История бойни, устроенной американскими солдатами во вьетнамской деревне Сонгми

В этом году исполнилось 47 лет военному преступлению, совершенному солдатами армии США во вьетнамской деревне Сонгми. Это событие, потрясающее своей жестокостью, во многом стало катализатором антивоенных настроений в американском обществе. Журналист Майрон Херш был одним из первых, кто поведал об этой трагедии. «Лента.ру» предлагает сокращенный вариант его новой статьи в журнале The New Yorker, в которой Херш рассказывает как о самой бойне, так и о том, что стало с ее участниками.

В деревенской общине Милай (в российской историографии более распространено название Сонгми — прим. «Ленты.ру») есть большая канава. Утром 16 марта 1968 года она была завалена десятками трупов женщин, детей и стариков — всех их расстреляли американские солдаты. Сейчас канава кажется мне еще шире, чем на фотографиях, присланных 47 лет назад с места преступления — время и эрозия почвы сделали свое дело. Во время войны во Вьетнаме рядом с канавой располагались рисовые поля, но теперь их замостили удобными дорожками, чтобы туристам было легче добраться до этих камней и оврагов — скромных молчаливых свидетелей той ужасной резни. Массовое убийство в Милай стало поворотным моментом в этой позорной войне: отряд американцев (рота «Чарли») получил ложные разведданные о том, что в деревне расположились силы Вьетконга. Но они застали там только мирных жителей. Это не помешало солдатам открыть огонь по безоружным людям, сжечь их дома, изнасиловать десятки женщин. Одним из командиров, руководивших бойней, был лейтенант Уильям Лоуз Келли, до войны отчисленный из колледжа в Майами.

К началу 1969 года многие солдаты роты «Чарли» были отправлены по домам. На тот момент я был тридцатидвухлетним журналистом. У меня в голове не укладывалось, как эти ребята — почти мальчишки — могли совершить подобное зверство. Я начал искать их, писать им письма. Как ни странно, многие охотно отвечали, делились подробностями тех событий, а также мыслями о том, как им жить дальше – после того, что они натворили.

Во время расследования некоторые солдаты признались, что были на месте преступления, но говорили, что отказались подчиняться приказам Келли и не убивали невинных. Также солдаты указали на рядового Пола Мидло, который расстреливал жителей деревни практически бок о бок с Келли. Правда это или нет — теперь уже судить сложно, но многие из роты «Чарли» дали одинаковые показания: Мидло и остальные солдаты по приказу Келли выстрелили несколько очередей в канаву, а потом бросили в нее гранаты. Из ямы донесся протяжный плач, и мальчик двух-трех лет, весь в крови и грязи, с трудом вскарабкался по трупам наверх и побежал к рисовому полю. Должно быть, мать закрыла его своим телом, и он не пострадал. По словам очевидцев, Келли побежал за ребенком, схватил его, бросил мальчика обратно в канаву и хладнокровно застрелил.

На следующее утро во время патрулирования местности Мидло наступил на мину и потерял правую ногу. Один из солдат рассказал мне, что до прибытия вертолета для раненого рядового Мидло проклинал своего командира и кричал: «Ты заставил нас это сделать! Господь тебя покарает!»

«Просто посадите его в чертов вертолет!» — злился Келли.

Но крики Мидло не стихали до самой отправки в полевой госпиталь.

Рядовой Мидло вырос на западе Индианы. Поговорив, наверное, со всеми телефонистками штата и потратив кучу десятицентовых монеток на звонки с уличных аппаратов, я, наконец, нашел семью этого солдата в городке Нью-Гошен. По телефону мне ответила мать Пола, Миртл. Я представился репортером, который пишет про Вьетнам, и спросил, не могу ли я навестить ее сына и задать ему пару вопросов. Она сказала: «Ну, попробуйте».

Семья Мидло жила в маленьком деревянном домике на бедной птицеферме. Когда я подъехал к их дому, навстречу вышла Миртл. Она поздоровалась и сказала, что Пол внутри. Его мать не знала, будет ли он вообще со мной разговаривать. Ей самой он почти ничего не рассказывал про Вьетнам. А потом женщина произнесла фразу, которая предельно точно описывала эту ненавистную мне войну: «Я отправила воевать хорошего мальчика, а они сделали из него убийцу».

Пол Мидло согласился поговорить. Ему было всего 22 года. До отправки во Вьетнам он успел жениться, и теперь у них было уже двое детей: сын двух с половиной лет от роду и новорожденная дочка. Несмотря на тяжелое ранение, Полу приходилось работать на заводе, чтобы прокормить семью. Я попросил его показать свою рану и рассказать о периоде реабилитации. Пол снял протез и начал рассказ. Очень скоро он дошел до событий в Милай. Мидло говорил так, будто пытался вернуть уверенность в себе и своих словах. Он немного заволновался, когда рассказывал о том, как Келли велел открыть огонь по жителям деревни. Пол не пытался оправдать свои действия в общине Милай, только сказал, что эти убийства «не лежат камнем у меня на душе», ведь «на войне много и наших ребят полегло. Это была всего лишь месть».

Мидло вспоминал все свои действия в ужасающих подробностях. «Мы думали, что там были вьетконговцы, и надо было зачистить деревню. Когда наш отряд добрался до места, мы стали собирать людей… в большие группы. Сорок или сорок пять человек местных стояли посреди деревни… Келли приказал мне и еще паре парней охранять их, а сам ушел».

Как рассказал Пол, лейтенант вернулся через десять минут и сказал ему: «Избавьтесь от них. Я хочу, чтобы вы их убили». Келли, будучи в трех-четырех метрах от группы безоружных вьетнамцев, первым открыл огонь. «А потом приказал и нам стрелять. Я начал стрелять, а другие парни не стали. И мы [Мидло и Келли] вдвоем убили всех тех людей».

Мидло признался, что лично убил пятнадцать человек из той группы.

«Нам был дан приказ. Мы думали, что поступаем правильно. Тогда я даже не думал об этом».

Был один свидетель из роты «Чарли», который рассказал мне, что приказ Келли шокировал Мидло. Когда командир оставил солдат охранять гражданских, Пол Мидло со своим товарищем «разговаривали с этими людьми, играли с их детьми и даже угощали их конфетами». Когда Келли вернулся и приказал убить людей, «Мидло ошарашенно посмотрел на него, как будто не поверил своим ушам. Он переспросил: "Убить?"»

«Когда Келли повторил приказ, — вспоминает другой солдат, — Мидло открыл огонь и стал палить по местным вместе с ним. Но потом Пол заплакал».

Майк Уоллес с радио CBS заинтересовался этим интервью, и Мидло согласился рассказать свою историю на телевидении. Я переночевал в его доме, а наутро вместе с Полом и его женой срочно вылетел в Нью-Йорк. Также я узнал от Пола, что он несколько месяцев лечился и проходил курс реабилитации в военном госпитале в Японии, а по приезде домой никому не рассказывал о том, что произошло во Вьетнаме. Вскоре после его возвращения его жена проснулась от громкого плача, доносившегося из детской. Она бросилась туда и увидела, что муж схватил их сына под руки и неистово трясет, держа на весу.

Об инциденте в деревне Милай мне рассказал молодой адвокат из Вашингтона Джеффри Коуэн. У него было мало сведений, но он сказал, что некий солдат сошел с ума и начал убивать мирных вьетнамцев. За три года до этого я работал в Пентагоне, куда меня направило агентство «Ассошиэйтед Пресс», и часто общался с офицерами, вернувшимися с войны. Они все как один рассказывали об убийствах невинных местных жителей.

Я зацепился за наводку Коуэна и однажды случайно встретился с одним молодым полковником. Он получил ранение в ногу во Вьетнаме и, пока находился на лечении, его возвели в ранг генерала. После этого он работал в офисе, выполнял бумажные поручения на благо армии. Когда я спросил его об этом неизвестном солдате, он гневно стрельнул глазами и с силой постучал кулаком по своему колену: «Этот парень, Келли, никогда не стрелял ни в кого выше этого места!»

Итак, я узнал его имя. В библиотеке мне удалось раскопать небольшую статью в «Таймс» о некоем лейтенанте Келли, которого обвиняли в убийстве неопределенного количества гражданских лиц в Южном Вьетнаме. Поиски Келли были нелегкими — армия США скрывала его местоположение, но мне удалось выяснить, что он жил в квартирах для старшего офицерского состава Форт-Беннинга, в городе Коламбус штата Джорджия. А потом у меня появился доступ к засекреченным обвинительным заключениям, в которых Келли был признан виновным в преднамеренном убийстве 109 «жителей Азии».

Келли совершенно не походил на кровожадного монстра. Это был худощавый нервный молодой человек — ему на тот момент было примерно двадцать пять — с бледной, почти прозрачной кожей. Он изо всех сил старался казаться суровым воякой. После нескольких бутылок пива Келли начал рассказывать мне, как он с его солдатами оказался втянутым в ожесточенную перестрелку в деревушке Милай. Мы проговорили всю ночь. В один момент Келли извинился и вышел в туалет. Через приоткрытую дверь я увидел, что его вырвало кровью.

В ноябре 1969 года я написал статью о Келли, Мидло и резне в деревне. Издания Life и Look ею не заинтересовались, тогда я обратился в небольшое антивоенное издательство Dispatch News Service. В то время ситуация обострилась, и страну сотрясали волнения. Ричард Никсон победил на выборах в 1968 году благодаря обещанию закончить войну. Но на деле он старался ее выиграть массированными атаками и бомбежками. В 1969 году ничего не изменилось — каждый месяц погибали полторы тысячи американских солдат, как и за год до этого.

Военные корреспонденты своими репортажами и фотографиями давали понять, что война во Вьетнаме была морально необоснованной, велась стратегически неверно и вообще не имела ничего общего с тем, что заявляли официальные власти в Сайгоне и Вашингтоне. 15 ноября 1969 года, всего через два дня после публикации моей первой статьи о бойне в Милай, более полутора миллиона человек устроили на улицах Вашингтона антивоенный марш. Гарри Холдеман, правая рука Никсона, написал пару заметок, которые были обнародованы только спустя восемнадцать лет. Там было сказано, что 1 декабря 1969 года, когда волна недовольства, вызванная откровениями Мидло, достигла высшей точки, Никсон прибегнул к «грязным трюкам», чтобы дискредитировать показания главного свидетеля резни в деревне Милай. А потом в 1971 году, когда суд признал Келли виновным в массовом убийстве невинных гражданских лиц и приговорил его к пожизненным каторжным работам, Никсон вмешался в ход дела, и приговор заменили на домашний арест. Через три месяца после отставки президента Келли освободили из-под стражи, и все последующие годы он работал в ювелирном магазине своего тестя. Также Келли давал платные интервью журналистам, готовым заплатить за его откровения. В 2009 году в своей речи в «Киванис-клуб» он сказал: «Не проходит и дня, чтобы я не пожалел о содеянном в Милай». Но бывший лейтенант тут же добавил, что всего лишь следовал приказам и «наверное, сглупил». Сейчас ему семьдесят один год. Его единственного из всех офицеров судили за бойню в Милай.

В марте 1970 года военная комиссия призвала к ответу еще четырнадцать офицеров, включая генералов и полковников. Против них были выдвинуты обвинения в убийствах, нарушении воинского долга, а также в заговоре с целью сокрытия истины об этой резне. Но только один офицер, если не считать Келли, предстал перед судом, и его признали невиновным.

Несколько месяцев спустя в разгар антивоенных протестов в студенческих кампусах я прочитал речь в колледже Макалистер в городе Сент-Пол штата Миннесота, призывая к окончанию войны. Хьюберт Хамфри, бывший вице-президент при Линдоне Джонсоне, на тот момент был профессором политологии в колледже. Он проиграл Никсону на выборах 1968 года отчасти потому, что не смог отделаться от клейма приспешника Линдона Джонсона, который развязал войну во Вьетнаме. После моей речи Хамфри захотел со мной поговорить. Он сказал: «К вам, мистер Херш, у меня претензий нет. Вы просто делаете свою работу и делаете ее довольно хорошо, надо признать. Но вот всем этим сопливым детишкам, которые скачут вокруг и вопят: «Эй, Линдон Джонсон, скажи, не робей, сколько убил ты сегодня детей?», мне хочется сказать…» Тут лицо его покраснело, а голос становился громче с каждой фразой и почти сорвался на крик: «Мне хочется сказать — пошли вы все к черту!»

Я впервые посетил Милай (так деревушку называли американские военные, среди местных она была известна как Сонгми) всего несколько месяцев назад со своей семьей. Еще в начале 70-х годов я просил разрешения у правительства Южного Вьетнама посетить деревню, но в то время Пентагон проводил здесь внутренние расследования, поэтому гражданских не пускали. В 1972 году я, будучи журналистом Times, посетил Ханой в Северном Вьетнаме. В 1980-м, пять лет спустя после «падения Сайгона», я снова приехал во Вьетнам, чтобы сделать больше интервью для книги и несколько репортажей для Times. Я думал, что уже собрал всю информацию о бойне в Милай, что знаю если не все, то многое. Я ошибался.

Деревня Милай расположена в центре Вьетнама неподалеку от Национального шоссе №1, дороги, соединяющей Ханой и Хошимин (бывший Сайгон). Фам Тхань Конг, директор музея в Милай, один из немногих переживших резню. Когда мы впервые встретились, этот строгий коренастый человек, которому уже около шестидесяти лет, ограничился общими фразами и не стал делиться своими воспоминаниями и переживаниями. Он сказал, что вьетнамцы «очень доброжелательный народ», и в его голосе не было и намека на сарказм или обвинение. «Мы простили, но ничего не забыли», — сказал Конг. Позже, когда мы сидели на скамейке возле маленького музея, он начал рассказывать о той страшной бойне. На тот момент ему было всего одиннадцать лет. Когда приземлились американские вертолеты, Конг со своей матерью, братом и сестрами прятался в силосной яме. Солдаты сначала приказали им выйти, а затем, затолкав обратно, открыли по ним огонь и бросили в яму гранату. Конга ранили трижды — в голову, в правый бок и в ногу. Он потерял сознание и очнулся уже в горе трупов среди тел мамы, трех сестер и шестилетнего брата. Американцы, видимо, сочли его мертвым. Когда солдаты улетели из деревни, отец Конга вместе с несколькими выжившими пришел похоронить мертвых, и они нашли уцелевшего мальчика.

Чуть позже за ужином он сказал: «Мне никогда не забыть эту боль». И его работа никогда не даст ему это сделать. Конг рассказал, что несколько лет назад этот музей посетил ветеран по имени Кеннет Шил — он единственный из роты «Чарли» побывал в Милай после тех страшных событий. Шил приехал вместе с журналистами «Аль-Джазиры», снимавшими документальный фильм, приуроченный к сорокалетней годовщине бойни. Шила призвали в армию после окончания школы в маленьком городке штата Мичиган. После проведения расследования его обвинили в убийстве девяти гражданских лиц, но он был оправдан.

В документальном фильме запечатлен разговор Конга с Шилом. Конгу сказали, что приехал американский ветеран войны во Вьетнаме, не имеющий никакого отношения к резне в деревне. Шил уклончиво отвечал журналистам: «Стрелял ли я? Скажу так — я стрелял до того момента, как понял, что все это неправильно. Так что не могу сказать точно — открывал ли я огонь по этим людям». Когда стало понятно, что Шил все-таки участвовал в массовом убийстве сограждан Конга, его настрой на разговор с вьетнамцем сошел на нет. Шил постоянно повторял, что он хочет «извиниться перед жителями Милай», но больше никаких подробностей не выдавал. «Я все время спрашиваю себя — почему это случилось? Я не знаю».

Тогда Конг напрямую спросил: «Что вы чувствовали, когда убивали невинных граждан? Это было трудно?» Шил ответил, что его не было среди солдат, открывших огонь по гражданским. На что Конг сказал: «Тогда вы можете быть одним из тех, кто зашел в мой дом и убил моих родных».

Запись в музее содержит окончание их разговора. Шил сказал: «Все, что я могу сделать, — это принести извинения». Конг, чей голос был наполнен болью, не переставая, задавал ему вопросы, выпытывая подробности преступлений. А Шил только повторял: «Простите, простите». Конг спросил, полез ли кусок в горло солдата, когда тот вернулся на базу, и тут Шил зарыдал. «Прошу вас, не надо больше вопросов! — всхлипывал он. — Я не могу этого вынести». Потом Шил спросил, не хочет ли Конг присоединиться к ним на церемонии поминания жертв резни в Милай.

Конг резко перебил его твердым отказом: «Нет! Это было бы позором для меня». А потом добавил: «Местные жители очень разозлятся, когда узнают, что вы были одним из убийц».

Перед тем как покинуть музей, я спросил Конга, почему он был так безжалостен и непреклонен с Шилом. Мой собеседник нахмурился и сказал, что не хотел облегчать боль участника тех событий, который к тому же отказывается брать на себя ответственность за содеянное. После бойни в общине Милай Конг какое-то время жил вместе с отцом, но тот был членом Вьетконга, и его убили американские солдаты в 1970 году. Конга приютили родственники из ближайшей деревни, там он помогал им ухаживать за скотом, а после войны смог вернуться в школу.

В музее можно узнать и многое другое — Конг и его коллеги тщательно и скрупулезно собирали информацию о погибших. Их имена и возраст на момент смерти выбиты на мраморной плите, установленной в одном из выставочных залов. По подсчетам работников музея число жертв составляет 504 человека из 247 семей. Двадцать четыре семьи были уничтожены под корень — убиты все три поколения, никто не выжил. Среди погибших — 182 женщины, из них 17 были беременны.

173 ребенка, включая 55 младенцев, казнены. Шестьдесят стариков погибли. Музей имеет сведения еще об одном важном факте: бойня проходила не только в общине Милай (также известной как Милай-4), но и в соседнем поселении под названием Микхе-4. Оно находилось примерно в миле к востоку, на берегу Южно-Китайского моря, и было атаковано другим взводом американских солдат — ротой «Браво». Музей имеет данные о 407 жертвах в Милай-4 и 97 жертвах в Микхе-4.

Ясно одно: случившееся в Милай-4 не стало единичным случаем или исключением; то же самое, пусть и в меньшем масштабе, совершила рота «Браво». Как и рота «Чарли», она входила в группировку «Баркер». Эти атаки стали наиболее значительной операцией, осуществленной в тот день боевыми батальонами дивизии «Америкал», к которой принадлежала группировка «Баркер». При этом, руководство дивизии, включая командира, генерал-майора Сэмюэла Костера, периодически прилетало в район ведения боев, контролируя процесс в течение дня.

Беспредел творился везде. В 1967 году уже шла страшная война в провинциях Куангнгай, Куангнам и Куангтри в Южном Вьетнаме; они, как известно, сохраняли независимость от правительства в Сайгоне, а к тому же поддерживали Вьетконг и Северный Вьетнам. Провинция Куангтри подверглась сильнейшим бомбежкам. Кроме того, американские боевые самолеты поливали все три провинции различными дефолиантами, среди которых был и «Агент Оранж».

********

Конец первой части