общественности как убийц заместителя председателя Центробанка России? Сами обвиняемые сообщили адвокатам, что убийство не совершали.

Сейчас уже не секрет: в арсенале правоохранительных органов много способов добиться от арестованного признаний, которые нужны следствию. От психологического давления и изощренных физических пыток до шантажа и фабрикации доказательств. Об этих приемах, широко практикуемых отечественной правоохранительной системой, хорошо известно в обществе, а потому всякий раз, когда речь заходит о «явке с повинной» или о «чистосердечном признании», эти словосочетания, как правило, берутся в кавычки.

Адвокат рассказал мне, что практически одновременно с Половинкиным была задержана его жена. В течение семи дней ее держали под арестом, обвиняя в хулиганстве – дескать, нецензурно выражалась в общественном месте. Половинкину, как он утверждает, заявили: если не дашь «признательных показаний», жена сядет в тюрьму, малолетнего ребенка отправят в детский приют. Мужа и жену связали по телефону. Половинкин слышал, как рыдала супруга.

Вероятно, постарались и «гримеры», «поработавшие» с лицом парня.

Примерно так же воздействовали и на других арестованных.

Но самым главным элементом воздействия на обвиняемых был тот факт, что они действительно в течение почти полугода вели наружное наблюдение за Козловым. Половинкин, Прогляда и Белокопытов сотрудничали с частным детективным агентством некоего Андрея Космынина. Он поставил перед ними задачу следить за чиновником Центробанка, не назвав ни его должности, ни имени. Помощники частного детектива должны были собрать на «объект» возможный компромат. Но компромата не было. Козлов курсировал исключительно между работой и домом. Половинкин со товарищи как-то даже заговорили об этом с Космыниным: мол, нет смысла следить за человеком. «Это не наше дело, – якобы ответил наниматель. – Заказчик платит». К слову сказать, неизвестный заказчик купил всем наблюдателям сим-карты и те разговаривали по мобильникам, не очень экономя чужие деньги. Все эти телефонные контакты зафиксированы и представлены в уголовном деле, как доказательство слежки за Козловым.

Наблюдая за чиновником Банка, приятели как-то обнаружили, что слежку за ним ведут не они одни. Белокопытов рассказал адвокату о таком эпизоде. Как-то машина Козлова свернула с Петровского бульвара на Петровку, нарушив правила дорожного движения. Следом за ней шли «Жигули» с затемненными стеклами и несколькими антеннами на крыше. Они точно так же, как и машина Козлова, повернули направо с крайнего левого ряда. По тому же пути поехал и Белокопытов. Сотрудник ГАИ пропустил машину Козлова, но остановил «Жигули» с затемненными стеклами и «Жигули» Белокопытова. Первым он подошел к машине с антеннами. Там предъявили какое-то удостоверение, милиционер отдал честь, и машина умчалась. Затем сотрудник ДПС подошел к Белокопытову. Тот возмутился: почему офицер опустил машину, шедшую впереди, а их задерживает?

– Если у тебя будут такие же корочки, как у него, ты тоже сможешь нарушать правила, – сказал постовой.

Тогда наблюдатели впервые заподозрили что-то неладное.

Во второй раз «Жигули» с затемненными стеклами за собой обнаружил Половинкин. Дворами он ушел от преследователей. И надо же такому случиться: пробираясь дворами, он снова наткнулся на «Жигули», преследовавшие его. Водитель менял на машине номера.

Об этом сообщили Космынину. Тот удивился, но заявил, что они ничего противозаконного не делают, и потребовал продолжить наблюдение.

В день убийства помощники детектива, как обычно, вели наблюдение за машиной Козлова. На территорию спорткомплекса не заезжали и не заходили. Они утверждают, что припарковались у одного из жилых домов, откуда был хорошо виден выезд из спорткомплекса. Однако самого преступления они видеть не могли: слишком далеко находились от места трагедии.

После убийства Козлова наблюдатели прибежали к Космынину. «Нас подставили», – заявил он. С тех пор владелец частного детективного агентства как в воду канул. Он очень многое мог бы рассказать. Ведь только он знает того, кто заказывал слежку за Козловым. Если Космынин еще жив, хочется надеяться, что он понимает: его судьба зависит от его публичных признаний.

Когда Белокопытова задержали в Ставрополе, полковник милиции раскрыл перед ним ноутбук. На экране возникли фотографии его, Белокопытова, и его приятелей – Прогляды и Половинкина. Снимки были сделаны в Москве – в магазинах, на улицах, в машине.

– Вы были под нашим контролем, – заявил полковник. – Так что признавайся.

Похожий разговор состоялся и у Половинкина с офицером-оперативником. Видимо, чтобы подавить волю, тот, как утверждает обвиняемый, сообщил, что все действия группы фиксировались на видеокамеру, установленную в салоне их автомобиля. Замаскирована она была в зеркале заднего вида.

Сведений о том, что за группой велось наблюдение и документировался каждый их шаг, в материалах уголовного дела, разумеется, нет. Иначе получилось бы, что Половинкин, Прогляда и Белокопытов готовили и совершили убийство под контролем сотрудников правоохранительных органов.

Можно ли верить обвиняемым? Многое из того, что они рассказывают адвокатам, имеет объективное подтверждение. Да и сочинять истории о слежке за собой им вроде бы ни к чему – это не обеспечивает им алиби и ни в коей мере не облегчает их участь. Но зато очень хорошо вплетается в общую канву событий и многое проясняет. Например, почему так противоречивы «признания» обвиняемых; почему эти «признания» противоречат показаниям свидетелей; почему экспертиза не обнаружила в салоне автомобиля микрочастиц с пустыря; почему служебно-розыскная собака не нашла оружие; почему на пистолете нет следов обвиняемых; почему в стволе пистолета, из которого произвели три выстрела, патрон, а в отражателе гильза.

Накопившейся информации достаточно, чтобы поразмышлять над тем, что случилось. В совокупности она дает материал для построения версии, совсем не соответствующей той, что представлена суду Генеральной прокуратурой.

Похоже, наблюдатели Космынина приняли участие в некой специальной операции, у которой было две цели: устранить заместителя председателя Центробанка и отвести подозрения от истинных заказчиков, организаторов и исполнителей убийства. Чья-то умелая рука по классической схеме ввела в действие бюро Космынина, что называется, «привязала» его к «объекту» и в нужный момент спустила курок.

Правда, детали, которые есть в материалах дела, не стыкуются, но факт слежки должен перевесить все нестыковки. Видимо, из этого исходили следователи Генеральной прокуратуры. Они даже не пытались разъяснить противоречия, не стремились докопаться до истины. Они продолжили достраивать схему, задуманную ловкими и хорошо подготовленными специалистами: связывали несвязываемое.

Как было разрешить непростую задачу – пристегнуть наблюдателей Космынина к Френкелю? Это сделали с помощью предпринимателя Аскеровой. Она дала показания: Френкель якобы обратился к ней с просьбой – подыскать киллеров. Спустя месяц женщина отказалась от оговора, поведав общественности, с помощью каких методов из нее выдавливали «признание». Но для следствия это уже не имело значения.

Бывший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Сергей Гребенщиков – один из адвокатов Френкеля. Он изучил материалы дела именно в этой «стыковочной» части и обнаружил противоречия, которые его бывшие коллеги собственными руками подшили в дело.

По версии следствия, Френкель высказал просьбу о киллерах с 20 апреля по май. В мае передал сведения о Козлове. В июне эти сведения вручили наблюдателям. Слежка началась в июле. Но обвиняемые утверждают, что к работе приступили еще в начале апреля. А детализация телефонных звонков наблюдателей указывает точную дату – с 4 апреля. Выходит, слежка началась задолго до того, как ее, по версии следствия, заказал Френкель!

Согласитесь, организовать операцию, которая проходила бы, судя по всему, под контролем правоохранительных органов, может далеко не всякий банкир. Лишь тот, кто обладает достаточным административным ресурсом. Алексей Френкель в категорию таких персон никогда не входил. Поэтому мы снова вынуждены вернуться к вопросу: что за люди заказали это преступление; имеют ли они отношение к банку «Дисконт»?

В своих показаниях заместитель председателя Центро­банка Виктор Мельников обронил очень важную фразу:

–…Мои сотрудники мне говорили, что в данном банке («Дисконт». – Авт.) руководитель – формальная фигура, а одним из основных руководящих сотрудников является главный бухгалтер, которая наверняка знает настоящих владельцев и организаторов схем обналичивания…

Если бы уголовное дело в отношении «Дисконта» расследовалось, на чем настаивал Козлов, в МВД действительно могли бы узнать их имена. Но дело умерло, и это еще одно подтверждение тому, сколь влиятельны лица, стоящие за банком «Дисконт».

Тот же заместитель председателя Центробанка Виктор Мельников дал и такие показания: перед принятием решений о судьбе некоторых банков на Козлова оказывалось огромное давление. Однажды он сказал: «Достали эти генералы из ФСБ…»

Показания Мельникова выводят нас на уровень людей, которые могли бы обеспечить уверенность банкам «Дисконт», «Неман» и «Инвесткомбанк БЭЛКОМ». Возможно, среди них и следовало бы искать реальных владельцев финансово-промышленной группы, о которой мне рассказал бизнесмен, благоразумно пожелавший не быть названным в газетной публикации.

Думаю, не сделаю открытия, если скажу, что спецслужбы сегодня играют весьма заметную роль не только в политической, но и в экономической жизни страны. В одном случае генералы, работая на самих себя, погрязли в криминале, как это произошло, например, с мебельными магазинами «Гранд» и «Три кита». В другом – обеспечивают государственные интересы, зачастую используя при этом те же методы, что и в первом случае.

Масштабы обналичивания денег и их вывода за рубеж только банком «Дисконт» наводят на мысль, что такие операции невозможны без солидного прикрытия. Эксперты, с которыми я консультировался, не исключают: с помощью «Дисконта» и других близких ему банков за рубежом якобы в интересах государства формировались крупные активы. Козлов мог не знать об истинной роли «засвеченных банков». И если эта версия верна, то, ввязавшись в борьбу с ними, он был обречен.


Многое из того, о чем я рассказал, еще не звучало в суде. Не уверен, что прозвучит, а если прозвучит, будет услышано судом. Дело в том, что мне довелось прочитать распечатки с диктофонных записей, сделанных легально во время нескольких судебных заседаний. Они дают вполне определенное представление о процессе.

Складывается впечатление, что наиболее благоприятные условия судья создает стороне обвинения и всячески препятствует стороне защиты.

Пример. Обвинение считает, что располагает документом, изобличающим Френкеля. Это составленная на нескольких страницах справка о Козлове. В ней указан возраст, образование, ступени карьерного роста, увлечения, семейное положение, выдержки из газет. Такие справки можно найти практически у любого делового человека. Подобные сведения собирают в отношении человека, с которым предстоит иметь дело. Их формируют, как правило, с помощью информации, полученной из Интернета. При подготовке статей мне тоже приходится рыться в Интернете, собирая информацию о том или ином деятеле.

Пытаясь убедить присяжных заседателей, что справка, обнаруженная у Френкеля, – бесспорное доказательство задуманного убийства, обвинение не позволяет им ознакомиться со всем документом, а почему-то показывает только ту его часть, где указаны марка и номер машины чиновника, его телефоны и домашний адрес.

Предложение защиты зачитать всю справку судья отвергает.

Второй пример. Защита предлагает огласить решение арбитражного суда, признавшего действия Центробанка в отношении ВИП-банка незаконными. Судья разрешает огласить только резолютивную часть. Почему? Не потому ли, что в мотивировочной части расписана несостоятельность претензий ЦБ? Именно мотивировочная часть решения разрушает конструкцию, выстроенную обвинением в отношении Френкеля.

Френкель настаивал, чтобы решение арбитражного суда зачитали полностью, – за это был удален из зала.

Или еще. Обвинитель интересуется у одного из бывших водителей Козлова, известно ли ему содержание акта, в котором были изложены претензии Центробанка ВИП-банку? Судья благосклонно отнеслась к этому, казалось бы, странному вопросу к водителю, и разрешает ответить на него в присутствии присяжных.

Когда же защита приглашает действительно важного свидетеля, который в силу своей профессиональной деятельности мог бы дать полезную информацию об акте ЦБ, судья удаляет присяжных из зала, и начальник юридического департамента ВИП-банка Василий Шмыков отвечает на вопросы в пустом зале.

Но как же в таком случае, получая одностороннюю информацию, присяжные смогут вынести справедливый приговор?

Секретаря Френкеля, проработавшую с ним 12 лет и, понятно, человека осведомленного, суд вообще отказывается допрашивать. Таким образом поступают со всеми ключевыми свидетелями защиты.

Если адвокаты требуют сослаться на статью закона, которая допускала бы подобные манипуляции, им объявляют замечания.

Защита провела эксперимент: задавала свидетелям те же вопросы, которые с разрешения судьи задавало обвинение другим свидетелям. Их вопросы судья отклоняла.

Вот почему я не уверен, что присяжные услышат все, что должны были бы услышать.

Считая, что судья совершает преступление против правосудия, подсудимый Френкель обратился в Следственный комитет при Генпрокуратуре России с требованием возбудить в отношении судьи уголовное дело. Адвокаты направили жалобу на действия судьи в Квалификационную коллегию судей города Москвы.

Игорь Корольков