Российская властная система распадается

Российская властная система распадается на несколько составляющих. Первая – региональные администрации, оказавшиеся в непосредственном соприкосновении с широкими народными массами. Эти администрации и администраторы не могут не понимать, что их выживание, в том числе физическое, зависит от того, смогут ли они предотвратить катастрофу: голодные и табачные бунты, массовые разорение бизнеса, безработицу и обнищание (далее см. книгу Яны Вагнер), и, если нет, то переложить ответственность за это на центральные власти. Последние, в свою очередь, будут пытаться сделать регионалов козлами отпущения. В результате региональные структуры начинают предпринимать свои меры, не слишком оглядываясь на Кремль. Пока нет оснований надеяться, что эти меры будут успешными. Однако тренд в сторону автономизации уже обозначился.
Путин реагирует на события с большим запозданием, а «потеря темпа – потеря курса». При этом сама его реакция явно неадекватна остроте ситуации. На совещании со своими представителями в федеральных округах он говорил очевидные банальности. Путин, как это ему свойственно, не хочет брать на себя ответственность в острый момент. Поэтому, встает вопрос – а зачем он, вообще, в острый момент нужен?
Собственно президентская вертикаль становится бессмысленной. Ее главная задача – подбор и расстановка кадров по критерию лояльности президенту. Главный инструмент – снятие и назначение чиновников высшего уровня. Главная опора - силовые ведомства. Любимое занятие – тасовать губернаторов. Но сегодня смена губернаторов может окончательно дезорганизовать систему управления. Силовики в условиях кризиса, как это показали события 1991 и 1993 годов, предпочитают занять нейтральную позицию. И это понятно: они не хотят оказаться крайними.
Правительство во главе с Мишустиным, теоретически, сильный игрок. У Кабинета и Центрального банка в руках приличные финансовые ресурсы. Вопрос в том, хватит ли у них решительности плюнуть на Путина и Госдуму, чтобы использовать все имеющиеся резервы для поддержки системы здравоохранения и экономики. В Кремле этого смертельно боятся. Прокремлевские телеграмм-каналы, которые курирует Громов, сталкивают Мишустина с Собяниным. Путин и его команда, в том числе внутриполитический блок Администрации, понимают, что если Собянин возьмет под контроль столицу, то через неделю-другую он станет лидером региональных начальников. Тогда Путин окончательно потеряет реальную власть.
Итог очевиден: центр поглощен не столько борьбой с эпидемией, сколько борьбой различных группировок за сохранение власти и влияния. В регионах это не могут не видеть и неизбежно придут к простой мысли – надо выживать своими силами. У каждого региона способности выжить различны, но перспектива отпадения от РФ крупных кусков становится реальной. Начнут к востоку от Урала, где сосредоточены основные природные ресурсы, коммуникации с центром легко блокируются, есть выход в Китай и Тихий океан. Северный Кавказ качнется к Турции и арабским шейхам. Калининград – к Польше.
Возможны, конечно, и другие варианты. Например, «депутинизация», нечто вроде хрущевско-бериевской десталинизации или горбачевской перестройки, если номенклатура осознает, что противостояние с Западом проиграна и спастись можно только при массированной западной помощи. Разумеется, на жестких политических условиях. Наконец, вспоминаются «День опричника» и «Сахарный Кремль».