Личное дело следователя Толмачева

У находящейся под домашним арестом активистки «Открытой России» Анастасии Шевченко в больнице умерла дочь.

Девочка с первой степенью инвалидности попала в реанимацию днём 30 января с обструктивным бронхитом. Состояние было крайне тяжелым. В реанимации у ребёнка случилась остановка сердца и дыхания. Но несмотря на это, ростовский СК отпускать маму к ребёнку до позднего вечера не разрешал. Вместо этого «злостную уголовницу» Шевченко практически весь день держали в СК на допросе. И только вечером дали разрешение посетить дочь в больнице. В саму реанимацию Настя так и не попала. Утром 31 января девочка скончалась.

О том, что ребёнок — инвалид и нуждается не только во врачах, но и в материнской заботе, были в курсе два суда. Первый — Ленинский районный суд Ростова-на-Дону — который отправил 23 января Шевченко под домашний арест на два месяца, и второй — областной, который это решение «засилил». Под подписку отпускать побоялись — ведь у Шевченко есть открытые шенгенские визы в загранпаспорте (ничего, что паспорт изъяли). Сама Анастасия объясняла, что у неё трое несовершеннолетних детей: двух из них нужно водить школу, а к ещё одному — 17-летней дочке, инвалиду, нужно было ездить в интернат для детей с особенностями развития и привозить ежедневно лекарства.

Но нет. Даже меру пресечения 39-летней матери троих детей избирали, заключив её в клетку. В суд её привезли из ИВС, где продержали сутки. Это же не сенатор Арашуков, подозреваемый в убийствах и создании ОПС, на избрании меры пресечения сидящий за столом с адвокатами, без наручников. Это активистка «Открытой России», элемент для общества более опасный.

Никто не знает, смогла бы Анастасия Шевченко, не находись она под домашним арестом, спасти девочку. Но каждый из нас, кто сочувствует этой трагической истории, понимает: на свободе она могла бы проститься и увидеть своего ребёнка до его ухода. Привезти необходимые лекарства. Несколько раз обнять, поцеловать, погладить, укрыть теплым одеялом, посидеть рядом, подержать руку. И никто не знает, случился бы у 17-летней девочки острый приступ, если бы она не была в курсе ареста мамы.

Вообще, в истории Анастасии Шевченко много показательного. Красивая молодая женщина с высшим образованием в какой-то момент, очевидно, поняла, что можно же пытаться изменить жизнь в стране. Ради собственных детей опять же. Работа в «Открытой России», в ростовском отделении предвыборного штаба Собчак, участие в акциях протеста, лекциях и семинарах — вот, собственно, чем она занималась в свободное от работы и забот о детях время.

И за это её сейчас преследуют в уголовном порядке. И за это же ей грозит до 6 лет тюрьмы.

Цитирую постановление о привлечении в качестве обвиняемой: на одном из совещаний в Ульяновске «озвучила основные направления деятельности» «Открытой России», «инструктировала участников о необходимости внедрения в различные протестные группы граждан под предлогом предоставления бесплатной юридической помощи, говорила о необходимости изготовления агитационных плакатов и рассуждала о важности ведения тематических аккаунтов в сети Интернет и участия в выборах различного уровня». Ну, и ещё эта опасная женщина «демонстрировала» на одном из митингов символику «Открытой России» с целью «дискредитации органов исполнительной власти».

«Преступный умысел» (следствие так и пишет) на все эти безобразия у матери троих детей возник, по логике СК, после того, как она заработала два административных штрафа по ст. 20.33 КоАП (за координирование дебатов движения в Таганроге в октябре 2017 года и за «собрание-лекцию» в апреле 2018 года перед выборами в ростовское заксобрание).

Все эти криминальные эпизоды Шевченко официально предъявляли 30 января, в тот момент, когда её дочь уже находилась в реанимации.

Кстати, уголовное дело против неё расследуется под руководством целого генерал-лейтенанта группой из четырёх следователей.

Сидя на допросе у следователя Александра Александровича Толмачева, активистка «Открытой России» в присутствии двух адвокатов вину не признала, от дачи показаний отказалась, говорила, что обвинение ей непонятно и просила разъяснить ей понятие иностранной неправительственной организации, деятельность которой признана нежелательной и сотрудничество с которой ей теперь предъявляют (ст. 284.1 УК). Следователь Толмачев разъяснять ничего не стал. Разговаривать по телефону с «Новой» тоже отказался.

А мне хотелось у следователя лишь уточнить. Откуда они взяли, что сетевое, незарегистрированное движение «Открытая Россия» имеет прямое отношение к организации Otkrytaya Rossia, зарегистрированной в Британии и признанной нежелательной в РФ. Ведь Минюст заявлял, что в России нет филиалов британских организаций. И Генпрокуратура заявляла, что решение по британским структурам Ходорковского не отразится на работе созвучного российского движения. Однако это осталось лишь словами. Сначала заблокировали сайт «Открытки», затем портал «МБХ Медиа», а потом спустили разрешение уголовно преследовать активистов «Открытой России».

У кого-то могут быть счеты с Ходорковским и его структурами, может, даже из-за его расследований убийства российских журналистов в ЦАР.

Но при чем тут Анастасия Шевченко и её дочь? Следователь Толмачев, ростовский суд и СК, смерть ребёнка теперь часть вашей биографии.

P.S.

Международные правозащитные организации Amnesty International и Human Rights Watch уже признали Анастасию Шевченко узницей совести и потребовали у власти немедленно её освободить. В Кремле заявили, что ничего не знают о деле Шевченко.