Хороший «занос» превращается в депутатский запрос

Все чиновники и депутаты отвечают по-разному, но большинство ответов звучит почему-то неубедительно. «Меня подставили», — говорит один. «О связи моего запроса с интересами бизнесменов мне ничего не известно», — отвечает другой. «Я не помню, чтобы глубоко занимался этим вопросом». — «Так будет лучше для всех». — «Письмо выглядело довольно убедительно». Речь между тем идет о письмах, с помощью которых возникают и разваливаются в судах уголовные и арбитражные дела.

Такими просьбами принять единственно правильное решение завалены суды всех инстанций. Но в судебной системе теперь вовсю идут перемены. Самый активный среди судейских и соратник Дмитрия Медведева Антон Иванов, председатель Высшего арбитражного суда, уже распорядился вывешивать на официальном сайте ВАС тексты письменных обращений, поступающие от заинтересованных сторон, формально никак не связанных с судебными разбирательствами. Проблема в том, что написать в суд — не единственный способ манипулировать правосудием.




Первым попался губернатор Владимирской области Николай Виноградов: в письме в Высший арбитражный суд он просил отложить рассмотрение жалобы питерской компании «Ландрин» против кондитерской компании Ferrero. Ferrero утверждает, что «Ландрин» копирует их конфеты Raffaello, круглые белые шарики с орешком внутри, обсыпанные кокосовой стружкой. Очевидно, что этот успешный бренд Ferrero создавала специально для женской аудитории.

Губернатор в письме рассказал, что Ferrero у него в области строит фабрику, а это €200 млн инвестиций и 1500 рабочих мест. «Наша прямая заинтересованность в этом деле — чтобы предприятие работало и платило налоги», — говорит директор департамента внешнеэкономических связей администрации Владимирской области Вера Шамота. Суд принял соломоново решение: губернатору отказал, зато сразу присудил победу Ferrero.

Вопросы прав на интеллектуальную собственность решать всегда сложно. Владелец питерской кондитерской фабрики Игорь Маркитантов, проигравшая сторона, считает, например, что суд просто запретил ему выпускать некий сладкий белый круглый предмет. «Именно этот предмет изображен на фотографии. Но ведь это может быть и клюква в сахарной пудре», — рассказывает он. Как мог Роспатент выдать охранное свидетельство на «белое, круглое» — отказывается понимать Маркитантов: «Это все равно что запатентовать колесо». Итальянцы же настаивают, что товарный знак охраняет именно внешний вид Raffaello, а не «белое, круглое», а «Ландрин» копировала Raffaello.

Далеко не факт, что письмо губернатора повлияло на исход дела. Скорее всего не повлияло никак. К тому же, кроме Виноградова, за Raffaello в Высшем арбитражном суде ходатайствовали Ассоциация европейского бизнеса, а также послы Италии и Люксембурга, рассказал Маркитантов Newsweek. Кое-кто из цеха тоже открыто поддержал Ferrero. «Я бы занял позицию Ferrero, — говорит известный кондитер Андрей Коркунов. — Интеллектуальная собственность стоит очень дорого, и за нарушение прав на нее надо наказывать».

Досталось в итоге, кроме ответчика, одному губернатору Виноградову. Можно предположить, что его неслучайно выбрали первой жертвой гласности в арбитражных судах: Виноградов — один из самых слабых губернаторов, пару месяцев назад он едва не слетел с работы.


Если бы давление на суд ограничивалось губернаторскими петициями, очистить суды от давления было бы не так сложно. Основной бич системы — не письма, а звонки судьям по телефону. Дело не только в опасениях, что чиновники по-прежнему продолжают звонить в суды. Председатель ВАС Антон Иванов хочет добиться, чтобы судьи сообщали, если им будут поступать звонки. Юристы сильно сомневаются, что судьи пойдут на это: если судья перед разбирательством сообщит, что ему звонили, одна из сторон может заявить отвод, и скорее всего отвод будет удовлетворен. У судьи будут проблемы с репутацией. Зачем ему это надо?

Так что судьи охотно скрывают, когда на них давят. А многие охотно же и договариваются. Уже сам собой сложился целый рынок посредников, которые обещают организовать в суде необходимое клиенту решение.

Ирина Эльдарханова, председатель совета директоров компании «Конфаэль», рассказывает, что у нее вымогали несколько десятков тысяч долларов за то, чтобы отменить через суд решение чиновников, которое ее категорически не устроило. Если верить Эльдархановой, несколько лет назад ее компания производила и продавала миллионы банок консервов из сухого горошка, но затем Роспатент отменил регистрацию патента на консервированный горошек — в связи с «промышленной неприменимостью». А вскоре на Эльдарханову вышли посредники, которые за несколько десятков тысяч долларов предложили восстановить патент через суд.

Фирма тогда отказалась, а в начале этого года Роспатент отменил еще один патент «Конфаэля» — на производство шоколадных фигурок. Эльдарханова уверена: в этом была заинтересована компания «Объединенные кондитеры», которая не захотела покупать у «Конфаэля» лицензию на производство этих изделий. «Объединенные кондитеры» не комментируют ситуацию. А Эльдарханова считает, что судиться нет смысла: по ее мнению, тот, кто пролоббировал решение Роспатента, обеспечил себе и защиту в суде — по крайней мере в первой инстанции.

«Если речь идет о суде первой инстанции и мы видим, что судья “непреклонен”, мы проходим эту стадию даже с проигрышем», — призывает не унывать гендиректор бюро «Падва и Эпштейн» Юлия Михалычева. Если же схожая картина складывается и в высших инстанциях, Михалычева рекомендует собирать свидетельства ангажированности суда и идти с ними в квалификационную комиссию судей.


Другой «смертельный патрон» — депутатский запрос. Это документ, на который обязан отреагировать любой орган власти. Вероятно, это самый популярный инструмент давления на суд. Шесть лет назад самый известный и самый роковой в российской истории депутатский запрос направил в Генпрокуратуру депутат Владимир Юдин. Он попросил проверить правомерность приватизации ОАО «Апатит». Вскоре было возбуждено уголовное дело, арестован глава Group Menatep Платон Лебедев, и началось дело ЮКОСа.

Бизнес этот сигнал хорошо усвоил. Быстро выяснилось, что депутатские запросы — вольно или невольно — могут использоваться не только для возбуждения, но и для развала уголовных дел.

Например, дело зверосовхоза «Пушкинский». До 2003 года это было успешное государственное предприятие, которое занималось разведением уникального зверя — черного песца. До 100 000 рублей за шкурку. Потом «Пушкинский» набрал долгов, обанкротился, а имущественный комплекс купил на торгах частный владелец. Прошлой осенью Следственный комитет МВД возбудил дело об умышленном банкротстве.

Но расследование было фактически приостановлено, рассказывает глава Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов, после того как депутат Илья Пономарев в своем запросе потребовал проверить следователей, работающих по делу, на причастность к отмыванию денег и поставкам оружия в Грузию. Сам Пономарев объяснил Newsweek, что писал запрос не для того, чтобы «оказывать давление на кого бы то ни было, а чтобы получить официальную информацию о коррупции в системе МВД, которая стала уже притчей во языцех». Знал депутат или нет, продолжает Кабанов, но следователей замучили проверками — и они не смогли работать.

Ни один крупный корпоративный конфликт с участием силовиков не обходится без депутатского запроса, рассказывает источник Newsweek в МВД. Запрос — идеальная форма легализации участия в конфликте для коррумпированных сотрудников органов, объясняет курирующий эту тему сотрудник одной из крупных российских корпораций. Если нет повода вмешаться в конфликт, то запрос, обязывающий отреагировать на изложенные в нем факты, дает такую возможность.



В конце апреля с депутатского запроса начались проблемы у ректора Московской медицинской академии им. Сеченова Михаила Пальцева. В прошлую пятницу Генпрокуратура вывесила на своем сайте результаты проверки: нецелевое использование 21,9 млн рублей бюджетных средств. Эти деньги ушли на покупку двух компьютерных томографов. В отношении Пальцева были возбуждены два уголовных дела, и Генпрокуратура направила в Минздравсоцразвития запрос с предложением о его увольнении.

В академии же объясняют, что на установку томографов требуется примерно такая же сумма, а денег нет. Более того, там обвиняют министерство в том, что оно пытается организовать настоящий рейдерский захват. «У нас множество зданий в самых лучших местах Москвы. Два корпуса — за зданием «Националя», из окон площадь Красная видна. Желающих тут построить торговый центр — тьма тьмущая», — делится сотрудник академии. Ну а ректор, если следовать этой логике, мешает, и поэтому его решили убрать.

Все прошлое лето МВД, прокуратура и налоговая инспекция по запросу одного из депутатов Думы искали нарушения в красноярской топливной компании «Сибирь авиа сервис». Владелец компании Игорь Каталевский утверждает, что за этот запрос выложил немало денег его бывший клиент — компания «КрасЭйр». Связаться с «КрасЭйр» не удалось.

На самом деле это стоит не так уж дорого, уверяют менеджеры, работающие в этой сфере. Те из них, с кем говорил Newsweek, называют одну и ту же цифру: от $5000 за депутатский запрос, в регионах дешевле. Это нижняя планка. Когда спорят между собой крупные компании, речь может идти о сотнях тысяч долларов, говорит Кирилл Кабанов. «Любой удачный рейд, захват — по сути произведение искусства, все всегда сугубо индивидуально, ни какой тарифной сетки нет», — подтверждает один из менеджеров. Одни говорят, что в Думе лучше обращаться в ЛДПР. Нет, к коммунистам, возражают другие.

Редкий крупный конфликт обходится без депутатского запроса, но это не значит, что всякий запрос — злоупотребление. Депутаты часто всерьез стремятся разобраться в проблеме и помочь просителям. Типичная ситуация: избиратели жалуются своему депутату на качество лечения в местной больнице, тот честно отправляет запрос, проводится проверка, рассказывает один из источников. Директора больницы могут снять по результатам проверки, но не дай бог на его место посадят выходца из Петербурга — тут же пойдут разговоры, что все было подстроено.

Алексей Савкин