Шмидхейни дожал Гальчева

Встреча с инвесторами в начале 2012 года для руководства компании Holcim, крупнейшего в мире производителя цемента, выдалась напряженной. «Неужели вы думали, что никто не осмелится заявить права на управление компанией, 80% акций которой вы разместили на рынке?» — с холодной улыбкой спросил Филарет Гальчев у Томаса Шмидхейни, наследника швейцарской семьи, основавшей Holcim 100 лет назад. Собеседнику желание русского говорить на равных не понравилось, хотя состояние Шмидхейни, по оценке Forbes, было на тот момент сопоставимым с состоянием Гальчева, рассказывает близкий к акционерам Holcim источник. Предчувствуя конфликт, Шмидхейни предупредил Гальчева, что в случае необходимости будет защищаться. Гальчев парировал, что корпоративные войны никогда не способствовали росту бизнеса.

Договориться они не смогли. Шмидхейни, владевший 20,1%, совершил резкий маневр и размыл долю Гальчева (10,8%) через объединение Holcim c французским производителем цемента Lafarge. Сделка завершилась летом 2015 года. К февралю 2016 года котировки акций объединенной компании упали в два раза. В результате требований банков-кредиторов в рамках margin call Гальчев лишился своего пакета, на скупку которого потратил $2,4 млрд. Из-за долга оказалась под угрозой основа его состояния — цементный бизнес в России, «Евроцемент Груп». Сможет ли Гальчев теперь остаться доминирующим игроком на рынке цемента в России?

Великий маркетолог

В 2002 году Гальчев с трудом выговаривал названия мировых производителей цемента, вспоминает близкий к «Евроцемент Груп» источник (сам бизнесмен отказался от комментариев для этой статьи). С 1996 года он занимался угольным бизнесом. Но после реструктуризации отрасли трейдерская компания «Росуглесбыт», младшим партнером в которой был его близкий друг Георгий Краснянский, оказалась не у дел. «Гальчев собрал всю команду, человек 30, и поручил им изучить российскую промышленность и дать предложения по инвестициям. Нефть, газ, металл и уголь сказал не предлагать», — рассказывает собеседник Forbes. Гальчеву посоветовали обратить внимание на цемент. Объем производства после развала СССР упал в три раза, до 30 млн т, крупных игроков не было, а стоимость ходового строительного материала в результате ценовой войны упала до $20 за 1 т при $70 в мире. «Бегом собираем цемент, пока нас не опередили», — обрадовался Гальчев.

Первый объект для поглощения нашли через «Яндекс». Компанию «Штерн-цемент» (основатель Владимир Штернфельд), куда входило четыре предприятия мощностью 7 млн т, оценили относительно недорого, около $100 млн. «Будем консолидировать до Урала», — рисовал перспективы Гальчев на пресс-конференции на «Мальцовском цементном заводе». В 2003 году он купил еще два завода, а в 2005-м стал лидером отрасли, купив сразу семь заводов у «Интеко» Елены Батуриной и «СУ-155» Михаила Балакина. По следам Гальчева шла немецкая HeidelbergCement, но она все время опаздывала. Немцам не удалось обойти Гальчева при покупке «Штерн-цемента», по данным источника Forbes, через несколько месяцев они предлагали купить у него заводы за $300 млн, а в 2005 году — уже за $1,5 млрд. Поняв, что нашел золотую жилу, Гальчев не скупился. Батуриной он заплатил $800 млн: половину сразу, остальное в течение двух лет, утверждает знакомый с условиями сделки источник.

«Кажется, у него была цель купить на этом рынке все, что шевелится», — описывает стратегию Гальчева один из участников рынка.

Деньги на покупку Гальчев, как правило, брал в Сбербанке, но за экспансию в конечном счете расплачивались потребители. Доля «Евроцемента» по всей России достигла 47%, в федеральных округах европейской части — 50–80%. Как следствие, с 2005 по 2008 год цена тонны цемента выросла в три раза до 3366 рублей. «Скупали заводы по дешевке, задирали цены, выжимали прибыль и покупали еще», — описывает стратегию Гальчева источник, знакомый с отчетностью компании. Ряд приобретений, по его словам, окупился за пару лет. Менеджеры HeidelbergCement были против увеличения цен, продолжает собеседник Forbes: «Они говорили Гальчеву: 20% — это хорошая прибыль, куда еще? Он отвечал: не лезьте!» Куда смотрела ФАС? «Евроцементу» пришлось выплатить небольшой штраф, 267 млн рублей, но в целом Гальчев убедил чиновников, что действует с благими целями. Производственные мощности изношены на 80%, объяснял он, но, чтобы была возможность инвестировать в модернизацию, маржа по EBITDA должна быть не менее 45%, цены на цемент должны достичь европейского уровня. При снижении цен владельцу «Евроцемента» трудно было бы расплатиться по сделке с Батуриной, и этой мысли он не допускал. «Елена Николаевна и Юрий Михайлович могли меня кастрировать, прошу прощения за мой русский, в случае неуплаты», — объяснял Гальчев в узком кругу.

Дополнительный доход

Гальчев — аккуратный и осторожный заемщик. Деньги из группы не выводили, почти все шло на погашение кредитов и новые инвестиции в цемент, вспоминает близкий к «Евроцементу» источник. Тем не менее у Гальчева водились свободные деньги, в основном за счет удачных сделок с акциями. Впервые он стал финансовым инвестором вынужденно, в кризис 1998 года. В банках у него застряло около $5 млн, банкиры предложили взамен акции энергетических и других компаний. В 2003 году, продав все бумаги, Гальчев заработал $20 млн сверху. «Эта история его многому научила», — говорит один из собеседников Forbes.

Как раз в то время первый зампред Сбербанка Алла Алешкина, отвечавшая за кредитование, обратила его внимание на акции Сбербанка. Они росли в цене, плюс это был удобный залоговый инструмент, кредитовать под который Сбербанк готов был по сниженной ставке, а на кредит можно было докупить еще акций. Аналогичные подсказки получили Елена Батурина, Сулейман Керимов, Вадим Мошкович и другие. Капитализация Сбербанка не превышала собственного капитала, поэтому Гальчев счел акции привлекательными и решил не мелочиться. В 2003–2004 годах он потратил на скупку 3,8%-ного пакета Сбербанка около $200 млн. Когда котировки обвалились, он прекратил биржевые спекуляции. Но эти акции пригодились в 2007 году, когда его партнер Георгий Краснянский решил выйти из «Евроцемент Груп».

Они дружили семьями с начала 1990-х — Краснянский был руководителем Гальчева, когда тот работал главным экспертом по экономическим вопросам в Московском институте горного дела. Почему старые друзья поссорились? По одной из версий, не сошлись во взглядах на развитие «Евроцемента». Однако близкий к обоим источник говорит, что ссора произошла «из-за богатства» и Гальчев глубоко сожалеет о том, что так произошло.

В 2006 году партнеры впервые вошли в рейтинг Forbes, Гальчев с состоянием $1,4 млрд, Краснянский — с $0,5 млрд. Младший партнер предложил Гальчеву зафиксировать прибыль и продать акции на пике стоимости. Цена за тонну цемента тогда превысила европейскую, и он считал, что ждать больше нечего — чудес не бывает. Слова Гальчева о том, что он хочет быть промышленником, как Савва Морозов, партнер всерьез не принимал: Гальчев не знал даже формулы цемента. Гальчев решил, что рейтинг Forbes вскружил партнеру голову, а Краснянский — что партнер не хочет, чтобы кто-то, кроме него, управлял акциями и наращивал состояние. С тех пор они не общаются. (Краснянский не стал обсуждать с Forbes эту тему.)

Раздел активов был делом техники. Летом 2007 года Краснянский продал Гальчеву 23,8% акций «Евроцемента» за $1 млрд с оплатой траншами по $200 млн в течение пяти лет. Для первого транша Гальчев взял кредит, второй заплатил, продав акции Сбербанка. У него была тогда возможность расплатиться с бывшим партнером полностью: на продаже акций Гальчев заработал больше $1 млрд.

Но он нашел деньгам иное применение — в 2008 году миллиардер скупил 6,5% акций швейцарской Holcim, мечтая объединить с ней «Евроцемент».

Из-за кризиса Гальчев не смог заплатить очередной транш Краснянскому в мае 2009 года, и в октябре бывший партнер подал на него в суд, требуя погасить $600 млн долга. Уладить проблему, выкупив долг, предложил бизнесмен Павел Кротов, с которым Краснянский познакомился в Куршевеле. По оценкам, дисконт в таких сделках для покупателя долга может составлять до 50%. Как позже выяснилось, Кротов купил долг в 2010-м в интересах друга президента Чечни, депутата Госдумы Адама Делимханова. Гальчеву, как и в случае с Батуриной, ничего не оставалось, как заплатить сполна. Как писала газета «Ведомости», $700 млн для расчетов с Кротовым он занял в Сбербанке, структурировать сделку помог Керимов.

Это был худший год за всю историю «Евроцемента», когда долговая нагрузка увеличилась до 4 EBITDA. Cправиться с долгами опять помогла финансовая спекуляция. Вместе с пулом бизнесменов во главе с Керимовым Гальчев участвовал в выкупе контрольного пакета «Уралкалия» у Дмитрия Рыболовлева. Впоследствии он эти акции продал, и доход от операции с учетом щедро выплаченных «Уралкалием» дивидендов составил не менее $600 млн.

Проигравший стратег

Высокие цены на цемент сыграли с Гальчевым злую шутку — в отрасль ринулись другие игроки. «Рынок превратился в проходной двор. Когда у кого-то появлялась лишняя копейка, он вкладывал ее в цемент», — описывает бум один из бывших владельцев цементных активов. Среди таких инвесторов был владелец строительного холдинга ЛСР Андрей Молчанов. Когда цена дошла до $200 за тонну, он начал строить цементный завод в Сланцах. «Мне тогда Гальчев говорил: не строй, зачем тебе? Но ЛСР была одним из крупнейших потребителей цемента, и я понимал, что всегда завод загружу», — рассказывает Молчанов, который в итоге продал Гальчеву завод в 2014 году за 5 млрд рублей (чистый долг предприятия — 13 млрд рублей).

За четыре года к 2008 году объем импорта вырос с 180 000 т до 7,7 млн т (15% рынка). Гальчев требовал ограничить импорт и на одном из совещаний правительства заявил, что «не просит преференций, а выступает за честную конкурентную борьбу». «Наверное, поэтому вы задрали цены в европейской части России, где занимаете 70% рынка? И после этого еще будете говорить о конкуренции?!» — возмутился министр экономического развития Андрей Белоусов. «Да, в 2007 и 2008 годах у нас были колоссальные ошибки по ценам, — подтвердил Гальчев, — и мы это признаем». Однако он продолжал считать, что сделал большое дело: цементная отрасль привлекла инвестиции, цемент стал «креативным товаром».

Тем временем «Евроцемент» стремительно терял конкурентоспособность. В 2008–2014 годах новые инвесторы ввели в строй заводы, работающие по современной «сухой» технологии, общей мощностью 40 млн т. А Гальчев построил лишь один новый завод под Воронежем мощностью 2,2 млн т.

«Я знал, что надо перейти на новую технологическую платформу, еще в 2005 году», — заявил Гальчев в мае 2014 года в интервью Forbes-ТВ в ходе Международного экономического форума в Санкт-Петербурге. На форуме было подписано соглашение со Сбербанком о финансировании программы «Евроцемента» по переходу на 100%-ное «сухое» производство к 2018 году, а также соглашение с китайскими партнерами о поставке оборудования на $1 млрд и гарантиях от экспортно-кредитного агентства Sinosure на $500 млн. «Евроцемент» заплатил аванс $150 млн, но до дела так и не дошло. Гендиректор Михаил Скороход недавно объяснял это в интервью «Интерфаксу» задержкой одобрений от правительства для организации проектного финансирования по госгарантиям. «Евроцемент» — это очень большой пиар-проект, скептически говорят участники рынка.

Впрочем, у Гальчева уже нет такой потребности в китайском оборудовании, объясняет Forbes один из конкурентов «Евроцемента». Помимо завода Молчанова во второй половине 2014 года Гальчев купил два новых завода, входящих в «Мордовцемент». Все покупки обошлись в 23,6 млрд рублей. Новые мощности покрывают региональные потребности в цементе.

Сейчас Савинский завод в Архангельской области законсервирован. Многие заводы, работающие по «мокрой» технологии, сокращают производство: на «Пикалевском цементе» погашены три печи довоенной постройки, из оставшихся трех две используются нерегулярно. Идут сокращения сотрудников.

За 2015 год «Евроцемент» снизил производство на 23%, до 20 млн т (совокупный объем остальных производителей упал всего на 1,8%, до 41,5 млн т). «Снижение объемов помогает «Евроцементу» удержать цены», — объясняет Владимир Гузь, гендиректор аналитической компании «СМ Про». Михаил Скороход сказал «Интерфаксу», что ожидает сокращения еще на 10%, при этом объем «сухого» производства увеличится до 60%. Инвестбанкиры оценивают стоимость рабочих мощностей «Евроцемент Груп» минимум в 200 млрд рублей с учетом долга.

В роли спасителя

Все сделки по приобретению заводов на средства Сбербанка в 2014 году выглядели выгодными. Но после девальвации рубля все изменилось. В 2015 году долговая нагрузка, по расчетам Forbes, почти достигла ковенанты в 6 EBITDA, установленной Сбербанком. Сейчас «Евроцемент» должен Сбербанку 42 млрд рублей и $360 млн. Есть долги и перед другими банками.

В конце 2015 года «Евроцемент» договорился со Сбербанком о реструктуризации. По данным источника, знакомого с условиями сделки, в течение двух лет «Евроцемент» будет гасить лишь половину процентных платежей по сниженной ставке, а другая половина будет капитализироваться к телу долга. «Глава Сбербанка Герман Греф считает Гальчева эффективным менеджером, поэтому решил пойти ему навстречу», — говорит знакомый Гальчева. В Сбербанке отказались от комментариев.

Греф помог Гальчеву сэкономить еще $50 млн.

В июне прошлого года бизнесмен неделю готовился к полету на Международную космическую станцию по программе Роскосмоса для туристов. Источники Forbes рассказывают, что Гальчев пропадал в Звездном городке и пропустил заседание кредитного комитета с участием главы Сбербанка, Греф позвонил руководству Роскосмоса и попросил не пускать Гальчева в небо — мол, у него очень много проблем на земле.

В очередной раз Греф выручил Гальчева в январе 2016-го, когда тот получил margin call от американского банка BofAML. Акции LafargeHolcim обрушились более чем на 40% за полгода, и банк требовал довнести обеспечение по кредиту. Деньги на скупку акций Holcim Гальчев занимал в 2010–2011 годах. Ему принадлежало 10,8% Holcim, в объединенной компании у него было 6,39%. К январю 2016 года пакет LafargeHolcim, который обошелся Гальчеву в $2,4 млрд, стоил $1,5 млрд.

Если бы BofAML начал продавать бумаги LafargeHolcim на открытом рынке, котировки упали бы еще сильнее, и Гальчев, скорее всего, еще остался бы должен, рассуждает знакомый миллиардера. Выручил его Греф. Сбербанк выкупил по репо акции вместе с обязательствами бизнесмена перед американским банком. А когда стало понятно, что акции продолжают падать, продал их не на бирже, а через UBS. Клиенты швейцарского банка в начале февраля выкупили пакет за $1,35 млрд. Сейчас у Гальчева нет акций LafargeHolcim, уточнил Скороход в интервью «Интерфаксу».

Это был крах красивой мечты. Источник, близкий к Гальчеву, говорит, что его идея состояла в объединении «Евроцемента» и одной из крупнейших компаний в мире. Однако основному акционеру Holcim Шмидхейни это пришлось не по душе, и тогда Гальчев стал искать способ консолидировать блокпакет. Один из вариантов, который он обдумывал, был таким: докупить акции до блокирующего пакета на заемные деньги, объединить Holcim с «Евроцементом», затем провести докапитализацию и продать часть акций для погашения долга. Пакет 10,8% давал достаточные права для давления на руководство: Гальчев мог созвать совет директоров, выдвинуть кандидатов в совет, сформировать повестку и назначить аудит.

Гальчев критиковал менеджмент Holcim за высокие издержки и слишком высокие бонусы при снижении дивидендов, а также интересовался, как компания умудрилась потратить на строительство завода в России в полтора раза больше, чем российские цементники при возведении аналогичного предприятия. И всегда подчеркивал, что предпочитает достигать цели путем компромисса.

Искусству компромиссов в корпоративной борьбе Гальчев учился у отставного генерала Александра Лебедя. В 2000 году бизнесмен участвовал в приватизации «Красноярского угля», и внимательно слушал губернатора края Лебедя, который делился с ним воспоминаниями. «Пушки выставляю и говорю: ну что, воевать будем или сразу мир? Если воевать, все пострадают!» — рассказывал генерал-миротворец о своей миссии в Приднестровье.

В 2013 году Шмидхейни начал переговоры об объединении с Lafarge, одной из причин Financial Times назвала стремление размыть долю Гальчева. Первый этап объединения Holcim и Lafarge оказался неудачным: по итогам года компания показала убыток €1,4 млрд из-за кризиса на развивающихся рынках в Бразилии и Китае, а также списала €265 млн, потраченных на заводы в России. Дальнейшая интеграция компаний с разной корпоративной культурой больших выгод не сулит.

Покупая акции Holcim, Гальчев предполагал, что дело может не выгореть, говорит близкий к нему источник. И тогда он планировал действовать, как легендарный цементный король Лоренцо Замбрано, сделавший из мексиканского локального игрока Сemex третью по величине компанию в мире. Замбрано сделал ставку на логистику и технологии: еще в 1990-е со своего рабочего места он мог узнать температуру в любой печи любого из своих заводов. Идея Гальчева повторить его достижения не менее амбициозна, чем намерение объединиться с Holcim, полететь в космос или вложить 200 млрд рублей в российские цементные заводы. Но и реализовать ее так же сложно.

Гальчев рассчитывает, что реализовать задуманное в бизнесе ему поможет сын Илья. Сейчас наследник миллиардера — солдат срочной службы, проходит боевую подготовку в спецвойсках на острове Русский рядом с Владивостоком. В этом году он планирует начать обучение искусству компромиссов в МГИМО.

Елена Зубова