Алексей Бобров не открестился от лондонского особняка
20.04.2021 12:10Сам г-н Бобров, 52-летний свердловчанин по месту рождения и юрист по образованию, к софитам не вышел и не сказал, что «произошла ошибка». А такой личный выход на первую линию, как меня учили в Лондонском колледже печати и лондонском Королевском Институте связей с общественностью, CIPR, — основа управления репутацией в кризисе. Вывод из уклончивого поведения следует лишь один: купил. Или вывод второй: не понимает основ британской жизни, публичного поведения и культуры.
Да и откуда бы? Алексей Бобров — компаньон Артёма Бикова и Татьяны Чёрных, все они заняты обеспечением надежности энергосистем и отопления в Свердловской, Курганской и Тюменской областях. В последней — включая автономные округа: Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий. А в Зауралье — ещё и вопросами подачи воды и отвода канализации: в 2012 году их АО «Водный Союз» взяло в аренду имущество ОАО «Курганводоканала» на 49 лет, до 2061 года.
Некогда при таком коммунальном бизнесе разузнать заклятые тонкости островного этикета. Тут бы углядеть за своим хозяйством: за холдингом ООО «Корпорацией СТС», где одна «дочь» АО «СУЭНКО» — это 6 тысяч километров коммунальных сетей в Заводоуковске, Ишиме, Кургане, Тобольске, Тюмени, Шадринске, Ялуторовске. В таких местах не разживешься знанием манер, и на топовую по британским меркам недвижимость не заработаешь.
Потому что так потрясший комментаторов особняк вблизи утренней тени Биг-Бена — это не классическая сбыча мечт мальчика или девочки из Сибири. Классика — это поместье в «переулке миллиардеров» на улице Кенсингтон Пэлас Гарденс, где до революции было — бой барабанный — посольство Российский империи.
И тот особняк в 2009 году на волне другого финансового кризиса купил Роман Абрамович за 90 миллионов фунтов. А в 2018 году, когда заинтриговавший британцев Roma не мог въехать в Лондон из-за визовых проблем, его дом стоил 125 миллионов фунтов. Так что умерьте пыл: да, наскреб некто, заботившийся об анонимности сделки, 15 с половиной миллионов фунтов на георгианского стиля пенал о шести этажах на Олд Квин Стрит, на задах Казначейства и Форин Офиса; но это от нужды. Это она заставила. Тут уж не до мыслей о белых аристократических фасадах Белгравии, Мейфэр и Южного Кенсингтона.
Потому что народишко того гляди платить уже не сможет, а казна скажет: ну-ка, ну-ка, что насчитываешь бюджету, бизнесу и «потребителям», мил-человек?
Для начала — о казне.
RAB-ское тавро
Главным вопрошателем г-д Бикова и Боброва — именно в таком порядке их называют, не только по алфавиту, но и по роли в холдинге, по известности на Урале — стал Вадим Шумков, губернатор Курганской области и, в данный момент, член Госсовета. Как и Бобров, многодетный отец, к слову. Ещё до избрания в сентябре 2019 года, в августовский отпускной сезон Шумков добежал до Ново-Огарево с презентацией для президента Владимира Путина. Одной из главных тем стали высокие энерготарифы для бизнеса.
ИЗ СТЕНОГРАММЫ ДИАЛОГА ЗА СЛАЙД-ШОУ
Путин. Сейчас, секундочку. Тарифы на электроэнергию — разрыв 4,78.
Шумков. Да, очень высокий. Чуть позже хотел вам прокомментировать эту ситуацию.
Путин. Зарплаты, конечно…
Шумков. Крайне низкие.
Путин. Средняя начисленная — крайне низкая.
Это был момент, когда промышленники Зауралья, которые платят премиальные цены на энергию, «аплодировали», по выражению местного информагентства «Новый день», Шумкову. Народ, у которого «зарплаты-конечно-крайне-низкие» (вокруг «пятнашки»), задержал при чтении этой всюду расшаренной стенограммы дыхание. Взбурлило это глубоко сидящее в русском человеке: отец, кормилец, защити.
Он и вправду хотел: «Согласен» — написал президент Путин в октябре прошлого года на докладе своего тогдашнего помощника по экономическим вопросам Андрея Белоусова, сейчас — зампреда российского правительства: «Исходя из необходимости снижения тарифов на передачу электрической энергии ФАС России проработать переход с метода доходности инвестированного капитала (RAB) на иной метод регулирования в Курганской области с 2020 года».
RAB — это не чудовищное лекало для татуировок на лбу предпринимателей и жителей Курганской области (последние платят в пользу структур г-д Бикова и Боброва от 3,5 до 5 тысяч рублей ежемесячно, в зависимости от домохозяйства);
это аббревиатура Regulatory Asset Base, названия механизма, при котором конечный потребитель энергии оплачивает не только взятое из сети (на литейный цех или цикл стиральной машины), но и вложения инвестора в инфраструктуру, и его гарантированный доход.
Подготовка к внедрению RAB-метода шла в России в 2008 году. Федеральная служба по тарифам одобрила методические указания по тарифному регулированию на основе расчета возврата капитала (ROI, или Return on Investment), определила нормы доходности на инвестированный капитал. Правительство внесло поправки в законодательную базу «О ценообразовании в отношении электрической и тепловой энергии в РФ» и подписало постановление о порядке согласования региональных инвестиционных программ. В 2009 году Курганская область была с пафосом включена в число «пилотных регионов».
«Метод RAB применялся в 2000-х годах, когда сетевая инфраструктура в стране была в ветхом состоянии, — говорила в интервью ТАСС в ноябре 2019 года директор департамента государственного регулирования цен и тарифов Курганского правительства Ирина Гагарина. — Как разовая акция, что в регионах сетевые организации возьмут кредиты, вложат в строительство инфраструктуры, а затем вернутся к методу индексирования тарифов. Так и произошло по всей стране, кроме Курганской области».
Начато при губернаторе Олеге Богомолове, продолжено при губернаторе Алексее Кокорине. Соглашение последнего с энергоолигархами продлило применение RAB-метода на период 2018-2023 годов.
А в декабре 2019 года ФАС исполнила вышеупомянутое поручение г-на Белоусова — и отказала региону в выходе из энергоRABства.
Через неделю курганские промышленники и крестьяне в отчаянии отправили «прошение на высочайшее имя».
ИЗ ОБРАЩЕНИЯ К ПРЕЗИДЕНТУ
«Просим вас поручить принять срочные меры по выравниванию цен на электроэнергию до уровня соседних регионов с тем, чтобы Курганская область получила возможность равного с другими субъектами развития».
Руку приложили Владимир Алейников, исполнительный директор Ассоциации крестьянских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов, Михаил Белоусов из Общественной палаты Курганской области, Сергей Бочаров из «Союза машиностроителей России», Сергей Доронин из «Деловой России», Ольга Лютикова из «Опоры России», Сергей Муратов, председатель регионального объединения работодателей «Союз промышленников и предпринимателей», и Алексей Чуев, уполномоченный по правам предпринимателей Курганской области. Директор АО «НПО «Курганприбор» и впередиидущий крестных ходов Муратов от интервью для «Новой газеты» уклонился: борьба идёт, а зримых успехов нет.
Кажется, что кто-то большой, непоименованный и могущественный стоит за коллизией «Зауралье против диктата энергоолигархов». В июле 2019 года министр энергетики Александр Новак осторожно назвал зауральские энерготарифы «высоковатыми». В 2019 году регион включили в десяток территорий с самым сложным социально-экономическим положением, — таких, что им дали «кураторов»: Зауралью — министра финансов Антона Силуанова. Последний участвовал в разработке программы ускоренного развития области; там был и блок, в котором говорилось об энерготарифах как тормозе развития. Но «в процессе согласований с федеральными ведомствами этот блок ушел из программы», горестно выразилась в интервью ТАСС Гагарина. От беседы для «Новой газеты» она также отказалась.
А вот Алексей Бобров по теме тарифов как раз выходил «под софиты»: в конце 2018 года сказал в интервью Znak.com, что говорить о снижении энерготарифов в Курганской области «преждевременно». А дальше путано (то «энергетические тарифы Курганской области являются средними по России», то они «несколько выше, чем у соседних регионов — Свердловской, Тюменской и Челябинской областей») утверждал, что обусловлены они «исключительно огромным падением объёмов промышленного производства и отсутствием крупных нефтегазовых добывающих предприятий и крупных предприятий металлургии».
— Нет в правительстве Курганской области человека квалифицированного, разбирающегося во всех тонкостях ценообразования в энергосистеме, который бы своими аргументами разбил измышления Бикова и Боброва,
— заметил в разговоре со мной Алексей Симанов, исполнительный директор регионального объединения работодателей «Союз промышленников и предпринимателей», а в 2007-2010 годах — заместитель губернатора, курировавший вопросы промышленности, связи и энергетики.
По словам Симанова, от заключения договора о RAB со стороны правительства Курганской области были отсечены все профильные департаменты, кроме департамента цен и тарифов: и энергетики, и экономисты; со стороны региона на документе стоят подписи только тогдашнего губернатора Олега Богомолова и тогдашнего руководителя департамента цен и тарифов Михаила Шеремета.
«Вот это и подозрительно», как говаривала Фаина Раневская.
— Ситуация в начале 2000-х в энергосистеме области была сложная, и Богомолов искал пути решения. Упало энергопотребление в регионе: было 7,5 миллиардов кВтч в год, а к 2000-м стало 3,5 миллиарда кВтч в год; притом затраты на содержание региональной сети остались те же, — говорит Алексей Симанов. — Тогда и появились Бобров, Биков и Татьяна Чёрных, и с той поры начались у нас проблемы резкого повышения энерготарифов.
«У нас имеются основания полагать, что 2 млрд рублей в год — это излишне занесенная в тариф сумма в виде возврата инвестированного капитала при системе RAB», — сказала в вышеупомянутом интервью ТАСС Ирина Гагарина. А в декабре 2019 года она как глава департамента госрегулирования цен и тарифов правительства Курганской области обратилась к генеральному прокурору Юрию Чайке, побуждая последнего принять меры прокурорского реагирования.
ИЗ ЗАЯВЛЕНИЯ
«Колебания размера инвестированного капитала в течение всего срока регулирования с применением метода RAB при незначительных суммах фактического ввода в эксплуатацию новых объектов электросетевого хозяйства и при отсутствии оснований для их ввода свидетельствуют о вероятной фальсификации экспертиз об определении первоначального размера инвестированного капитала, о наличии признаков представления подложных документов при установлении первого долгосрочного периода регулирования для «СУЭНКО», определения размера инвестированного капитала на 2018-2022 годы».
Сейчас в Курганской области предприниматели и бюджетные организации платят за электроэнергию из расчета 7,78 рубля за кВтч, тогда как средний тариф для этих групп в Уральском федеральном округе — 3,97 рубля за кВтч, а по России — 4,24 рубля за кВтч.
Даже при этих тарифах промышленность показала 4,5% роста против общероссийского 1,5% роста по итогам первого, «докоронавирусного» квартала 2020 года.
— Не нужно думать, что упадок промышленности обусловлен лишь высокими энерготарифами — это гораздо более сложный вопрос, — считает Алексей Симанов. — И все же отмена, во-первых, RAB-метода и, во-вторых, вынужденного режима генерации открыла бы перед регионом перспективу. Нужно сделать две эти вещи. Но это стало бы признанием ошибок бывшего губернатора Богомолова, чего признать не могут.
Это поставило бы новые вопросы. Биков и Бобров не виноваты; произошедшее — итог неквалифицированности областного правительства.
Губернатор Богомолов, неравнодушный к конному спорту, дал выжечь на регионе RABское тавро. И, как всякое тавро, оно оказалось долговечным.
Теперь — о народишке.
Мокрые пороги
«Население» платит в Кургане и области больше, чем в Тюмени, которую институт «Урбаника» поставил на второе место по качеству среды в России.
В 2020 году одноставочный тариф для курганских горожан составил 3,32 рубля за кВтч, для деревенских — 2,32 рубля за кВтч. При тарифе, дифференцированном на две «зоны суток» (с 7.00 до 23.00 и с 23.00 до 7.00), курганские «физики» платят днём 3,82 рубля за кВтч, ночью — 2,32 рубля за кВтч. Жители курганских сел — 2,67 рубля за кВтч и 1,62 рубля за кВтч соответственно.
Тюменская область: одноставочный тариф для горожан — 2,87 рубля за кВтч, для села — 2,02 рубля за кВтч. При тарифе, дифференцированном на две «зоны суток» (с 7.00 до 23.00 и с 23.00 до 7.00), горожане днём платят 2,92 рубля за кВтч, ночью — 1,44 рубля за кВтч. Жители тюменской деревни — 2,02 рубля и 1,01 рубля соответственно.
Зауральцы, конечно, платят, но они уже не могут. И лучше всего о том, как достается — и не достается — компаниям топливно-энергетического комплекса зауральская копеечка знает региональное управление Федеральной службы судебных приставов (ФСПП). В интервью местному ТВ главный судебный пристав Зауралья Ирина Уварова рассказала, что по показателю взысканий в пользу ТЭК — этой «можно сказать, даже политической задаче» — «в Уральском федеральном округе мы, наверное, только от Тюмени немного отстаем по показателям взыскания, а по Российской Федерации мы зашли в очень хорошую такую лидирующую десятку».
«ТЭК» в Зауралье — это ОАО «Курганская генерирующая компания», производящая тепло и электроэнергию, уже упомянутая АО «СУЭНКО» и компании «Газпрома» — поставщики газа. Бенефициары первых двух — г-да Биков и Бобров.
Из справки, предоставленной «Новой газете» курганским управлением Федеральной службы судебных приставов, следует, что с 2015 года по 2019 число исполнительных производств о взыскании в пользу ТЭК выросло в регионе почти в 10 раз: с 10 255 до 105 945. Сумма требований выросла более чем в два раза: с почти 542 миллионов рублей до 1 миллиарда 176 миллионов «с копейками». Но взысканные суммы не особо выросли: в 2015 году взыскали 130,6 миллионов рублей, а в 2019 году — немногим более 224,2 миллионов рублей.
Государство скребет уже не по цифровым заначкам граждан (часть социальных выплат запретна для ареста ФСПП, и банки их не отдадут), а по слизистой их желудков. Как результат, 1 октября 2019 года был подписан федеральный закон №328-ФЗ «О службе в органах принудительного исполнения Российской Федерации…», переводящий судебных приставов из гражданской службы в правоохранителей. Потому что у приставов как гражданских уже нервы сдают:
как сказала Уварова городской газете «Курган и курганцы» в 2018 году, «были случаи, когда наши сотрудники приходили к должникам и находили или одиноких стариков, или брошенных детей».
В 2017 у меня на уроке английского в школе близ деревни Челноково сидела девочка отнюдь не брошенная. Её ещё только хотели забрать из семьи, так как их дом «отцепили» от электричества за долги. Бледный ребёнок с рыжими английскими волосами и белой кожей с голубоватым отливом едва шевелил губами в ответ на мои вопросы: есть ли учебник? Тетрадь? Среди детей, которые — плюя на свою бедность, не ведая и не горюя о ней — вибрировали от энергии и радости жизни, от красоты и роскоши природы, которая глядела на нас во все окна и щедро вознаграждала всех за нищету социума, она была как тень. Стигма лежала на 10-летнем человеке, живущем при лучине.
Глаза у неё были сухие, и потому не скажу, что порог у тех, ради кого приставы шарятся по тропинкам садовых товариществ и пригородных деревень-«микрорайонов», истребуя долги, мокр от слез. Это у Ивана Шмелева в «Лете Господне» можно прочесть, что в XIX веке «мокрые пороги» приписывали домам тех, кто построил бизнесы на «конечных потребителях». На прямых наличных деньгах, отдаваемых безальтернативно.
В учебниках как символ Лондона всегда рисуют Биг-Бен. Париж — Эйфелева башня, Нью-Йорк — статуя свободы. Задание для пятиклассников: разобрать, что к какому городу относится.
— Зачем нам этот тест? Мы все равно никогда там не будем, никогда этого не увидим! — воскликнула одна девочка в коррекционном классе.
А мой любимый, испытывавший моё терпение ученик (потом перешедший в обычный класс другой школы) ответил:
— Это для того, чтобы мы ЗНАЛИ! А то мы так и вырастем ТУ-ПЫ-МИ!
Если был расчет уехать подальше, чтобы простонародье никогда не нашло дороги до Биг-Бена и ничего не спросило, то это был ошибочный план.
P.S.
О «вынужденном режиме генерации» и его последствиях для региона — в следующей статье.
