Конец китайской авантюры Сечина

Китайская компания CEFC после ареста своего председателя так и не смогла найти средства для покупки крупного пакета акций «Роснефти». В результате загадочной сделки, в ходе которой иностранцы должны были купить часть крупнейшей российской компании за российские же деньги, третьим крупнейшим партнером «Роснефти» стал катарский суверенный фонд QIA, сообщает РБК.

Катар вместо Китая

QHG Oil Ventures — консорциум швейцарского сырьевого трейдера Glencore и катарского суверенного фонда Qatar Investment Authority — расторг договор о продаже 14,16% акций «Роснефти» китайской CEFC, заключенный еще в сентябре 2017 года. Уведомление об этом консорциум направил китайской компании 4 мая, сообщил в пятницу Glencore.

Теперь китайскую компанию заменит дочерняя структура QIA — она выкупит 14,16% «Роснефти» у QHG, а сам консорциум, владевший 19,5%, будет ликвидирован, говорится в сообщении. Оставшиеся 5,34% «Роснефти» партнеры распределят между собой пропорционально финансовому вкладу в СП: Glencore получит 0,57%, а QIA — 4,77%. Таким образом, общая доля катарского фонда в «Роснефти» вырастет до 18,93% и он станет третьим крупнейшим акционером компании после государственного «Роснефтегаза» (владеет чуть более чем 50%) и британской BP (19,75%).

Сделка между структурой QIA и консорциумом QHG будет денежной, сообщил источник, близкий к этому СП: катарцы заплатят консорциуму €7,4 млрд — эти деньги пойдут на выплату его долгов перед банками, после чего консорциум будет ликвидирован. ​

Представитель QIA не ответил на вопрос, собирается ли фонд занимать деньги или будет использовать исключительно собственные средства для завершения сделки. Но проблем с финансированием явно не должно возникнуть: по данным Sovereign Wealth Fund Institute, изучающего фонды национального благосостояния разных стран, активы под управлением QIA составляют $320 млрд. Агентство Reuters в июле 2017 года оценивало, что ликвидные иностранные активы QIA (те активы, которые могут быть быстро выведены и использованы на другие цели) составляют примерно $180 млрд. В апреле 2018 года Bloomberg сообщал, что QIA репатриировал около $20 млрд из-за рубежа и разместил их на депозитах в катарских банках.

«Cерьезное событие» обернулось скандалом

Glencore и QIA купили 19,5% акций «Роснефти» в ходе приватизации в декабре 2016 года за €10,2 млрд, при этом консорциум внес только €2,8 млрд собственных средств, а еще €7,4 млрд в качестве кредита предоставил итальянский банк Intesa Sanpaolo (€5,2 млрд) вместе с российскими банками (€2,2 млрд), среди которых источники называли Газпромбанк. Несмотря на разный финансовый вклад (катарцы предоставили €2,5 млрд собственных средств, а трейдер — лишь €0,3 млрд), QIA и Glencore были равноправными партнерами в этом консорциуме.

Но уже через девять месяцев, 8 сентября 2017 года, они объявили, что договорились о перепродаже большей части пакета (14,16%) «Роснефти» малоизвестной китайской корпорации CEFC примерно за $9 млрд. «Для нас это серьезное событие, которое в целом формирует в окончательном виде акционерную структуру компании. Мы рады, что этой компанией стала именно китайская корпорация», — заявил тогда главный исполнительный директор «Роснефти» Игорь Сечин в интервью телеканалу «Россия 24». Необходимость в дополнительном партнере он объяснил тем, что из-за волатильности на финансовых рынках расходы Glencore и QIA на обслуживание кредитов стали «достаточно серьезными».

Сделку с CEFC партнеры обещали закрыть до конца 2017 года, затем срок перенесли на конец первого полугодия 2018 года. Сроки изначально выглядели фантастически: сделки с китайцами делаются минимум год, рассказывал сотрудник одного из китайских инвестфондов. CEFC успела перечислить продавцам «огромный аванс», указывало китайское рейтинговое агентство China Chengxin​ (его цитировал Bloomberg). Если сделка не состоится, CEFC понесет «существенные инвестиционные потери», предупреждало агентство. Аванс составляет несколько сотен миллионов долларов, говорил источник, близкий к одной из сторон сделки. Но он не уточнял, сможет ли CEFC вернуть эти средства.

У CEFC возникли серьезные проблемы с финансированием, рассказывали китайское издание Caixin и Bloomberg. Бридж-кредит на €5 млрд под залог всего приобретаемого пакета «Роснефти» готов был предоставить ВТБ, но китайской компании не удалось найти оставшиеся деньги. Предполагалось, что эти средства CEFC займет у китайского Государственного банка развития (CDB), но она так и не смогла уговорить банк участвовать в сделке. ​У CEFC уже образовался огромный долг перед CDB — по данным Caixin на июнь 2017 года, $5,3 млрд. Из-за санкций в отношении «Роснефти» и Сечина кредитовать сделку отказались и зарубежные банки, сообщало Caixin.

В марте стало известно, что основатель и глава CEFC Е Цзяньмин был задержан, а китайские власти начали расследование об экономических преступлениях в отношении его компании. Caixin выпустило большой материал о CEFC, в котором говорилось, что Е Цзяньмин построил бизнес на кредиты, а также участвовал в полулегальных схемах привлечения денег, а поддержку он получал от отставных китайских силовиков, которых нанимал на специально созданные для них должности. Но после задержания Е Цзяньмина бизнес CEFC стал разваливаться на глазах: по данным Bloomberg, компания планирует уволить половину сотрудников. К тому же в пятницу, 4 мая, Reuters сообщил, что CEFC уже два месяца не выплачивает зарплаты сотрудникам, так что некоторые из них «ищут себе новое место, другие читают книги, некоторые просто открыто играют в карты».

Договорившись о покупке 14,16% «Роснефти», CEFC также заключила с российской компанией пятилетний контракт на поставку 60 млн т нефти. Он не будет расторгнут, сказал РБК представитель «Роснефти».

«Веер проектов и сделок»

Несмотря на срыв сделки с CEFC, «Роснефть» удовлетворена решением акционеров. ​«На самом деле это то, к чему мы стремились. QIA становится нашим стратегическим инвестором, сопоставимым с BP», — заявил пресс-секретарь компании Михаил Леонтьев. «Если раньше для них [катарцев] это была портфельная инвестиция, они размышляли, как эффективнее реализовать свой пакет, то теперь они приняли решение, — естественно, для этого понадобилось время, потому что мы раньше никогда не работали вместе, — серьезно, долгосрочно, стратегически войти в компании», — добавил он. По словам Леонтьева, в ближайшее время рынок увидит «целый веер различных проектов и сделок» — двусторонних и многосторонних с участием «Роснефти» — с QIA и другими партнерами в разных конфигурациях.

Сделке с QIA предшествовал ряд политических встреч: 26 марта эмир Катара, шейх Тамим бен Хамад Аль Тани встречался с президентом Владимиром Путиным в Кремле, закрытые переговоры длились три часа. По итогам этих переговоров «Роснефть» и Катарский фонд образования, науки и социального развития (Qatar Foundation) подписали соглашение о стратегическом сотрудничестве, о других достигнутых соглашениях тогда не сообщалось. А через три дня, 29 марта, Сечин отправился в Доху, где был принят шейхом Аль Тани, а также провел ​несколько деловых встреч с членами кабинета министров Катара и руководством компании Qatar Petroleum. Главными темами двусторонних переговоров стали перспективы взаимовыгодного сотрудничества и реализация совместных проектов «Роснефти» с катарскими партнерами, сообщала российская компания. К тому же в ходе визита Сечин открыл офис «Роснефти» в Катаре.

Катарскому фонду может быть интересно участвовать в совместных с «Роснефтью» проектах по сжижению природного газа (СПГ) в России и разработке нефтяных месторождений в Восточной Сибири, включая инвестиции в Ванкорский кластер, в целях диверсификации поставок топлива, считает аналитик Raiffeisenbank Андрей Полищук. Партнеры могли бы построить СПГ-завод в районе Усть-Луги или на Гыдане, на базе Минховского месторождения с запасами от 210 млрд куб. м, предполагает он.

QIA изначально оказался в этой сделке случайно, у фонда обратная концепция, замечает директор Института энергетической политики Владимир Милов: он был создан для инвестирования «углеводородных» денег в различные сектора экономики, включая недвижимость, машиностроение и финансы. Единственной инвестицией QIA в добычную компанию до вхождения в «Роснефть» была покупка 3% французской Total. Но QIA является крупнейшим акционером Glencore (владеет 8,47%), который до сделки испытывал серьезные финансовые проблемы, а вместе с акциями получил пятилетний контракт с «Роснефтью». Очевидно, что Катар поучаствовал в приватизации, чтобы в том числе восстановить стоимость неудачной инвестиции в Glencore, добавляет эксперт.

Фонд выкупает акции «Роснефти», потому что сделка с CEFC развалилась, хотя изначально предполагалось, что консорциум будет владеть ими недолго, замечает Милов. Он считает, что QIA будет пытаться перепродать этот пакет, потому что «Роснефть» — слишком непрофильная для него инвестиция. Продать акции будет сложно, предупреждает эксперт: никаких реальных управленческих прав они не дают, а стоят дорого.

Как сообщало ранее агентство «Руспрес», на фоне провала следки с CEFC «Роснефть» серьезно озаботилась своей капитализацией и объявила о планах обратного выкупа акций. Ранее из-за большого количества долгов агентство S&P понизило рейтинг «Роснефти» до спекулятивного BB+.

Китайская CEFC просрочила первый транш ($1,8 млрд) платежа за 14,16% акций «Роснефти», и сделка фактически развалилась. Это было ожидаемо: основатель компании Е Цзяньмин, который требовал называть себя «председатель Е», находится под следствием в Китае как минимум с начала марта. “Ъ” удалось найти удаленную сразу же после публикации статью о Е Цзяньмине, самом молодом и загадочном миллиардере Китая. Собранная китайскими журналистами издания Caixin информация отчасти проливает свет на то, кому российские чиновники собиралось продать долю в одной из крупнейших компаний страны и мира. Большую часть своей бизнес-биографии господин Е находился на грани банкротства, а основную часть состояния сделал на притворных торговых сделках с госпредприятиями.

У статьи про Е Цзяньмина судьба такая же сложная, как и у самого бизнесмена, почти сумевшего незадолго до задержания купить долю в «Роснефти». Материал был опубликован на сайте Caixin Online 1 марта, и именно так выяснилось, что руководитель CEFC, похоже, задержан, и в отношении него ведется следствие. Через несколько часов статья была удалена, но сохранилась в кэше Google, что позволило исследователю Принстонского университета Эндрю Чаббу перевести ее на английский язык. Официально то, что бизнесмен находится под следствием, было подтверждено 19 марта, побывавшей в Пекине чешской делегацией (президент страны Милош ЗеманЗеман назначил Е Цзяньмина советником по экономике).

Но и до ареста про бизнесмена не было известно почти ничего, хотя многие искали информацию — в том числе в России, пытаясь понять, кому доверили 14,16% акций крупнейшей публичной нефтекомпании в мире. Журналисты китайского издания несколько лет изучали Е Цзяньмина и сумели широкими мазками написать лучший на сегодняшний день его портрет. Материал не дает ответов на многие вопросы, но предоставляет достаточно информации для понимания образа действий и мышления бизнесмена.

Без роду и имени

Про Е Цзяньмина ходило множество слухов, самый популярный из которых гласил, что он внук маршала КНР и соратника Мао Цзедуна Е Цзяньина, умершего в 1983 году. На это указывали и фамилия (Е), и начало карьеры бизнесмена на родном для китайского военачальника юго-востоке страны. Это бы объясняло и его стремительный карьерный взлет, и первоначальный капитал, и связи с военными. На сайте группы CEFC Е Цзяньмина было опубликовано опровержение этого слуха (теперь удалено), причем в тексте указано, что оно якобы датировано 2002 годом. Но само опровержение порождает больше вопросов, чем ответов. Слух появился гораздо позже, а в 2002 году господину Е было 25 лет, он был мелким, никому не известным бизнесменом провинции Фуцзянь, и вряд ли кто-то сильно интересовался его родословной.

Родившись в провинции Фуцзянь в континентальном Китае, в 1999 году Е Цзяньмин переехал в Гонконг, а в 2002 году вернулся и основал пять маленьких компаний в провинции Фуцзянь. Они занимались продажей удобрений, переработкой дерева и бамбука. Дела шли крайне вяло: конкуренция была большая, доходы маленькие, кредитов никто не давал.

В 2005 году бизнесмен зарегистрировал компанию Fujian CEFC Holdings Company, которая стала заниматься «финансами» (в реальном секторе экономики господин Е, по словам источников газеты, к этому времени разочаровался). Примечательно, что в тот период на сайте компании он был обозначен как Е Хунмин. Использование нескольких имен у китайцев довольно распространено, но частота, с которой личности менял Е Цзяньмин, необычна даже для его страны. В 2009 году, когда он перебрался в Шанхай, бизнесмен называл себя Е Юмин в дополнение к другим именам. Документы, которые удалось получить Caixin, также указывают, что родился бизнесмен 23 февраля, а не 5 июня, как указано на сайте CEFC.

Происхождение первого крупного актива бизнесмена остается неясным. В интервью китайской версии Fortune он заявлял, что получил активы и лицензии от обанкротившейся нефтекомпании Xiamen Huahang Oil Company в 2006 году, которую с партнерами приобрел на аукционе. Но затем в первом интервью Caixin он уже заявлял, что не смог приобрести компанию, но переманил из нее опытных специалистов. Во втором интервью Caixin версия опять изменилась: после банкротства Xiamen Huahang Oil ее лицензии отошли государству, и бизнесмен получил их в ходе переговоров с властями города Сямэня.

Достоверно известноо, что Е Цзяньмин всю жизнь старался привлекать в компанию бывших военных, и часто они выручали его в трудную минуту.

В основном это были отставные сотрудники Народной вооруженной полиции (что-то вроде российских внутренних войск), входившей в структуру Народно-освободительной армии Китая. Чаще всего им доставались позиции «консультантов», то есть лоббистов и защитников от притеснений со стороны государства. Когда в 2012 году Е Цзяньмин создал в компании ячейку компартии, он назначил секретарем вышедшего в отставку заместителя политкомиссара шанхайского гарнизона Народной вооруженной полиции (входит в структуру армии) Цзян Чуньюя. Многих бывших военных бизнесмен трудоустроил в созданные специально под них благотворительные организации.

Цзян Чуньюй, как потом рассказывал один из бывших сотрудников CEFC, не имел никаких важных для компании навыков, но открыл для бизнесмена двери в мир высокопоставленных военных. Другой представитель этого круга, бывший сотрудник канцелярии Центрального военного совета Ван Хунюань возглавлял группу генералов, служивших при CEFC консультантами. Официально они «читали в дочерних компаниях лекции о том, как воплотить в жизнь заветы председателя Е». На практике — служили передаточным звеном между CEFC и армейскими подразделениями, которые в Китае конца 2000-х годов часто вели незаконную или полузаконную коммерческую деятельность.

До переезда в Шанхай из провинции Фуцзянь в 2009 году дела CEFC были настолько плохи, что компания часто не выплачивала зарплаты работникам. Модель ее функционирования в то время предполагала, что руководители ветвей бизнеса вкладывают собственные средства, что позволило Е Цзяньмину называть ее «коллективным частным предприятием».

Компания занималась всем подряд, от торговли ароматическими маслами до сделок с недвижимостью при помощи кредитных расписок.

CEFC постоянно находилась на грани выживания: под огромные проценты брались кредиты на погашение процентов по предыдущим кредитам и операционную деятельность. Вся схема работала только потому, что конец 2000х годов был временем безудержного экономического бума (китайский ВВП рос по 9–10% в год), и деньги лились на всех рекой.

В 2011–2012 годах везение кончилось. Первым обанкротился бизнес по продаже резины коллеги Е Цзяньмина по совету директоров Линь Хунхуэя, затем — бизнес по торговле сталью. Истории бывших менеджеров CEFC, объясняющих причины неудач, рисуют картину полного хаоса на финансовых рынках Китая того времени. «Можно было ходить с одним и тем же заключенным контрактом из одного банка в другой и в каждом получать деньги под будущую прибыль. Это работало, пока цена на товар росла, но когда она упала — вся цепочка рассыпалась»,— говорил один из них.

Е Цзяньмин всегда хотел торговать нефтью, но сформировать крупный бизнес в этой области не получалось. Для добычи, переработки и продажи углеводородов нужны были лицензии, на которые CEFC при имеющемся капитале рассчитывать не могла. Бизнесмен решил построить на острове Хайнань огромное нефтехранилище и стать трейдером. На церемонию начала строительства в 2011 году были приглашены многие видные лица, включая армейских генералов, но по факту работы начались только в 2013 году, когда CEFC сумела получить от China Development Bank свой первый крупный кредит в 2,44 млрд юаней ($388 млн по нынешнему курсу). Хранилище стало первым крупным капитальным объектом CEFC, под залог него уже можно было привлекать серьезные суммы.

После этого Е Цзяньмин взялся за укрепление имиджа. В раскрутку образа вкладывались огромные деньги. В гонконгских СМИ в начале 2010-х годов была опубликована статья о нем, озаглавленная «Нефтяной магнат с материка покупает виллу за $25,5 млн». Дом бизнесмен на самом деле не покупал: ему просто нужно было создать образ успешного человека для китайских кредиторов. Ситуация с поиском финансирования оставалась крайне острой. В попытке достать свободные средства, 20 мая 2013 года CEFC выкупила 60,78% Huaxing Chemicals за 1,9 млрд юаней ($302 млн), что было примерно в четыре раза дешевле стоимости компании на бирже. Через пять дней CEFC заложила этот пакет Huarong International Trust LLC, и, по версии Caixin, даже с учетом 60% дисконта для залога Е Цзяньмин сумел привлечь как минимум 2 млрд юаней ($318 млн) сверх затрат на покупку Huaxing Chemicals, что несколько облегчило финансовое положение компании.

Но настоящую золотую жилу бизнесмен нашел, когда освоил схему торговли с государственными компаниями.

В Китае госпредприятия имеют план по обороту, и поэтому заинтересованы в как можно более активных торговых операциях. CEFC вызывался «помочь», гоняя товары между госпредприятиями, головной компанией CEFC и ее дочерними структурой. За это госкомпании благодарили его кредитами на льготных условиях.

Такие операции были не совсем законны, и в 2016 году главу одной из главных компаний-партнеров CEFC, Port of Rizhao Group, задержала антикоррупционная Комиссия по проверке дисциплины. Ему вменялось «нелегальное предоставление больших ссуд частным компаниям», «безрассудное управление финансами» и создание «личной сокровищницы». Позже Е Цзяньмин признавал, что треть его торговых операций была притворной, но утверждал, что это было условием проведения получения кредитов для реальной торговли.

Запутанный клубок мутных сделок

Заработанные на операциях с госкомпаниями деньги Е Цзяньмин с 2015 года начал вкладывать в активы по всему миру. Он скупал футбольные клубы, пивоваренные заводы в Чехии, права на разработку месторождений в Африке. Методы везде были схожи: найти местного посредника, дать ему ресурсы и полный карт-бланш на получение активов, легально или нелегально. Сам Е Цзяньмин приезжал в страну только по завершению сделок, и его принимали как крупного инвестора в местную экономику. В целом успешная схема лишь однажды дала серьезный сбой: против партнера бизнесмена, экс-министра внутренних дел Гонконга Патрика Хо, в конце 2017 года было заведено уголовное дело в США. Якобы он от имени CEFC подкупал правительства Чада и Уганды для получения лицензий на разработку месторождений. Местным посредником был экс-министр иностранных дел Сенегала Шейх Гадио.

Экономически мотивы неизбежно влекли за собой геополитические: Е Цзяньмин становился не просто бизнесменом, а проводником новой китайской внешней политики, одним из строителей «Пояса и пути» председателя КНР Си Цзиньпина.

Опорным активом на этом пути предприниматель считал казахстанскую KazMunayGas International N.V (KMGI). KMGI (основной бренд — Rompetrol) — дочерняя структура казахстанского «Казмунайгаза», основные активы которой сосредоточены в Румынии — два НПЗ общей мощностью 5 млн тонн в год и около 900 АЗС, а также около 200 АЗС в Молдавии, Болгарии и Грузии. Компания занимается также трейдингом нефти и нефтепродуктов. В декабре 2016 года была согласована сделка по продаже CEFC 51% в KGMI, однако, судя по открытым данным, она так и не закрыта. В 2017 году EBITDA компании составила $242 млн, чистая прибыль — $80 млн.

К 2016 году Е Цзяньмин уже вошел в список Fortune 500, но его компания все еще была запутанным клубком кредитов, непрозрачных торговых операций и мутных сделок. До 80% оборота приходилось на торговлю, причем отделить реальную от фиктивной все еще было затруднительно. Бизнесмен объявил, что новым фокусом стратегии станет скупка нефтегазовых активов с упором на получение контроля над реальными месторождениями. В сентябре 2016 года было куплено 35% в предприятии в Чаде, в феврале 2017 года было объявлено о приобретении 4% в одной из дочерних структур Abu Dhabi National Oil Company (ADNOC). Эта доля, по словам Е Цзяньмина, давала ему право на получение 3 млн тонн нефти в год, но якобы дополнительно CEFC получала от ADNOC контракт на покупку еще 10 млн тонн нефти в год. Именно на этом этапе бизнесмену подвернулась золотая жила – «Роснефть».

Несостоявшийся прорыв

История продажи доли в «Роснефти» полностью соответствовала привычной для Е Цзяньмина обстановке мутности и запутанности. В декабре 2016 года швейцарский трейдер Glencore и суверенный фонд Катара совместно выкупили 19,5% акций «Роснефти» за $11,6 млрд. Финансировали сделку итальянский банк Intensa SanPaolo и неназванные российские банки.

По словам самого Е Цзяньмина, когда девять месяцев спустя (8 сентября 2017 года) пакет «Роснефти» был за $9 млрд предложен CEFC, катарцы потеряли бы на этом около $300 млн и ожидали от России «некоторых политических уступок».

Необходимость продажи Китаю бизнесмен объяснял тем, что «Роснефть», по его словам, находилась под американскими санкциями и нуждалась в капитале. Получателем средств за продажу доли в «Роснефти» в декабре 2016 года стал российский бюджет, а не компания. По версии Caixin, Glencore и Катар в рамках сделки были передаточным звеном, и «их задачей было держать актив до тех пор, пока на него не нашелся бы покупатель».

Е Цзяньмин ринулся выкупать пакет «Роснефти» «как камикадзе», хотя у CEFC не было собственных денег, зато были огромные долги. Бизнесмен рассматривал два способа привлечения капитала. Первая — купить долю в «Роснефти» на отдельную компанию, в которой самой CEFC принадлежала бы миноритарная доля, а основную часть средств внесли бы другие акционеры (такой способ мог привести к возникновению проблем у этих акционеров из-за санкций США). Но в процессе обсуждения решили выбрать второй вариант: взять в долг у крупных банков и использовать по максимуму собственные средства. «Российские банки хотели дать нам в долг, а сами мы могли с легкостью поднять $2 млрд,— объяснял Caixin Е Цзяньмин.— Недостатка в деньгах не было, к нам многие хотели присоединиться, в частности, некоторые крупные китайские госпредприятия».

В большинстве случаев с 2013 года деньги на сделки компании давал китайский государственный China Development Bank. К июню 2017 года CEFC была должна была ему уже 34,8 млрд юаней ($5,3 млрд) и еще около 25 млрд юаней ($4 млрд) другим банкам. Компания предполагала расплатиться с этим долгом к концу 2017 года и затем взять новый кредит для выполнения обязательств по покупке пакета «Роснефти». Опираясь на долю в «Роснефти» как базовый актив, Е Цзяньмин затем надеялся перейти к самостоятельной переработке нефти и продаже нефтепродуктов.

Но планы провалились. О сделке между CEFC и текущими владельцами пакета «Роснефти» — Glencore и катарским QIA — было объявлено в сентябре 2017 года. В октябре китайская компания получила бридж-кредит от ВТБ на $5,1 млрд. По данным Caixin, кредит был выдан на срок до двух лет, но с условием, что может быть погашен через год. Ставка, по словам собеседников издания, составила всего 4,1% (меньше, чем в таких случаях в Китае, не говоря уж об иностранных банках).

Однако когда Е Цзяньмин приступил к поиску дополнительных средств, выяснилось, что он недооценил силу санкций. По словам источников Caixin, ни один иностранный банк не решился кредитовать бизнесмена: «Люди Е Цзяньмина ездили по всему миру в поисках средств, просили их у таких гигантов, как Citibank и HSBC, но в ответ получали просьбу предоставить письмо, подтверждающее, что деньги не будут использованы в сделках с Россией, так как Игорь Сечин и "Роснефть" находятся под санкциями США. А китайские банки не дали денег потому, что правительство КНР не поддержало сделку публично». В результате намеченную на середину января 2018 года церемонию, на которой Е Цзяньмин должен был сообщить о привлечении средств, отменили.

Все стороны оказались в крайне неудобном положении: Е Цзяньмин поставил на сделку свою репутацию, в России она преподносилась как «прорыв американской блокады». Кроме того, в случае затягивания процесса консорциум QIA и Glencore может потребовать неустойку. «Трудно слезть с тигра, если уже влез на него»,— описывает ситуацию китайская пословица. Теперь бизнесмен задержан, его компанию растаскивают по кускам, и «подхватит» ли китайское правительство сделку с «Роснефтью», чтобы не «потерять лицо», неизвестно.

Мастер хорошего впечатления

В биографии Е Цзяньмина такое количество белых пятен и нестыковок, что за ними почти не видно живого человека. Статья Caixin рисует бизнесмена как лидера харизматичного, одержимого властью и в то же время невероятно скрытного.

В открытых источниках информации о недавнем прошлом самого молодого китайского миллиардера почти нет. На сайте CEFC он до ареста был обозначен просто как «промышленник и филантроп», а о том, из каких частей состоит и как управляется компания, не знали даже ее сотрудники. Компания формально выдавала себя за частную структуру, но наличие слова «Китай» в названии вызывало у многих сомнения: обычно оно присутствовало только в титулах государственных предприятий. В CEFC были сформированы ячейка компартии и комиссия по проверке дисциплины, присутствующие во всех крупных госкомпаниях, но практически отсутствующие на частных предприятиях.

Е Цзяньмин всеми силами старался создать имидж бизнесмена, полностью встроенного в официальную китайскую идеологию и исполняющего волю руководства страны, даже находясь во главе частной структуры.

Подчиненные, с которыми общались корреспонденты Caixin, называли сорокалетнего бизнесмена «председатель», как Си Цзиньпина или Мао Цзэдуна, а совет директоров называется «постоянный комитет». Его похожая на дворец штаб-квартира внутри декорирована как Дом народных собраний Пекина (здание китайского парламента), но сам он одевался крайне просто (еще одна характерная черта высшего китайского руководства). Завершает имидж непроницаемое выражение лица, более характерное для китайских чиновников, чем для, к примеру, другого китайского бизнесмена и владельца Alibaba Джека Ма. В разговоре с журналистами Caixin Е Цзяньмин замечает, что встреча с ними — большая услуга с его стороны, ведь в очередь к нему стоят «партийные секретари и губернаторы провинций».

Бизнесмен искренне полагал, что роскошь «способна завоевать сердца и умы» и уверить окружающих в том, что с человеком можно иметь дело. В 2013 году Е Цзяньмин приобрел в семилетний лизинг частный самолет Gulfstream G550, позже — Airbus A319–115. Все топ-менеджеры компании имели апартаменты в элитном жилом комплексе Bel-Air в Гонконге. Бывшие сотрудники Е Цзяньмина сообщили Caixin, что даже если они были не согласны с его идеями, всегда поражала способность бизнесмена «интегрировать политические, экономические и иные ресурсы и делать из них деньги, а потом еще больше денег». Позже, впрочем, оказалось, что у стратегии есть ограничения: Е Цзяньмина бежал по сгорающему сзади него мосту и в какой-то момент просто не успел.

Е Цзяньмин вел себя так, как будто является прямым проводником воли Компартии Китая. Создание в его компании атмосферы госпредприятия, обращение «председатель» и постоянные намеки на связь с китайскими властями служили той же цели, что и взятые в аренду роскошные самолеты и сверхдорогие квартиры для менеджеров. По всей видимости, именно этот внешний антураж вкупе с гигантскими оборотами компании мог произвести на российских чиновников неизгладимое впечатление. Примечательно, однако, что китайское руководство, которое могло бы предупредить «стратегического партнера» о том, с кем он собирается иметь дело, до совершения сделки этого так и не сделало.

Михаил Коростиков

ВТБ готов кредитовать консолидацию катарским инвестфондом QIA 18,93% акций «Роснефти» у швейцарского трейдера Glencore, сообщили вчера в руководстве банка: «Мы всегда готовы кредитовать, это же наша работа. Мы все можем».

О самой сделке Glencore, который в рамках паритетного консорциума с QIA в конце 2016 года приобрел 19,5% акций «Роснефти», объявил 4 мая. QIA решил увеличить пакет в нефтекомпании после срыва сделки с китайской CEFC. Компания планировала купить 14,16% акций «Роснефти» примерно за $9 млрд, но у нее самой возникли финансовые и политические проблемы. Для китайцев ВТБ тоже открывал кредитную линию в €5 млрд, которая была закрыта после срыва сделки. Сейчас в банке не комментируют слова своего руководителя и возможные переговоры с QIA.

Теперь консорциум QIA и Glencore ликвидируется, стороны будут владеть бумагами «Роснефти» напрямую и катарский фонд выкупит почти весь пакет трейдера. В результате по итогам сделки QIA должен получить 18,93% акций «Роснефти», став ее вторым крупнейшим иностранным акционером после BP (19,75%), Glencore сохранит 0,57%. В «Роснефти» фонд называют «новым стратегическим партнером» и обещают дополнительные соглашения, не раскрывая их сути.

QIA должен заплатить Glencore €3,7 млрд, чтобы трейдер полностью погасил свою часть кредита, привлеченного полтора года назад в рамках исходного приобретения акций «Роснефти».

Собеседник “Ъ”, близкий к одной из сторон сделки, сомневается, что катарцам придется занимать, ведь у фонда достаточно денег.

В то же время «Роснефть» 1 мая объявила buy back акций на $2 млрд, который планирует реализовать в 2018–2020 годах. Такого рода механизмы часто используются для поддержания котировок акций, и если QIA привлекал банковское финансирование для сделки и заложил часть своего пакета, наличие подобной «страховки» может быть важным для банков.

Дмитрий Козлов.