Пора по крабам
22.04.2021 11:32Турбаза «Аквамарин» расположилась прямо на берегу Охотского моря в часе езды от Южно-Сахалинска. Внешний вид довольно спартанский: построенный в духе советских пансионатов гостевой дом с бильярдом и баней, несколько простеньких катеров, грузовик, чтобы подтаскивать катера к воде. Но туристы приезжают сюда охотно, и едут они за роскошью другого рода: за сахалинской рыбалкой.
На стенах «Аквамарина» — фотографии, от которых у любого завзятого рыбака может случиться припадок. Вот хозяин базы, приятный мужчина Валерий Черномаз, держит в объятиях рыбу-собаку — чудище разевает пасть, в которую легко поместится голова Черномаза. Вот какие-то счастливчики впятером тянут бесконечные гроздья каменного окуня. Ловят здесь также трубача, осьминога, терпуга и, конечно же, краба.
Точнее, ловят краб. На профессиональном сленге краб не склоняется: «ходить на краб», «биться за краб». Звучит диковато, но к сленгу быстро привыкаешь, как и к самому «краб», которого здесь море — в одной ловушке, поднятой со дна, сразу несколько видов: ярко-оранжевые (камчатские), сочного чернильного цвета (синие), колючие и волосатые. Ради свежевыловленных крабов, вкус которых не идёт ни в какое сравнение со сколь угодно дорогими консервами, в этот регион и едут рыбаки и гурманы.
— Но сейчас — увы! — разводит руками Валерий Черномаз.— На все лето любительскую ловлю краба запретили. Такие вот новые «правила любительского рыболовства». В прошлом году ещё можно было несколько недель летом ловить, а с этого года — все три месяца запрещено.
Валерий пускается в долгий рассказ о том, как в последнее время госслужбы ужесточили контроль за рыбаками.
— Конечно, то, что прежний беспредел прикрыли,— это хорошо. Тут ведь каждый первый в девяностые промышлял контрабандой. И ладно бы на продажу, но ведь просто истребляли и рыбу, и крабов, и моллюсков. Того же гребешка, например, чуть было совсем не извели. Но сейчас уж так гоняют — жуть. Гребешка выбрасывает штормом, так его даже с берега нельзя подбирать! Он лежит, гниет, а если подобрал — все, ты браконьер. А уж по крабу — само собой гайки завернули. Краб — это сейчас для избранных промысел.
18 мая в здании Росрыболовства в Москве, на Рождественском бульваре, выдалось жарким: это был первый день аукциона по распределению прибрежных крабовых квот на юге Приморского края — от Золотого мыса до корейской границы. В этой зоне вылавливают не так уж много, чуть больше 10% от общего российского вылова, и тем не менее в этот и следующий день Росрыболовству удалось выручить за сегмент существенно больше денег, чем за все остальные участки.
Последние аукционы по этим квотам проходили в 2010 и 2012 годах, и заканчивались они довольно быстро: пришло два-три участника, тот, кто предложил цену, на 2% отличающуюся от начальной, и становился обладателем квот.
Позже конкурсы признали недействительными — был доказан картельный сговор (все участники принадлежали одному лицу — приморскому бизнесмену Дмитрию Дремлюге). Последовали отставка главы Росрыболовства, арест руководителя приморского отделения ведомства, уголовные дела, объявление в федеральный розыск самого Дремлюги и много других событий.
И вот через столько лет квоты удалось продать, причём, как говорили потрясенные участники, поздним вечером выходившие из здания на Рождественском бульваре, баснословно дорого. Квоты, за которые Дремлюга заплатил 371 млн руб., были проданы в 33 раза дороже — за 12,4 млрд, а всего в ходе этих аукционов за те же квоты, что и в 2010–2012 годах, государство получило сумму, выросшую в 57 раз,— 22,9 млрд руб. вместо прежних 408,8 млн, что, даже с учетом изменившегося курса рубля, впечатляет.
На сей раз в зал набилось полсотни человек, и торг за каждую квоту шел часами. Кому что досталось в пылу сражения, стало понятно лишь по итогам. И это был очень интересный итог: основные деньги, как выяснилось, заплатили новички — компании, ранее в крабовом бизнесе не участвовавшие, но наслышанные о баснословных прибылях.
Больше всех потратила компания «Турниф», входящая в холдинг «Русская рыбопромышленная компания» (РРПК), который принадлежит зятю Геннадия Тимченко Глебу Франку и Максиму Воробьеву. За право на вылов 2,4 тыс. т краба компания заплатит более 10 млрд руб.— цифра для рынка удивительная, тем более что квоты РРПК достались главным образом на краба-стригуна опилио. Штука тут вот в чем: по вкусовым качествам опилио не уступает камчатскому, но поскольку он существенно мельче, то и стоит чуть ли не вдвое дешевле (экспортеры в последнее время продавали камчатского краба в среднем по $23 за килограмм, а краба опилио — по $12–13).
«Они прям как дети миллионеров в магазине игрушек»,— хмуро комментировал события один из участников тех аукционов, вспоминая прежние ошибки «новичков» рынка и сомневаясь в нынешнем успехе.
У акционеров РРПК действительно уже случались неудачи на рыбном рынке. Созданная ими в 2007 году для производства лососевых компания «Русское море» оказалась финансово неуспешной: из-за массовой гибели рыбы и других проблем к 2015-му её чистый убыток вырос до 1,9 млрд руб. Правда, деятельность партнёров, связанная с минтаем, развивается более успешно — последние годы РРПК активно скупает предприятия данного профиля и уже стала крупнейшим в России добытчиком этой рыбы.
На втором месте по инвестициям на аукционе оказалось ПАО НБАМР (подконтрольно бывшему губернатору Приморья Сергею Дарькину). Предприятие когда-то занималось небольшим крабовым промыслом, но в последние годы, как и РРПК, специализируется на вылове минтая. Так или иначе, ПАО НБАМР приобрело за 2,1 млрд руб. квоты на того же краба опилио.
Третий «новичок» — Преображенская база тралового флота, связанная с семьей губернатора Сахалинской области Олега Кожемяко. База заплатила за квоты на краба опилио 1,9 млрд.
«Компании, входящие в ассоциацию,— крупнейшие добытчики краба на Дальнем Востоке, между тем из 15 лотов подзоны Приморье, которые дали основную выручку аукциона, члены ассоциации выкупили всего два лота,— осторожно делится соображениями глава Ассоциации добытчиков краба Дальнего Востока Александр Дупляков.— Это не случайно: по моему мнению, многие лоты оказались сильно переоценены. Если для членов ассоциации приобретение лотов по такой цене ещё может быть оправдано в силу диверсификации промысла, то для новичков, не имеющих не только других крабовых квот, но зачастую и соответствующего флота, причины приобретения лотов по такой цене непонятны хотя бы в силу сроков окупаемости».
«Бывалые» действительно больше интересовались лотами на камчатского краба — их приобрели компании, связанные с сахалинским крабовым королем Олегом Каном, с компанией «Антей» Ивана Мехнова и даже с тем самым Дмитрием Дремлюгой, который со времен провалившихся аукционов находится в федеральном розыске. Его представители тоже избыточно увлеклись аукционной игрой: одна из фирм, которую приписывают Дремлюге, «Краб Марин», купила на аукционе лот на вылов камчатского краба за 1,8 млрд руб., хотя такой же лот структура Кана приобрела за 1 млрд, а «Антею» чуть больший лот достался за 1,2 млрд.
Огорченный неосмотрительностью своих представителей Дремлюга хочет результаты аукциона оспорить и вернуть залог — подконтрольное ему ПАО «ХК “Дальморепродукт”»: через три недели после аукциона в Арбитражный суд Москвы был подан иск к Росрыболовству с требованием отменить результаты торгов.
В Росрыболовстве бушующие на рынке страсти вызывают истинный восторг: вот она, настоящая конкуренция.
«Конечно, 10–15 лет назад невозможно было представить, что участники российского крабового рынка будут делать гигантские инвестиции в бизнес,— говорит Василий Соколов, замруководителя Росрыболовства.— Заходить с такими деньгами было просто бессмысленно — они бы никогда не отбились. На рынке тогда орудовали сотни браконьеров, и они уронили мировую цену на краба до минимальных значений. Сейчас совсем другое дело, выход на внешние рынки для российских браконьеров в значительной степени перекрыт. Мировая конъюнктура очень хорошая: вылов в США сравнительно низкий, и Россия по таким видам краба, как камчатский и синий, является мировым лидером. А в качестве нового рынка сбыта помимо традиционных США, Японии и Республики Корея появился Китай с быстро растущим потреблением, в том числе и деликатесов. В результате цена на российского краба на международном рынке выросла в разы по сравнению с началом 2000-х, и даже такие инвестиции при хорошем управлении в итоге могут окупиться».
Приключения «Чатки»
Осенью 2010 года в одном из лучших ресторанов Южно-Сахалинска московская компания La Maree устраивала грандиозный банкет для местного истеблишмента, состоящего главным образом из владельцев рыбных компаний. Яства предлагались в традициях высокой кухни — завиток чего-нибудь в центре тарелки, но перемен блюд при этом было аж восемнадцать. Сахалинцам подали их родные морепродукты — осьминога, краба, спизулу, анадару, морского петушка, кукумарию, корюшку, устриц, но в совершенно неопознаваемом виде. «Народ говорил: “Надо же, мы привыкли, что из кукумарии можно разве что скоблянку сделать, а тут севиче, карпаччо, по-арабски, по-итальянски!” —вспоминает гендиректор La Maree Азамат Юсупов.— А мы как раз хотели показать, что можно делать из сахалинских морепродуктов, какие шедевры».
Демонстрация сахалинских возможностей понадобилась крупнейшему российскому импортеру морских деликатесов в связи с его намерением импортозаместить некоторые позиции в своём ассортименте. «Мы выходили на сахалинский рынок, и нам важно было дать почувствовать местным игрокам, что мы ценим их продукт, ценим их опыт,— подчеркивает Юсупов.— Потому что без опыта на этом рынке делать нечего — там столько специфики! Вот, например, сахалинская корюшка — вкуснейшая вещь. Но, если вы вздумаете попробовать её летом, больше в жизни в рот не возьмёте. Потому что летом она вся червивая!»
Азамат Юсупов приехал открывать представительство один и провел на Сахалине полгода. По его словам, это было самое начало «цивилизации» на крабовом рынке. Крабовые короли только-только вернулись из бегов, создали официальные холдинги и начали работать над репутацией.
Истории про рыбаков, которых брали с десятками тонн крабов на борту, а они потом в суде доказывали, что «везли крабов выпускать на территорию, свободную от браконьеров» (скорее всего, в Японию), про крабовую империю «чукотского бизнесмена Козлова» или американца Евгения Гонтмахера постепенно стали уходить в прошлое. Зато цена на краба, которая в результате небывалой активности всех этих персонажей упала чуть ли не до $10 за килограмм, казалась очень интересной.
К настоящему времени процесс импортозамещения в La Maree набрал хорошие обороты: из 320 т продукции, которые компания продает на российском рынке за год, треть — российские деликатесы. Для этого компании пришлось построить на Сахалине логистический центр с аквариумами и морозильными камерами, добиться хороших тарифов на перевозки и наладить отношения с поставщиками. Таким образом, по некоторым позициям у La Maree произошло полное импортозамещение, в том числе и по камчатскому крабу.
А до 2010 года краб этот в самые дорогие московские рестораны попадал из Норвегии. Собственно, он все равно был, строго говоря, российский: история о том, как во времена СССР учёные решили разнообразить биологию северных морей и заселили туда этих ракообразных, довольно известная.
Краб тогда был одним из главных экспортных советских товаров. Консервы «Chatka» (если верить легенде, на этикетке не поместилось слово Kamchatka) брали за границей охотно и помногу, хотелось увеличить производство и сэкономить на транспортировке.
Прижился завезенный в северные моря краб как раз к моменту развала СССР, а спустя ещё десятилетие добрался до норвежских вод.
Сейчас Норвегия экспортирует камчатского краба десятками тысяч тонн, но по-прежнему в местных газетах считается хорошим тоном писать, что для морской акватории завезенный вид — животное вредное, нарушает экосистему и выедает треску (что, кстати, справедливо лишь отчасти: краб, если сможет, треску действительно съест, но и она обидчика ест активно — правда, лишь пока он растёт и меняет панцирь).
Покупать краба на Сахалине и везти его за тридевять земель в Москву La Maree решила не от хорошей жизни: норвежский страшно подорожал.
Впрочем, и налаживание госконтроля на цене товара отразилось самым непосредственным образом. За последние десять лет Росрыболовство вместе с погранслужбами ввело по-настоящему драконовские меры: за отключение средств контроля на двое суток — отлучение от квот всей компании, за два крупных ущерба — то же самое, недоставление на таможенную территорию — снова лишение квот. Кроме того, была проведена большая работа по международным соглашениям: браконьерского краба больше не берут в Европе, США, почти не берут в Южной Корее и Японии. «Остался только один очаг браконьерский в Северной Корее, где действует международный синдикат, но в целом на цену российского краба браконьерский бизнес уже практически не влияет»,— утверждает Василий Соколов.
Последние аукционы по крабу глава Росрыболовства Илья Шестаков комментировал в том духе, что, согласно новым правилам, обладатели прибрежных квот на вылов краба должны будут доставлять его на берег того региона, где квоты выделены, а это значит, что краб будет ориентирован на внутренний рынок, и легальные производители и здесь станут задавать тон, тесня браконьеров. «Краб — это не селедка, в смысле не народный продукт… Должен стоить дорого»,— настаивает Шестаков.
В целом, по всем оценкам, браконьеров уже сейчас стало меньше в разы — цены на рынке тоже поднялись в разы. «Наша принципиальная позиция — покупать только у легальных продавцов, иметь дело с браконьерами — ниже нашего достоинства,— категоричен Азамат Юсупов.— Но сейчас один из наших постоянных партнёров предлагает нам колючего краба, а на вкус владельца Lа Maree Меди Дусса, колючий — самый вкусный, по $45. Это в два раза дороже, чем в прошлом году…»
Тем не менее менять логистику уже никто не собирается. На Усачевском рынке в Москве открылся корнер Lа Maree. Там можно купить камчатского краба по 3200 руб. за килограмм, и руководство компании утверждает, что дешевле не привезешь в Москву легального краба. К радости менее принципиальных граждан, водится пока в столице и нелегальный. На других рынках живой краб стоит от 1500 руб. за килограмм — скорее всего, везли его не с Дальнего Востока, а из Баренцева моря и никаких отчислений государство за вылов не получило. Но скоро, обещают власти, эта лазейка прикроется.
