Ускользающая высота

Строительство 300-метровой башни "Газпром-сити" в Петербурге под вопросом. Глава Центра всемирного наследия ЮНЕСКО Франческо Бандарин заявил, что в случае реализации этого проекта Петербург будет вычеркнут из всемирного списка памятников ЮНЕСКО. И это будет не единственный вклад небоскреба в культурную историю города, считает специальный корреспондент "Власти" Григорий Ревзин.


Ну вычеркнут из списка ЮНЕСКО, и что? Включили в этот список в 1990 году, а до того жили — не тужили. Конечно, Петербург — единственный в мире мегаполис, внесенный в список всемирного наследия целиком, и это престижно. Но, с другой стороны, напрямую это ни на что не влияет. ЮНЕСКО не обладает ни экономическими, ни административными полномочиями, оно не может никак наказать "Газпром" или Валентину Матвиенко. Эта организация создает общественное мнение — но о России и без ЮНЕСКО в мире сейчас не самое лучшее мнение.

Президент России тоже высказался не очень страшно. Владимир Путин на пресс-конференции в Кремле сказал про "Газпром-сити" три фразы. Первая: "Я понимаю озабоченность общественности тем, что это здание будет слишком близко к центру. И в целом разделяю эту озабоченность". Вторая: "Все, что создано в Петербурге в архитектуре,— это достижения прежних поколений. Тогда Петербург стал центром архитектуры и культуры. Наше поколение ничего не сделало. Нужен какой-то толчок, свежий воздух, нужен центр деловой активности". И третье: "Я не хочу влиять на принимаемые городскими властями решения, не надо эти решения на меня перекладывать. У меня своих проблем хватает".

Позиция противников небоскреба с самого начала заключалась в том, что строительство нового высотного здания вблизи центра города нарушит его исторический облик. В том виде, в котором эту позицию изложил Владимир Путин, она впервые прозвучала из уст Михаила Пиотровского в сентябре 2006 года: само по себе строительство башни возможно, но в другом месте, подальше от центра. Позиция сторонников небоскреба сформировалась гораздо раньше, еще во время конкурса на Мариинский театр, выигранный в 2003 году Домиником Перро. Именно тогда ряд архитекторов, а потом и губернатор Валентина Матвиенко высказывались в том смысле, что продолжение дела Петра Великого — это не сохранение наследия Петербурга, но приглашение иностранных архитекторов и прорубание с их помощью нового окна в Европу.

Эти идеи в разное время захватывали разных людей, и вот теперь добрались до Владимира Путина, причем обе сразу. Он начал по-библейски мудро, в жанре "и ты права, Валентина, и ты, Михаил, прав", но вместо того чтобы совершить суд, несколько неожиданно закончил: а вообще это не мое дело, как хотите, так и разбирайтесь. Так что точки не поставлено.



На месте нескольких сот метров горизонтальной промышленной архитектуры планируется примерно столько же метров вертикальной офисной


Проанализировав публикации о небоскребе "Газпрома", можно обнаружить удивительную картину. С сентября по данному поводу появилось около 100 содержательных публикаций. Из них всего три положительных, остальные кричат: "Караул!" Для сегодняшней России это уникальный расклад — перед нами движение, направленное против власти, которое растет снизу и никем не координируется.

У движения несколько самостоятельно работающих центров. Первый, несомненно,— архитекторы, и центр здесь — Петербургское отделение Союза архитекторов (председатель — Владимир Попов). Они еще в июле 2006 года, когда конкурс на проект небоскреба только объявили, написали письмо Валентине Матвиенко, в котором говорилось о недопустимости строительства высотного объекта напротив Смольного монастыря. Не получив положительного ответа, архитекторы стали действовать. Их успехи достаточно существенны. На свою сторону они привлекли Московский союз архитекторов (председатель — Виктор Логвинов), Союз архитекторов России (председатель — Юрий Гнедовский), Международный союз архитекторов, где тот же Юрий Гнедовский — вице-президент, Российскую академию архитектуры, на сессии которой в ноябре конкурс на здание "Газпрома" был назван "архитектурным бандитизмом". Это движение по своей сути глубоко аполитичное, лояльное власти (архитекторы дорожат заказами) и настроенное на компромисс. Оно радикализуется постольку, поскольку никакого компромисса не предлагается. Им удалось достичь двух эффектов. Во-первых, сам конкурс на здание "Газпрома" оказался фактически сорван. Позиция русских архитектурных организаций привела к тому, что никто из уважаемых отечественных мастеров не вошел в состав жюри и, больше того, из него вышли три западных звезды — Норман Фостер, Кишо Курокава и Рафаэль Виньоли, которыми можно было заткнуть любую русскую оппозицию. Во-вторых, им удалось организовать множество публикаций (все публикации до октября 2006 года так или иначе упоминают Союз архитекторов), в том числе и в зарубежной прессе (вплоть до New York Times, что, возможно, повлияло на позицию западных звезд). Думаю, что Союз архитекторов Петербурга, довольно камерная организация, никогда до того не осознавал степени своего потенциального влияния.

Во-вторых, это органы охраны памятников. Опять же, поскольку они являются частью петербургской администрации, а перед выборами Валентины Матвиенко на второй срок их перетрясли (глава петербургского комитета государственной охраны и использования памятников Игорь Явейн ушел с должности, и его место заняла Вера Дементьева), то этот центр движения лоялен власти и склонен к компромиссам. Однако, поскольку их мнение игнорировалось, они начали искать союзников — в данном случае деятелей культуры. Выступления Михаила Пиотровского и приезд в Петербург делегации ЮНЕСКО — это результат работы этого центра. Его следует признать несколько более влиятельным, поскольку все несогласные здесь — государственные чиновники, а они могут оперировать соответствующими каналами. Михаил Пиотровский, например, выступал от имени совета при президенте РФ по культуре и искусству, письмо президенту написал также и президиум Всероссийского общества охраны памятников.

Движение охраны памятников имеет в России двойственную природу — наиболее авторитетные его деятели входят в структуры государственной власти, но есть еще масса людей, находящихся "на улице". Как правило, у них нет общей позиции, и в Москве, скажем, Юрий Лужков прекрасно научился затыкать рот "улице" усилиями чиновников. Однако в Петербурге этого не произошло — игнорирование Валентиной Матвиенко позиции государственных органов охраны привело к тому, что чиновники сомкнулись с "улицей".

Наконец, четвертым центром оказываются политические партии. Эти вообще-то не склонны замечать общественных движений такого рода и обычно занимаются более глобальными вопросами, поэтому в борьбу они включились позже всех. Но в Петербурге выборы, и борьба за голоса важна. Наиболее активную позицию заняли члены "Яблока" — они вставили борьбу с "Газпром-сити" в свою предвыборную программу и попытались организовать референдум в городе (по опросам СМИ, 90% жителей против строительства). В результате петербургский избирком сначала отказал в регистрации инициативной группе по проведению референдума (как обычно, неточные сведения в анкетах у 3 участников инициативной группы из 30), а потом снял "Яблоко" с выборов в Питере. Результат не заставил себя ждать: борьбу с башней "Газпрома" вписали в свою программу СПС и "Справедливая Россия". Сергей Миронов лично высказался против башни, что опять же заставляет задуматься о позиции "Газпрома" в этом вопросе. Для политиков очевидно, что позиция в вопросе о башне не приводит к системному конфликту с "Газпромом".

Играть на четырех полях сразу Валентина Матвиенко не хочет, предпочитая их не замечать. Но чем дальше развивается скандал, тем сплоченнее ряды противников. Сегодня "улица" играет крайне слабо, но это вопрос времени.


Это самый таинственный вопрос во всей истории с двумя главными участниками — "Газпромом" и администрацией Петербурга.
"Газпром" не комментирует своего решения, он просто хочет небоскреб. При этом будущий небоскреб — не штаб-квартира "Газпрома", она себе спокойно остается в Москве, а в Петербурге должно строиться региональное отделение. Собственно, речь идет о 20 топ-менеджерах и 2000-3000 служащих. По всем параметрам этого недостаточно для 300-метрового здания, и оно, очевидно, будет сдаваться (расчетная емкость здания — 20 000 человек). То есть для "Газпрома" это вообще вложения в офисную недвижимость, в какой-то, извините, непрофильный актив. Не то чтобы он как-то способен повлиять на экономическую репутацию "Газпрома". В общей картине это, разумеется, какие-то незначительные проценты, но совершенно непонятно, зачем ради непрофильного актива поднимать такой шум.

Тем более неясно, зачем "Газпрому" офисный небоскреб в районе исторического центра Петербурга. Это было бы понятно, если бы речь шла о менее самоуверенной компании, компенсирующей сомнения в своей значимости хамским поведением. Скажем, в Барселоне главный небоскреб в городе принадлежит компании, которую на русский манер следовало бы назвать "Барселонаводоканал" (Aqua Barselona). Тут все ясно, очень важная компания, контролирует большинство сантехников города. Но "Газпром" в Москве сидит себе на улице Наметкина, в здании хотя и высотном, но не слишком и даже в "Сити" в Москве вроде как переезжать не собирается. "Газпром" — это такая организация, что люди сами в нее ездят, нимало не заботясь, что так далеко от Кремля. И тут вдруг региональное отделение компании превращается в 300-метровую дылду напротив Смольного — зачем?



В СМИ некоторое время гуляла версия, что это строится лично для Владимира Путина и что именно в этой башне он должен сидеть после того, как покинет пост президента РФ. Среди противников строительства эта версия популярна, но, на мой взгляд, она весьма сомнительна. У нас принято самые идиотские инициативы списывать на личные желания президента, и здесь дело доходит до абсурда. Скажем, скульптор Сергей Гуляев, которого в начале февраля коллеги обвинили в неэтичном поведении в деле украшения Федерального воинского мемориального кладбища, объяснял значимость своей работы тем, что "у нас до сих пор не разработана мизансцена похорон первого лица государства", даже как-то не понимая, что ему может быть за разработку этаких мизансцен. Даже если допустить, что Владимир Путин действительно уйдет с поста президента в 2008 году, то вряд ли он будет настолько беспечен, чтобы сидеть на глазах у нового президента в самой высокой в России башне. Это древний закон: ушедший правитель может претендовать на заметный архитектурный объект, только если это египетская пирамида или мавзолей. Если же он еще живой, то надо помещаться где-то в тени и не раздражать людей фактом своего существования.

Второй участник проекта — городская администрация. Тут есть о чем подумать. Район Большой Охты, где собираются строить небоскреб "Газпрома",— это очень депрессивная среда с полуразвалившимися домами и брошенными промышленными предприятиями. Разумеется, приход такого инвестора, как "Газпром", способен очень оздоровить ситуацию. Будь я на месте Валентины Матвиенко, я бы тоже сражался за это обеими руками. Но совершенно непонятно, зачем это должен быть небоскреб. Участок выходит на набережную Невы, набережные Петербурга — это великолепный вид, это архитектурный брэнд, который способен прославить город куда лучше небоскреба и куда как лучше соответствует идее президента Путина сделать что-нибудь величественное силами нынешнего поколения политиков. Если же обязательно нужен небоскреб, то тогда непонятно, почему в этом месте. В конце концов, Валентина Матвиенко ведь глава не Охтинского района, а всего города, какая разница, в каком районе будет находиться офис "Газпрома"?

Поведение Валентины Матвиенко нелогично, потому что она без видимой цели выращивает себе оппозицию в городе. Некоторые видят в этом простое упорство. Чем сильнее давление противников, тем сильнее желание его преодолеть. Ведь сами подумайте — сделано же грандиозное дело. В город привели такого заказчика! Сделали под него международный архитектурный конкурс! Нашли такой замечательный проект, фирма RMJM строила небоскребы в Дубае! Нет, вы попробуйте все это сделать! А тут какие-то инспекторы охраны памятников, старушки, студенты — это же попросту смешно и обидно. Надо им доказать.
Возможно, что и так. Но мне кажется, что в таком деле не может не быть чисто экономического интереса.




В Петербурге в центре нельзя строить выше 24 метров (высота Зимнего дворца, норма действует с XVIII века), а вокруг центра — 48 метров. Это называется высотный регламент города, и это закон. Чтобы построить небоскреб, надо закон нарушить. А зачем это делать, непонятно. В этом нет логики.

Но вот кажется: может быть, тут надо поменять причину и следствие? Может быть, не закон надо нарушить, чтобы построить офис "Газпрома", а офис "Газпрома" надо построить, чтобы сломать закон? Первый раз Валентина Матвиенко высказалась против высотного регламента еще в сентябре. "Строить не выше 48 метров — это для нас путь в тупик",— заявила она. Ту же позицию в день приезда в Петербург делегации ЮНЕСКО повторил первый заместитель губернатора Александр Вахмистров. Он убежден, что высотные ограничения должны быть установлены только для охранной зоны исторического центра, а при освоении прочих территорий не следует никого ограничивать.

Как ни странно, это в чем-то более значимый вопрос — по крайней мере для городской администрации. Она постоянно сталкивается с тем, что близкие к ней инвесторы требуют высотного строительства и упираются в городской регламент, поскольку дело касается центра и прилегающих к нему районов. Одновременно с небоскребом "Газпрома" обсуждается вопрос о комплексе "Балтийская жемчужина", который строят китайские инвесторы,— там высота 170 метров. Но речь даже не о таких сложных высотных комплексах, которые уникальны, а о зданиях в 20-30 этажей в центре города, которые не слишком дороги в строительстве и эксплуатации и дают инвестору максимальный доход. И это критичный вопрос. Сам по себе небоскреб "Газпрома" хотя и испортит силуэт города, но только в одной точке. Однако если начать строить в Петербурге десятки 30-этажных домов, то город можно будет не только вычеркивать из списков всемирного наследия ЮНЕСКО, но вообще забыть о нем как о культурном феномене. С другой стороны, это позволит быстро развернуться инвесторам.

Серьезная экономическая проблема. Критики небоскреба подчеркивают, что строительство небоскребов сегодня — не признак экономического процветания, а, напротив, экономической отсталости. Их строят в азиатских странах, они являются символами экономики быстрого развития, основанной на природных ресурсах, дешевой рабочей силе и финансовых спекуляциях. Проблема в том, что в России такая экономика — не реальность, а цель. Дело тут не в художественных ценностях, а в том, как устроены инвестиционные потоки.

Петербург — город с огромным, в два раза большим, чем в Москве, историческим центром. Город, в котором огромное количество площадей. Они нуждаются в реконструкции, но реконструкция — это на порядок более тонкий тип девелоперского бизнеса, чем новое строительство. Здесь все гораздо сложнее — и проект, и строительные технологии, и система управления, и, в итоге, сам бизнес. История с башней "Газпрома" показывает, что петербургская администрация, увы, не научилась с таким бизнесом работать — ни генерировать его, ни взаимодействовать с ним. Вместо этого там предпочли силой "Газпрома" пробить высотный регламент и развиваться после этого путем сноса старых кварталов и строительства на их месте дубайских небоскребов.

Думаю, что небоскреб "Газпрома" построен не будет. Валентина Матвиенко осталась в этом деле одна. "Газпром" показал себя пассивным союзником. Владимир Путин дистанцировался от проекта и солидаризировался с точкой зрения Михаила Пиотровского (после того как президент буквально повторил его позицию по проекту, его следует признать одним из самых авторитетных культурных экспертов в сегодняшней политической России). Идейная программа строительства зашла в тупик — бессмысленно строить символ сегодняшнего преуспеяния и высокого уровня России, если Европа благодаря этому приравнивает нас к дикарям, разрушающим памятник всемирного значения. Ряды противников строительства только крепнут, а работать с ними петербургская администрация не в состоянии.

Вдобавок ко всему этому здание еще и построить нельзя, по крайней мере в том виде, в котором оно представлено на конкурс. Оно слишком тонкое для 300 метров, ширина корпуса там — 20 метров, а это означает, что, по сути, все площади здания занимает ядро жесткости с лифтовыми шахтами и инженерными коммуникациями, а места для офисов не остается. Чтобы этот проект стал реалистичным, небоскреб должен быть в два с половиной раза шире, а это уже совсем другой проект. С ним будет то же, что с Мариинским театром Перро — когда дело дойдет до реального проектирования, проект придется полностью переделывать, расторгать с авторами контракт и искать новых.

Но это не значит, что опасность миновала. Впервые вопрос о строительстве в Петербурге небоскреба возник в 1994 году, когда тут решили строить башню "Петр Великий". Тогда дело спас академик Лихачев. Прошло десять лет, вопрос встал опять, дело спасает Михаил Пиотровский. Так, извините, академиков не напасешься. Этот вопрос будет возникать опять и опять, пока город не научится зарабатывать на реконструкциях. Это иной уровень строительного бизнеса, но без него Петербург обречен.


Правительство Петербурга оперативно отреагировало на рекомендации экспертов ЮНЕСКО сохранить высотный регламент в городе.
7 февраля городская комиссия по Правилам землепользования и застройки одобрила новую, поддержанную Смольным концепцию высотного регламента. Формально ограничения по высоте застройки в историческом центре города и буферных зонах вокруг него сохраняются. Однако допускаются исключения: нарушать высотные ограничения в отдельных случаях, когда речь идет об уникальных градостроительных проектах, будет возможно — путем процедур общественного согласования. Разработать процедуру общественного согласования уникальных проектов поручено юристам и петербургскому комитету по градостроительству и архитектуре. Впрочем, до сих пор любой скандальный архитектурный проект в Петербурге, вызывающий постфактум бурное общественное возмущение, оказывался согласованным с общественностью.

Иными словами, хотя в зоне, где предполагается построить 396-метровый небоскреб "Газпром-Сити", сохраняются жесткие ограничения по высоте (48 метров), их можно будет нарушить, если общественность единодушно признает газпромовский проект уникальным и сочтет возможным сделать для него исключение. Сотрудники петербургского комитета по охране памятников не сомневаются, что подобные исключения вскоре могут стать правилом.

Анна Толстова


В Петербурге прошла региональная конференция ЮНЕСКО, посвященная проблемам сохранения исторических городов, включенных в список всемирного наследия. Один из дней работы конференции был посвящен Петербургу — единственному в мире мегаполису, исторический центр которого целиком включен в этот список.

Эксперты ЮНЕСКО выслушали доклад чиновников местного комитета по охране памятников, рапортующий об успехах в сохранении архитектурного наследия Петербурга. Однако представители общественных организаций, озабоченные состоянием исторического центра города, члены Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Петербурга, местного отделения Союза архитекторов и местного отделения Общества охраны памятников на конференцию приглашены не были. Тем не менее им удалось встретиться с участниками конференции ЮНЕСКО и донести до них свои опасения. Самыми серьезными проблемами остаются проект строительства небоскреба "Газпрома" и идея отмены высотного регламента в Петербурге. Дополнительную остроту дискуссии придало сообщение о том, что, если проект "Газпром-Сити" будет утвержден, а высотный регламент отменят, Петербург может быть переведен из списка всемирного наследия ЮНЕСКО в список объектов всемирного наследия, находящихся под угрозой. О том, насколько реальна эта опасность, корреспондент "Власти" Анна Толстова расспросила как приглашенных, так и не приглашенных на конференцию — Александра Марголиса, члена Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Петербурга, Григория Орджоникидзе, ответственного секретаря Комиссии РФ по делам ЮНЕСКО, и Игоря Маковецкого, президента Российского национального комитета всемирного наследия.


— На какие угрозы для Петербурга вы хотели обратить внимание участников конференции ЮНЕСКО?

— Мы сосредоточились на той опасности, которую сейчас ставим на первое место. Ее мы видим в стремлении правительства Петербурга отказаться от высотного регламента. Незадолго до начала конференции вице-губернатор Петербурга Александр Вахмистров, который курирует строительную сторону деятельности Смольного, заявил, что высотный регламент сдерживает развитие города и его нужно отменить. Это обязательно повлечет за собой вал неконтролируемого современного строительства, в том числе и небоскребов. Мировые эксперты ЮНЕСКО — Франческо Бандарин, директор Центра всемирного наследия, и его коллеги — нас самым решительным образом поддержали, сказали, что отмена высотного регламента абсолютно недопустима, и заняли определенно критическую позицию в отношении проекта "Газпром-Сити". Никто из нас не отрицает возможности высотного строительства в Петербурге вообще. Полемика разворачивается исключительно вокруг места: мы утверждаем, что в устье Охты, строго напротив Смольного собора и неподалеку от Александро-Невской лавры, такое строительство недопустимо. "Небесная линия" города будет разрушена, а ландшафт и силуэт Петербурга составляют, может быть, главную его ценность как феномена мирового градостроительного искусства. Тогда как строительство того же небоскреба, скажем, на кольцевой автомагистрали, в районе вантового Обуховского моста, вполне возможно.

— Обеспокоен ли Совет по сохранению культурного наследия тем, что высотный регламент уже нарушается в центре Петербурга? Например, на углу Невского проспекта и улицы Восстания предусматривается строительство 35-метрового здания торгового комплекса Stockmann, а по регламенту допустимая высота на Невском — 28 метров.

— Разумеется, обеспокоен. Здесь мы также сталкиваемся с различными формами жульничества. Начнем не со Stockmann, а с так называемого Монблана, который на наших глазах этаж за этажом растет на стрелке Выборгской стороны, рядом с гостиницей "Санкт-Петербург". Мы спрашиваем, как это возможно, ведь там давно превзойдена высота 48 метров, которая предписана высотным регламентом на этой территории. Нам отвечают, что закон обратной силы не имеет: якобы этот проект был согласован с предыдущей администрацией Владимира Яковлева до того, как нынешней администрацией в 2004 году был утвержден временный высотный регламент. Сейчас нам пытаются доказать, что и высота комплекса Stockmann была согласована чуть ли не в прошлом веке. Я этих документов не видел, но возникает вопрос: а сколько же таких сооружений в центре Петербурга было согласовано до 2004 года? Раз в 2007 году Вахмистров заявляет об отмене регламента, значит, правительство при всем его вольном обращении с этим документом он все-таки сковывает.

Еще одна опасность, которая нас беспокоит, связана с валом сноса старой застройки в центре. Я, например, неоднократно обращал внимание властей на то, что после пожара кирха Святой Анны, превращенная в 1930-х годах в кинотеатр "Спартак", не только не реставрируется, но там даже не сделана попытка навести временную кровлю, чтобы предотвратить окончательное разрушение остатков памятника XVIII века. Значит, кто-то сознательно доводит церковь, построенную Юрием Фельтеном, до обрушения. Таким образом, в очень соблазнительном месте в центре города образуется новый участок для застройки. Этот метод в городе процветает. Любой дом, который расселен и не ремонтируется несколько лет подряд, я рассматриваю как потенциальную жертву. Если мы пересчитаем все аналогичные случаи в центре, а их десятки, то появится ощущение, что возникло могучее движение по сносу старого Петербурга.

— Процесс сноса зданий в центре Петербурга и замена их новоделами идут по московскому пути?

— Проблема сноса подлинников нас заботит — действительно, это московская модель. То, что происходит сегодня в Петербурге, означает, что московская зараза переползает сегодня из Белокаменной в северную столицу. Именно те силы, которые на наших глазах разрушили историческую Москву, сейчас со своими деньгами и со своим цинизмом решили заняться Петербургом. Что вы цепляетесь за старые особняки — мы вам построим как было и еще лучше. Это философия новой элиты.

— Если Петербург все же будет исключен из списка всемирного наследия ЮНЕСКО, чем это чревато для города?

— Конечно, это можно пережить. Но это будет сокрушительный удар по престижу страны, ведь заявка о включении Петербурга в список ЮНЕСКО поступала от страны, а не от города. Разумеется, это скажется на имидже Петербурга и отразится на его привлекательности для инвестиций, на его привлекательности в качестве туристического центра. Но речь идет о людях, которые делают деньги. Они уже, возможно, решили, что можно пожертвовать всем этим, застроив по своему вкусу Петербург. Между прочим, они ведь чем сейчас торгуют — красивейшими видами из окон своих пентхаусов. Когда они застроят центр этими небоскребами с пентхаусами, цена на их недвижимость стремительно покатится вниз — они фактически пилят сук, на который сейчас взгромоздились. Но мы имеем дело с мародерами, которые о завтрашнем дне не думают вообще.


— Существует ли реальная угроза того, что Петербург может быть исключен из списка всемирного наследия ЮНЕСКО?

— Об исключении из списка речь не идет. Если в пределах так называемой буферной зоны, распространяющейся на зону регулируемой застройки, будет построена газпромовская башня, то вполне возможно, что Комитет всемирного наследия, который летом соберется на свою очередную сессию в Новой Зеландии, может принять решение о переводе Санкт-Петербурга в список объектов, находящихся под угрозой. При этом отмечу, что проект строительства официально не рассматривался. Но этим очень лихо пользуются разные партии, которые на этой волне хотят сделать себе пиар.

— Насколько правительство города понимает, что отмена высотного регламента может привести Петербург к исключению из списка?

— Правительство Санкт-Петербурга полностью владеет информацией. Главный архитектор города в период проведения нашей конференции выступал по телевидению и сказал, что высотный регламент будет сохранен.

— Каковы возможные последствия исключения Петербурга из списка всемирного наследия?

— Городу это не грозит какими-то санкциями. Это будет означать, что применительно к данному объекту Россия не выполняет положения международной Конвенции об охране всемирного культурного и природного наследия, к которой присоединилась. Если мы не выполняем какие-то положения данного документа, объект переводят в "список под угрозой" — до тех пор, пока не будут приняты меры, которые эту угрозу устранят. Но я думаю, что в отношении Петербурга все закончится нормально.

— Были ли прецеденты исключения из списка всемирного наследия каких-то других стран, городов?

— Сплошь и рядом. У Германии, США, Чили, Египта, Азербайджана... Есть разные критерии, по которым объекты переводят в списки находящихся под угрозой: либо полная потеря универсальной ценности, либо нарушение отдельных положений конвенции, в частности ведение хозяйственных работ с ущербом для объекта. Или, например, застройка, как случилось в Баку. Они до сих пор в списке находящихся под угрозой. В принципе это не какой-то позорный список. Благодаря ему можно объявить международную кампанию по спасению памятника.


— Каковы результаты конференции ЮНЕСКО, прошедшей в Петербурге? И каковы шансы Петербурга быть исключенным из списка всемирного наследия ЮНЕСКО?

— Ничего такого там не обсуждалось. Петербург подготовил детальный отчет по замечаниям относительно охраны исторической части Петербурга, которые были сделаны два года назад на сессии Комитета всемирного наследия. Речь шла о том, как выстроена охранная зона. Сейчас по конвенции ЮНЕСКО (об охране всемирного культурного и природного наследия.— "Власть") мы обязаны создавать буферные зоны для объектов всемирного наследия. Этот отчет о буферных зонах Петербург сдал: он будет рассматриваться на июльской сессии ЮНЕСКО в Новой Зеландии. Я думаю, оценка будет в целом положительной.

— Как отнеслись эксперты ЮНЕСКО к идее отмены высотного регламента в Петербурге, которую высказывали петербургские власти?

— Отрицательно. Мы считаем, что весь высотный регламент должен быть сохранен. Чем ближе к центру, тем строже регламент. Но даже за буферной линией, которая, скажем, в районе Смольного монастыря идет по Неве, регламент не допускает строительство выше 48 метров.

— Что произойдет, если регламент будет отменен?

— Ну, во-первых, регламент пока не отменен. Более того, конференция посчитала необходимым расширить буферные зоны с высотным регламентом до зон регулирования застройки, окружающих собственно охранную зону исторического центра.

— Однако в охраняемом центре Петербурга какие-то участки выводятся в зону регулируемой застройки, там начинается строительство. Как, например, на территории Таврического сада, памятника федерального значения.

— Специалисты комитета по охране памятников Петербурга об этом на конференции не докладывали. Они как раз выступали за сохранение высотного регламента и расширение буферной зоны.

— Высотный регламент и строительство газпромовского небоскреба — это проблемы петербургских властей или они должны решаться на федеральном уровне?

— За это в первую очередь отвечает губернатор Петербурга. Но так как город — это объект всемирного наследия, а конвенцию подписал руководитель государства, то любое решение должно согласовываться с федеральной властью.

— В последние годы в Петербурге много зданий в историческом центре сносится, а потом на их месте строятся новоделы. По оценкам экспертов, зачастую здания необоснованно признаются аварийными. Обсуждался ли этот вопрос?

— Дело в том, что это не наш вопрос. Историческая застройка — это дело администрации города, Министерства культуры и органов охраны памятников. Если они обосновывают, что здание ветхое, не соответствует всем нашим строительным правилам и нормам безопасности, и собираются восстановить его в новом виде — что может здесь сказать ЮНЕСКО? Вы сами знаете, как это происходит, вы мне задаете вопрос, на который сами бы легко ответили. В Центре всемирного наследия принимаются заявления от кого угодно, любой человек может туда написать о разрушении памятника. Но нам такие жалобы не приходили. ЮНЕСКО не может заниматься всей этой массой дел — это дело страны, подписавшей конвенцию и гарантировавшей сохранение объектов всемирного наследия.