Частным клиникам не дадут заработать на Covid-19

— Частных клиник в России достаточно много — около 40 тысяч. Они очень разные — есть высокотехнологичные, которые смогли перепрофилировать непосредственно под лечение больных коронавирусом, причем в тяжелой форме. Но основная масса игроков этого рынка — это средний и малый бизнес, который участвует в оказании первичной медицинской помощи. Это направление сейчас несколько задвинуто: решением Минздрава ограничено оказание плановой медицинской помощи.
Хотя именно медорганизации малого и среднего бизнеса могли бы принимать гораздо более активное участие в плановом лечении заболеваний, которые никуда не делись и, наоборот, в период самоизоляции имеют склонность к обострению. Преимущество малых клиник в том, что они находятся в пешеходной доступности и они малые — что более выгодно с точки зрения эпидемиологических ограничений.
От общего числа клиник непосредственно в борьбе с COVID-19 участвует не более 5 %. И все они сосредоточены в Москве.

— Сегодня борьба с коронавирусом сосредоточена в той точке, когда больному требуются либо обсервация при госпитализации, либо реанимационные мероприятия. Обеспечить пул этих услуг готовы далеко не все частные клиники, как и далеко не все государственные. Государственные клиники срочно перепрофилируют, дооснащают, в них вкладывают достаточно большие средства, не у каждой частной компании есть такие возможности.
Еще один фронт можно было бы открыть на первичном звене — ранняя диагностика, тестирование, выявление антител. На сегодняшний день частные лаборатории начинают в этом плане активно работать. Но и здесь не хватает ресурсов: не так-то просто купить тесты на антитела или на сам коронавирус. Если бы их можно было свободно приобрести, бизнес бы это сделал — и достаточно быстро население получило бы так называемые антительные паспорта.

— Понятно, что любая услуга связана с возмещением затрат, которые пошли на ее реализацию. Валовый доход есть абсолютно у всех — у государственных и частных клиник. Если говорить о рентабельности, то частные клиники могут выстроить эффективную схему, при которой обеспечивается рентабельность при идентичных тарифах. Если бы частные клиники получали такие же тарифы, как и государственные, они бы могли сформировать более эффективное соотношение цена-качество.
Стоимость лечения, которая заявляется в частных клиниках, не имеет большой рентабельности. Ресурсообеспечение организации сильно завязано на импорт, стоимость расходных материалов возросла соответственно росту курса валют. Особенностью гибридного экономического кризиса становится нарушение логистических цепочек: не хватает средств индивидуальной защиты, нет пробирок, — это порождает дополнительные расходы. Плюс, конечно, стоимость труда: все знают, что бюджет платит достаточно много врачам, которые работают с COVID-19. В частную клинику врач пойдет либо за такие же деньги, либо за большие. Я думаю, что высокая стоимость продиктована совокупным ростом затрат.

— Многие частные компании готовы работать в системе обязательного медицинского страхования. Например, группа наших компаний и много окружающих меня коллег, но есть и те, кто не считает это возможным. Не столько из-за цены, сколько из-за низкого уровня договоренностей. С чиновниками системы ОМС очень сложно иметь дело: они меняют правила на ходу — договорились об одном, через месяц меняются тарифы или порядок расчетов.
Тем не менее бизнес включается в систему ОМС, в том числе и в борьбу с коронавирусом. Высокотехнологичные клиники, например «Мать и дитя», перешли в эту систему, получают деньги. Насколько мне известно, установлен достаточно приличный, адекватный, тариф.
Так что частники готовы, но нужно усилие со стороны государства.

— Коронавирус показал, что государство не видит в системе здравоохранения частный бизнес и его возможностей. Об этом говорит хотя бы то, что медицина осталась отраслью без господдержки. Понятно, что по разделу медицины идет большое бюджетное финансирование, но оно не учитывает частного бизнеса. Представьте, 40 тысяч предприятий, если каждое из них будет делать хотя бы по 10 посещений в день — это 400 тысяч посещений ежедневно и более 1 млн в месяц. Минздрав не видит этих ресурсов, а они могли бы оказать существенное содействие в решении проблемы сбережения здоровья граждан.
Малый и средний бизнес мог бы предоставить чистые коридоры для плановых пациентов. Это можно было делать и в предыдущие периоды, до острой фазы эпидемии, это можно делать и сейчас при определенных организационных усилиях. Это Минздрав не увидел и недооценил. Важно учитывать, что это не ресурс Минздрава, это ресурс страны — тех граждан, которые нуждаются в медпомощи.
Проблемы организационной кооперации остаются, и есть над чем работать вместе с правительством.

— Повышенный уровень внимания со стороны проверяющих был всегда. То, что было допустимо в государственных клиниках, в частных было невозможно. Если говорить о «довоенном» периоде, то средний уровень подготовки частных клиник был выше, чем у государственных. Если в каком-нибудь районе есть центральная больница, которая не соответствует санитарным нормам, ее никто не закроет, потому что она одна на весь район. Особенно много таких больниц, нарушающих нормы, в регионах.
В нынешней ситуации есть коронавирусная гиперфобия, и по отношению к частным организациям в том числе. Есть у специалистов органов Роспотребнадзора такое представление, что частники обладают меньшими знаниями в сфере организации. Но, на мой взгляд, за десятилетие формирования частного медбизнеса в России выросла большая группа эффективных управленцев.
Сейчас мы все сосредоточены на коронавирусе, а в международной классификации болезней — 14 тысяч заболеваний, и частные клиники готовы и способны оказать всем гражданам помощь в их лечении. Но не все организации имеют подушку безопасности, чтобы пережить месяцы простоя. Компании нуждаются в помощи, хотя бы через адекватные тарифы на медицинские услуги, через льготное вхождение в систему ОМС. Правительство приняло решение, что в этом году можно стать участником системы по решению главы региона. Так что подвижки со стороны федеральной власти есть, но в регионах все более консервативно — все еще делят на «наших» и «не наших».