Дыра фаворитов Патрушева

Многомиллирадные проблемы Россельхозбанка (РСХБ) начались с приходом команды Дмитрия Патрушева — сына секретаря Совета безопасности Николая Патрушева. Патрушев-младший проворачивает сделки в интересах своего приятеля — криминального банкира Георгия Гвелесиани, и откровенных бандитов типа кущевской банды Цапков. Россельхозбанк под руководством Патрушева демонстрирует антирекорды: в прошлом году банка составили 22,5 млрд рублей, в 2014 году он потерял 48 млрд рублей. За счет госбюджета Патрушев щедро одаривает друзей своей семьи — в частности, агрокомплекс родственников главы Минсельхоза Александра Ткачева. О том, как процесс погрома Россельхозбанка и формирования многомиллиардной дыры в балансе выглядит на местах, рассказывает уральский банкир Александр Парамонов.

До прихода в финансовую сферу Парамонов более десяти лет проработал в КГБ, затем в Альфа-банке. Герой интервью исчез из поля зрения общественности два года назад, после увольнения с поста главы филиала «Россельхозбанка» и конфликта с Дмитрием Патрушевым. По мнению журналистов портала Znak, уход Парамонова сопровождался вбросом информации о возбуждении ФСБ уголовного дела по факту выдачи филиалом банка заведомо невозвратных кредитов.

- В середине ноября прошла информация об обысках у вас дома. Нам ее подтвердить не удалось, но часто правоохранительные органы умалчивают о подобных действиях. Хотелось бы спросить у вас – правда ли это и если да, то с чем связано?

- Вот откуда у вас эта информация про обыски? Уже два года вокруг моей фамилии, работы в «Россельхозбанке» и возбужденного уголовного дела много домыслов и необъективных сведений.

- Расскажите про это дело. Сообщалось, что оно возбуждено УФСБ по статье 201 УК РФ за выдачу заведомо невозвратного кредита на 250 млн рублей.

- Речь, вероятно, идет о бесфигурантном уголовном деле, возбужденном 25 декабря 2014 года «по фактам злоупотреблений неустановленных лиц». С тех пор я был всего три раза допрошен в качестве свидетеля. Никаких иных следственных действий в отношении меня не проводилось. В декабре 2015 года вышло постановление УФСБ о прекращении уголовного дела и об отказе в возбуждении дела непосредственно в отношении меня с формулировкой «за отсутствием в деянии состава преступления». Это решение было обжаловано банком, после чего дело передали в ГСУ ГУВД, которое окончательно его закрыло с точно такой же формулировкой в июле 2016 года. Я не проходил ни фигурантом, ни подозреваемым по этому делу. Что такое 201-я статья? Когда обвинение вытекает из свидетельских показаний. Чтобы подтвердить или опровергнуть обвинение, следствию надо было допросить большое количество людей.

- Поэтому оно расследовалось так долго?

- Я думаю, что следствию все было ясно давно, уже через полгода после возбуждения дела или даже раньше. Но, к сожалению, маниакальное упорство службы безопасности «Россельхозбанка» не позволило этому делу прекратиться в корректные сроки.

- Заявление было от службы безопасности банка?

- Изначально оно было подписано начальником службы безопасности банка, заместителем председателя правления «Россельхозбанка» Андреем Барабановым. Насколько мне известно, Андрей Барабанов — действующий сотрудник инспекции по кадрам ФСБ, прикомандированный к банку. Я расцениваю это заявление как заведомо ложный донос.

- Кому был выдан кредит на 250 млн рублей и был ли он возвращен банку?

Это был самый обычный кредит и самый обычный заемщик – торговый дом «Д.А», который еще до «Россельхозбанка» был заемщиком с положительной кредитной историей, получавшим кредиты в Сбербанке, банке «Зенит» и других. Компания работала на рынке более 10 лет, у нее была сеть магазинов обуви экономкласса. Обувь привозилась в основном из Китая, растаможивалась и продавалась. ФСБ потом со счетов. У банка был залог, но, как оказалось впоследствии, товар был заложен еще одному банку, а потом и вовсе продан третьим лицам. Сейчас, насколько мне известно, это дело выпроводило независимую судебную кредитно-финансовую экспертизу, в которой исследовалось экономическое состояние заемщика перед кредитованием и позднее — на момент пролонгации кредита. Было сделано заключение, что все действия сотрудников филиала соответствовали инструкциям и здравому смыслу, никаких нарушений не было. Получилось так, что рынок просел, возникли проблемы у оптовых поставщиков обуви, у которых и зависла часть кредитных денег. С этого все и началось. Потом, чтобы спасти ситуацию, руководство «Д.А.» начало выводить средстваделено ГУВД в отдельное производство. Кстати, заявление о его возбуждении было инициировано мной.

- Почему же тогда глава службы безопасности написал заявление о злоупотреблениях?

- Вы знаете, что у меня богатый опыт работы в банковской сфере. С 1994 года я руководил кредитными организациями, в том числе филиалами таких крупных известных банков, как «Альфа-банк». Но того, с чем я столкнулся в «Россельхозбанке», не было нигде. С 2011 года, вскоре после моего прихода в «Россельхозбанке» коренным образом поменялась служба безопасности. К руководству этим подразделением пришел человек без опыта работы в банковской сфере, уже упомянутый выше Андрей Барабанов. Это человек, по роду своей основной деятельности в ФСБ заточенный на вскрытие внутренних измен и нарушений. Он сформировал себе команду, в основном состоящую из бывших сотрудников служб собственной безопасности силовых структур. Основой работы этой команды в «Россельхозбанке» стала «охота на ведьм» в банке. Вся работа была сконцентрирована на выявление внутренних врагов, начались постоянные внутренние служебные расследования. Одно дело – проводить такие проверки конструктивно, а другое дело – выявлять нарушения, которых не было, пытаться нагнетать обстановку и создавать условия всеобщей подозрительности. Это не могло не затронуть и наш филиал, причем в еще более изощренной форме. Мне стали поступать сигналы от клиентов, которые рассказывали о беседах в правоохранительных органах с участием представителей службы безопасности банка. Клиентам «объясняли», что меня якобы подозревают во взятках, и спрашивали, не сталкивались ли они с подобными фактами. После отрицательного ответа клиентам предлагали попробовать.

- Спровоцировать вас на взятку?

- Видимо, да. Ну, у людей такой метод. Как они объясняли клиентам – пытались проверить.

- Какова была ваша реакция на эти сообщения?

- Я писал докладные на первое лицо банка (председателя правления Дмитрия Патрушева – ред.). Но в итоге эти бумаги направлялись в службу безопасности, сотрудники которой в разговоре со мной опровергали подобные встречи с клиентами, обвиняя их во лжи. Ели бы один человек мне это рассказал, то ладно. Но когда несколько… Дальше работать в таких условиях было просто невозможно. Тогда я и принял твердое решение уйти из «Россельхозбанка». В конце октября 2014 года меня с моими заместителями вызвали в Москву в Центральный офис на совещение, где Андрей Барабанов объявил нас чуть ли не врагами народа, связанными со всеми разведками мира. С этим я согласиться уже не мог и написал заявление об увольнении, которое 7 ноября было подписано. А 25 декабря УФСБ по заявлению Барабанова возбудило уголовное дело.

- Почему УФСБ, а не ГСУ?

- Интересный вопрос. Вообще-то ФСБ занимается более серьезными коррупционными делами, борьбой с терроризмом. Сотрудников в ведомстве не так много, и в данном случае целая группа фактически целый год был отвлечена на «негодный объект» — есть такой термин в ФСБ, когда мы хотим сковать противника, чтобы он занимался не тем, чем надо. В данном случае «негодным объектом» стал я. Имея опыт оперативной работы в ФСБ, я уверен, что по мне проводился целый комплекс оперативно-технических мероприятий: контроль моих телефонов, наружное наблюдение, слуховой контроль. Возможно, и негласные обыски. То есть — большой кропотливый труд.

- Это было уже после возбуждения уголовного дела?

- Возможно, это было еще и до того. Обычно оперативное сопровождение предваряет появление дела. Это уже после, в рамках следственных действий все проводится на законных основаниях, чтобы задокументировать данные, полученные оперативным путем. В моем же случае ничего документировать не пришлось – потому что ничего не нашли. Если бы можно было что-то накопать или придумать, то обязательно спровоцировали бы и реализовали.

- Постойте, но вы же «свой». Вы хоть и не действующий сотрудник ФСБ, но тем не менее.

- Да, есть такое расхоже понятие, что «бывших» чекистов не бывает. Но, знаете, сегодняшний руководитель УФСБ господин [Александр] Вяткин, он не местный. Служба экономической безопасности, которая мною занималась, многократно сменилась, ведь я ушел из органов очень давно, еще в 1993 году. Поэтому следствие по мне велось беспристрастно. Мне следователь говорил: «Если бы у тебя хоть что-нибудь нашли, хоть один человек бы сказал, что подозревает тебя во взяточничестве, я бы тебя закрыл». Но, как оказалось в результате, — все, что написала эта жалкая службы безопасности «Россельхозбанка», оказалось наветом.

- Теперь уже бывший министр сельского хозяйства Свердловской области Михаил Копытов говорил журналистам, что «вотум недоверия» вам объявил Дмитрий Патрушев. Расскажите о его роли в этой истории, встречались ли вы с ним перед отставкой?

- Кстати, позже в разговоре со мной Копытов отмечал, что ни о каком «вотуме недоверия» он не заявлял и все это выдумки СМИ. Дмитрия Николаевича Патрушева я знаю неплохо – работал вместе с ним ранее. Он тогда возглавлял клиентский блок по металлургам, у которых много предприятий на Урале, поэтому мы тесно контактировали. Дмитрий Патрушев перешел в «Россельхозбанк» с большой командой. Это повлияло и на мое решение о переходе в 2011 году. Я встречался с Патрушевым перед увольнением. Он не был заинтересован в моем уходе и сильно расстроился, когда я написал заявление, хотел меня оставить в банке. Когда я писал заявление, некоторые его замы предлагали мне подумать и говорили: «Ты же начнешь бороться с системой, это может плохо для тебя кончиться. Тебя же оставляет Патрушев в банке, зачем ты уходишь?». Но я не грешник, чтобы покупать себе индульгенции. Когда я пришел в филиал «Россельхозбанка», кредитный портфель составлял всего 3 млрд рублей. Когда я увольнялся, он был уже около 26 млрд рублей, при этом просрочка была менее 2% — около 500 млн рублей. Кстати, думаю, что сейчас кредитный портфель филиала намного меньше и ситуация с просрочкой гораздо хуже. Мы ушли почти всей командой – а это почти 80% сотрудников филиала. Вынуждены были. Не исключаю, что «безопасники» постарались сформировать нужное им мнение у первого лица, ведь надо же было чем-то объяснять развал такого филиала.

- Теперь вы чувствуете себя борцом с системой?

Я с ней не борюсь, похоже, это она со мной пытается бороться. Хуже того, что они сделали, уже сделать не смогут. Бояться мне нечего, поэтому самое время рассказать общественности, что есть на самом деле. Дело не только в моей личной истории. Гораздо легче объявить причиной нарастающей дыры в активах банка действия сотрудников, чем пытаться выявлять мошенников среди заемщиков и наказывать их, побуждая к возврату похищенного. Это тяжелый кропотливый труд, требующий высокого профессионализма, глубокой предкредитной и посткредитной проработки заемщика. Эта работа должна быть непрерывной, начиная с того момента, когда кредит еще не выдан, заканчивая возвратом последней копейки. Служба безопасности в «Россельхозбанке» этим никогда не занималась и, я полагаю, не занимается и сейчас. Обстановка, которая там создана, не способствует конструктивной работе с заемщиками, и проблемными в том числе. На мой взгляд, в банке в целом, принимая во внимание тотальную шпиономанию, доведенную до истерии, нарушены два основных принципа работы с заемщиками – принцип непрерывности кредитного процесса и принцип непрерывности и последовательности работы с проблемной задолженностью. Поэтому вал проблем в банке продолжает увеличиваться.

Я думаю, что в 2011 году приход команды «безопасников» из так называемых «внутренников», возможно, и был оправдан, чтобы разобраться, почему в балансе банка такая большая дыра. То, что виной этому работа сотрудников, нельзя было исключать. Но, к сожалению, достаточно быстро это стало самоцелью их деятельности и затянулось надолго. А дыра в активах банка не просто не уменьшилась, за это время она существенно увеличилась. По итогам прошлого года в СМИ сообщалось, что более 30% кредитного портфеля, а это порядка 430 млрд рублей, является проблемным. По моему мнению, в реальности цифра может быть еще больше.

- То есть, по-вашему, антикризисная команда банк не спасла, а сделала только хуже?

- Получается, что так. Я работал в филиале «Россельхозбанка» три года 7 месяцев. За это время ни одного уголовного дела на заемщиков наши «безопасники» не возбудили, инициировал этот процесс всегда я, используя свой административный ресурс. Не как бывшего сотрудника ФСБ, а как руководителя банка – я входил в антикоррупционный штаб и другие межведомственные структуры. Экономические дела – специфичные, и ими следователи неохотно занимаются. Здесь необходима настойчивость инициатора.

Хочу отметить, что службы безопасности банков традиционно формируются не только за счет бывших сотрудников ФСБ, но и бывших работников других силовых структур, в частности, полиции. Поверьте, мне как бывшему сотруднику КГБ непросто это признавать, но в такой работе выходцы из органов внутренних дел порой бывают более эффективны, так как в отличие от сотрудников ФСБ имеют больший опыт практической работы в сфере экономических преступлений.

В действиях службы безопасности есть два пути: первый — вернуть украденное, но это сложно, учитывая, что работа с заемщиками в банке ведется плохо, так как из этого процесса СБ фактически самоустранилась. Второй путь – эту задолженность списать. А чтобы списать, надо обосновать, почему так вышло и кто виноват. В решении этих задач легче всего найти стрелочников из числа сотрудников и навозбуждать уголовных дел. Для этой цели был создан целый механизм. По моим данным, через управление «К» центрального аппарата ФСБ управления ФСБ на местах получали негласные указания для активной работы в отношении руководителей филиалов банка, возбуждения уголовных дел. Видимо, чтобы повесить на них всех «дохлых собак». В одной из публикаций в СМИ кто-то из руководителей банка даже хвалился, что в результате работы этой системы в течение двух лет возбуждено 68 уголовных дел на сотрудников — руководителей филиалов банка. А у нас всего 78 филиалов – то есть практически всех затронуло. Тридцать седьмой год, да и только! Не исключено, что Дмитрий Патрушев в этом случае пошел на поводу у службы безопасности. Ему показывают – деньги были украдены, кредит мы спишем, дырочку зашьем, снова получим государственные деньги и будем работать нормально дальше. На его [Патрушева] глазах было создано фактически «государство в государстве», и переделать систему теперь очень сложно. Кстати, глава банка и сам может попасть под раздачу таких «безопасников», ведь негативный результат легко повесить на первое лицо.

- Как думаете, возможна отставка Патрушева?

- Я не знаю. Но, анализируя публикации в СМИ про «Россельхозбанк» и его лично, полагаю, что все может быть. По крайней мере, какая-то «артподготовка» к этому, на мой взгляд, уже ведется.

- Где вы сейчас работаете?

- Где-то в одном определенном месте я не устроен. Работаю по договорам с двумя крупными компаниями, консультирую по проектам. Постоянно загружен.

- А в банковскую сферу вернетесь?

- У меня нет никаких препятствий для этого. Как было, так и есть право первой подписи, никаких стоп-факторов со стороны Центробанка нет. Предложения поступали и продолжают поступать, но в основном от небольших банков, в том числе московских. Но вы же знаете, что сейчас происходит с небольшими банками. Мне бы не хотелось, чтобы под моим руководством у банка отозвали лицензию. Вот это уже может иметь серьезные последствия в виде запрета на работу.