Восстание зэков в Красноярске в 1991 году: крупнейший тюремный бунт

Тюремный бунт в Красноярске в октябре 1991 года вошел в историю как самое крупное восстание осужденных в России. В нем приняли участие более 3000 заключенных из колонии №6. Сорокадневный бунт стал началом волны беспорядков по всей стране и привел к существенной демократизации тюремного режима.

КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

«Шестерка» до начала событий считалась мирной зоной. Власть была в руках администрации и сотрудничавших с ней заключенных. Сюда не принимали воров в законе, но в зоне были сформированы несколько группировок так называемых блатных. «Мужики», не имевшие отношения к деятельности групп, терпели от них поборы, физическое насилие и издевательства. Даже поход в столовую мог представлять опасность для жизни. Нередки были нападения, в том числе с применением заточек.

Осужденные вынуждены были мириться с почти нечеловеческими условиями содержания. В бараках для инвалидов царили смрад и антисанитария. ШИЗО и ПКТ (помещения камерного типа наподобие карцера) напоминали подвалы древней инквизиции. Жилые отряды тоже были немногим лучше. В ПКТ, где заключенные сидели по полгода и более, запихивали по 10-15 человек. Спать приходилось по очереди. В некоторых камерах отсутствовали умывальники.

В среднем на одного осужденного, включая инвалидов-колясочников, отводилось менее двух квадратных метров. Не было мебели для хранения вещей и приема пищи. В некоторых отрядах окна были зарешечены и не пропускали дневной свет.

В ШИЗО попадали не только за серьезные проступки или пьянство, но и за такие мелкие нарушения, как расстегнутая верхняя пуговица на одежде или тапочки на ногах вместо сапог. Осужденные были лишены права на переписку. Личные фотографии изымались, а письма просто не доходили до адресата. Осужденные терпели систематические побои.

ТОЧКА КИПЕНИЯ

Вечером 6 октября дежурный обнаружил нескольких нетрезвых заключенных и увел их в ШИЗО. Избиение осужденных в изоляторе стало последней каплей в давно назревавшем конфликте. Услышав крики и стоны несчастных, зэки заволновались и начали выламывать решетки. Обозленная толпа арестантов, оказавшись на свободе, с металлическими прутьями в руках отправилась громить все вокруг.

Уже к 22 часам волна бунта распространилась на жилые и производственные помещения. Осужденные снесли забор, который отделял штрафников, и выбили двери в ПКТ. Толпа недовольных выставила за ворота тюрьмы администрацию, нанеся восьми служащим телесные повреждения и потребовав вызвать представителей прокуратуры, прессы и советской власти для разрешения конфликта.

Самые тяжелые травмы получил дежурный помощник начальника колонии майор Хейфциг. Доподлинно неизвестно, сам ли он выпрыгнул в окно или ему «помогли» бунтующие, но без переломов не обошлось. Досталось и блатным, имевшим влияние в колонии и, по мнению зачинщиков беспорядков, сотрудничавших с оперативниками и учинявших расправы над зэками по поручению администрации.

На место событий выехали председатель Совета народных депутатов, прокурор края и замначальника УВД, возглавлявший Службу по исправительным делам и социальной реабилитации. Разрешили присутствовать и журналистам из газет «Красноярский комсомолец» и «Красноярский рабочий», а также представителям телевидения.

Первым делом от службы были отстранены те сотрудники колонии, на которых больше всего жаловались заключенные. От попытки силового подавления конфликта и ввода военных на территорию тюрьмы отказались. Солдаты внутренних войск и сотрудники МВД окружили ИТК-6 по периметру.

К утру здесь стали собираться и местные жители, ведь колония располагалась в спальном районе города. Правозащитник Валерий Абрамкин, участвовавший в переговорах с бунтовщиками как представитель Верховного Совета РСФСР вспоминал: «А дальше события развивались совершенно неожиданным образом. В конфликте с самого начала приняли участие народные депутаты и депутаты Верховного Совета, какие-то гражданские лица, и администрация оказалась в растерянности». На крыши помещения ИТК, находящихся буквально в 50 метрах от жилых домов, были вытащены газовые баллоны, подготовленные для взрыва. Все ждали кровавой развязки.

ВЫХОДА НЕТ

С началом бунта и вплоть до его подавления в колонии отсутствовала четкая и слаженная координация действий. Переговоры с администрацией и властями вели не криминальные авторитеты, а делегаты, выбранные зэками, среди которых были как блатные, так и «мужики». Зэки из простых настаивали на продолжении работ в цехах и поддержке порядка. Блатные же в большей мере занимались выяснением отношений между группировками. Некоторые осужденные проводили время на крыше, наблюдали и изредка бросали в солдат камни. Жизнь в колонии шла своим чередом: в столовой подавали еду, работала медсанчасть, магазин, грузовики забирали готовую продукцию со складов. На территорию пропускали сотрудников служб обеспечения и журналистов.

Главной бедой для переговорщиков и заключенных стали алкоголь и наркотики, быстро распространившиеся по колонии в первые дни беспорядков. Помощник генерального прокурора России Александр Коршунов в интервью газете «Вечерний Красноярск» так описывал положение дел: «Каждый день в зоне пьянка, перебросы спиртного не прекращаются. И хотя мы усилили посты солдатами и милицией, все равно через забор летят «посылки» с водкой, наркотиками, оружием. И каждую ночь охрана стреляет, отгоняя желающих подобрать эти «подарки» с воли».

Цеха встали. Оперативные работники лишь подогревали ситуацию, запуская на территорию своих людей и устраивая поджоги. Отказываясь от силового решения проблемы, администрация колонии намеренно старалась дестабилизировать обстановку и свалить вину на осужденных за простой работы.

Повсеместное пьянство привело к разгулу хулиганства. Один из осужденных, угрожая ножом вольнонаемному водителю, завладел его автомобилем и разъезжал на нем по территории тюрьмы до тех пор, пока не разбил. Другой пришел в санчасть и просил успокаивающий укол, так как хотел кого-то убить. Был и трагический случай – арестанту перерезали горло.

В темное время суток находиться на территории зоны стало опасно. Работницы магазина и вовсе отказались выходить на работу. Вечером и ночью зона оставалась без присмотра. Гибель заключенных и захват троих офицеров показали: ситуация достигла своего апогея, и штурм неизбежен. Предчувствуя такой исход, заключенные начали рыть подкоп, кому-то даже удалось сбежать.

Для «зачистки» и вывоза зачинщиков бунта с территории ИТК-6 были введены 1390 человек: сотрудники ОМОНа, спецназа, военнослужащие внутренних войск и исправительной службы. По громкой связи было приказано, чтобы заключенные сдали все запрещенные предметы и выстроились поотрядно. Предполагаемым зачинщикам бунта предлагалось готовиться к этапу.

Генерал-майор предупредил, что к заключенным, которые попытаются оказать физическое сопротивление, будет применено огнестрельное оружие, при попытке скрыться на захваченном транспорте в ход будет пущен гранатомет.

Бульдозер проломил железобетонные плиты ограждений, и в этот проем двинулись войска. Первая группа рассредоточилась по промзоне, вторая – по жилому сектору. При виде ОМОНа осужденные бросились наутек. Испуганные, они сбились в кучи, а затем покорно выстроились поотрядно. Лидеров группировок, разжигавших конфликт, отвезли в СИЗО и избили, а затем отправили на этап. Захват был произведен практически без единого выстрела.

Красноярский бунт и волна массовых беспорядков в тюрьмах СССР, которая последовала за ним, привели к пересмотру режима многих исправительных учреждений: заключенным теперь можно было находиться в жилом секторе в тапочках и спортивной одежде приглушенных оттенков, родственником разрешалось передавать теплое белье, был отменен приказ об ограничении переписки и лимита закупки в магазине.

Теперь осужденные могли приобретать хлеб, маргарин, овощи, а некоторые твердые продукты разрешили забирать с собой после обеда. Специально созданные комиссии из заключенных следили за качеством продуктов в столовой.

Изменения коснулись и внешнего вида зэков. Им разрешалось носить часы из недрагоценных металлов и не бриться налысо. Отменили принудительное обращение к работникам колонии «гражданин начальник».