Греф против Костина - чей банк окажется круче

Столпы российской финансовой системы Сбербанк и ВТБ находятся в разных весовых категориях. По данным на конец прошлого года, активы Сбербанка составили 28,97 трлн руб., ВТБ ― вдвое меньше, 14,48 трлн руб. Соответственно, различается и чистая прибыль: у Сбера ― 814 млрд руб., у ВТБ ― 170 млрд руб.

Сбербанку принадлежит треть общего объёма активов всех банков России. Вклады физических лиц составляют 12,76 трлн руб. Клиентская база в РФ ― 110 млн человек и более 1 млн юрлиц. В банке работает 278 тыс. сотрудников, он имеет 89 филиалов (88 ― в РФ, 1 ― в Индии), 13 220 дополнительных офисов, 578 операционных офисов, 285 передвижных пунктов кассовых операций, 90 операционных касс вне кассового узла. Кроме того, есть два представительства, в Пекине и Франкфурте-на-Майне. ВТБ, помимо России, имеет представительства в Милане, Пекине и Бишкеке. Но в остальном достижения значительно скромней. Вкладов физических лиц — 4,18 трлн руб., а общая клиентская база группы в России, по данным на октябрь 2019 года, составляла 13 млн клиентов, которых обслуживают 82 тысячи сотрудников. Филиалов всего 27, дополнительных и операционных офисов ― 591 и 881 соответственно. Есть также 6 операционных касс вне кассового узла.

Оба банка ― государственные. Точнее, это банки с основательным госучастием: в Сбербанке доля Центробанка составляет 50,0 % плюс 1 акция, в ВТБ более 60,9 % принадлежит Росимуществу. По сути, это полностью исключает какое-либо соперничество.

Конкуренция на публику

Конкуренция в борьбе за клиента, которую демонстрируют Сбер и ВТБ на публике, ― это игра по заранее установленным чётким правилам. Оба банка вполне осознанно соблюдают баланс по качеству и стоимости услуг населению. Несколько лет назад казалось, что ВТБ решился реально побороться со Сбербанком в розничном сегменте, создав «ВТБ 24». На санацию «Гута-банка», который был преобразован в «ВТБ 24», казна выделила 700 млн $. Новый банк, однако, оказался не совсем универсальным. То ли случайно, то ли осознанно он был чётко ориентирован на клиентов из верхнего сегмента среднего класса. Затем была санация «Банка Москвы». Эта долгая и драматичная история завершилась лишь в 2016 году. В результате расходы ВТБ на этой операции превысили 14 млрд $, что оказалось втрое больше совокупной стоимости всех активов «Банка Москвы». Но в процессе санации «ВТБ 24» сумел взять небольшой брянский «Бежица Банк» ― «дочку» «Банка Москвы». На его основе в 2012 был создан так называемый лёгкий «Лето Банк», рассчитанный на клиентов поскромнее. Вернее ― на очень молодых, но амбициозных и продвинутых.

Нетипичный дизайн, нетрадиционный интерьер офисов, интересные социальные проекты ― как, например, посадка деревьев по всему миру. «Лето Банк» первым предложил своим клиентам возврат процентов по кредиту и за три с половиной года вернул более 500 млн руб. Уже через год, в 2013, он был признан лучшим банковским проектом. В 2014 вошел в топ-10 лучших брендов по версии журнала Forbes. В 2015 узнаваемость бренда «Лето Банк» достигла 60 %. За три года объём вложений «ВТБ 24» в новый банк составил 25 млрд руб. Также стало известно, что по итогам 2015-го убыток «Лето Банка» составил 4 млрд руб., по итогам 2014-го ― 5,3 млрд руб…

Уже в январе 2016 года было официально объявлено о создании «Почта Банка». На базе почтовых отделений «Почты России» и «Лето Банка» ― яркой «дочки» «ВТБ 24». На этой сделке ВТБ смог заработать 5 млрд руб.

Новый банк не поражает инновациями. Его основными клиентами стали пенсионеры, а сотрудниками ― работники почт. Всего и осталось от драйвового «Лето Банка», что вялое предложение клиентам пожертвовать на посадку деревьев.

В январе 2018-го пакет «Почта Банка» вместе с «ВТБ 24», у которого была аннулирована лицензия, перешел к ВТБ. На всякий случай ― чтобы не тащить чемодан без ручки, ведь опыт уже имеется, ― ВТБ продал свою «плюс одну» акцию председателю правления банка Дмитрию Руденко. И оказался прав. Прекрасное начало «Почта Банка» (чистая прибыль в 2018 составила 78 %) не получило столь же прекрасного продолжения ― за прошедший год чистая прибыль упала на 40 % и составила лишь 6 млрд руб. Что, в общем-то, понятно: на пенсионерах много не заработаешь, а финансировать бизнес Дмитрий Руденко не готов. Это всегда риск, заявил он.

Странное признание для банкира, но вполне характерное для ВТБ.

Ещё в 2015-м на форуме «Россия зовет!» глава банка Андрей Костин объявил своё кредо. «Если сегодня малый и средний бизнес не востребован в стране, нет поля деятельности для них, то какой смысл их кредитовать?» — отчеканил он.

И добавил, что кредитование малого и среднего бизнеса — дело рискованное, приведя в пример собственный банк. По его словам, из-за кредитов наличными малому бизнесу в начале 2014-го прибыль ВТБ упала в 40 раз. Сейчас он, впрочем, говорит совсем иначе. Даже требует освободить малый бизнес от НДФЛ. Но это всё разговоры. Реальный же тренд текущей госполитики ― повышение собираемости налогов. Не зря же премьером назначен бывший глава ФНС. И Костин, как член высшего совета правящей партии и глава госбанка, попросту не может не приветствовать такой подход.

Похоже, на эксперименте по созданию специализированных ― и конкурентоспособных ― дочерних структур ВТБ остановился и сосредоточился на вещах попроще. Точнее, решил благоразумно следовать за лидером, то есть Сбербанком, в сфере обслуживания клиентов. И конечно, самой модной ― так называемой экосистемы.

Экосистема: потребляй и властвуй

Пока ВТБ вкладывался в развитие «Лето Банка» и «Почта Банка», Сбербанк инвестировал более 1 млрд $ (3 % прибыли) в нефинансовые активы. Уже сегодня экосистема Сбера объединяет три десятка компаний, предоставляющих сервисы и услуги по разным направлениям: электронная коммерция и медицина, телекоммуникации и обучение, облачные технологии и доставка продуктов, оптимизация бизнеса и заказ такси, недвижимость и шопинг. Для развития и продвижения всех этих многочисленных сервисов в банке создана отдельная дирекция Sber X. По планам Сбербанк должен превратиться в универсальную технологическую компанию и конкурировать не с банками, а с гигантами электронной коммерции Amazon и Alibaba. Согласно этой стратегии недавно приобретен портал «Работа.Ру» и акции Rambler Group. В конце прошлого года появилась информация о том, что банк нацелился выкупить у «Газпромбанка» долю в Mail.Ru. В дальнейшем Сбер будет объединять вокруг себя все больше производителей товаров и услуг, затягивая доверчивых клиентов в омут потребительства все более заманчивыми предложениями.

«Наша задача состоит в том, чтобы люди чувствовали себя спокойно и уверенно, а также в том, чтобы помочь реализовать их надежды и чаяния. Там нет слов о выдаче им денег в качестве кредита или о том, что мы являемся банком», — говорит Лев Хасис, первый заместитель Грефа.

У ВТБ экосистемы ещё нет. Только в прошлом году в банке решились на этот рискованный шаг — видимо, в полной мере оценив достижения конкурента. И выделили 158 млн руб. за консультации по её созданию. А также пообещали 320 млн руб. тем, кто готов разработать стратегию на 2019–2022 годы.

Конкуренцией это назвать сложно. Скорее это лишь способ опутать клиента сетью многочисленных платных услуг, вплоть до ритуальных, и тем самым до конца жизни привязать его к себе.

И всё-таки конкуренция между двумя крупнейшими российскими госбанками существует. Вернее, между их руководителями ― Германом Грефом и Андреем Костиным. И протекает она вовсе не в сражениях за лояльность клиентов (во всяком случае, не рядовых вкладчиков и заемщиков), а за влияние на Владимира Путина. Для того, чтобы в полной мере оценить накал борьбы, стоит проследить жизненный путь двух великих финансистов.

Две светлых повести

Фортуна не одарила Германа Грефа богатыми и влиятельными родственниками. Он родился в далеком селе Панфилово Казахской ССР в семье этнических немцев, высланных с Донбасса в 1941-м. Отец был инженером, мать ― экономистом в сельсовете. Учился хорошо, но в институт сразу после школы не поступил и честно оттрубил два года в Вооруженных Силах СССР в частях спецназа внутренних войск МВД (охрана тюрем и лагерей, конвоирование заключённых). Демобилизовавшись, Греф поступил на юридический факультет Омского университета, а после его окончания отправился в аспирантуру юридического факультета ЛГУ. Научным руководителем Грефа оказался Анатолий Собчак.

У Собчака было много учеников, но далеко не все они стали впоследствии государственными деятелями или хотя бы крупными бизнесменами. Грефу повезло. Уже в 1991-м он начал работать в городской администрации. Сначала в Комитете экономического развития и имущества Петродворца, затем стал первым заместителем председателя Комитета по управлению городским имуществом. Он познакомился не только с работавшими там же Алексеем Кудриным, Дмитрием Козаком, Дмитрием Медведевым, но и с Владимиром Путиным. Но вершины своей питерской карьеры Греф достиг не при Собчаке, а при губернаторе Владимире Яковлеве ― в 1997–1998-м был вице-губернатором, вошел в советы директоров «Морского порта» и «5-го канала».

Затем оказался в министерстве госимущества, стал членом коллегии Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг, руководителем «Центра стратегических разработок». В правительстве Владимира Путина в 1999 году стал первым заместителем министра государственного имущества. А после того, как Путин стал президентом, был приглашен премьером Касьяновым на созданную специально для него должность министра экономического развития. Остался там же и при Фрадкове. За это время Грефу удалось добиться введения «плоского» налога в 13 %, начать процесс приватизации госпредприятий и продвижение России в ВТО. Но революционные преобразования быстро завершились, и в 2007 году правительство Фрадкова ушло в отставку, а Греф ― на должность президента и председателя правления Сбербанка России.

Рассказывают, что, появившись в Сбербанке и оценив разруху, оптимистичный Греф заявил: «Если мы изменим Сбербанк, мы изменим страну». И засучив рукава бодро взялся за перестройку. Надеясь доказать президенту, уже взявшему курс на духоскрепие и консерватизм, что реформы возможны и приводят к удивительным результатам. Эксперимент удался. Сбербанк под руководством Грефа стал самым дорогим брендом РФ. Самого Грефа по-прежнему ценит и уважает Путин.

Но недавно стало известно, что Центробанк передает свою долю в Сбере правительству РФ. «Когда я приходил на свою позицию, я приходил с концепцией определенной. И если концепция будет изменена, то я не вижу своего места в компании», — сказал на это Греф.

Вполне возможно, что и новое правительство не видит. Ведь в нём нет никого, с кем Греф когда-то начинал преобразовывать Россию.

В Кремле, кажется, тоже не сильно переживают из-за этой угрозы. «Герман Оскарович — действительно чрезвычайно успешный руководитель Сбербанка. И не только Сбербанка. Вы знаете, он участвует в процессах, связанных с искусственным интеллектом, и так далее», — похвалил Грефа пресс-секретарь Дмитрий Песков. И ни словом не обнадежил, что концепция развития банка не изменится.

Но даже в преддверии печального конца сбербанковской карьеры Греф остался верен себе: «Мне кажется, что мы можем принести огромную пользу стране сегодня, используя для технологической трансформации нашу платформу. Альтернатив не так много в России, а мы можем быть очень мощной платформой для развития страны, для цифровой трансформации», — пояснил он. Он по-прежнему устремлен в будущее, верит в технологический прогресс и полагает, что только таким путём возможны социальные и политические реформы в стране. Вера опасная, но сам факт неизменной приверженности реформам вызывает уважение.

Андрей Костин ― человек совершенно иного склада. И это вполне объяснимо. Костин ― выходец из семьи советской номенклатуры. Его отец трудился в аппарате ЦК КПСС.

Тяжелой армейской жизни Костин-младший, конечно, не нюхал. Сразу же после школы поступил на экономический факультет МГУ. После его окончания новоиспеченный экономист-международник отправился в генеральное консульство СССР в Австралии, где усердно занимался выдачей виз. За десятилетие побывал секретарем Европейского департамента МИД, сотрудником посольства СССР в Великобритании.

В 1992-м Костин ушел из МИДа и занялся любимым делом ― финансами. В основном — своими. Был заместителем в «Русской инвестиционно-финансовой компании» Александра Лебедева, в банках «Империал» и Национальном резервном. И, наконец, в 2002-м сам стал президентом и председателем правления ВТБ (тогда ещё Внешторгбанка).

По итогам 2011-го Костин занял первое место в рейтинге самых высокооплачиваемых российских топ-менеджеров по версии Forbes, заработав за год около 30 млн $. По итогам 2012-го ― 35 млн $. По итогам 2013 года вновь возглавил рейтинг с оценкой в 37 млн $. Все эти данные приблизительны, официальные сведения о доходах Костина не публикуются, ВТБ не выделяет в отчетности его вознаграждение из общей суммы выплат топ-менеджменту. Сам Костин заявил, что в 2013-м заработал лишь 200 млн руб., а в 2014-м — 240 млн руб. По его словам, это вознаграждение от ВТБ и доходы от личных инвестиций, которые «не имеют ничего общего с ВТБ».

Тем не менее расследование Алексея Навального ясно показало: для покупки особняков, земельных угодий, самолётов Костин использует не свои деньги. В судебных решениях, на основе которых Роскомнадзор блокировал сайты, содержащие эти материалы, говорилось о том, что они порочат репутацию Андрея Костина и банка. Но опровержений самих фактов представлено не было.

Ещё в 2009-м Александр Лебедев рассказал в интервью о схеме банковских откатов. «Даешь откат 10 %, никто не будет разбираться, вернешь ли ты кредит. И многие высокопоставленные менеджеры ВТБ купили себе, естественно, на подставные офшорные компании яхты, виллы, самолёты... Вот у нас есть госбанк очень надёжный, как принято считать. Так объясните, какая его роль в экономике? Может быть, он малый бизнес поддерживает, благодаря его кредитам новые заводы построены, что-то начали производить?»

О роли ВТБ в экономике РФ судить очень сложно. Впрочем, как и о роли Сбербанка, если, конечно, не считать его, как Греф, моделью для реформирования государства.

В то время, когда Грефу сообщили о том, что его банк переходит в другие руки, Костин получил куда более радостное известие. Он объявил, что наконец-то принято решение по безвозвратным долгам предприятий ОПК. Как уточнил сам Костин, «принят указ президента, правда, он носит закрытый характер». И сразу же рассказал, что «там активное участие бюджета и льготная реструктуризация со стороны ведущих банков тоже предусмотрена, но она такая — посильная, разумная, она действительно учитывает, наверное, тот риск, который банки брали». Проще говоря, все риски и все убытки ВТБ, а также Сбербанка и других банков-участников снова берет на себя государство.

Не видят повода

В 2018-м Александр Фэк, аналитик Sberbank CIB, в отчете для акционеров указал, что главными бенефициарами инвестпрограммы «Газпрома» выступают компании, принадлежащие Аркадию Ротенбергу и Геннадию Тимченко. Полугодом ранее Фэк жестко критиковал политику «Роснефти» и конкретно её главу Игоря Сечина. После этого Фэк и его руководитель Александр Кудрин были срочно уволены, Греф лично принёс извинения обиженным и оскорбленным бизнесменам. Вряд ли он заботился о публичной репутации Сбера ― смелый отчет скорее делал ему честь. Более того, если бы банк, опираясь на отчеты, принял соответствующие меры, экономика страны только выиграла бы.

Точно так же в случае с расследованием Навального по «ВТБ Лизинг», согласно которому в 2007-м компания переплатила 160 млн $ за 30 буровых установок. Вместо того, чтобы увольнять проштрафившихся сотрудников, Костин должен был заставить их выплатить неустойку. Репутация банка от этого только выиграла бы. Ведь украденные деньги принадлежат акционерам, крупнейшим из которых является Россия.

Отечественная банковская система по-прежнему непрозрачна. Особенно в случае госбанков. Это очень закрытый мир, который существует за счёт вливаний из казны, то есть налогов населения, которые Сбербанк и ВТБ тратят на политические нацпроекты или экономическое процветание кремлевской команды. Так будет продолжаться до тех пор, пока госбанки будут доминировать на рынке. Такая зависимая банковская система будет слабой и не сможет активно влиять на экономику и создавать конкурентную среду, комфортную для рядового клиента.