Старейшины в СИЗО, секретные свидетели и тайное обвинение: как развивается «ингушское болотное дело»

», которое завели в Москве после событий 6 мая 2012 года. За полгода следствия уголовные дела существенно трансформировалось: идёт смягчение обвинения в отношении рядовых участников митинга, но большинство фигурантов сидит в СИЗО уже около полугода, многие из которых до сих пор не знают, в чем их обвиняют.

Ровно год назад — 4 октября президент Юнус-Бек Евкуров подписал соглашение об обмене территориями с Чечней. Спустя полгода митингов и волнений в республике появилось крупнейшее уголовное дело в России, связанное с уличной активностью. По состоянию на сегодняшний день под следствием находятся 44 человека, под арестом в СИЗО — 25 человек. Лидеры, обвиняемые в организации применения насилия к представителям власти, до сих пор не знают, что именно, по версии следствия, они сделали. Рядовым участникам, которых обвиняют в применении насилия к росгвардейцам, смягчают обвинение. Большинство из них сидит в СИЗО, просто теперь им грозит 5 лет, а не 10 лет.

Уголовные дела появились после того, как 26 марта на площади в Магасе был объявлен второй за год бессрочный протест. Поводом для этого стала попытка экс-главы региона Юнус-Бека Евкурова внести поправки в Конституцию Ингушетии, которые позволяли не проводить референдум в случае переименования республики и изменения границ, против которых в Ингушетии митинговали с осени 2018 года. 26 марта митингующие остались на ночь на площади, а на утро их разогнали силовики, задержав несколько десятков человек.

Лидеры: обвинение без конкретики

Лидеров протеста обвиняют в организации опасного для жизни и здоровья насилия над представителями власти (ч. 3 ст. 33, ч. 2 ст. 318 УК РФ). Максимальное наказание по этой статье — 10 лет лишения свободы. «Мне не приходилось раньше сталкиваться с такой конструкцией обвинения. Следствие по делу продлено до марта 2020 года, может затянуться и дольше. Видно, что они не торопятся», — рассказал адвокат Вадим Клювгант, который защищает главу Совета тейпов Малсага Ужахова, члена Совета тейпов Ахмеда Барахоева, сопредседателя Всемирного конгресса ингушского народа Мусу Мальсагова и лидера движения «Опора Ингушетии» Бараха Чемурзиева. Такое же обвинение у активистов Исмаила Нальгиева и Зарифы Саутиевой.

В обвинении говорится, что лидеры протеста обладают авторитетом, выступали против политики экс-главы Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, организовали митинг 26 марта, но не сказано, как они организовали насилие над силовиками, говорит Клюгвант: «Какое отношение к этому имеют четверо моих подзащитных, из предъявленных обвинений не следует. Даже если кто-то из них официально выступал организатором мероприятия, это не значит, что они организовывали применение насилия. В обвинении должны быть приведены все фактические обстоятельства — что именно человек сделал. Такие обвинения не предъявлены. Как они организовывали применение насилия к представителям власти и к каким именно представителям? Об этом в обвинении нет ни слова».

Клювгант считает, что в обвинении содержатся взаимоисключающие утверждения. «Сначала они пишут, что Совет тейпов создан в соответствии с законом, цели, предусмотренные уставом, тоже законны, потом каким-то образом делается вывод, что организация преследовала незаконные цели. В промежутке между этими двумя взаимоисключающими утверждениями говорится про публичные выступления Ужахова, но ничего не говорится про действия или решения Совета тейпов», — говорит адвокат. По словам Клювганта здоровье находящегося в СИЗО 67-летнего Малсага Ужахова значительно ухудшилось из-за тюремных условий, но «дух его не сломлен». «Он нуждается в постоянном наблюдении и лечении. Сейчас эти вопросы поставлены перед СИЗО и следствием», — говорит Клювгант.

Расследование уголовных дел против участников митинга 27 марта перенесены в Ставропольский край, Кабардино-Балкарию, Северную Осетию. Там же в судах им избираются меры пресечения. «Это косвенный признак заказного, „специального“ дела. Руководство генеральной прокуратуры боится направить в ингушские суды даже те дела, где обвиняемые признали вину. Оно просит председателя Верховного суда России изменить подсудность, потому что якобы в Ингушетии нет возможности беспристрастного рассмотрения этих дел, — говорит Клювгант. — Это очевидное вмешательство в правило подсудности необходимо обвинителям, поскольку они беспокоятся за возможность прохождения этих дел в судах из-за сомнительности обвинений».

Инфографика: Показания признавших вину фигурантов становятся основой для обвинения остальных, рассказывал адвокат Калой Ахильгов. Адвокаты признавших вину отказались от комментариев.

«Решение о переносе расследования дела в другие регионы можно сопоставить с репрессиями против ингушский полицейских» — продолжает Клювгант. После митинга 27 марта против 13 сотрудников патрульно-постовой службы (ППС) возбудили уголовное дело о неисполнении приказа (286.1 УК РФ) Максимальное наказание — 2 года лишения свободы, запрет года заниматься определенной деятельностью. Официально их обвиняют в том, что они отказались покинуть площадь. По версии сотрудников ППС, они встали между митингующими и приезжими силовиками, чтобы не допустить кровопролития, несмотря на приказ не вмешиваться. Один из них рассказывал, что когда приезжие силовики не справились с напором толпы, сотрудники ППС помогали им выбраться из разъяренной толпы, также они уговаривали протестующих разойтись.

Рядовые участники

Изначально 27 участников митинга получили обвинение по 2 части 318 статьи УК — применение насилия, опасного для жизни или здоровья по отношению к полицейскому. Максимальный срок наказания — 10 лет. Почти всех обвиняемых отправили под арест в СИЗО в марте-апреле 2019 года. Личности потерпевших росгвардейцев засекречены. Спустя полгода фигурантам постепенно, одному за другим начали смягчать обвинение на «неопасное насилие над полицейским« — 1 часть 318 статьи, по которой максимальный срок наказания в два раза меньше — 5 лет. У этого есть причины, говорят адвокаты.

«Первая — следствие теперь заявляет, что только один полицейский получил вред опасный для здоровья, получается, что по 2 части 318 статьи к ответственности можно привлечь только одного человека. Если бы их всех привлекли по 2 части 318 статьи, то получается, что они все нападали на одного человека, — объясняет логику следствия адвокат Висит Цороев. — Следствие отправляет полицейских на медицинское обследование, если выясняется, что полицейский получил повреждения не опасные для здоровья, то дело переквалифицируется на 1 часть 318 статьи». Всего потерпевших 50−60 человек, говорит адвокат. Все пострадавшие силовики в деле засекречены. Следствие утверждает, что они получили физическую боль от действий обвиняемых, рассказали адвокаты фигурантов.

Вторая причина, говорит адвокат Аральбек Думанишев, в том, что более тяжелое обвинение в начале расследования понадобилось следователям для того, чтобы суд избирал для фигурантов более строгую меру пресечения — арест в СИЗО.

Теперь тем обвиняемым, которым смягчили обвинение, вменяют причинение физической боли силовикам. Адвокаты нескольких обвиняемых рассказали, что, по утверждению следствия, боль силовикам причинили ударами по щиту, попытками вырвать щит, бросками предметов в них. «Следствие утверждает, что если есть угроза применения вреда здоровью, это тоже образует состав преступления», — объяснил адвокат Цороев. Двум подзащитным Цороева тоже смягчили обвинение, их материалы дела выделены в отдельное производство и будут направлены прокурору, рассказал адвокат.

В деле есть обвиняемые по 2 части 318 статьи (опасное для жизни насилие в отношении представителя власти), которым до сих пор не предъявлено обвинение в совершении какого-либо действия типа удара или броска. Например, в деле Зубейра Хамхоева, который свою вину не признает, есть такая формулировка: согласованными действиями с другими участниками митинга применил насилие опасное для здоровья и жизни представителя власти, рассказал его адвокат Мухтар Мишаев. «Если обвиняемый говорит, что не наносил удары, то чтобы завести дело, просто достаточно показаний секретных свидетелей. Видеоматериалы смотреть не будут, скажут что был не в зоне досягаемости камер».

Зубейр Хамхоев. Источнник: МемориалАдвокат Багаудина Хаутиева Думанишев говорит, что следствие до сих пор не представило видео, которое бы доказывало вину его подзащитного; при этом проводят экспертизы по этим видеоматериалам. «Они дают только устный отказ, но не письменный. Если бы у них эти материалы были, они бы это уже давно опубликовали», — говорит адвокат. По его словам, Багаутдинов просто отбросил камень, который прилетел со стороны силовиков.

Адвокат Ибрагима Мужахоева Руслан Хаджиев говорит, что его подзащитного вообще не было на митинге, его просто перепутали с другим человеком, и следователи сами это признали. Дело пока не закрыли, потому что они просто не успевают это сделать, говорит адвокат.

За два дня до митинга, на котором произошли столкновения с силовиками, Следственный комитет возбудил уголовное дело о призывах к массовым беспорядкам в виде комментариев в Инстаграме. «По этому делу до сих не предъявлено кому-то обвинение, скорее всего и не будет предъявлено», — говорит Думанишев.

Может ли новый глава республики сгладить конфликт?

Бывший глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров досрочно ушел в отставку в конце июня 2019 года, когда протесты были подавлены, а лидеры оппозиции арестованы. Хотя при новом главе Махмуд-Али Калиматове рядовым участникам начали смягчать обвинение, им по-прежнему грозят реальные сроки. Появляются новые уголовные дела. Двух журналистов сайта «Фортанга» Зарифу Саутиеву отправили в СИЗО по обвинению в организации насилия над представителям власти, Рашида Майсигова арестовали из-за подозрения в хранении наркотиков.

Калиматову, чтобы урегулировать конфликт в Ингушетии, нужно было пойти навстречу оппозиции и духовенству республики, говорил политолог и эксперт по Северному Кавказу Алексей Малашенко. Но новый глава республики не спешит выстраивать диалог с ингушской общественностью. В частности Совет тейпов (родовых общин), которому грозит закрытие, Калиматов игнорирует, говорил глава совета Мурад Даскиев. Из-за недопуска независимых кандидатов Совет тейпов и местное отделение партии «Яблоко» призывали бойкотировать последние муниципальные выборы. Муфтият Ингушетии, с которым конфликтовал Евкуров, был ликвидирован Верховным судом республики уже при новом главе.

Несправедливый приговор по «ингушскому болотному делу» вызовет новые массовые протесты в республике, считает адвокат Калой Ахильгов. Ингушская журналистка Изабелла Евлоева считает, что в республике гражданское общество уже слишком запугано: «Молча глотает, когда людей „целыми упаковками“, по надуманным обвинениям, держат в заключении по полгода. В Ингушетии больше не осталось лидеров, тех, что были, власть изолировала. А остальные, видимо, считают, что их это не касается».