Немцов рассказал "как чуть не украли Газпром"
06.02.2020 12:28
Не перестаю восхищаться
интервью, которое дал бывший председатель Газпрома
Рем Вяхирев журналу Forbes. Молчавший 11 лет когда-то всемогущий начальник Газпрома заговорил. И заговорил так, что мало не покажется.
Вот, например, цитата: "У нас было напрямую 35% акций «Газпрома», ну и еще акции, которые мы рассовывали по своим. В разных местах прятали, потому что в государстве были жулики Чубайс, Немцов и прочие — они же первые все отняли бы".
Итак, Рем Иванович возмущается, что мы кровные, принадлежащие ему акции, которые он "рассовывал по своим", решили у него отнять, чтобы вернуть государству. Да, дорогой Рем Иванович и уважаемый читатель, действительно, работая первым вице-премьером правительства России и министром топлива и энергетики, я приложил немало сил к тому, чтобы вернуть государству 35% акций Газпрома, которые жулик Вяхирев хотел за бесценок скупить и оставить себе.
Речь идет о самой крупной афере в истории России по захвату крупнейшей в мире газовой компании.
В 1994 году по указанию премьер-министра Черномырдина, его первый заместитель Олег Сосковец подписал так называемый трастовый договор с Ремом Вяхиревым. Текст его здесь.
На страницах договора изложена мошенническая схема приобретения 30% акций по цене дома на Рублевке или небольшого молочного завода. А именно согласно пункту 8 договора Вяхирев получал право купить 30% акций Газпрома за 71 миллион рублей. Согласно трастовому договору, выкуп должен был быть произведен в течение 1997 года. То есть тогда, когда я перешел из Нижнего на работу в правительстве. Курс доллара на тот момент составлял около 6 рублей (деноминированных). Таким образом Вяхирев мог купить 30% акций Газпрома за 12 миллионов долларов. При этом капитализация Газпрома в 1997 году была около 30 миллиардов долларов, а 30-процентный пакет акций стоил 9 миллиардов.
Итак, скромный труженик газовой отрасли Вяхирев получал контроль над компанией по цене в 750 раз (!!!!!!) дешевле рынка. Допустить такой грабеж страны я не мог. И практически весь 1997 год был посвящен борьбе с этим бандитским и мошенническим трастовым договором.
Вяхирев и Черномырдин сопротивлялись этому отчаянно. Виктор Степанович, помнится, задавал мне каверзные вопросы. Например, "как реализация трастового договора скажется на газоснабжении страны?". Рем Иванович приходил и хихикая задавался вопросом "А почему это вы мне не доверяете?". Я ему отвечал, что хищение 9 миллиардов долларов тянет на пожизненный срок и договор надо отменить, чтобы его не посадили.
Вяхирев не унимался. Интриговал, боролся, бегал к Ельцину, чтобы тот его защитил от меня. Но все тщетно. Осенью 1997 года на трастовом договоре появилась резолюция Ельцина, адресованная генеральному прокурору Скуратову: "Это грабеж России. Требую разобраться". Вяхирев обладал в то время колоссальной лоббистской силой. Резолюция Ельцина его напрягла, но не остановила.
Вопрос был решен лишь во время государственного визита президента России в Швецию в конце 1997 года. Тогда во вдоре королевского дворца в Стокгольме состоялся наш памятный разговор, в котором приняли участие Ельцин, Вяхирев и я. Во время церемонии встречи российской делегации король Карл Густов XIV вместе с королевой Сильвией президентом Ельцины и Наиной Иосифовной здоровались с членами российской делегации. Подойдя ко мне Ельцин тихо спросил: "Трастовый договор разорвали или нет?". Я ответил "Нет". Тогда мы на глазах у изумленной королевской четы развернулись и пошли в другую сторону, туда, где стоял Вяхирев. Далее Борис Николаевич, гляда в упор на Вяхирева, спросил, почему до сих пор договор не расторгнут. Ненависть, застывшую в глазах Вяхирева, невозможно описать.
По возвращении в Москву трастовый договор был расторгнут, а в отместку за это Черномырдин лишил меня должности министра топлива и энергетики, и я стал простым вице-премьером.
В результате той жесткой борьбы нам удалось сохранить Газпром для государства. А все могло быть иначе. Вяхирев мог стать самым богатым человеком планеты с высокой вероятностью пожизненной посадки за ограбление страны.
Ряд граждан, хорошо знающих эту историю, говорят, что борясь за интересы государства, я сохранил Газпром для Путина, который считает эту компанию своим личным бизнесом. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, так это то, что в 1997 году никакого Путина и в помине не было. Но то, что я Вяхирева спас от тюрьмы — это точно. И сейчас он тихо перепахивает грядки на своем скромном пятидесятигектарном ранчо и не боится вспоминать те жаркие годы. А мог бы и варежки шить в колонии строгого режима.
Вот, например, цитата: "У нас было напрямую 35% акций «Газпрома», ну и еще акции, которые мы рассовывали по своим. В разных местах прятали, потому что в государстве были жулики Чубайс, Немцов и прочие — они же первые все отняли бы".
Итак, Рем Иванович возмущается, что мы кровные, принадлежащие ему акции, которые он "рассовывал по своим", решили у него отнять, чтобы вернуть государству. Да, дорогой Рем Иванович и уважаемый читатель, действительно, работая первым вице-премьером правительства России и министром топлива и энергетики, я приложил немало сил к тому, чтобы вернуть государству 35% акций Газпрома, которые жулик Вяхирев хотел за бесценок скупить и оставить себе.
Речь идет о самой крупной афере в истории России по захвату крупнейшей в мире газовой компании.
В 1994 году по указанию премьер-министра Черномырдина, его первый заместитель Олег Сосковец подписал так называемый трастовый договор с Ремом Вяхиревым. Текст его здесь.
На страницах договора изложена мошенническая схема приобретения 30% акций по цене дома на Рублевке или небольшого молочного завода. А именно согласно пункту 8 договора Вяхирев получал право купить 30% акций Газпрома за 71 миллион рублей. Согласно трастовому договору, выкуп должен был быть произведен в течение 1997 года. То есть тогда, когда я перешел из Нижнего на работу в правительстве. Курс доллара на тот момент составлял около 6 рублей (деноминированных). Таким образом Вяхирев мог купить 30% акций Газпрома за 12 миллионов долларов. При этом капитализация Газпрома в 1997 году была около 30 миллиардов долларов, а 30-процентный пакет акций стоил 9 миллиардов.
Итак, скромный труженик газовой отрасли Вяхирев получал контроль над компанией по цене в 750 раз (!!!!!!) дешевле рынка. Допустить такой грабеж страны я не мог. И практически весь 1997 год был посвящен борьбе с этим бандитским и мошенническим трастовым договором.
Вяхирев и Черномырдин сопротивлялись этому отчаянно. Виктор Степанович, помнится, задавал мне каверзные вопросы. Например, "как реализация трастового договора скажется на газоснабжении страны?". Рем Иванович приходил и хихикая задавался вопросом "А почему это вы мне не доверяете?". Я ему отвечал, что хищение 9 миллиардов долларов тянет на пожизненный срок и договор надо отменить, чтобы его не посадили.
Вяхирев не унимался. Интриговал, боролся, бегал к Ельцину, чтобы тот его защитил от меня. Но все тщетно. Осенью 1997 года на трастовом договоре появилась резолюция Ельцина, адресованная генеральному прокурору Скуратову: "Это грабеж России. Требую разобраться". Вяхирев обладал в то время колоссальной лоббистской силой. Резолюция Ельцина его напрягла, но не остановила.
Вопрос был решен лишь во время государственного визита президента России в Швецию в конце 1997 года. Тогда во вдоре королевского дворца в Стокгольме состоялся наш памятный разговор, в котором приняли участие Ельцин, Вяхирев и я. Во время церемонии встречи российской делегации король Карл Густов XIV вместе с королевой Сильвией президентом Ельцины и Наиной Иосифовной здоровались с членами российской делегации. Подойдя ко мне Ельцин тихо спросил: "Трастовый договор разорвали или нет?". Я ответил "Нет". Тогда мы на глазах у изумленной королевской четы развернулись и пошли в другую сторону, туда, где стоял Вяхирев. Далее Борис Николаевич, гляда в упор на Вяхирева, спросил, почему до сих пор договор не расторгнут. Ненависть, застывшую в глазах Вяхирева, невозможно описать.
По возвращении в Москву трастовый договор был расторгнут, а в отместку за это Черномырдин лишил меня должности министра топлива и энергетики, и я стал простым вице-премьером.
В результате той жесткой борьбы нам удалось сохранить Газпром для государства. А все могло быть иначе. Вяхирев мог стать самым богатым человеком планеты с высокой вероятностью пожизненной посадки за ограбление страны.
Ряд граждан, хорошо знающих эту историю, говорят, что борясь за интересы государства, я сохранил Газпром для Путина, который считает эту компанию своим личным бизнесом. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, так это то, что в 1997 году никакого Путина и в помине не было. Но то, что я Вяхирева спас от тюрьмы — это точно. И сейчас он тихо перепахивает грядки на своем скромном пятидесятигектарном ранчо и не боится вспоминать те жаркие годы. А мог бы и варежки шить в колонии строгого режима.
Борис Немцов
