Зампред "ВТБ" Левин и авторитетные бизнесмены Ботерашвили, Шамликашвили, Мирилашвили

Во взбудоражившей весь Петербург истории конфликта первого заместителя председателя правления Внешторгбанка Вадима Левина и его бывшей гражданской жены Анны Астаниной (на фото) вопросов больше, чем ответов. Как вполне здоровая женщина, мать двоих детей, преподаватель Российского государственного гуманитарного института в одночасье превратилась в душевнобольную, нуждающуюся в принудительном лечении? Где находится четырехлетняя дочь Анны, оставшаяся с няней в московской квартире? Какая роль в семейных разборках отводится российско-грузинскому олигарху Шоте Ботерашвили?

41-летняя Анна Астанина уже более двух недель находится в 6-ой психиатрической больнице Петербурга. Пятого декабря Смольнинский районный суд вынес решение принудительном лечении. Постановление было принято ещё до встречи женщины с родными, и без учёта их мнения. Впрочем, они и по сей день не знают точного диагноза, не видели судебных документов и заключения комиссии.


Познакомившись около двенадцати лет назад в Петербурге, молодые Анна Астанина и Вадим Левин вскоре решили жить вместе, а уже в 1997 году с годовалым ребенком перебрались в столицу.

Какое-то время жили достаточно скромно, как и многие дети из интеллигентных семей (Анна – дочь профессора и педагога, Вадим – сын преподавателя вуза). В 2002 году Левин сумел устроиться во Внешэкономбанк, а через некоторое время занял должность первого заместителя председателя Внешторгбанка. Поговаривают, везение Вадима Олеговича было отчасти обусловлено и связями Анны. Близкие уточняют, что такое вполне возможно, но это были скорее личные контакты, а не деловые, так как женщина была далека от бизнеса.

Ещё через два года в семью вновь поздравляли с пополнением – родилась дочь Маша. А вскоре неожиданно для окружающих пара распалась. Дети Федор и Мария остались с матерью. Но хотя экс-супруга такое положение дел, по словам родных, не устраивало, он не предпринимал попыток решить вопрос в правовом поле и не подавал гражданских исков.

Влиятельный московский петербуржец поступил проще – год назад он самовольно увёз сына и личным решением пресёк все попытки бывшей жены восстановить связь с ним. После этого вчерашние супруги вовсе не виделись, только изредка созванивались (женщина не теряла надежду вернуть ребёнка). Вадим Левин, опять же по свидетельствам родственников, постоянно твердил, что непременно заберёт и дочь. А затем и вовсе заявил, что вести какие-либо переговоры с Анной больше не может, так как это плохо сказывается на его здоровье.

Так появился посредник Шота Ботерашвили – друг Левина, с которым тот сошёлся несколько лет назад, человек с весьма расплывчатой биографией и репутацией, врач-психотерапевт по образованию. И при этом один из самых богатых грузин России, а согласно газете The Georgian Times – обладатель состояния в полмиллиарда долларов.


Если верить членам семьи пропавшей, в начале декабря господин Ботерашвили предложил бывшей супруге приятеля приехать в Петербург для решения вопроса о месте проживания детей и их финансового благополу-чия. Он сам купил билет и 4 декабря встретил Анну в аэропорту. Женщина, не доверяя собеседнику, предупредила о визите близких, а в течение всего дня созванивалась со своей сестрой Екатериной Ставицкой. Как она подтвердила нашему корреспонденту, связь оборвалась где-то в половине восьмого вечера. Лишь в полдевятого пришло странное смс-сообщение «всё в порядке, скоро буду дома», позже сама женщина говорила, что отправить его она никак не могла. Наконец, когда Астанина, являющася соучредителем небольшой гостиницы в Петербурге, не появилась на заранее запланированной встрече с партнёрами, стало ясно – случилось что-то неладное.

Восстановить дальнейшую цепь событий родным удалось лишь несколько дней спустя. Впрочем, здесь целесообразнее привести рассказ самой госпожи Астаниной, записанный в среду 10 декабря.

– Сразу из аэропорта мы с Шотой отправились в его ресторан «Арагви» на набережную Фонтанки. Примерно в половине седьмого мы подъехали к заведению, которое почему-то было закрыто «по техническим причинам». При этом в помещении был накрыт очень пышный стол, что показалось мне странным, я не планировала задерживаться на встрече. Шота не спешил перейти к конкретному разговору, вместо этого рассуждал о грузинской кухне. Потом сказал, что после ужина мы поедем за деньгами, с которыми меня с охраной доставят до нужного мне места. После удалился минут на 15. Вернувшись, Ботерашвили переменился в настроении, стал на меня орать с матом, обвинил в том, что я чуть не свела в могилу его близкого друга (Левина). Под конец сказал, что я поеду в психушку, и дальше буду делать всё, что мне скажут. Потом ко мне подошли двое, водитель и охранник, закинули мне голову назад и начали заливать водку прямо из бутылки. Я захлебывалась, попросила их остановиться, сказав, что лучше сама выпью. Они стали бить посуду, имитируя хулиганство. Шота в это время непрерывно кому-то названивал. Потом я отключилась полностью, последнее, что помню, чьи-то слова «всё, скорая подъехала». Очнулась я в непонятном помещении, где вскоре появились люди в белых халатах. Так узнала, что я в психиатрической клинике. Утром мне было очень плохо. Я сказала врачам, что мне нужно позвонить родным, няне, на работу. Мне ответили, что всем, кому надо уже позвонили, уточнив, что под «всеми» они подразумевают сестру и бывшего мужа. В первый же день мне начали что-то колоть, что именно – не уточняли, несмотря на мои вопросы. После каждого укола у меня было ощущение, как от сотрясения головы.


Екатерине Ставицкой встретиться с сестрой удалось только в субботу. В пятницу, когда было вынесено решение о принудительном лечении, родным попасть в больницу не удалось.

«По утверждению Анны, в качестве свидетелей были допрошены Левин и няня сына Эмма Джавадян – чужие по сути люди. А нам из больницы никто не звонил. Мы вообще узнали о том, что она в лечебнице от нашего общего знакомого, который утром в пятницу разговаривал с Вадимом Олеговичем. Хотя когда я звонила тогда же утром, он мне сказал, что не знает, где Анна, но едет в Петербург. Шота Ботерашвили на вопросы наших общих знакомых также утверждал, что не знает где она, якобы они расстались в четверг в 8 вечера», – рассказывает Екатерина Ставицкая. Кроме того, сестра предполагаемой душевнобольной сообщила, что в списке вещей, предоставленном в клинике, не обнаружили сережек, телефона, ключей от московской квартиры. А позже родственники узнали, что из той самой квартиры вместе с няней пропала и четырехлетняя Маша Астанина.

Сейчас делом Анны Астаниной занимаются юристы. Однако защитникам потерпевшей приходится нелегко. «Сначала зам главного врача вообще не хотел нас пускать, – сообщил адвокат, – но мы настояли, у нас были все ордера. Мы стали спрашивать, что колют пациентке? Каков её диагноз? Где решение комиссии и суда? Врач Сергей Шестернин, сославшись на врачебную тайну, отказался отвечать. Данных нет до сих пор. Может быть, этих документов вообще не существует? Или бумаги переписывают? Насколько нам известно, врачи сейчас активно консультируются с юристами. Также зам главного пообещал отпустить Анну лечиться амбулаторно. Мы прождали в коридоре 5 часов, после чего он нам заявил, что ничего не выйдет. То же самое было и во вторник, и в среду. В четверг мы подготовили кассационную жалобу, в которой описали все нарушения законодательства в отношении Анны. Ей не было предоставлено право связаться с родствен-никами. Освидетельствование проводили в то время, когда у неё в крови был алкоголь (и врач не отрицает, что она была пьяная, а пьяных не обследуют), и она уже была напичкана медицинскими препаратами. Ей не говорят, чем лечат. Правда, по словам Анны, делать уколы перестали, но их заменили таблетками. Нам удалось выяснить, что дают «Зепрекс» в достаточно больших дозах, а эти медикаменты запрещено применять без согласия пациента. Плюс ко всему, у подобных таблеток множество побочных эффектов».

Поскольку характеристика родственников, можнет быть пристрастной мы попросили прокомментировать ситуацию её коллег в Российском государственном гуманитарном университете. Заведующая методическим кабинетом кафедры иностранных языков Анна Донская весьма обеспокоена невыходом Анны Астаниной на работу: «Анна – очень ответственный и пунктуальный преподаватель. Она никогда не опаздывала на занятия, не пропадала без причины. В нашем вузе она работает уже больше трех лет, очень хорошо себя зарекомендовала. Её любят и ждут студенты». Присутствовавшая на выездном заседании государственный адвокат настаивает, что её клиентка не нуждается в лечении в стационаре.


Мы неоднократно пытались связаться через пресс-службу «ВТБ» с Вадимом Левиным, но получить его комментарий так и не удалось. И это несмотря на то, что ещё в самом начале конфликта банкир охотно обсуждал данную тему с коллегами из информационных агентств.

Вот выдержка из первого и пока единственного интервью Вадима Олеговича о ситуации с господином Ботерашвили и его супругой: «Меня вызвали, как бывшего мужа, чтобы задать мне некоторые вопросы. Но никаких выводов я не делал… Общая раздражительность присутствовала давно и усугубилась после рождения дочери. На самом деле по ее прямой вине я получил, если не инвалидность, то потерял большую часть здоровья. Мне была произведена уникальнейшая операция ... Что, в общем-то, было вызвано прямым нападением жены на меня. Насколько я знаю, последний случай (который происходил в Петербурге, без моего участия) тоже был связан с нападением на человека (случай в ресторане)». Также Левин сообщил, что дочь находится в Москве с няней, а после решения суда он заберет её к себе.

Не исключено, что теперь заместитель председателя правления «ВТБ» может воздерживаться от общения с прессой в связи с появлением в его показаниях явных противоречий (врачи отрицают то, что сами вызывали Вадима Олеговича на комиссию). По телефонному номеру, предоставленному Екатериной Ставицкой, взявший трубку мужчина ответил, что мы, вероятно, ошиблись номером. При этом не забыв уточнить имя и фамилию журналиста.

В пресс-службе банка передать вопросы Левину отказались, сославшись на то, что они не затрагивают финансовую сферу. Соединять с заместителем председателя правления «ВТБ» по телефону служащие также не стали, хотя он и был на месте.

Врач Сергей Шестернин с корреспондентом разговаривать отказался. Ознакомиться с точкой зрения бизнесмена Шоты Ботерашвили также оказалось невозможным. Мобильный телефон, по которому звонили родственники Анны в день её исчезновения, больше не доступен для абонен-тов. Поиск загадочного посредника через официально связанные с ним коммерческие структуры также не дал результатов В ЗАО «Неохим», где Ботерашвили числится в качестве совладельца, нас уведомили, что человек с такой фамилией на предприятии неизвестен. В инвестиционной компании «Отраслевой фондовый центр», деятельность которой также связывают с фигурантом инцидента в «Арагви», затруднились предоставить какую-либо информацию. Руководство «ВТБ-Девелопмент», где до 2006 года Ботерашвили, по данным годовых отчетов, являлся акционером с 10-процентной долей капитала также уже давно дистанцировалось от столь неоднозначной фигуры.

«Нашей Версии на Неве» удалось связаться с супругой предпринимателя Викторией. Оказалось, что она вообще не в курсе того, что произошло с Анной Астаниной, не знает и об инциденте в ресторане «Арагви»: «Шота абсолютно нормальный серьёзный человек, он не стал бы себя так агрессивно вести, и вмешиваться в чужие конфликты ему не свойственно. Он в своей жизни и мухи не обидел. А ресторан на Фонтанке ему не принадлежит». На этом настаивает и директор «Арагви» Маргарита Турчевская, отметившая, что её заведение 4 декабря работало в обычном режиме: «Никаких инцидентов в тот вечер у нас не было. О том, что наше заведение отметилось в каком-то конфликте, я вообще узнала только что от вас».

Уже во время вёрстки номера родственники Анны передали нам информацию от знакомых, общающихся с её бывшим мужем. По их словам, господин Левин обещал дать команду отпустить Астанину после решения суда по детям, то есть в январе-феврале.





Шота Давидович Ботерашвили родился в 1962 году в Грузии в семье грузинских евреев. Ещё в советское время переехал в Ленинград, где, по некоторым данным, работал врачом.

Людей с такой редкой фамилией, прописанных в северной столице, можно пересчитать по пальцам одной руки. К их числу принадлежат, например, не чуждые нашему герою Нина Михайловна и Илья Давидович Ботерашвили с 8-й Советской улицы. Ранее та же пара была зарегистрирована вместе с петербуржцем Автандилом Шамликашвили, чьей дочерью, если рассуждать логически, является Виктория Автандиловна Шамликашвили – супруга и многолетний деловой партнёр Шоты Ботерашвили.

Ну а так как у Шоты Давидовича с Ильей Давидовичем совпадает не только отчества, но и кадровый состав учреждённых ими коммерческих структур, вопрос о семейном положении следует обсуждать вполне предметно. И тем более актуальным может стать изучение документов уголовного дела, возбуждённого 28 августа 2000 года по части 3 статьи УК 159 «мошенничество в составе организованной группы». Нам почему-то кажется, что Илья Ботерашвили, как юридически грамотный человек, имеет возможность кое-то прояснить по данному непростому поводу.

Основательница фармацевтической фирмы «Линкс» Нина (Нино) Ботерашвили менее активна, чем её однофамильцы. Следует заметить, что в 1980 году она окончила Ленинградский педиатрический медицинский институт. Там же и примерно тогда же учились двое других, куда более знаменитых медика-педиатра – братья Михаил и Габриэл (Константин) Мирилашвили. Эти ленинградские врачи родились в Грузии, в известной на Кавказе семье правоверных иудеев. Старший брат Михаил Михайлович в 1990-е годы был главой одной из наиболее влиятельных в Петербурге финансово-политических групп. Сейчас он находится в колонии-поселении в Оренбуржье, готовясь через несколько недель освободиться, от звонка до звонка отсидев 8-летний срок.

Осуждён бизнесмен был за похищение двух мелких уголовников, якобы связанных с грузинскими ворами, ранее похитившими его отца. Что любопытно, и арестованный сын, и его освобождённый отец были прописаны в одном доме на Каменноостровском проспекте. Причем в 200-метровой квартире Михаила Габриэловича-старшего регистрировались, кроме него, ещё два человека – жена и некий заслуженный пенсионер Ботерашвили. Связь этого гражданина с семьёй соседей дополняет ещё один характерный эпизод – в Ленинград условный труженик тыла Ботерашвили переехал из тех самых мест в Самтредском районе Грузии, которые являются родиной Мирилашвили.

Принимая во внимание эти подробности, кажется вполне понятным, что Михаил Мирилашвили и Шота Ботерашвили ещё в 1995 году сформировали ЗАО «ВАМ–исследовательские лаборатории». Впрочем, сегодняшний противник Анны Астаниной через некоторое время выбыл из владельцев фирмы, переключившись на другие проекты. Формальный уход не остановило даже наличие среди хозяев ЗАО такой авторитетной личности, как вдова первого петербургского мэра Людмила Нарусова.

Другим официальным центром экономической активности Ботерашвили стало ЗАО «Неохим», в свою очередь учредившее несколько фирм. Одной из них остаётся компания жены главного бенефициара Виктории Шамликашвили «Индивидуальный туристический сервис» (ITS).

Цели второй созданной «Неохимом» структуры были куда более серьёзными – фирме «ОГО-Санкт-Петербург» принадлежало ООО «Моторные масла – завод имени Шаумяна». Курировали активы обоих юрлиц те же самые граждане, о которых «Версия» писала ещё в 2002 году в статьях о конфликте на заводе Шаумяна. Напомним читателям, что в ходе противостояния произошло одно самоубийство (покойный наложил на себя руки 11 сентября 2001 года, написав предсмертную записку, что не может пережить атаку террористов на Америку), и несколько убийств. Киллеры ликвидировали бизнесменов Рубена Нариманова, Михаила Иванова и сослуживца Владимира Путина по ленинградскому УКГБ, директора корпорации «Алмаз-Антей» Игоря Климова. Если верить публикациям «Версии», противник хозяев ООО «Моторные масла – завод имени Шаумяна» директор Игорь Лукичев был похищен и сумел спасти свою жизнь буквально чудом.

Финальным этапом бизнес-карьеры Ботерашвили стало проникновение в систему «ВТБ». По некоторым данным, Шота Давидович через свои связи в Тбилиси после прихода к власти Саакашвили весьма поспособствовал приобретению россиянами «Объединенного грузинского банка», ныне переименованного в «VTB Bank Georgia». Как свидетельствует финансовая отчётность, ещё в 2007 году Ботерашвили и Вадим Левин входили в контрольный совет этой грузино-российской структуры. Аналогичные должности оба партнёра получили в армянском филиале «ВТБ».

В России бывший врач вплотную занялся инвестиционными проектами компании «Алроса» и даже фигурировал в информационных источниках в связи с нашумевшим скандалом вокруг захвата Московского конезавода. На сайте Компромат.ру и сейчас доступны аудиозаписи телефонных разговоров руководителей «Алросы» с человеком, который в расшифровке назван советником «Внешторгбанка» Шотой Ботерашвили.

Как уже упоминалось, в прошлые годы финансист имел отношение к деятельности ЗАО «ВТБ-Капитал». Виктория Шамликашвили тогда заседала в коллегиальном органе ЗАО, а на самого Шоту Ботерашвили СМИ в 2006-2007 годах называли не иначе, как главой этой инвестиционной компании.

Пробой расширенных полномочий банкира Ботерашвили стал проект «Набережная Европы», предусматривающий строительство элитного квартала, Дворца танца и социального жилья для сотрудников ФСБ на Малой Невке. Права собственности на проект закреплены за ООО «Петербург Сити», которое за последние восемь лет неоднократно становилось объектом борьбы между различными группами акционеров.

Показательно, что «Набережная Европы», насколько нам известно, до сих остаётся единственной темой, которую господин Ботерашвили когда-либо соглашался обсуждать с прессой. Первое развёрнутое интервью по данному вопросу он дал «Версии», презентовав участие «Внешторгбанка» в проекте в качестве генерального инвестора. Вероятно, интерес мог быть связан с тем, что кадры ООО «Петербург Сити» пополнились директором Викторией Шамликашвили. Вторично Шота Давидович прокомментировал ситуацию со строительством на Малой Невке в прошлом году, когда бизнесмен Сергей Львов обвинил его в невозврате 6 миллионов долларов, якобы обещанных за оформление долей в «Петербург Сити».

Когда «ВТБ-Капитал» переименовали в «ВТБ-Девелопмент», сделав стопроцентной «дочкой» банка, новый порядок весьма способствовал более прозрачным схемам управления. Возможно, данный фактор как-то связано с тем, что Шота Ботерашвили предпочёл покинуть компанию.

В рейтинге самых богатых грузин мира по версии The Georgian Times петербуржец Ботерашвили занимает 22-е место. Его личный капитал год назад оценивался в 500 миллионов долларов, аккумулированных в том числе через активы инвестиционной компании «Отраслевой фондовый центр». Сейчас в этой структуре отказываются обсуждать факт связи с грузинским магнатом, но актуальный список аффилированных лиц, доступный на сайте ИК «ОФЦ», свидетельствует сам за себя. Помимо ЗАО «Неохим» и постоянного делового спутника Ботерашвили, его жены Виктории, там числятся отец супруги героя публикации Автандил Шамликашвили и её мать Нелли Моисеевна.

Надо полагать, масштабы бизнеса семьи Ботерашвили будут иметь весьма однозначные последствия при проверке дела Анны Астаниной. Начать уголовное расследование инцидента в ресторане «Арагви» разумеется возможно, но довести его конца весьма затруднительно. В любом случае, Шоте Давидовичу будет о чём посоветоваться со своим старым знакомым, земляком и партнёром Михаилом Мирилашвили, когда тот в январе 2009 года освободится из тюремной камеры.

От редакции: бизнес семьи Ботерашвили-Шамликашвили в Москве и Петербурге носит куда более масштабный характер, чем позволяют описать объёмы полосы. Надеемся вернуться к интересной теме в будущем.





После скандала в прессе Анну неожиданно освободили, причём обстоятельства «освобождения» оказались не менее странными, чем условия отправки на принудительное лечение. Не будем повторять рассказ о разговоре с Ботерашвили 4 декабря в ресторане «Арагви», после которого женщина оказалась в клинике. Остановимся на новых фактах, ставших известными после получения документов из Смольнинского суда, принимавшего решение о принудительном лечении. На прошлой неделе бывшая жена банкира вместе со своим адвокатом Сергеем Алексеевым сама рассказала о случившемся и будущих действиях.

- По той информации, что прошла в СМИ, сложилось впечатление, что выводы комиссии о необходимости лечения строились только на показаниях Вадима Левина. Неужели вашим мнением вообще не интересовались?

– Всё было очень хитро обставлено. Утром перед судом я пыталась рассказать врачам о случившемся со мной, говорила о том, что против меня совершено преступление. Не скрывала и своих опасений, что эта история может получить продолжение. В итоге медики вносили в документы записи о якобы имеющихся «бредовых идеях преследования». Меня просили назвать несколько положительных и отрицательных черт моего характера, после долгих раздумий, уже перечислив плюсы, в качестве минуса я назвала небольшую раздражительность. Так «выяснилось», что мне свойственная чрезмерная агрессия. Я просила о помощи, а врачи инкриминировали все мои слова в качестве диагноза – мол, шизофрения налицо. Днём на выездном заседании суда мне тоже задавали очень странные, и даже интимные вопросы. Интересовались личной жизнью и взаимоотношениями с Вадимом Левиным, с которым я три года не живу. Несколько раз спрашивали, зачем я била мужа утюгом – несмотря на то, что я ещё в первый раз ответила, что такого никогда не было. Когда закончился суд, я вообще не поняла, так как никто не сообщил о моей дальнейшей судьбе, о том, какое лечение будет назначено. Всё, что удалось добиться от начмеда Сергея Шестернина – что я, дескать, больна и все равно не могу критически оценивать своё состояние. Позже мы установили по документам, что заседание длилось всего 25 минут. Этого времени хватило, чтобы признать меня сумасшедшей.

– Что такого секретного было в документах, если их так упорно скрывали?

– Документы мы получили 16 декабря. Есть ощущение, что до того дело просто не было оформлено, по крайней мере, в канцелярии Смольнинского суда нам не давали никаких бумаг. При этом все материалы уместились на 15-20 листов, половина из которых – пустые формальные справки. Из протокола заседания суда мы узнали, что зам главного врача 6-ой психиатрической больницы Сергей Шестернин участвовал в заседании по доверенности от учреждения. Бумажка эта прикреплена к делу и вызывает очень большие сомнения – там не указаны сроки действия доверенности, паспортные данные Шестернина. Ни один грамотный юрист такой документ бы в ход не пустил. В акте медицинского освидетельствования вообще записано «утром 4 декабря пришла в ресторан «Арагви» к знакомому директору. В течения дня алкоголизировалась». Но этого не может быть, так как в Петербург я прилетела на встречу с Ботерашвили. На руках есть авиабилет, где указано, что рейс из Москвы отправился в 15:40. До сих пор неизвестно, от кого поступило заявление, в котором сообщалось о моей невменяемости. Хотя мы обращались в администрацию больницы с просьбой предоставить эти сведения.

– Какие меры вы уже предприняли?

– Подано заявление в милицию по факту насилия надо мной в «Арагви» и грабежа в составе организованной группы. Я видела, как Шота Ботерашвили рылся в моей сумке, перекладывал мой мобильный телефон в свой карман. При выписке вернули мои личные вещи, но недоставало трубки, ключей от квартиры, паспорта. А вот серёжки удивительным образом нашлись, хотя в списке вещей, переданном в больнице родственникам, не было и их. Заявление сейчас рассматривается в следственном комитете по Центральному району Петерьбурга. Далее я собираюсь решать вопрос по детям.

– А разве вы еще не подали заявление о похищении дочери?

– Это сложное дело, я полностью доверяю своему адвокату. Скорее всего, мы будем решать вопрос в гражданско-правовом поле. Заявив о том, что дочь похищена отцом, мы берём на себя очень большую ответственность. Ведь это не посторонний человек, а отец, о чём есть запись в свидетельстве о рождении. Потребуется какое-то время, чтобы лучше разобраться в ситуации и определить порядок наших действий.

– После выписки вы не выходили на связь с Вадимом Левиным?

– Связаться с ними не возможно, он не отвечает на звонки. Предполагаю, что сейчас он вообще может на какое-то время уехать вместе с детьми за границу. Дело в том, что у него есть доверенность на вывоз детей, действующая с начала этого года. Я бы хотела её отозвать, но это сложно, а если виза уже получена, то невозможно. Есть также непроверенная информация, что в январе-феврале должен состояться суд, на котором будет решаться судьба детей. На что рассчитывает Левин, мне непонятно, тем более, сейчас, когда меня признали здоровой, не нуждающейся в лечении и постановке на учет. Я вообще не вижу никакой логики в его поведении в последнее время. Могу объяснить разве что какой-то вспышкой временного помешательства. Но никаких заявлений о его психическом состоянии, конечно, делать не буду – не хочу вставать на место людей, которые обвинили в сумасшествии меня.

газета «Наша Версия на Неве» (Петербург), 29.12.2008