"Затравленному" банкиру припомнили рисковые операции

Виталий Рябов убеждал суд, что подсудимый не вор, а "жертва травли", в которой он видит руку бывшего вице-губернатора Петербурга Михаила Осеевского (ныне зампреда ВТБ).

Экс-председателю совета директоров банковской группы ВЕФК Александру Гительсону Следственный комитет вменил хищение 1,88 млрд бюджетных рублей. В «Инкасбанке», входившем в группу, держал счёт финансовый комитет Ленобласти. С него, по версии обвинения, банкир распорядился перевести госденьги в 2008 году, когда начались финансовые трудности, и якобы распорядился ими по своему усмотрению. Операцию сочли особо крупным мошенничеством. Бывшая председатель правления «Инкасбанка» Татьяна Лебедева по этому же делу ранее получила 4 года условно.

Сегодня, 13 ноября, в суд пришел экс-председатель правления ВЕФКа Виталий Рябов. Противясь статусу свидетеля обвинения, сразу замолвил слово за шефа, с которым работал с 2004 года: «Гительсон не планировал никаких хищений».

Вспоминая осень 2008-го, Рябов пояснил, что к проблемам ВЕФКа и, как следствие, нехватке денег привело стечение обстоятельств. По его мнению, финансовый кризис, когда Центробанк в борьбе с инфляцией резко ограничил возможность межбанковского кредитования и тем самым лишил организацию Гительсона доступа к свежим средствам, совпал с травлей ВЕФКа: "Даже тогдашний вице-губернатор Петербурга Осеевский на совещании с контрагентами (имелись в виду подведомственные учреждения Смольного. – Ред.) заявил, что ВЕФК накренился и вот-вот рухнет, и велел им ни в коем случае не посылать деньги в банк".

Как результат – резкий отток средств. По оглашенным в суде цифрам, за октябрь 2008-го средства на счетах клиентов сократились с 24,5 млрд до 15 млрд, а депозиты физлиц – с 25 до 18. То есть за месяц из ВЕФКа вывели больше 16 млрд рублей.

"Это была катастрофа, – говорил Рябов. – Когда бегут вкладчики, ни одному банку, даже Сбербанку, не устоять. Это был системный кризис в стране, пострадавших было много. В октябре 2008 года я предложил Александру Владимировичу обратиться к Агентству по страхованию вкладов (АСВ) в качестве управляющего. Причём, по моему личному и глубокому убеждению, он сам никуда не собирался убегать и искал выход из тяжелой ситуации. Но после прихода агентства я, например, ни одного управленческого решения не принял".

Представитель правительства Ленобласти, признанного по делу потерпевшим, спросил: "Вы можете назвать хотя бы один нормативный правовой акт или федеральный закон, в котором ситуация осени 2008 года характеризовалась бы словосочетанием «финансовый кризис»?"

Свидетель съехидничал: "У нас и сегодня кризиса нет. У нас – волатильность. Или турбулентность. Но курс свидетельствует сам за себя".

Рябов охарактеризовал Гительсона как прекрасного математика, работоголика, проводившего в офисе по 12 часов, дорожившего ВЕФКом. Судья Анатолий Ковин на лестную характеристику отреагировал: "Вы кто по образованию?" – "Инженер-экономист". – "Послушать вас, так во всем виновата жизнь. Люди с высокой эрудицией, математического склада ума, и ничего не могли сделать с банком, найти выход?"

Судья, как бы размывая впечатление о банковском гении Гительсона, предложил огласить допрос Рябова от октября 2009 года. Тогда свидетель сидел в столичном изоляторе «Матросская тишина», проходя ещё по одному «вефковскому» делу – о растрате порядка 900 млн рублей. По мнению СКР, Гительсон, Рябов и ещё один топ-менеджер, Иван Бибинов, выдали заведомо невозвратные кредиты подконтрольным фирмам.

Судя по тогдашним показаниям Рябова, Гительсон действительно кредитовал близкие ему компании, с незнакомыми клиентами предпочитал не работать, и по меньшей мере некоторые операции были рисковыми, грозившими отзывом лицензии. Деятельность на грани, приведшую к нехватке денег в банке, в котором миллионы студентов и пенсионеров получали стипендии и пенсии, подтверждало АСВ. Две трети кредитов ВЕФК, по подсчетам агентства, направлялись по прямому указанию акционеров в развитие собственных проектов. Деньги переводились на подконтрольные счета и якобы бесследно исчезали.

Гительсон вину в хищении бюджетных средств не признает. Он не отрицает задолженность, но, по версии защиты, на момент уголовного дела в апреле 2009 года действовало соглашение с Ленобластью о реструктуризации задолженности, и поэтому возбуждение произошло до события вероятного преступления.

«Гительсон действительно вел переговоры о реструктуризации, но, по нашим данным, это был способ отсрочить своё привлечение к уголовной ответственности и ввести государство в лице областного правительства в заблуждение», – пояснили «Фонтанке» в ГСУ СК по Петербургу.

Деньги правительство вернуло. В рамках уголовного дела были арестованы акции структуры ВЕФКа и реализованы в рамках гражданского судопроизводства.

Кроме «бюджетного» дела, СК считает Гительсона причастным ещё к нескольким преступлениям (в частности, упомянутому кредитованию подконтрольных фирм на 900 млн рублей и даче взятки 2 млн долларов бывшей главе отделения Пенсионного фонда России по Санкт-Петербургу Наталье Гришкевич). Привлечь банкира по этим эпизодам не могут без разрешения Австрии. Запрос из России уже направлен, ответа пока нет.