«У меня нет желания менять свою нынешнюю должность»

Сергей Собянин руководит Москвой семь лет. За это время доходы городского бюджета выросли более чем вдвое и в следующем году составят 2,1 трлн руб. Бюджет Москвы растёт, невзирая на то что столица лишилась нефтегазовых доходов – с 2012 г., когда налог на прибыль нефтегазовых компаний стал распределяться между регионами, в которых они работают, столица потеряла около 400 млрд руб.

Рост экономики Собянин объясняет массированными вложениями города в инфраструктуру. По его словам, на рубль инвестиций Москвы приходится три рубля со стороны бизнеса. Налоговые отчисления столичного бюджета в федеральный составляют около 1 трлн руб. Это означает, что каждый десятый пенсионер в стране получает пенсию за счёт налоговых отчислений москвичей, подсчитал Собянин. Слухи о возможном назначении премьер-министром РФ он комментировать отказывается, но говорит, что в правительстве уже работал, эту кухню хорошо знает и никакого желания менять место работы у него нет, поэтому в следующем году намерен выдвинуть свою кандидатуру на новый срок.

Сергей Собянин

Родился в 1958 г. в с. Няксимволь Тюменской области. Окончил Костромской технологический институт и Всесоюзный юридический заочный институт, кандидат юридических наук

1982 заведующий орготделом Ленинского райкома ВЛКСМ Челябинска, 1984–1990 гг. – на комсомольской и партийной работе в Ханты-Мансийском АО

1993 первый замглавы администрации ХМАО, с 1994 г. председатель думы ХМАО

2000 первый заместитель полпреда президента в Уральском федеральном округе

2001 губернатор Тюменской области, с 2005 г. руководитель администрации президента

2008 зампред правительства России – руководитель аппарата правительства

2010 наделен Мосгордумой полномочиями мэра Москвы, в 2013 г. избран мэром на прямых выборах

Бюджет

– Недавно вы внесли в Мосгордуму проект бюджета Москвы на 2018 г., его доходная часть – более 2 трлн руб. С 2010 г., когда вы стали мэром, доходы выросли более чем в 2 раза, в то время как федеральный бюджет испытывает серьёзные проблемы...

– Федеральный бюджет во многом зависит от нефтяной ренты, и падение цен на сырье серьёзно осложняет ситуацию. В своё время федеральные законодатели позаботились, чтобы московский бюджет в гораздо меньшей степени зависел от этих колебаний. У нас поступления от нефтегазового сектора составляют всего 5–6%. Это не экспортные платежи и не НДПИ, это налог на прибыль, который распределяется компаниями в зависимости от числа работающих в том или ином регионе. Стабильность бюджета Москвы объясняется стабильностью экономики города. Она диверсифицирована: если проседают одни сегменты, их восполняют другие. Одним из главных факторов роста экономики и, соответственно, налогов являются стабильные вложения в инфраструктуру – социальную, транспортную, инженерную. На каждый рубль, который вкладывает Москва, мы видим вложение 3 руб. со стороны бизнеса. И этот непрерывный инвестиционный поток сам по себе серьёзно поддерживает экономику. Если мы уменьшим вложения в инфраструктуру, автоматически произойдет падение объёмов инвестиций, начнётся снижение темпов роста, падение доходов. Деньги, которые мы массированно вкладываем – а кто-то говорит, что их можно было бы потратить на какие-то другие благие цели, – как раз и дают стабильность экономике, динамику и уверенность в том, что, несмотря на все проблемы, Москва обеспечит своё стабильное развитие.

– Как кризис отразился на промышленном секторе?

– Промышленность даже в условиях экономического кризиса не просела, сейчас рост составляет 1,7%. Разработанная нами система льгот и преференций позволяет построить новое промышленное предприятие в Москве не дороже, чем в других регионах страны. Несмотря на то что у нас и рабочая сила дороже, и тарифы выше, и земля дороже. Но помощь оказывается только тем предприятиям, которые производят высокотехнологичную продукцию с высокой добавленной стоимостью и с высокой заработной платой. Чтобы рабочие места создавались не для гастарбайтеров, а для москвичей.

– Как вы планируете развивать промышленные зоны?

– В генеральном плане определены промышленные зоны, которые подлежат реновации. Сегодня это в лучшем случае склады, а в худшем – помойки. Мы создаем обычные московские районы с технопарками, офисами. В зависимости от места расположения рассчитывается сочетание рабочих мест и жилья. Чем ближе к центру, тем меньше рабочих мест, чем дальше от центра – тем больше рабочих мест. Чтобы как можно больше рабочих мест создавалось ближе к спальным районам и уменьшалась миграция внутри города.

– Но если построить офисный центр, это не значит, что сразу появятся рабочие места.

– Мы за последние годы создали такое количество коммерческой недвижимости, которое не создавалось за всю историю Москвы. Ни в одном крупном городе такого роста не было. Мы ежегодно вводим около 9 млн кв. м, из них 3 млн – жилая недвижимость, а остальное – коммерческая. Это и промышленные предприятия, и многофункциональные центры, и офисы, и технопарки, и торговые центры. Заполнены офисы или нет – ну, извините, дураков нет. Никто просто так ничего строить не будет. У нас уровень заполняемости коммерческой недвижимости вплотную приблизился к докризисному уровню. И это при том, что мы ввели миллионы новых квадратных метров. Тут большой плюс для бизнеса: можно за меньшую сумму снять площади в торговом, офисном центре или технопарке. Прибыль девелоперов меня волнует в последнюю очередь, меня волнует создание конкурентной среды для развития бизнеса. Если бы офисы были в 2 раза дороже, чем сейчас, все бы просто сбежали в Московскую область. А мы видим, что, наоборот, возвращаются те, кто раньше уходил. Какой смысл ехать за 101-й километр, если по приличной цене можно снять помещение внутри МКАД?

– Есть мнение, что большие капитальные вложения делаются для того, чтобы к вам не пришел федеральный Минфин с предложением поделиться доходами. Ведь такие притязания у него есть: в прошлом году у вас забрали дополнительно 30 млрд руб., в этом – уже 40 млрд.

– Эта версия очень сомнительна. Мы вкладываем деньги в город для того, чтобы он развивался, чтобы москвичам было удобнее передвигаться, чтобы были новые поликлиники, парки. А не для того, чтобы что-то спрятать.

– Почему спрятать? Просто обосновать расходы и не отдать их федеральному центру.

– Нет, здесь другая логика, в которой я наших коллег из федеральных ведомств стараюсь убедить. Налоговые отчисления бюджета Москвы в федеральный бюджет составляют около 1 трлн руб., за последние годы мы увеличили эту сумму на 50–60%. За счёт этого покрываются 2/3 федеральных трансфертов другим субъектам Федерации, общая сумма которых составляет 1,5 трлн руб. Я им говорю: если вы не будете нас трогать и обрезать деньги, которые идут на развитие города, через 3–4 года мы выйдем на 1,5 трлн. То есть только за счёт отчислений Москвы можно будет осуществлять все трансферты всем регионам. Если вы нам обрежете бюджет, темпы развития снизятся и в результате потеряют все – и Москва, и страна в целом.

Сейчас каждый десятый пенсионер в стране, не считая самих москвичей, получает пенсию за счёт налоговых отчислений москвичей. Каждый десятый гражданин страны получает медицинскую помощь за счёт отчислений москвичей. Басни про то, что мы собрали в Москве деньги со всей страны, – это вранье и чушь. Все наоборот. Москва, как и все крупнейшие мегаполисы, является драйвером экономики. У нас самая высокая производительность труда – в 5–10 раз выше, чем в других регионах. Мы получаем налог на прибыль в соответствии с федеральным законодательством. И, например, Сбербанк платит этот налог в Москве, исходя из числа работающих тут своих сотрудников, он здесь обслуживает 12 млн человек. Другие регионы получают от него свою часть налога на прибыль пропорционально работающим там сотрудникам. Мы ни у кого ничего не отбираем.

Реновация

– Вы ежегодно проводите урбанистический форум и обсуждаете международный опыт. Где Москва находится среди других мегаполисов, какие у неё конкурентные преимущества?

– По динамике развития мы находимся среди мировых лидеров. С нами может конкурировать только Пекин, но, по оценке экспертов, мы и его в прошлом году обогнали. Конечно, по целому ряду показателей мы отстаем от устоявшихся мировых лидеров – например, Лондона или Нью-Йорка. Но это связано не столько с городской инфраструктурой, а с тем, что это признанные мировые финансовые центры. С точки зрения социальной сферы, образования, здравоохранения большинству из них мы не уступаем.

– А в чем Москва отстает?

– В обеспеченности людей жильем – она самая низкая в мире.

– Так это потому, что все едут в Москву.

– В Москву не так много едут. В последние годы поток близится к нулю. И 85–90% жилья покупают москвичи.

Но строим мы катастрофически мало: 3 млн кв. м на 12 млн человек.

– В Лондоне строят ещё меньше – 300 000–400 000 кв. м в год.

– Возможно, значит, они до этого вели массовое строительство. У них сейчас 25–27 кв. м на человека. А у нас около 18–19. Это меньше, чем даже в Пекине или Токио. Поэтому когда мы говорим о программе реновации, то это не только для того, чтобы переселить людей из ветхих хрущевок, но и чтобы дать возможность приобрести новое жилье тем, кто живёт в этих районах и испытывает необходимость в улучшении жилищных условий. Опросы показывают, что до 70% людей, которые живут близко к домам, вошедшим в реновацию, присматриваются к новым домам. Ведь около половины нового жилья будет продаваться, чтобы окупить затраты по крайней мере на строительство. Чтобы программа не легла целиком на плечи всех москвичей.

– По какой цене будут продаваться эти квартиры?

– По рыночной.

– У вас же и земля будет бесплатной, и с согласованиями проблем не будет, и по налогам есть отсрочка. Поэтому вы можете продавать процентов на 30–40 ниже рынка?

– Так мы можем просто убить рынок и убить строительство. Демпинг никому не нужен. К тому же, если мы будем сильно понижать цену, мы не окупим стройку.

– Есть версия, что одной из целей программы реновации была загрузка строительного комплекса в период кризиса. Это предположение имеет под собой основания?

– Мне, извините, все равно, как будет загружен строительный комплекс. Это рыночная ниша, и, если есть спрос на его продукцию, он растёт, нет спроса – не растёт. Искусственно чего-то там делать мы не будем. Мы как строили 8–9 млн кв. м недвижимости, так и строим. Ничего трагического не происходит, никакой нужды кого-то загружать нет. Реновация – это чисто социальный проект, отклик на требования граждан, которые живут в ветшающем или предаварийном жилье.

– Вокруг программы реновации было много споров и эмоций. Мы видели довольно активные ответные действия со стороны и федеральных, и городских властей по внесению изменений в законы, по уточнению процедур. Как вы сейчас оцениваете период, который прошел с момента объявления программы?

– Я считаю, что мы по максимуму учли пожелания граждан. Теперь наступает новый этап: начало строительства новых домов, подготовка проектов планировок районов и выход на масштабное строительство. На эти цели мы в бюджетах 2017–2020 гг. запланировали огромную сумму – около 400 млрд руб., которая должна гарантировать реализацию программы.

– Когда будут переселены первые жители?

– В конце этого года или, скорее, в начале следующего. В некоторых домах, построенных для других целей, мы проводим дополнительную отделку и, как только закончим эту работу, начнём переселение.

Новая Москва

– Когда обнародовались идеи расширения Москвы за счёт новых территорий, одной из целей назывался переезд федеральных органов власти за пределы МКАД. Сейчас этот проект закрыт?

– По федеральным органам власти – похоже, что да. Но нас это в меньшей степени беспокоит. Новая Москва – это не столько для федеральных чиновников, сколько для москвичей. Мы создаем рабочие места, строим жилье, создаем парки, есть проект по развитию инфраструктуры развлечений.

– Но вы её развиваете как обычный район Москвы. А изначально ведь планировалось разгрузить центр. Не было идеи переселить туда московских чиновников, если уж с федеральными не получилось?

– Зачем? Чтобы все москвичи ездили в Коммунарку? Мы же работаем с огромным количеством людей. И кому будет лучше, если я буду сидеть не на Тверской, 13, а где-нибудь в районе Троицка? Вот бы вы ко мне сейчас ехали...

– Ничего, доехали бы. Конституционный суд вообще в Питер перевезли – и ничего, ездят люди.

– Он не работает над повседневными проблемами горожан. На всякий случай, около 600 000–700 000 человек работают в нашем непосредственном подчинении. Это огромная корпорация – тысячи учреждений, с которыми надо взаимодействовать в ежедневном режиме: школы, поликлиники, объекты культуры... Все бросить и уехать подальше? Это сомнительная затея.

Борьба с пробками

– Вы, когда начинали свою работу на посту мэра, говорили, что главная задача – борьба с пробками. Как вы считаете, насколько эта борьба была удачной?

– В 2010 г. в Москве было около 3 млн машин, а сейчас – около 4 млн. Если бы в такой же пропорции увеличилось количество машин на улицах, а транспортная инфраструктура осталась в прежнем виде, транспортный коллапс нам был бы обеспечен. Москва занимала 1-е место по пробкам в мире. Сегодня она занимает 13-е место. И, несмотря на увеличение на четверть количества машин, трафик стал на 12–13% быстрее. Конечно, бывают разные ситуации. Москва – столица нашей родины, и сюда приезжают разные делегации, проводятся большие мероприятия с неприятными порой перекрытиями [дорог]. Но если бы мы ничего не делали, ситуация бы радикально ухудшилась.

– То есть люди стали больше пользоваться общественным транспортом?

– Тут три аспекта. Первое – дорожная сеть у нас приросла процентов на 12. Количество инженерных сооружений чуть ли не удвоилось. Второе – развитие общественного транспорта. Третье – платные парковки, которые создают экономическую мотивацию пользоваться общественным транспортом. Человек уже считает не только время в пути, но и стоимость поездки. В этом и заключается идея платных парковок, которые придуманы не нами и давно существуют во всех мегаполисах. Никто ничего другого не придумал, если не считать совсем уж жестких историй с закрытием въезда или платным въездом [в центр города]. Количество пассажиров в общественном транспорте действительно увеличилось. В 2010 г. общественным транспортом в час пик передвигалось 63%, сегодня – 70%. Мы сравниваем не лучшее с лучшим, а с тем, что могло бы быть, если бы эти непопулярные меры не принимались.

– Вы говорили, что количество москвичей увеличилось меньше чем на миллион, а машин – на миллион. Тут какая-то нестыковка...

– Это не совсем связанные между собой цифры. Увеличивается количество машин, которое сегодня уже составляет 370 на 1000 жителей. Мы догнали европейские города и сейчас догоняем американские. Во всем мире число автомобилей на душу населения начинает снижаться. А мы как торпеда несемся вперед, все увеличивая и увеличивая этот показатель. Мы десятилетиями были ограничены, и машина была мечтой. Теперь мечта сбылась, и все стремятся её реализовать. Это психологическая история. Но есть и прикладная: большинство московских семей имеют дачи. А дачная поездка без машины практически невозможна. Наши дворы забиты машинами в будние дни, а по выходным они пустеют.

– Если платные парковки нужны для борьбы с пробками, то почему парковка остается платной и в субботу, и по ночам. Ночью нет пробок. Это больше похоже на косвенный налог, а не на борьбу с пробками.

– В субботу в Москве трафик не меньше, а больше, чем в будние дни. Поэтому сделать в субботу бесплатную парковку – это значит убить город напрочь. Мы сделали бесплатным воскресенье – и что хорошего? У меня большинство жалоб – на то, что припарковаться невозможно. И мне постоянно выговаривают разные люди: зачем вы это сделали?

– Так вы же сокращаете общее количество парковочных мест – вот и негде парковаться!

– Это другая история. Наш любимый город Москва не может вместить больше 3 млн машин, выезжающих на дороги. Чтобы снизить количество машин, было сокращено число парковочных мест. Если их увеличить – увеличится и число машин. И это ограничение введено во всем мире. Эта мера в первую очередь для самих автомобилистов. Иначе все дружно будем стоять в пробке. Надеюсь, ситуация улучшится, когда будет простроена ЦКАД, когда сдадим хорды, которые по трафику будут сопоставимы с МКАД. Северо-Западная хорда будет достроена в 2018 г. Северо-Восточная – это 2020–2021 гг.

– На Северо-Восточной будет концессия и платный проезд?

– Да, возможно, мы работаем над этим. Но тут будет не как с дублером Кутузовского проспекта, когда инвестор строит сам. Хорду построит город, а потом инвестор сделает свой взнос.

– А зачем делать её платной? Для бюджета Москвы это не такие большие деньги.

– Чтобы освободить деньги на другие проекты. С бюджетом надо обращаться экономно и разумно. Иначе туда 50 млн, сюда 60 млн, там 100 млн – и от бюджета ничего не останется. И закончатся все стройки и развитие. Текущие расходы у некоторых наших коллег из других регионов выросли за эти годы на 30–40%. А у нас – на 5–7%. Если бы поступили, как наши коллеги, то мы бы не построили ни одного километра ни метро, ни дорог.

«Моя улица»

– Город тратит большие деньги – около 15 млрд руб. – на всевозможные ярмарки и фестивали. Насколько эти траты оправданны?

– 15 млрд мне кажется сильно завышенной цифрой. Но даже если это так, бюджет от проведения ярмарок в 2016 г. получил 37 млрд руб. Так что это не благотворительность, мы с лихвой окупаем и ярмарки, и некоторые работы по благоустройству. Да и люди голосуют ногами: в прошлом году в ярмарках приняло участие 59 млн человек. Это те, кто не просто прошел мимо, а купил конфетку или сувенир, принял участие в анимации.

– В начале лета вы просили москвичей потерпеть до конца августа, когда работы по программе «Моя улица» в центре будут завершены. Но теперь стало понятно, что «Моя улица» остается зимовать. Почему программа продлена? Кроме того, работы снова ведутся там, где они шли все лето, – например, на Зубовском бульваре. С чем это связано?

– До 1 сентября мы открыли все основные улицы. Где-то ещё идёт посадка деревьев, установка светильников, какие-то другие работы, но автомобилистов они уже касаются в меньшей степени. Работы ведутся не на основных улицах. Например, на Пречистенке, куда мы вышли только после того, как там закончилось мероприятие, связанное с поклонением мощам в храме Христа Спасителя. Это единичные улицы, никакой трагедии для трафика не будет. Что касается переделок, то все объекты имеют трёхлетнюю гарантию. В первые годы по гарантии переделывали 300 000–400 000 кв. м покрытия. Сегодня эта цифра уменьшилась в 10 раз. Работы ведутся за счёт подрядчиков, и желающих заниматься этим становится все меньше.

– Теперь расходы на благоустройство сократятся?

– Да. В этом году на «Мою улицу» вместе со всеми добавлениями было выделено около 50 млрд руб. В 2018 г. будет в 2 раза меньше. Высвобожденные деньги пойдут на социальную политику.

– Вот что значит год выборов президента!

– Дело не в выборах. Каждый этап имеет свою логику. У нас же нет задачи закопать деньги. Мы привели центр города в порядок. Сейчас выходим на нормальный режим работы. Что касается социальной политики, то последнее время мы видели снижение реальных доходов людей. И в первую очередь это ударило по малообеспеченным слоям. Поэтому возникла необходимость увеличить льготы и минимальную пенсию.

– На сколько увеличится пенсия?

– Пока обсуждается 3000 руб., но окончательного решения нет.

– Почему раньше Москва консервативно подходила к вопросу увеличения социальных выплат и льгот?

– Я бы не сказал, что консервативно. С 2010 г. эти расходы увеличились почти в 2 раза и достигли колоссальной суммы в 374 млрд руб.

Выборы

– В 2018 г. истекает срок ваших полномочий на посту мэра Москвы. Вы намерены снова выставить свою кандидатуру?

– С большой долей вероятности можно сказать, что да, хотя нужно ещё дождаться объявления о начале избирательной кампании. Я считаю своей обязанностью закончить те реформы, которые идут в городе. Я говорю, в частности, о здравоохранении: мы изменили структуру, но там ещё нужно многое поднастроить, чтобы система стала действительно комфортной и качественной. Огромные заделы у нас в строительстве метро, транспортных коммуникаций. Казалось бы, оно и само по себе будет строиться, но в нашей стране «само по себе» ничего не делается. Стоит чуть-чуть расслабиться, не уследить за расходами, и будем как некоторые – не хочу показывать пальцем – кричать, что у нас денег нет, Минфин такой-сякой денег не даёт. Все остановится. И мне будет очень неприятно и больно, если это произойдет. Желание завершить то, что начато, у меня есть.

– Некоторые эксперты называют вас одним из кандидатов на пост премьер-министра РФ. Как бы вы отнеслись к такому предложению, если бы оно вам поступило?

– Во-первых, слухи я никогда не обсуждаю. Во-вторых, вы, наверное, и сами хорошо знаете, что, если появляются такого рода слухи – значит, этого почти со 100%-ной вероятностью не произойдет.

– Но вам было бы это интересно? Вы ведь работали в федеральном правительстве...

– Да, я прошел всю эту кухню и знаю, что это за работа. У меня нет никакого желания менять свою нынешнюю должность.

– Как вы оцениваете прошедшие в сентябре в Москве выборы муниципальных депутатов? В адрес городских властей было много упреков в том, что они недостаточно информировали горожан о выборах. При этом прошло значительное число оппозиционных кандидатов, хотя и «Единая Россия» сохранила за собой «контрольный пакет», необходимый для преодоления муниципального фильтра и выдвижения кандидатов в мэры города.

– У «Единой России» проблем нет, количество депутатов от этой партии не уменьшилось, а увеличилось. Проблемы есть у других партий – ЛДПР, «Справедливой России», коммунисты потеряли свои позиции. Мне кажется, они недооценили влияние новых избирательных технологий, интернета. В том, что появились другие депутаты, ничего плохого нет. Главное, чтобы они решали конкретные проблемы конкретных районов.

– Но власти явно не работали на повышение явки. Когда это происходит – мы все видим и ещё увидим, например, весной на выборах президента. Почему?

– Муниципальные выборы – это локальные выборы. Информированность была достаточно высокой: опросы показывают, что более 80% москвичей знали о выборах. Наоборот, люди жаловались, что у них все ящики забиты предвыборной макулатурой.

– Почему же была низкая явка?

– А когда она у нас была высокой? Даже на выборах мэра было 30 с небольшим процентов. Какой интерес к выборам – такая и явка. А вы сами ходили?

– Мы-то как раз ходили.

– И я ходил. Высокая явка раньше была в основном за счёт того, что её искусственно создавали. Мы этим не занимаемся и заниматься не собираемся. Ни административными рычагами, ни путём каких-то махинаций. Нам это не нужно.

– Может быть, люди считают, что на выборах все равно ничего не изменить? Например, потому что реальных полномочий у муниципальных депутатов почти нет? Или, наоборот, жители всем довольны?

– Я соглашусь со всем, что вы сказали. Всего понемножку.