Бандитский "ВТБ" Шоты Ботерашвили
06.02.2020 13:27
Жертвой «психиатрической» ошибки может стать практически любой человек, вне зависимости от социального и материального положения. «ТС» встретился с
Анной Астаниной, бывшей женой первого зама председателя правления Внешторгбанка Вадима Левина. История женщины, которая в декабре прошлого года была насильно помещена в 6-ю психиатрическую больницу Петербурга, была широко освещена в СМИ. Анна Астанина рассказала, что именно она чувствовала в те дни, когда ее пытались выставить психически нездоровой и опасной для общества.
В декабре Астанина прилетела из Москвы в Петербург, чтобы встретиться с Шотой Ботерашвили — он выступал посредником между ней и бывшим мужем в вопросе о разделе их совместных двоих детей.
— Я приехала в ресторан «Арагви» на набережной Фонтанки. Он был пустой, я еще подумала, для чего нужно закрывать весь ресторан, если у нас встреча на полчаса. В помещении находились я, Шота Ботерашвили, его водитель, который меня привез, и потом какой-то охранник присоединился. Был накрыт стол. Шота долгое время не говорил о наших делах, болтал о всякой ерунде, а потом встал из-за стола и ушел, а когда вернулся, это был уже совершенно другой человек.
- В каком смысле другой?
— Злющий, начал кидать мне на стол какие-то бумаги и кричать: «Отдавай Машу». Я удивилась, мы же вроде не для этого здесь встретились. Он перешел на мат. Кричал, что я издеваюсь над его другом, что сейчас я буду делать все, что он мне говорит. Я собралась уходить, и тут эти двое (водитель и охранник) меня усадили обратно в кресло, задвинули столом и, ни слова не говоря, схватили меня за волосы, откинули голову и начали в горло водку лить. Я, честно говоря, ужасно испугалась, стала извиваться и орать. Они стали мне поддавать по голове, потом я от страха сама согласилась пить, и они меня отпустили. Я рыдала, пыталась уговаривать их, но все было бесполезно. Шота схватил мою сумку, стал оттуда все выуживать, проверять мой телефон и в итоге запихнул его себе в карман, забрал ключи и паспорт заграничный. Ценности оставил. Последнее, что я помню, — «скорая» подъехала, а дальше была темнота.
- Что происходило с вами, когда вы оказались в больнице?
— Очнулась я в 2 часа ночи, абсолютно голая в какой-то чудовищной палате — нет ни тумбочки, ничего. 26 коек, все время кто-то кричал, стонал, бормотал. На окнах решетки, на дверях замки, пошла к медперсоналу. Мне сказали: «Вы в психиатрической больнице». Я просила дать позвонить, сообщить родителям, мне отказали, сделали укол, я отключилась. Утром просыпаюсь, голова в ужасном состоянии, глаза не открыть. Потом мне еще несколько дней делали уколы, отбиться от них было невозможно. Я пыталась рассказать врачу, что это все неправда, предлагала позвать свидетелей. Бесполезно. Он меня все спрашивал, что-то записывал, а потом оказалось, что это было психиатрическое освидетельствование. А в 2 часа приехал суд, при этом он начался и продолжался без меня, решения мне не объявили, меня просто туда привели, спросили, что они хотели, и отправили. Никаких прений не было, никаких мнений никто не высказывал, там был адвокат — дама, она при мне не сказала ни слова, а все время вел опрос начмед. Из его вопросов я поняла, что он в курсе моей личной жизни.
- А о чем вас спрашивали?
— Половина вопросов — неприличные, причем по поводу Левина. А я не могла понять, почему, ведь я с ним три года не живу. В общем, они приняли решение, что меня надо принудительно там оставлять. Но потом вступилась пресса, сестра наняла адвоката, и все пошло на улучшение. С 12 декабря у меня было три комиссии за неделю. На первой говорили: «Она тяжело больна». А 19 декабря меня уже выпустили как здоровую. Как же я так быстро поправилась за неделю? Они говорят: «Да, так бывает — мы же прописали таблетки». Вот только таблетки я не пила, мне удавалось их не глотать. Они говорят, что у меня могло быть временное помешательство. Внезапно появилось, внезапно прошло.
- Кто именно присутствовал на комиссиях?
— Ужасно то, что в первой комиссии был очень именитый состав — главный психиатр города, люди из Института Бехтерева, Военно-медицинской академии, очень все уважаемые вроде бы. Но при этом они опирались только на свидетельские показания. Я, конечно, не хочу никого огульно обвинять, возможно, их ввели в заблуждение.
Анна Астанина написала заявление в прокуратуру Петербурга с требованием разобраться и привлечь к ответственности виновных в незаконном, по ее мнению, помещении в психбольницу. Следственный отдел Центрального района провел проверку и принял решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Однако Следственное управление отменило это постановление и назначило дополнительную проверку, срок которой истекает в конце марта.
Юлия Никитина
В декабре Астанина прилетела из Москвы в Петербург, чтобы встретиться с Шотой Ботерашвили — он выступал посредником между ней и бывшим мужем в вопросе о разделе их совместных двоих детей.
— Я приехала в ресторан «Арагви» на набережной Фонтанки. Он был пустой, я еще подумала, для чего нужно закрывать весь ресторан, если у нас встреча на полчаса. В помещении находились я, Шота Ботерашвили, его водитель, который меня привез, и потом какой-то охранник присоединился. Был накрыт стол. Шота долгое время не говорил о наших делах, болтал о всякой ерунде, а потом встал из-за стола и ушел, а когда вернулся, это был уже совершенно другой человек.
- В каком смысле другой?
— Злющий, начал кидать мне на стол какие-то бумаги и кричать: «Отдавай Машу». Я удивилась, мы же вроде не для этого здесь встретились. Он перешел на мат. Кричал, что я издеваюсь над его другом, что сейчас я буду делать все, что он мне говорит. Я собралась уходить, и тут эти двое (водитель и охранник) меня усадили обратно в кресло, задвинули столом и, ни слова не говоря, схватили меня за волосы, откинули голову и начали в горло водку лить. Я, честно говоря, ужасно испугалась, стала извиваться и орать. Они стали мне поддавать по голове, потом я от страха сама согласилась пить, и они меня отпустили. Я рыдала, пыталась уговаривать их, но все было бесполезно. Шота схватил мою сумку, стал оттуда все выуживать, проверять мой телефон и в итоге запихнул его себе в карман, забрал ключи и паспорт заграничный. Ценности оставил. Последнее, что я помню, — «скорая» подъехала, а дальше была темнота.
- Что происходило с вами, когда вы оказались в больнице?
— Очнулась я в 2 часа ночи, абсолютно голая в какой-то чудовищной палате — нет ни тумбочки, ничего. 26 коек, все время кто-то кричал, стонал, бормотал. На окнах решетки, на дверях замки, пошла к медперсоналу. Мне сказали: «Вы в психиатрической больнице». Я просила дать позвонить, сообщить родителям, мне отказали, сделали укол, я отключилась. Утром просыпаюсь, голова в ужасном состоянии, глаза не открыть. Потом мне еще несколько дней делали уколы, отбиться от них было невозможно. Я пыталась рассказать врачу, что это все неправда, предлагала позвать свидетелей. Бесполезно. Он меня все спрашивал, что-то записывал, а потом оказалось, что это было психиатрическое освидетельствование. А в 2 часа приехал суд, при этом он начался и продолжался без меня, решения мне не объявили, меня просто туда привели, спросили, что они хотели, и отправили. Никаких прений не было, никаких мнений никто не высказывал, там был адвокат — дама, она при мне не сказала ни слова, а все время вел опрос начмед. Из его вопросов я поняла, что он в курсе моей личной жизни.
- А о чем вас спрашивали?
— Половина вопросов — неприличные, причем по поводу Левина. А я не могла понять, почему, ведь я с ним три года не живу. В общем, они приняли решение, что меня надо принудительно там оставлять. Но потом вступилась пресса, сестра наняла адвоката, и все пошло на улучшение. С 12 декабря у меня было три комиссии за неделю. На первой говорили: «Она тяжело больна». А 19 декабря меня уже выпустили как здоровую. Как же я так быстро поправилась за неделю? Они говорят: «Да, так бывает — мы же прописали таблетки». Вот только таблетки я не пила, мне удавалось их не глотать. Они говорят, что у меня могло быть временное помешательство. Внезапно появилось, внезапно прошло.
- Кто именно присутствовал на комиссиях?
— Ужасно то, что в первой комиссии был очень именитый состав — главный психиатр города, люди из Института Бехтерева, Военно-медицинской академии, очень все уважаемые вроде бы. Но при этом они опирались только на свидетельские показания. Я, конечно, не хочу никого огульно обвинять, возможно, их ввели в заблуждение.
Анна Астанина написала заявление в прокуратуру Петербурга с требованием разобраться и привлечь к ответственности виновных в незаконном, по ее мнению, помещении в психбольницу. Следственный отдел Центрального района провел проверку и принял решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Однако Следственное управление отменило это постановление и назначило дополнительную проверку, срок которой истекает в конце марта.
Юлия Никитина
