"Опыт, полученный Д.Медведевым в «лихие 90-е», очень специфичен. Он предполагает деформацию правосознания и морали такого «юриста»"

Объявленное 10 декабря В.Путиным и возглавляемой им партией власти одобрение кандидатуры Дмитрия Медведева для участия в предстоящих президентских выборах в существующих условиях означает только одно — именно Медведев будет следующим Президентом России. Несмотря на предрешенность этой перспективы, целесообразно напомнить остающиеся без ответа немаловажные конкретные вопросы в отношении как раз этого преемника. (Washington ProFile)

Дело в том, что уже дважды публиковались представленные Д.Медведевым как членом правительства декларации о доходах, из которых следует, что он живет исключительно на зарплату чиновника, у него нет дополнительных доходов в виде дивидендов по акциям или процентов по банковским вкладам (см. Российскую газету за 4 авг. 2007 г. и 27 окт.2006 г.). Однако достоверность задекларированных Медведевым доходов не может не вызывать сомнений, поскольку известно, что до назначения в 1999 году на государственную службу он был совладельцем крупнейшего бизнеса. В этой связи в отношении лидеров по доходам в составе правительства Трутнева, Реймана и Левитина квалифицированным экспертом вряд ли случайно отмечалось, что последние «честно указали доходы, которые они получают от своей прошлой деятельности как бизнесмены» (Гонтмахер Е. Зеркало доходов. Страна узнала сколько денег в кошельке у российских министров // Российская газета, 7 авг. 2007 г.). Свои сомнения в отношении Медведева подкреплю опубликованными в СМИ фактами.

Еще в 1993 году Д.Медведев выступил одним из учредителей некой фирмы «Финцелл», которая сама вскоре учредила ЗАО «Илим Палм Энтерпрайз». Об этом писали, в частности, журналы «Профиль» от 17 ноября 2003 года и «Forbes — инструмент капиталиста» в № 2 за 2004 год. На данное обстоятельство обращалось внимание и в отчете о результатах проверки Счетной палатой РФ законности продажи РФФИ в 1994 году пакета акций Котласского целлюлозно-бумажного комбината закрытому акционерному обществу «Илим Палп Энтерпрайз» и реализации инвестиционной программы указанным обществом (см. Бюллетень Счетной палаты РФ, 2000, № 7). Именно в этом опубликованном документе зафиксировано, что совместное предприятие «Илим Палм Энтерпрайз» было зарегистрировано Комитетом по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга 30 апреля 1992 года. В уставном капитале «Илим Палм Энтерпрайз» 40% принадлежало АОЗТ «Финцелл», учредителями которого были физические лица: З. Д. Смушкин (21.25 % акций), Б. Г. Зингаревич (21.25 %), М. Г. Зингаревич (7.5 %) и Д.А.Медведев (50% акций).

По данным аналитиков, в начале 2000-х в ЗАО «Илим Палм Энтерпрайз», наряду с Котласским целлюлозно-бумажным комбинатом, входили Братский и Усть-Илимский лесопромышленные комбинаты, 43 лесхоза, бумажная фабрика «Коммунар», Санкт-Петербургский картонно-полиграфический комбинат и ряд других предприятий. Компания занимала первое место в Европе по объемам лесных запасов, а также производила 77% коробочного картона и 61% товарной целлюлозы в России. При этом стоимость холдинга оценивалась в $1.5 млрд. (см.: Крашаков А., Кезик И. Братский бизнес // Независимая газета, 30 нояб. 2005 г., с.11).

Итак, поскольку в руках Дмитрия Медведева должно было находиться 20% названного холдинга, есть основания полагать, что еще недавно он был владельцем капиталов, оцениваемых сотнями миллионов долларов.

Закономерно, что в прессе создателей и основных акционеров холдинга «Илим Палм Энтерпрайз» окрестили «хозяевами русского леса». И, разумеется, совладельцы этого холдинга Смушкин и братья Зингаревичи по праву фигурировали в «Золотой сотне богатейших бизнесменов России» (см. журнал «Forbes — инструмент капиталиста», 2004, № 2). Только Дмитрия Медведева не оказалось в этом списке российских мультимиллионеров. Возможно, по той простой причине, что ко времени его составления он уже стал чиновником. Как пояснял руководивший подготовкой этого списка Павел Хлебников, принципиальной методической позицией редакции русского «Forbes» является выведение за его рамки чиновников и политиков.

Кстати, в комментарии к списку «Золотой сотни» утверждалось, что председатель совета директоров «Илим Палм» Захар Смушкин якобы в 1999 году серьезно поссорился с Медведевым и выставил его из бизнеса (см. «Forbes», 2004, № 2, с.72). Однако в уже упоминавшемся номере журнала «Профиль» причины ухода Медведева из «лесного» бизнеса объяснялись принципиально иначе — они связываются с выявленными Счетной палатой злоупотреблениями: «…партнеры Медведева по бизнесу особой чистоплотностью в ведении дел не отличались. Осенью 1999 года, осознав, что дело неуклонно идет к неприятному судебному разбирательству, Медведев спешно покинул ряды руководства „Илима“ и вышел из состава учредителей фирмы „Финцелл“. Как раз в тот момент, когда государство начало проверку законности ряда приватизационных проектов „Илима“. В результате которой выяснилась, например, незаконность приватизации одного из крупнейших предприятий ЗАО — Котласского целлюлозно-бумажного комбината. Но к Медведеву это никакого отношения уже не имело. Да и в Питере он к тому времени уже не проживал. (…) Уже в ноябре 1999 года … Медведев был определен на должность заместителя руководителя аппарата правительства Дмитрия Козака. А в декабре он стал замом главы кремлевской администрации Александра Волошина».

К оценке активности Медведева на ниве бизнеса можно добавить следующее. Судя по опубликованным материалам, Д.Медведев являлся директором по юридическим вопросам «Илим Палм Энтерпрайз» с 1993 года, эту же должность он занимал к началу проверки, которую Счетная палата РФ проводила в период с 14 октября по 16 ноября 1999 года. Следовательно он лично внес значительный вклад в развитие названного холдинга, выросшего в 1990-е годы в гиганта российского лесопромышленного комплекса. Этот рост обеспечивался, в первую очередь, усилиями юристов холдинга: как показывает пример Котласского ЦБК, он осуществлялся посредством «юридического захвата» крупнейших целлюлозно-бумажных комбинатов и леспромхозов, в прошлом государственных, но незадолго до этого акционировавшихся, путем манипулирования их ценными бумагами. Ознакомление с отчетом Счетной палаты позволяет сделать вывод, что использованные в этих целях «правовые» технологии не были оригинальными. Аналогичные приемы подробно описаны, например, в приговоре по обвинению М. Ходорковского и других руководителей НК «ЮКОС». Так, средства, перечислявшиеся в счет обязательств по инвестиционной программе (необходимое условие приватизации), фактически возвращались «инвестору» уже на следующий день после перечисления.

О высокой оценке квалификации Д.Медведева в операциях с ценными бумагами, подтвержденной «эффективностью» описанной выше деятельности по захвату объектов лесопромышленного комплекса новыми хозяевами русского леса, свидетельствует и тот факт, что, по признанию самого В.Путина, он собирался сделать его главой Федеральной комиссии по ценным бумагам.

Однако опыт, полученный Д.Медведевым в «лихие 90-е», очень специфичен. Он предполагает деформацию правосознания и морали такого «юриста». Очень симптоматично в этой связи включение в «Открытое письмо Владимира Путина к российским избирателям», подготовленное в 2000 году предвыборным штабом под руководством Медведева, следующего пассажа: «В свое время в оборот был введен термин — экономическая преступность. Это — не просто юридическая неточность, это — ошибка. Нельзя сваливать в одну кучу все преступления, связанные с хозяйством и финансами, устраивая на этом целые компании борьбы с «экономическими преступниками» («Известия». 2000, 25 февр.). Убежденность в несовместимости юридической практики и морали видна и в известном утверждении Медведева, что ему как юристу неизвестен смысл выражения «легитимность собственности».

Представляется, что в свете указанных фактов Д.Медведеву как кандидату на президентский пост следует, во-первых, точно ответить на такой вульгарный вопрос как «где деньги?», а, во-вторых, рассказать российскому обществу о своей роли в формировании и обслуживании олигархического капитала в лесной отрасли. Хочется надеяться, что В.Путин не «подставит» российских избирателей. То обстоятельство, что названный преемник к нему лоялен и его устраивает (именно при Путине, как мы помним, лояльность Президенту стала главным критерием кадровой политики и нередко служила «последним убежищем для негодяев»), ничуть не оправдывает ситуацию, когда на президентских выборах народу фактически предложат голосовать за «кота в мешке».

Геннадий Мишин