Евтушенков, Комаров, Махлай и другие зэк-менеджеры

Задержание, обыск, арест… Немало предпринимателей испытали на себе справедливость поговорки «от сумы да от тюрьмы». Некоторых уголовное преследование вырывало из обычной жизни на годы, но компании продолжали развиваться, а их владельцы – руководить своими активами, даже лишившись права общаться с менеджментом и советами директоров. Таких примеров немного, и в основном они касаются времени, когда собственники находились под домашним арестом или, избегая заключения, обосновывались за границей.

Обвиняемым, помещенным под домашний арест, обычно запрещается пользоваться телефоном и интернетом и встречаться с кем-либо, кроме адвокатов и близких родственников. Однако если родственники входят в состав руководства компаний, у владельцев остается возможность поддерживать связь с управленцами, быть в курсе дел и влиять на них. «В этом (назначении родственников на руководящие посты) есть целесообразность, — признает управляющий партнер адвокатского бюро «Падва и партнеры» известный адвокат Генрих Падва. — В такой ситуации это спасает бизнес». Насколько часто собственники принимают подобные решения в случае ареста, он не берется оценивать.

Основной владелец АФК «Система» Владимир Евтушенков в сентябре 2014 года был заключен под домашний арест по подозрению в присвоении пакета акций Башкирского ТЭКа (ст. 160 ч. 4 УК РФ) и легализации этого имущества (ст. 174 ч. 1 и ч. 4). Однако к этому времени сын Евтушенкова Феликс уже входил в топ-менеджмент «Системы». В 2011 году он был назначен первым вице-президентом, отвечающим за направление «Базовые активы», ядром которого были МТС и «Башнефть» (телекоммуникации и ТЭК обеспечивали тогда «Системе» около 87% выручки).

Понятно, что не для своего вероятного ареста готовил Евтушенков сына. В интервью Forbes он вообще говорил, что «никто… не желает своим детям такого «блага», как пользование тем, чего они не заслужили», имея в виду, что право руководить и владеть компанией надо заслужить, а если «не заслужат — появятся другие люди».

Когда весной 2011 года президент компании Леонид Меламед покинул свой пост, многие думали, что эту должность займет Феликс, однако Евтушенков-старший назначил на нее президента МТС Михаила Шамолина. И тем не менее за годы после 20-летия сына основной акционер «Системы» провел его по многим ступеням иерархии: Феликс поработал в юридическом департаменте, в девелоперской «Системе-Галс», которую возглавил в 2003 году и вывел на IPO в 2006 году, затем курировал все потребительское направление, куда кроме «Системы-Галс» входили розничная сеть «Детский мир» и медицинская «Медси», «Интурист».

С марта 2014 года Евтушенков-младший стал заниматься наведением порядка в высокотехнологичных активах. Другими словами, во время трехмесячного отсутствия основного акционера сын мог играть роль не просто «связного» — он был топ-менеджером, хорошо знающим компанию. В декабре 2014 года следователь освободил Евтушенкова-старшего из-под ареста. Через день президент Путин сообщил, что следствие не доказало причастность бизнесмена к легализации «Башнефти». А незадолго до этого, 9 декабря, пакет нефтяной компании перешел в собственность государства.

Новая «Высота»

Самой большой проблемой трубной империи Андрея Комарова (№138 в 2013 году с состоянием $0,75 млн, потом выбыл из списка) в марте 2014 года была задолженность перед банками. Она возникла четырьмя годами раньше — во время строительства суперсовременного цеха «Высота 239» Челябинского трубопрокатного завода (ЧТПЗ). Постепенно долговое бремя становилось все легче: если в 2011 году, после завершения строительства, отношение долга к EBITDA составляло 6,4, то через три года — 4,3.

И вдруг — задержание члена одного из комитетов совета директоров Александра Шибанова, затем — самого Комарова. Им вменяют коммерческий подкуп руководителя организации, контролирующей использование мобилизационных мощностей (ст. 204 ч. 2): якобы ЧТПЗ незаконно включила «Высоту 239» в число оборудования, предназначенного для работы на случай войны. Комарова отправляют под домашний арест, Шибанова — в СИЗО.

К этому времени сыну Комарова Артему исполнилось 23 года. Он заканчивает Государственный университет управления в Москве и параллельно работает в группе ЧТПЗ. Трудиться в отцовской фирме он начал еще в 2008 году. Поначалу занимался заготовкой и переработкой металлолома, закупкой сырья. С 2012 года стал проектным менеджером Arkley Capital — семейного офиса Комарова и его компаньона Александра Федорова (вместе они владеют более 85% группы).

Не прошло и двух месяцев после ареста основного владельца ЧТПЗ, как совет директоров вдвое — с пяти человек до десяти — расширяет состав правления и включает Артема Комарова в его состав. И Комаров, которому было запрещено общаться с кем бы то ни было, кроме семьи, следователей и адвокатов, получил канал связи с менеджментом.

Комаров и его менеджер были освобождены в июле 2015 года, а в феврале 2016-го при полном молчании правоохранителей адвокат из Goldsblat BLP Рустам Курмаев объявил, что дело прекращено «за отсутствием состава преступления».

Бывает, что во времена конфликтов семейные узы рвутся, и собственник-отец оказывается с детьми по разные стороны баррикад.

Весной 2005 года основной владелец «Тольяттиазота» Владимир Махлай почувствовал, что на его предприятие началось наступление. Незадолго до годового собрания выяснилось, что компания Synttech Group, которую контролировала «Ренова» Виктора Вексельберга, выкупила у двух банков 7,5% компании. Вексельберг и менеджмент Synttech планировали создать гиганта по производству удобрений из нескольких предприятий, включая ТоАЗ, но Махлай встретил миноритариев «блок-постами с автоматчиками». А через неделю после общего собрания на предприятие приехали следователи МВД с ордером на выемку документов. Против Махлая и одного из его менеджеров возбудили уголовные дела о нарушениях при приватизации аммиакопровода, ведущего от ТоАЗа к одесскому порту — по ст. 159 ч. 3. УК РФ («Мошенничество в крупном размере») — и о неуплате ТоАЗом налогов за 2002-2004 годы — ч. 2 ст. 199 УК РФ («Уклонение от уплаты налогов с организации, совершенное по предварительному сговору группой лиц, в особо крупном размере»).

Суды проходили в отсутствие обвиняемых, потому что по совету адвокатов в августе 2005 года Махлай скрылся в Швейцарии, а оттуда переехал в Лондон. За ним эмигрировал и топ-менеджер.

Сыновья Махлая находились с середины 1990 годов за границей. Старший, Андрей, обосновался в Швейцарии, где занимался малым бизнесом, а младший, Сергей, занимался в США продажами оборудования для химической промышленности.

Махлаю-старшему оставалось надеяться лишь на себя и менеджеров. Из офиса, снятого в деловом центре Лондона, Махлай до 2011 года руководил компанией, проводя обычные планерки по видеосвязи.

Однако, как позже показало расследование юридической фирмы John Tiner & Partners, примерно в 2007 году команда Махлая и его сын начали принимать дополнительные меры безопасности против недружественных поглощений. Их юристы создали цепь офшоров и трастов, за которыми скрылись собственники. В итоге, как рассказывал Forbes партнер юридической фирмы John Tiner & Partners Валерий Тутыхин, основной пакет ТоАЗа перешел от отца к сыну, а затем произошел и перехват управления. В 2011 году сын и топ-менеджеры компании объявили отцу, что ему не хватает акций для избрания председателем совета директоров.

«От меня все дистанцировались — и дети, и менеджеры, и партнеры», — говорил Forbes Махлай-отец, называя обидчиков «бандой», а случившееся — «переворотом ГКЧП».

Александр Левинский