Оплачено из черных касс
13.05.2021 10:23Почему дела о фальсификациях выборов не расследуются и при чем тут уголовное преследование экс-губернатора Пензенской области.
Когда 22 марта Следственный комитет предъявил обвинение в фальсификации итогов голосования бывшему председателю участковой избирательной комиссии в Пензенской области, многие расценили это как политически мотивированный ход по полной и безоговорочной дискредитации арестованного накануне за взятку губернатора Ивана Белозерцева. Во-первых, по статьям о фальсификации уголовные дела возбуждают крайне редко, например, на сайте того же пензенского СК нашлось только три таких. Во-вторых, следователи не смогли найти ни сообщников экс-председателя УИК, ни организаторов махинаций, хотя с момента возбуждения уголовного дела до предъявления обвинения прошло более четырех месяцев. Пролить свет на истинные масштабы кражи политического представительства может дело самого экс-губернатора: в начале апреля Белозерцев признал, что взятку в 20 млн руб. от предпринимателя Бориса Шпигеля он получил для избирательной кампании. То есть на предвыборную «черную кассу». Возможно, из этих средств выплатили премию и экс-председателю УИК — за оказанные «услуги».
Пенза: 20 миллионов и одна стрелочница
Следователь сказал, что возбудили уже три уголовных дела о фальсификации выборов, сообщает пензенский активист Антон Струнин. В числе волонтеров он просматривал видеозаписи с выборов губернатора Пензенской области в сентябре 2020 года. Почти сразу наблюдатели обнаружили серию вбросов: сначала на участке № 377, потом на соседних — № 374 и № 378. Все они находились в селе Бессоновка — райцентре в 10 километрах от Пензы.
Все три комиссии действовали по схожей схеме: после пяти вечера, когда поток избирателей обычно резко падает, они на время закрывали камеры видеонаблюдения щитами.
Те прилегали не всегда плотно, и тогда изумленные волонтеры видели, как не иноагенты и не американцы, а простые бессоновские бюджетники вбрасывали бюллетени в урну, оказывая вмешательство в ход выборов.
Волонтеры считали по головам, сколько избирателей реально проголосовали на участке и сравнивали число с официальной явкой. По их подсчетам, только на трех участках вбросили 1385 бюллетеней, в три с лишним раза превысив реальную явку.
Общим для всех трех комиссий была и очевидная связь с партией власти. Председатели УИК № 374 и № 377 были представителями «Единой России», а УИК № 378 возглавляла выдвиженец от собрания избирателей, то есть от администрации.
О находках волонтеров сообщил интернет-журнал «7х7»: 8 ноября вышел материал о «художествах» на УИК № 377, а 9 ноября — на участках № 374 и № 378. Обе публикации содержали видеоматериалы с эпизодами вбросов. Редакция «7х7» направила запрос в пензенский облизбирком и региональное УМВД.
К удивлению видеонаблюдателей 18 ноября Бессоновский межрайонный следственный отдел следственного управления СКР по Пензенской области сообщил о возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ст. 142.1 УК РФ («Фальсификация итогов голосования»). В сообщении СК говорилось о «неустановленных лицах из числа членов участковой избирательной комиссии». Номер УИК при этом не указывался.
Еще через три дня, 22 ноября, Антон Струнин направил в СК заявлении о фальсификациях на УИК № 374 и УИК № 378 с «вшитым» в него требованием рассмотреть его именно как заявление о преступлении в течение трех суток, как предписывает ст. 144, 145 УПК РФ. Обычно следователи воспринимают сообщения о фальсификациях просто как обращения граждан РФ, что предусматривает рассмотрение в 30-дневный срок.
Однако ни через три, ни через 30 дней ответа Струнин не получил. Из СК ему позвонили лишь в начале марта.
Сначала 4-го числа его опросили по УИК № 374, а затем 17 марта другой следователь опросил его по УИК № 378. С его слов Антон узнал, что заведены три уголовных дела, но по данному участку не хватает фактуры, чтобы найти и обвинить конкретного человека, члены же комиссии дают разные показания. «Следователь сказал, что пока не может прийти в суд и показать пальцем на виновного», — сказал Струнин.
На следующий день после ареста губернатора Белозерцева, 22 марта, СК предъявил первое обвинение в фальсификации итогов голосования — бывшему председателю УИК № 374 Светлане Сверчковой, директору муниципального Центра детского творчества и члену «Единой России». При этом на видеозаписях с участка видно, что камеры в день голосования, 13 сентября, закрывали дважды, что в операции участвовали по меньшей мере трое членов УИК и еще несколько глазели, не пытаясь помешать. То есть действовала группа лиц, а следствие обнаружило только одного председателя, причем вне связи с действиями других комиссий, как будто они, независимо друг от друга, решили устроить вброс в пользу губернатора.
Схожий modus operandi комиссий с очевидностью говорит о реализации общего плана. Обычно его разрабатывают в ТИК совместно с администрацией. Но обычно разработавшие и организовавшие фальсификации люди остаются в тени.
Сколько таких занято в теневом секторе выборов? Отчасти представление можно получить, если сравнить итоги голосования на УИК № 374 с официальными итогами по Бессоновскому району и Пензенской области в целом.
Цифры по УИК № 374 (реальная явка ниже в 4 раза, а настоящий результат кандидата Белозерцева — в 2,4 раза ниже, чем в ГАС «Выборы») в целом соответствуют среднему результату по Бессоновскому району, на территории которого действовало 36 участковых комиссий. Невозможно представить, что столь «слаженная» работа обошлась без участия территориального избиркома, как и поверить в бескорыстие этих людей.
Скорее всего, услуги, необходимые для фабрикации нужного результата, оплачивались именно из «черной кассы», о которой сообщил экс-губернатор Белозерцев. Информация о наличии таких касс часто всплывает как раз по делам о взятках глав регионов или их заместителей по внутренней политике. Экс-глава Республики Коми Гайзер, коррумпированный губернатор Сахалина Хорошавин, вице-губернатор Челябинска Сандаков, бывший вице-губернатор Ивановской области Кабанов… «Все до единого очевидца подтвердили, что происходил сбор средств на выборы губернатора Ивановской области. А собранные средства были потрачены на нужды штаба по выборам», — сказал накануне приговора Андрей Кабанов, предчувствуя, что его признают виновным именно в получении взятки.
«Все эти эпизоды взяток, по сути — создание избирательного фонда «Единой России», — в свое время прокомментировал Znak.com арест Николая Сандакова бывший начальник Департамента региональной политики управления президента РФ по внутренней политике, экс-заместитель уральского полпреда Андрей Колядин.
Возможно, в рамках расследования дела Белозерцева и станет известно, как именно функционировал теневой механизм выборов в Пензенской области и на какие противозаконные избирательные технологии шли эти средства: может быть, на оплату работы политтехнологов или черного пиара против оппозиции, либо на «премии» членам избиркомов и т.д.
Однако гораздо чаще правоохранители отказывают в возбуждении дел. В Петербурге пытаются обжаловать саботаж СК, отказавшего в возбуждении уголовного дела по нарушениям на УИК № 1289 ИКМО «Московская застава» на выборах 2019 года, хотя они подтверждены, и результаты голосования на участке отменены судом! В Златоусте Следственный отдел отказывает в регистрации заявления о преступлении по факту фальсификации на УИК № 66 и на других 16 участках.
Как ни странно, но иногда секреты выборного механизма не в силах скрыть даже правоохранительные органы. Многодетная мать из Нового Уренгоя Татьяна Якубова, увидев по видеотрансляции вброс бюллетеней, попыталась привлечь председателя УИК к ответственности и обнаружила, как защищают фальсификаторов избирательная система и правоохранительные органы.
Ямал: как делать вид, что фальсификаций нет
«Они вообще ничего не захотели изучать: раз за полтора года следователи вынесли восемь постановлений об отказе, вроде как все досконально проверили и можно прекращать, а это не так!» — позвонила после суда расстроенная Татьяна Якубова.
Почти три года она пытается привлечь к ответственности председателя участковой избирательной комиссии № 604 Светлану Швердт за вброс и фальсификацию явки на выборах президента России в 2018 году. Заставить СК зарегистрировать заявление о преступлении ей удалось только через суд. Восемь раз следователи СК выносили постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и восемь раз решение отменяли, а материалы отправляли на дополнительную проверку. Видя нежелание СК «возбуждаться», экс-председатель УИК Светлана Швердт в ноябре 2020 года обратилась в суд и потребовала положить конец проверкам. Действительно, какой смысл что-то проверять, если и так ясно, что дело не возбудят, несмотря на то, что следователи уличили Швердт в подделке итогового протокола?
История началась 18 марта 2018 года, когда Татьяна, укладывая детей и наблюдая онлайн за подсчетом голосов на своем участке № 604, зафиксировала вброс: председатель УИК в 20:07 сунула несколько бюллетеней в переносную урну.
Решив изучить видеозаписи с веб-камер, она обратилась за помощью в горком КПРФ, к первому секретарю Александру Шмалю. Они обращались в избиркомы всех уровней, даже в ЦИК, и везде им отказали.
Никто даже не пытался выяснить, был вброс или нет. Видео получили они лишь в июле благодаря помощи депутата Госдумы Валерия Рашкина.
До конца лета Якубова сидела с ребенком на даче и смотрела видео, расписав происходившее на участке № 604 буквально по минутам. А в сентябре подала заявление о преступлении по статье 142 УК РФ (фальсификация). В местном СК восприняли его как обращение гражданина и попросили территориальный избирком провести проверку по изложенным фактам. Как обычно, ТИК ничего не нашла. В регистрации заявления Татьяне отказали.
Тогда она опять внимательно просмотрела видео и обнаружила признаки еще одной аферы. Вопреки закону, комиссия не стала гасить неиспользованные бюллетени, несколько упаковок по 100 штук председатель УИК спрятала в сейф, из них потом 24 бюллетеня она погасила, а оставшуюся кипу сложила в черный пакет, а затем в коробку с другой избирательной документацией. Это свидетельствовало о явной подготовке к фальсификации результатов; видимо, позже на чистых бюллетенях проставили отметки за нужного кандидата. Потом Татьяна выяснила, кто это был и сколько голосов ему приписали. Она подала еще одно заявление о преступлении, но его тоже не приняли.
В феврале 2019 года Татьяна обратилась в суд, и тот обязал руководителя следственного отдела СК по Новому Уренгою зарегистрировать заявление. Спустя почти год после выборов СК сделал это. И началась доследственная проверка из разряда «не мытьем, так катаньем».
Обычно при проверке информации о фальсификации первым делом запрашивается избирательная документация — книги избирателей, использованные и неиспользованные бюллетени, реестры, акты и т.д. И это понятно, ведь голосование чем-то напоминает бухгалтерию: «проголосованных» бюллетеней должно быть столько, сколько подписей за их получение стоит в книге избирателей, а количество бюллетеней за кандидатов должно совпадать с данными протокола и т.д.
Когда через месяц после начала проверки следователь, наконец, решил изучить избирательную документацию, из ТИК сообщили, что срок хранения документов истек 25 марта, то есть две недели назад, и они уничтожены «путем сжигания».
Только в июле 2019 года следователь направил в ЦИК запрос на получение видеозаписей и вскоре получил ответ: «Срок хранения указанных видеозаписей истек 24 марта 2019 года». Упустив, намеренно или нет, важнейшие процессуальные возможности, следователь в возбуждении уголовного дела отказал. Однако вышестоящая инстанция отменила постановление об отказе, направив дело на дополнительную проверку. Все 18 месяцев «доследственная проверка» так и шла: восемь раз следователь выносил постановление об отказе, и восемь раз вышестоящая инстанция (или прокуратура) его отменяла.
Татьяна поняла, что следствие надо брать в свои руки. Она достала полную запись всего дня голосования на участке № 604 у Азата Габдульвалеева из Ассоциации наблюдателей Татарстана, который в 2018 году координировал проект по подсчету реальной явки на выборах президента РФ. Посчитав явку на своем участке № 604, Татьяна обнаружила разницу в 335 голосов: в реальности проголосовали 1423 избирателя, а в ГАС «Выборы» значилось 1758. Она поняла, почему председатель УИК не стала гасить неиспользованные бюллетени, а убрала их в сейф. «Эти 335 бюллетеней доложили потом в пачку за кандидата Путина, остальные кандидаты набрали меньше 100 голосов», — уверена Якубова.
Благодаря видео, она вскрыла и другое нарушение: оказалось, с выездной урной на дом к избирателям ходили не члены УИК Тохташ и Еременко, которые давали показания следователю, а люди совершенно посторонние, не входившие в состав комиссии. Председатель УИК Швердт представила их волонтерами.
Под давлением Татьяны кое-что установили и сами следователи: например, что в день выборов трое из 12 членов комиссии отсутствовали, а их подписи под итоговым протоколом подделала председатель УИК Швердт. И хотя подделка подписей является отдельным основанием для возбуждения уголовного дела по ч. 1 ст. 142 УК РФ, следователь снова вынес отказное постановление. И снова вышестоящая инстанция его отменила, направив на дополнительную проверку.
Первое отказное постановление СК от 27 июня 2019 уместилось на 4,5 страницы. Последнее, восьмое, постановление от 12 октября 2020 года занимает полных 9 страниц. В нем появились 22 строки про подделку Швердт трех подписей под итоговым протоколом, 12 строк — про непонятных волонтеров, еще 3 строки — про отказ от полиграфа членов УИК, будто бы ходивших на выездное голосование, и волонтеров, которые ходили на самом деле. И множество других деталей.
Не изменилась лишь установка следствия — один абзац кочевал по всем восьми постановлениям почти без изменений: «В действиях председателя УИК № 604 Швердт С.В. отсутствуют признаки преступлений, предусмотренных ст. 142.1 УК РФ, так как в ходе проверки объективные данные, свидетельствующие о совершении Швердт С.В. фальсификации итогов голосования, не получены».
В самом начале истории Светлана Швердт, опасаясь, что из нее сделают козла отпущения, просила Якубову отозвать обращение из ТИК. Однако за годы доппроверок этот страх ушел, теперь уже она пожаловалась в суд на последнее постановление руководителя Следственного отдела СКР по Новому Уренгою об отмене и доппроверки. Причем Якубову о суде известили за четыре часа до начала, и она не смогла как следует подготовиться. Апелляционный суд прошел в Салехарде, куда она не смогла приехать. Теперь Татьяна готовит жалобу в кассационный суд. В редкие свободные минуты смотрит видеозаписи с других участков. По ее подсчетам, на каждом из них реальную явку тоже фальсифицировали: на УИК № 602 приписали 400 голосов, на УИК № 603 — 580 голосов, на УИК № 605 — 530 голосов, на УИК № 606 — 86 голосов, на УИК № 626 — 245 голосов, на УИК № 610 — 539 и т.д. По оценке независимого аналитика Сергея Шпилькина, на выборах президента РФ в 2018 году в ЯНАО из 291 тыс. проголосовавших 112 тыс. голосов было приписано (38%).
Также Якубова ходила в суды по фальсификациям на выборах губернатора ЯНАО и горсовет в сентябре 2020-го. Люди, избежавшие ответственности за кражу голосов в 2018 году, продолжали фальсифицировать.
«Это большая редкость, когда возбуждают уголовное дело за фальсификацию выборов, — говорит эксперт движения в защиту прав избирателей «Голос» Денис Шадрин, автор ежегодных докладов об ответственности за нарушение избирательного законодательства. — Электоральные преступления считаются одними из самых легкораскрываемых. Совершаются они открыто, в них вовлечено много людей и имеется множество вещественных улик: документы, видеозаписи. Вот почему СК не хочет даже регистрировать сообщения о преступлениях», — объяснил Шадрин.
«Следователь раскроет, а потом придется выявлять организаторов и заказчиков, которыми могут оказаться руководители муниципалитетов и регионов».
Поэтому у правоохранительных органов нет даже желания знакомиться с видеозаписями или изучать списки избирателей, проще спустить дело на тормозах или найти стрелочника. В этом им различными способами помогают избиркомы, которые убеждают председателей УИК взять вину на себя.
Денис Шадрин считает, что в расследовании фальсификаций в России следует брать пример с США, где преступление считается нераскрытым, если не найдены его организаторы. «Без выявления организаторов практика подобных преступлений у нас будет повторяться», — уверен он.
