Президентская дочь — лишь винтик в системе коррупции

Генпрокуратура Узбекистана в пятницу заявила об аресте дочери бывшего президента страны Гульнары Каримовой. По данным ведомства, ей предъявлено обвинение по шести статьям Уголовного кодекса республики — мошенничество, сокрытие иностранной валюты, нарушение таможенного законодательства, нарушение правил торговли или оказания услуг, подделка документов и легализация доходов, полученных преступных путём. На данный момент Каримова заключена под стражу.

«Росбалт» попросил прокомментировать ситуацию главного редактора информационного агентства «Фергана» Даниила Кислова. По его словам, арест Гульнары Каримовой — «очень давняя история», которую власти Узбекистана используют для восстановления репутации перед Западом.

— С чем, как вам кажется, связан арест Гульнары Каримовой?

— На самом деле арест произошел ещё четыре года назад. Эта история очень давняя, и прокуратура сделала сегодня заявление — спустя 3 года и 9 месяцев после того, как Гульнара была посажена под домашний арест в связи с расследованием уголовных дел. Спустя два года после того, как она уже была осуждена на домашний арест по нескольким уголовным делам. Новость заключается в том, что прокуратура молчала все эти годы.

— Тогда с чем связано заявление прокуратуры?

— Это вопрос очень хороший, но совсем другой. Я думаю, это связано, прежде всего, с необходимостью для новой власти, нового президента Мирзиеева, как-то решать этот «кейс» — Гульнары Каримовой. Потому что он является одним из поводов для претензий в адрес Мирзиеева. Он заявляет о том, что будет реформировать Узбекистан — и политику, и суды, законность, экономику и прочее, — но при этом Гульнара Каримова сидит неизвестно где, осуждена неизвестно за что, неизвестно кем. Неизвестно и какой будет её дальнейшая судьба.

Это не недовольство, главным образом, людей, жителей Узбекистана, а — недовольство условного Запада, иностранных инвесторов, иностранных партнёров, которых сейчас Мирзиеев пытается всячески пригласить, чтобы они приходили, инвестировали, приносили деньги в этот новый Узбекистан. Однако Каримова остается символом бывшей эпохи, от которой нужно Мерзиееву как-то отрекаться.

Моя основная мысль заключается в том, что сегодняшняя откровенность прокуратуры половинчатая. Потому что, во-первых, суд не был открытым. Во-вторых, непонятно, были ли вообще у неё адвокаты по всем этим многочисленным обвинениям. И почему осуждение именно такое, такой приговор? Почему и как она могла в течение 11 лет быть одним из активных участников преступной группы, в течение 11 лет ворочать такими миллиардными суммами — без опоры на государственные организации, министров, чиновников и так далее?

У нас нет пока заявлений от прокуратуры о том, что в связи с расследованием уголовных дел в отношении Гульнары были арестованы или обвинены какие-нибудь — хоть один — государственные министры, или вице-премьеры, или чиновники меньшего ранга. Гульнара была просто винтиком в этой системе коррупции, в этой модели управления. Она была всего лишь участником, но не организатором этой коррупционной модели.

— Получается, что сегодняшнее заявление прокуратуры можно считать частью показательного, публичного процесса?

— Пока никакой публичности нет. Идёт демонстрация того, что они хотят теперь всё-таки рассказать правду об этом деле — «деле Гульнары Каримовой». Но если они говорят «А», то нужно говорить и «Б». Нужно отвечать на все вопросы, которые я озвучил. Хотя их, конечно, гораздо больше. Очень любопытно, что будет: выйдет ли Гульнара через год из-под этого приговора, из-под этого домашнего ареста, или её изолируют ещё на долгие-долгие годы и дальше.

Мне очень печально будет, если Мирзиеев (это, конечно, его решение было, а не прокуратур) озвучить этот приговор, повесит все грехи прошлого Узбекистана на одну Гульнару, и при этом не будет реформирована вся система государственного управления, благодаря которой такие преступники, как Гульнара, могли появляться.

— Какой Гульнара Каримова предстает сейчас в медийной сфере, в общественном мнении Узбекистана? Как о ней отзывались все то время, что она находилась под домашним арестом?

— На самом деле никакой медийной сферы вообще в Узбекистане до последних месяцев не было. Сегодня, когда у нас новый президент и у него новая риторика, то и газеты, и веб-сайты начали писать, преимущественно открыто, о разных проблемах. Но имя Гульнары до сегодняшнего дня не упоминалось никогда в узбекской прессе, на телевидении или на радио. Это была запретная тема, о ней нельзя было говорить. Теперь очень интересно посмотреть, возникнет ли какой-то общественный дискурс на эту тему или нет. Но пока ничего не было. Вообще, многие о ней забыли изрядно. Кроме группы её поклонников, которые выступают на Facebook, в Twitter, Instagram, но это несколько сотен активистов, которые о ней постоянно пишут. Это не общественное мнение, это просто такая группа.

— Какие последствия могут быть у этого процесса, и чем он может обернуться как для самой Каримовой, так и для страны в целом?

— Вариантов два. Либо эти заявления и новости будут дозированными и не до конца откровенными, и будут призваны просто попытаться улучшить, изменить узбекский имидж: «Да, вот, мы расследуем дело, все это публично». Но если не будет настоящей публичности и открытости, то все останется как раньше.

До тех пор, пока Гульнара не станет давать публичных показаний на открытом процессе, будет возникать очень много вопросов — по одной причине: она не одна. Она всего лишь звено и часть грандиозной системы государственной коррупции Узбекистана. И если ей дадут возможность выступить на публичном процессе, то она потянет, несомненно, большое количество людей из государственного управления, многие из которых до сих пор находятся во власти. Да и сам президент был 12 лет главой правительства при бывшем президенте Исламе Каримове. Он не мог не знать о том, что она делала.

Не мог не знать обо всех этих экспортно-импортных операциях через узбекские банки на миллиарды долларов. Не мог об этом не знать и бывший вице-премьер Рустам Азимов, который был руководителем всей финансовой отрасли Узбекистана (ныне возглавляет Национальную компанию экспортно-импортного страхования «Узбекинвест», — «Росбалт»).

Я бы очень хотел, чтобы это расследование было публичным, чтобы был открытый суд, и она рассказала бы обо всех людях, которые помогали ей в этих преступных замыслах. Но вряд ли это произойдет, очень мало надежд. Поэтому, полагаю, будет декорация законности, открытости в отношении её дела. И если прокуратура будет давать, как и раньше выпуская раз в 3-4 года маленький релиз, тогда толку никакого от этого не будет.

— Выходит, сегодняшнее решение властей было исключительно репутационным, учитывая, что, по вашим словам, информация даётся дозированно, а гласность на самом деле не соблюдается?

— В релизе прокуратуры очень много правды, многие вещи там названы своими именами. Но главной целью этого релиза является изменение репутации Узбекистана и изменение (в лучшем, более выгодном направлении) репутации самого президента, который ведёт переговоры с Минюстом США о деньгах, принадлежащих Гульнаре Каримовой, которые были арестованы на счетах европейских банков.

Переговоры ведутся о том, чтобы как-то эти деньги вернуть в Узбекистан. Это очень давняя история, решения по ней откладываются постоянно. Это тоже своего рода репутация: если Узбекистан признает, что это было воровство Гульнары, что она осуждена, если она признает это публично и открыто, то американцы, возможно, вернут эти деньги.

Но даже не в этом самый главный вопрос. А в том, что в Узбекистан мог бы и хотел бы прийти иностранный инвестор. Этого очень хочется Мирзиееву, но при той репутации, которая была во время Ислама Каримова, и этих преступлениях Гульнары, все очень сложно. Гульнара же в основном обманула иностранных инвесторов. Компании, которые платили много миллионов долларов, и в итоге ушли из Узбекистана из-за своих репутационных рисков. Как теперь вернуть большого иностранного инвестора? Нужно признаваться: «Да, мы были не правы, виновные наказаны». Но будут ли наказаны все виновные, не только одна Гульнара Каримова — в этом вопрос.