Владимир Шаманов, командирское хамство, лживые реляции и военные преступления
06.02.2020 11:00
Владимир Шаманов назначен командующим Воздушно-десантными войсками. Его карьера беспрецедентна. Покинув армию в 2000 году, в ноябре 2007-го указом президента Владимира Путина он был возвращен в строй. А теперь президент Дмитрий Медведев — тоже в нарушение порядка прохождения службы — десантировал его на новую высоту, с которой открываются виды на Генштаб и кресло министра.
Вообще в карьерном маршруте генерала Шаманова есть некоторые лакуны: какие-то должности он проскакивал слишком стремительно, другие и вовсе перескакивал. В 1974 году Шаманов поступил в Ташкентское танковое военное училище, но в 1976-м его учебную роту перевели в Рязанское воздушно-десантное, которое Шаманов и закончил в 1978-м. Затем он — командир самоходно-артиллерийского взвода в 76-й воздушно-десантной (Псковской) дивизии, а спустя год — снова в родном Рязанском училище, где натаскивает курсантов до 1985-го: командир учебного взвода, роты.
Апокриф уверяет, что за блистательное командование ротой Шаманова сразу назначили командиром батальона. Произошло это, согласно легенде, на сборах комсостава, где энергичный капитан глянулся командующему ВДВ Дмитрию Сухорукову. Тот возьми и задай вопрос десантным комдивам: кто готов взять Шаманова комбатом? Поскольку у настоящих служак не принято идти сразу на комбаты, минуя ступень замкомбата, воцарилась тишина. И лишь командир 76-й дивизии Георгий Шпак сказал: "Беру!"
Должность комбата — путевка в академию. И запросто отдать ее командиру училищной учебной роты, когда такой вакансии годами ждут офицеры, уже выслужившие положенное? Между тем, уход Шаманова из альма-матер по времени совпадает со сменой командования училища. Во главе его был поставлен генерал Альберт Слюсарь, личность легендарная, Герой Советского Союза, ветеран Афганистана. Может, Слюсарь и "потряс" засидевшихся командиров училищных рот — тех, у кого не было боевого опыта. В общем, Шаманов ушел из училища (но не на войну, хотя афганская была в разгаре), чтобы спустя всего год оказаться на академической скамье.
Похожих скачков в шамановской карьере хватает: он не командовал дивизией, не работал на корпусном уровне, миновал должность комвойсками округа, не прошел обкатку в штабе ВДВ. Да и комбатом Шаманов был едва год, что смахивает на формальное отбывание цензового срока для поступления в академию. После академии в замкомполка он тоже проходил год, едва ли год был начальником штаба — заместителем комдива, во главе 58-й армии — тоже около года. Только сами военные могут судить, насколько подобные рывки оптимальны для обретения и развития командно-штабного и управленческого опыта.
Служба Шаманова вообще отмечена многими легендами, появившимися, правда, позже. "В 1989 году командир батальона 104-го парашютно-десантного полка майор Шаманов подал рапорт начальнику о своем желании поступить в военную академию им. Фрунзе. Командир ему отказал, и тогда майор Шаманов дал в морду вышестоящему начальнику и, рискуя всей своей офицерской карьерой, улетел в Москву. В академию его зачислили" (газета "Труд", 26 мая 2009 г.).
Вообще-то в академию Шаманов поехал не в 1989-м, а в 1986-м, да и всего остального не было потому, что быть не могло. "Дать в морду вышестоящему начальнику" — это уже не академия, а военный суд, погоны с плеч, а то и несколько лет колонии. Но, похоже, некая напряженная ситуация в канун поступления в академию все же была. Связана она, скорее всего, с тем, что, в сущности, чужой для этой части человек, не воевавший, да еще перескочивший через служебную ступеньку, не успев побыть в комбатах и года, направлен в академию, перейдя дорогу кому-то, на самом деле это заслужившему.
Служба будущего генерала текла без задержек, даже слишком гладко. Один из моих собеседников обмолвился: такое продвижение без сбоев в советское время — показатель дружбы с политработниками и особистами, иначе не видать бы ему прекрасных характеристик. Вон, Алексей Лебедь, младший брат Александра Лебедя, цапнулся с политработниками — и поехал вместо академии в Абакан, хотя только что вернулся из Афганистана. (После "ссылки" Лебедь-младший в академию все же попал, учились они с Шамановым на одном курсе, только дружбы у них не вышло: не сошелся ветеран Афганистана с отличником боевой и политической подготовки.)
Продолжалась афганская война, кто-то рос по службе боевой, кто-то — по строевой, каждому свое. Пока наш герой усваивал военную мудрость и повышал политическую зрелость на академической скамье, советские войска ушли из Афганистана. Так и не выпал Шаманову билет на эту войну. Правда, в ВДВ офицеры этот билет и не дожидались, сами писали рапорт с просьбой направить в "ограниченный контингент". Принято так было. Так, к примеру, поступил Александр Лебедь. Написал рапорт и поехал в Афганистан легендарный Валерий Востротин — во второй раз.
Под начало Востротина Шаманов попадет в 1998 году: он получил назначение в Молдавию, в 98-ю воздушно-десантную дивизию, которой Востротин командовал. Шаманов — заместитель командира
300-го парашютно-десантного полка. В 1991-м он с повышением переведен в Гянджу (Азербайджан), в 104-ю воздушно-десантную дивизию, где и получает под начало 328-й парашютно-десантный полк. Дивизия до своего вывода в 1993-м "умиротворяла" Карабах, работая на стороне азербайджанцев — разумеется, то была установка Москвы. Так у нашего героя появляется первый боевой опыт, хотя и специфический, — опыт зачисток. А летом 1992 года десантники взломали армянскую оборону, обеспечив продвижение азербайджанских сил. Ряд офицеров дивизии после этого красовался с высокими азербайджанскими орденами на груди, в том числе Шаманов.
В марте 1995 года Шаманов во главе оперативной группы 7-й воздушно-десантной дивизии (он там — начштаба) отправляется в Чечню. Перелистывая подшивку газеты "Красная звезда", находим и первое упоминание Шаманова в центральной прессе:
8 июня 1995 года его называют среди командиров, чьи солдаты брали Ведено. 20 июня 1995-го о нем скажет в той же "Красной звезде" командующий группировки войск МО в Чечне генерал Геннадий Трошев: сбежал из госпиталя в часть, герой.
О личной храбрости и даже безрассудстве нашего героя говорят многие, хотя, конечно, рукопашная схватка — не дело командира такого уровня, его задача — организовать грамотное управление боем. Были, разумеется, победы и командирские — Ведено, Шатой, Шали, Гойское, Бамут. Когда брали Ведено и Шатой, автор этих строк был в Чечне. Буквально через несколько дней после объявления о вывешивании там российских флагов эти поселки уже вновь были опорными пунктами боевиков. Краеугольный камень фундаментального мифа о Шаманове-военачальнике — Бамутская операция. Вот как о ней повествуют ныне: "В Бамуте остались только смертники. Дорогой ценой — шестнадцатью жизнями русских солдат пришлось заплатить за окружение с гор этого города-крепости. Генералу не было легче оттого, что боевики потеряли днем в десять раз, а к утру — в результате ночных разведдействий — уже в двадцать раз (!) больше". Спустя абзац оказывается, что "общие потери боевиков за двое суток боев перевалили за полтысячи". Но все прозаичнее: почти все боевики спокойно покинули Бамут с минимальными потерями.
Есть такая быль. После взятия Измаила к Суворову обратился с вопросом штабной офицер: какую цифру писать в донесении о турецких потерях в Петербург? Александр Васильевич выдал знаменитую фразу: "Да пиши больше! Чего их, басурманов, жалеть!.."
Под пером казенных летописцев потери противника от войск Шаманова вырастают до циклопических размеров. "Красная звезда" выдает перл: "Дальше будут разгром двухтысячной банды в Новогрозненском, когда Масхадов с горсткой телохранителей сбежит с поля боя".
Увы, разгром Масхадова и двухтысячные потери в Новогрозненском — тоже миф: был там в это время, видел своими глазами, как штаб Масхадова и его отряды беспрепятственно ушли, практически без потерь.
Но самую грандиозную оду во славу Шаманова выдал православный журнал "Русский дом" (№6 за 1999 г.) в опусе "Рождение полководца". Первой же фразой Шаманов уравнен с маршалом Жуковым: "У нас появился молодой полководец, воюющий почти без потерь и наводящий ужас на противника одним своим именем, как когда-то Жуков... Его звезда взошла в апреле 1995 года. Воины Шаманова прошли там, где не прошел легендарный Ермолов".
Насколько правомерны такие сравнения? Политолог, ныне помощник президента Чечни Тимур Алиев писал: "Гойское — мое родное село. Три улицы, на которых живет меньше двух тысяч человек. Село вытянулось с севера на юг километра на три, а с востока на запад — меньше двухсот метров. Эту "крепость" генерал Шаманов, имея в своем распоряжении авиацию и бронетехнику, брал около двух месяцев... Я ничего не смыслю в военном деле, но позволяю себе думать, что генерал, в два шага не перепрыгивающий такой барьер, как Гойское, — никчемный вояка. Если же говорить о человеческих качествах, то есть факт: перед нанесением первого авиаудара по Гойскому генерал Шаманов не позволил вывести из него даже женщин и детей" (Газета "Чеченское общество", 28 сентября 2007 г.).
Если верить свидетельству Тимура Алиева, жизни гражданских лиц Шаманов не ценит ни в грош, что стало основой многих последующих проблем. Потому как уже тогда, помимо дел боевых, пошли уголовные. Главная военная прокуратура в 1995 году возбуждает уголовное дело 29/00/003495. Суть такова: 24 октября 1995 года Шаманов руководил операцией в ингушском аэропорту Слепцовск. При поддержке боевых вертолетов туда высадили десант, и, хотя никаких боевиков в аэропорту не оказалось, шамановские десантники открыли огонь по всем, кто там был. Убили местного таксиста, трое гражданских получили ранения, попутно военные изрешетили попавшиеся под руку машины и грабанули кафе.
В конце июля 1996 года Шаманова отправили в академию Генштаба. "Недобитые боевики, казалось, только и ждали его отъезда. Просочившись в охраняемый силами МВД Грозный, они овладели городом", — это из панегирика "Красной звезды". Однако картина разложения армии и при Шаманове была ужасающей — сам наблюдал ее тогда в Чечне. Федеральные силы не контролировали ничего, кроме собственных баз и блокпостов. Есть афоризм, приписываемый Мао Цзэдуну: "Побеждает тот, кто контролирует страну по ночам". Хозяевами ночной Чечни были боевики, да и большей части дневной — тоже. Так что Шаманову повезло: тень поражения в августе 1996-го не накрыла его.
В августе 1999 года, Шаманов принял 58-ю армию. Бои в Дагестане еще шли, но казенные летописцы пиарили его уже вовсю как победителя: "Кавказские горы увидели рождение нового русского полководца... Тогда они и назовут генерала Суворовым наших дней", — писала "Красная звезда" 28 августа 1999 года. Суворов, Жуков, Ермолов, Шаманов — впечатляющая компания.
Но не сложились у Шаманова отношения с непосредственным начальником — генералом Виктором Казанцевым, командующим войсками Северо-Кавказского военного округа и командующим Объединенной группировкой войск (ОГВ). Накал был таков, что в курсе конфронтации была чуть не вся группировка, а генерал Трошев посвятил ее описанию немало строк в своих книгах. Началось все еще в Дагестане. По свидетельству Трошева, "Шаманов остро реагировал на указания командующего ОГВ, считал серьезным недостатком, что тот не прошел через первую войну в Чечне. "Как он может командовать нами здесь, сейчас?" — периодически ворчал Владимир Анатольевич".
И если бы только ворчал! Трошев описал, как Шаманов орал на своего непосредственного начальника, генерала Казанцева: "Не вам меня учить!" Затем генералы "стали переходить порой на нецензурную брань". Армия не институт благородных девиц, но уставы, субординацию и принцип подчинения нижестоящих вышестоящим никто не отменял. И за мат в адрес вышестоящего начальника в любой армии сразу отправляют совсем не на повышение.
С подчиненными Шаманов и вовсе не церемонился. "Меня внутренне коробило (это вновь из Трошева. — В.В.), когда слышал обиды офицеров на Владимира Анатольевича: он мог запросто оскорбить, унизить, обматерить (причем прилюдно)". Любой военный подтвердит: с курсантской скамьи вдалбливают, что разнос офицера на глазах у подчиненных — подрыв авторитета армии как институции. "В этом смысле он — яркий представитель школы воспитания Г. Жукова, — подметил Трошев. — Тот тоже был жесток к офицерам и по-отцовски добр к простым солдатам. Сравнение с легендарным маршалом хоть и лестно, но не в данном случае".
Межгенеральские взаимоотношения накаляла и разница подходов: если Трошев избегает лобовых атак, то Шаманов "все громит на своем пути". Потому что "предпочитал идти к победам кратчайшим путем, а отсюда все чаще и чаще боестолкновения и, естественно, потери". Неудивительно, что шамановская группировка "забуксовала, завязла в боях", накалились отношения с Казанцевым. "Разногласия двух военачальников, — вновь печально констатировал Трошев, — дурно влияли на общую атмосферу в штабах, сказывались в целом на ходе операции".
Так что у Аслана Масхадова, видимо, были основания съязвить: "В самом начале войны генерал Шаманов заявил: через две недели напою коня в реке Аргун. Армия Шаманова наступала с западной стороны. От границ Ингушетии… до реки Аргун максимум 40-50 километров. Кто читал боевой устав, тот знает, что такое наступление, и если бы он, как положено, наступал, находясь в непосредственном соприкосновении с противником в темпе трех километров в час, то должен был достичь Аргуна за двенадцать часов. Генерал Шаманов наступал два месяца и две недели, имея стопроцентное превосходство в воздухе, с огромным количеством бронетехники, вплоть до применения ракетных войск, против наших гранатометчиков и пулеметчиков". ("Новое время", 2001, №26)
Серьезные проблемы у Шаманова возникли и из-за отношения к местному населению. А ряд эпизодов деятельности его подчиненных стал предметом международного разбирательства. Европейский суд по правам человека признал военным преступлением события 29 октября 1999 года: шамановцы не пропустили через блокпост "Кавказ-1" многотысячную колонну беженцев из Грозного, и ракетно-пушечным огнем ее накрыли штурмовики Су-25. В декабре 1999-го шамановцы "порезвились" в селе Алхан-Юрт, разграбив его и убив десятки жителей. Лояльный к федеральной власти чеченский политик и предприниматель Малик Сайдулаев свидетельствовал: именно по команде Шаманова устроили бойню в его родном Алхан-Юрте, в котором боевиков уже давно не было. "Этот генерал фактически настраивал своих подчиненных против чеченского народа. Там, где был Шаманов, там больше всего крови среди мирных жителей, там больше гибло и российских солдат".
Но сам Шаманов несколько лет спустя в интервью газете The Washington Post заявил, что правозащитные организации… сами привезли в Алхан-Юрт тела, чтобы сфальсифицировать побоище. Свое кредо Шаманов изложил в интервью Анне Политковской: "Жена боевика — кто она в вашей системе координат? — Бандитка. — Почему? — Если она не бандитка, пусть уходит от него. — ...Ребенок бандита — тоже бандит? — Тоже. А как, скажите, различить жену и снайпершу?"
Осенью 1999-го Шаманов — звезда телеэкрана: он раздает победные интервью, комментируя действия политиков. Тогда он и произнес слова, возымевшие эффект разорвавшейся бомбы: если армию попытаются остановить, "страна при таком повороте событий будет поставлена на грань гражданской войны". Это была речь не дисциплинированного военнослужащего, а отвязного полевого командира, шантажирующего верховную власть.
Весной 2000 года стало очевидно: служба Шаманова на Кавказе подошла к концу, он не смог сработаться ни с кем. Сам он во всем видел происки недоброжелателей, гнобящих выдающийся военный талант. Так и сказал Анне Политковской: "Сегодня я — самый молодой командующий армией в Вооруженных силах России, и мне достаточно сложно находить общий язык с людьми, которым за пятьдесят". На вопрос: "Они вас мальчишкой считают?" следует ответ: "Интриганы у нас те, кто не может похвастаться профессиональными и боевыми заслугами, прошагали по паркету, живут по прин-
ципу "чего изволите?" и обладают правом близости к уху старшего начальника. Таких достаточно много в наших Вооруженных силах. Не раз уже намекали мне в Москве, что война войной, но скоро она закончится — и будем жить "по нашим правилам".
Весной 2000-го Шаманову сделали предложение перейти с повышением во внутренние войска, пообещав поставить во главе Московского округа ВВ МВД. Он быстро написал рапорт об уходе из Вооруженных сил. Показательна легкость, с которой десантник согласился перейти в войска, по сути, карательные: его ментальности это, видимо, не претило. Но Анатолий Квашнин, начальник Генштаба, уговорил Шаманова рапорт отозвать. И все же в августе генерал покидает армию, чтобы баллотироваться в губернаторы Ульяновской области. Уход явно не был добровольным, иначе потом Шаманов не сказал бы в эфире "Эха Москвы": "Я никогда не забуду сложного для меня периода, когда некоторые "полководцы" в кавычках, по существу, дистанцировали меня от моей любимой профессии".
Шамановский уход в губернаторы устроил многих: Кремль "дистанцировал от любимой профессии" малоуправляемого военачальника, но дал ему губернию на кормление. Генерал получил шанс сохранить себя в федеральной элите. Выбор Ульяновской области почти идеален — ее не жалко: состояние региона после 15 лет правления Юрия Горячева было столь ужасающим, что никто уже ничего испортить не мог. Владимир Анатольевич, конечно, старался, пытаясь управлять областью, как полком. Иногда удавалось, чаще — нет: слишком уж специфическую команду привел с собой генерал.
Пролистывая подшивки ульяновских газет того периода, из года в год можно прочесть одно и то же: нет горячей воды, нет отопления, перебои с электричеством... Вряд ли в том была вина Владимира Анатольевича, но как исправить все это, он так и не понял, рейтинг его популярности неуклонно падал, достигнув к 2004 году 3 процентов. Но на предложения добровольно уйти генерал отвечал, как умел и привык. Ульяновские журналисты писали, как вместе с охранниками он зверски избил своего бывшего друга, предпринимателя Хамзу Ямбаева, а заодно почему-то пообещал повесить на осине евреев. В местной прессе стали публиковать письма читателей, писавших, что "психически нездоровые должны находиться в соответствующем лечебном заведении, а не на руководящих должностях". Осенью 2004-го Кремль понял: пора забирать. Шаманов покидает Ульяновск и материализуется в качестве помощника премьера Фрадкова по социальным вопросам военнослужащих.
Так завершилось хождение Шаманова в гражданскую власть. Бесславно? Как посмотреть, ведь от армейской нервотрепки Владимир Анатольевич все же отдохнул и, главное, обрел бесценный опыт гражданского управления. Считайте, это была еще одна академия, "диплом" которой пригодился, когда Кремль решил сделать ход этой фигурой: генералов с опытом гражданского управления — единицы. Кстати, пребывание в помощниках премьера, а затем советником у министра обороны — тоже учебный курс полировки на скользких паркетах коридоров власти.
Следующие два года Шаманов был тих и нем. Но с начала 2007-го его стали выводить в люди, а с ноября того же года он вновь в строю: начальник Главного управления боевой подготовки и службы войск. Уже тогда поговаривали, что следующей карьерной ступенью может стать должность Главкома сухопутных войск. Потому что подступал срок операции "Преемник-2008" — смутное время, когда реальному правителю любой ценой нужно было удержать контроль над военным механизмом. И не обойтись без железной руки, способной без колебаний применить силу против врага, особенно внутреннего. Сам факт востребованности фигуры, профессиональные и нравственные качества которой известны, уже сказал многое.
Известно, что, когда с осени 2008-го повели речь о создании "нового облика" армии, к удивлению многих, именно генерал Шаманов вдруг сделался самым рьяным поборником, проводником и пропагандистом сердюковских новаций. Прочие генералы либо отмалчивались, либо, подобно начальнику Генштаба, повторяли общие фразы. На этом фоне ретивость Шаманова многие оценили однозначно: циничный расчет на карьерный рывок, поскольку лично для него эта "оптимизация", помимо прочего, — возможность зачистить генералитет под себя.
Именно такой военачальник желателен сейчас Кремлю. В эпоху нестабильности на него можно опереться — дабы ни у кого и мысли не возникло о перехвате власти. Не случайно прекращено реформирование ВДВ: власти нужны лояльные десантные войска. Как будет действовать Шаманов в отношении врага внутреннего, хотя бы мирного и невооруженного, догадаться несложно. К тому же на жесткого и недипломатичного генерала при случае можно свалить все огрехи "оптимизации".
Владимир Воронов
Вообще в карьерном маршруте генерала Шаманова есть некоторые лакуны: какие-то должности он проскакивал слишком стремительно, другие и вовсе перескакивал. В 1974 году Шаманов поступил в Ташкентское танковое военное училище, но в 1976-м его учебную роту перевели в Рязанское воздушно-десантное, которое Шаманов и закончил в 1978-м. Затем он — командир самоходно-артиллерийского взвода в 76-й воздушно-десантной (Псковской) дивизии, а спустя год — снова в родном Рязанском училище, где натаскивает курсантов до 1985-го: командир учебного взвода, роты.
Академия вместо Афгана
Апокриф уверяет, что за блистательное командование ротой Шаманова сразу назначили командиром батальона. Произошло это, согласно легенде, на сборах комсостава, где энергичный капитан глянулся командующему ВДВ Дмитрию Сухорукову. Тот возьми и задай вопрос десантным комдивам: кто готов взять Шаманова комбатом? Поскольку у настоящих служак не принято идти сразу на комбаты, минуя ступень замкомбата, воцарилась тишина. И лишь командир 76-й дивизии Георгий Шпак сказал: "Беру!"
Должность комбата — путевка в академию. И запросто отдать ее командиру училищной учебной роты, когда такой вакансии годами ждут офицеры, уже выслужившие положенное? Между тем, уход Шаманова из альма-матер по времени совпадает со сменой командования училища. Во главе его был поставлен генерал Альберт Слюсарь, личность легендарная, Герой Советского Союза, ветеран Афганистана. Может, Слюсарь и "потряс" засидевшихся командиров училищных рот — тех, у кого не было боевого опыта. В общем, Шаманов ушел из училища (но не на войну, хотя афганская была в разгаре), чтобы спустя всего год оказаться на академической скамье.
Похожих скачков в шамановской карьере хватает: он не командовал дивизией, не работал на корпусном уровне, миновал должность комвойсками округа, не прошел обкатку в штабе ВДВ. Да и комбатом Шаманов был едва год, что смахивает на формальное отбывание цензового срока для поступления в академию. После академии в замкомполка он тоже проходил год, едва ли год был начальником штаба — заместителем комдива, во главе 58-й армии — тоже около года. Только сами военные могут судить, насколько подобные рывки оптимальны для обретения и развития командно-штабного и управленческого опыта.
Служба Шаманова вообще отмечена многими легендами, появившимися, правда, позже. "В 1989 году командир батальона 104-го парашютно-десантного полка майор Шаманов подал рапорт начальнику о своем желании поступить в военную академию им. Фрунзе. Командир ему отказал, и тогда майор Шаманов дал в морду вышестоящему начальнику и, рискуя всей своей офицерской карьерой, улетел в Москву. В академию его зачислили" (газета "Труд", 26 мая 2009 г.).
Вообще-то в академию Шаманов поехал не в 1989-м, а в 1986-м, да и всего остального не было потому, что быть не могло. "Дать в морду вышестоящему начальнику" — это уже не академия, а военный суд, погоны с плеч, а то и несколько лет колонии. Но, похоже, некая напряженная ситуация в канун поступления в академию все же была. Связана она, скорее всего, с тем, что, в сущности, чужой для этой части человек, не воевавший, да еще перескочивший через служебную ступеньку, не успев побыть в комбатах и года, направлен в академию, перейдя дорогу кому-то, на самом деле это заслужившему.
Служба будущего генерала текла без задержек, даже слишком гладко. Один из моих собеседников обмолвился: такое продвижение без сбоев в советское время — показатель дружбы с политработниками и особистами, иначе не видать бы ему прекрасных характеристик. Вон, Алексей Лебедь, младший брат Александра Лебедя, цапнулся с политработниками — и поехал вместо академии в Абакан, хотя только что вернулся из Афганистана. (После "ссылки" Лебедь-младший в академию все же попал, учились они с Шамановым на одном курсе, только дружбы у них не вышло: не сошелся ветеран Афганистана с отличником боевой и политической подготовки.)
Продолжалась афганская война, кто-то рос по службе боевой, кто-то — по строевой, каждому свое. Пока наш герой усваивал военную мудрость и повышал политическую зрелость на академической скамье, советские войска ушли из Афганистана. Так и не выпал Шаманову билет на эту войну. Правда, в ВДВ офицеры этот билет и не дожидались, сами писали рапорт с просьбой направить в "ограниченный контингент". Принято так было. Так, к примеру, поступил Александр Лебедь. Написал рапорт и поехал в Афганистан легендарный Валерий Востротин — во второй раз.
Под начало Востротина Шаманов попадет в 1998 году: он получил назначение в Молдавию, в 98-ю воздушно-десантную дивизию, которой Востротин командовал. Шаманов — заместитель командира
300-го парашютно-десантного полка. В 1991-м он с повышением переведен в Гянджу (Азербайджан), в 104-ю воздушно-десантную дивизию, где и получает под начало 328-й парашютно-десантный полк. Дивизия до своего вывода в 1993-м "умиротворяла" Карабах, работая на стороне азербайджанцев — разумеется, то была установка Москвы. Так у нашего героя появляется первый боевой опыт, хотя и специфический, — опыт зачисток. А летом 1992 года десантники взломали армянскую оборону, обеспечив продвижение азербайджанских сил. Ряд офицеров дивизии после этого красовался с высокими азербайджанскими орденами на груди, в том числе Шаманов.
Не позволил вывести женщин и детей
В марте 1995 года Шаманов во главе оперативной группы 7-й воздушно-десантной дивизии (он там — начштаба) отправляется в Чечню. Перелистывая подшивку газеты "Красная звезда", находим и первое упоминание Шаманова в центральной прессе:
8 июня 1995 года его называют среди командиров, чьи солдаты брали Ведено. 20 июня 1995-го о нем скажет в той же "Красной звезде" командующий группировки войск МО в Чечне генерал Геннадий Трошев: сбежал из госпиталя в часть, герой.
О личной храбрости и даже безрассудстве нашего героя говорят многие, хотя, конечно, рукопашная схватка — не дело командира такого уровня, его задача — организовать грамотное управление боем. Были, разумеется, победы и командирские — Ведено, Шатой, Шали, Гойское, Бамут. Когда брали Ведено и Шатой, автор этих строк был в Чечне. Буквально через несколько дней после объявления о вывешивании там российских флагов эти поселки уже вновь были опорными пунктами боевиков. Краеугольный камень фундаментального мифа о Шаманове-военачальнике — Бамутская операция. Вот как о ней повествуют ныне: "В Бамуте остались только смертники. Дорогой ценой — шестнадцатью жизнями русских солдат пришлось заплатить за окружение с гор этого города-крепости. Генералу не было легче оттого, что боевики потеряли днем в десять раз, а к утру — в результате ночных разведдействий — уже в двадцать раз (!) больше". Спустя абзац оказывается, что "общие потери боевиков за двое суток боев перевалили за полтысячи". Но все прозаичнее: почти все боевики спокойно покинули Бамут с минимальными потерями.
Есть такая быль. После взятия Измаила к Суворову обратился с вопросом штабной офицер: какую цифру писать в донесении о турецких потерях в Петербург? Александр Васильевич выдал знаменитую фразу: "Да пиши больше! Чего их, басурманов, жалеть!.."
Под пером казенных летописцев потери противника от войск Шаманова вырастают до циклопических размеров. "Красная звезда" выдает перл: "Дальше будут разгром двухтысячной банды в Новогрозненском, когда Масхадов с горсткой телохранителей сбежит с поля боя".
Увы, разгром Масхадова и двухтысячные потери в Новогрозненском — тоже миф: был там в это время, видел своими глазами, как штаб Масхадова и его отряды беспрепятственно ушли, практически без потерь.
Но самую грандиозную оду во славу Шаманова выдал православный журнал "Русский дом" (№6 за 1999 г.) в опусе "Рождение полководца". Первой же фразой Шаманов уравнен с маршалом Жуковым: "У нас появился молодой полководец, воюющий почти без потерь и наводящий ужас на противника одним своим именем, как когда-то Жуков... Его звезда взошла в апреле 1995 года. Воины Шаманова прошли там, где не прошел легендарный Ермолов".
Насколько правомерны такие сравнения? Политолог, ныне помощник президента Чечни Тимур Алиев писал: "Гойское — мое родное село. Три улицы, на которых живет меньше двух тысяч человек. Село вытянулось с севера на юг километра на три, а с востока на запад — меньше двухсот метров. Эту "крепость" генерал Шаманов, имея в своем распоряжении авиацию и бронетехнику, брал около двух месяцев... Я ничего не смыслю в военном деле, но позволяю себе думать, что генерал, в два шага не перепрыгивающий такой барьер, как Гойское, — никчемный вояка. Если же говорить о человеческих качествах, то есть факт: перед нанесением первого авиаудара по Гойскому генерал Шаманов не позволил вывести из него даже женщин и детей" (Газета "Чеченское общество", 28 сентября 2007 г.).
Мастер прикончить матом
Если верить свидетельству Тимура Алиева, жизни гражданских лиц Шаманов не ценит ни в грош, что стало основой многих последующих проблем. Потому как уже тогда, помимо дел боевых, пошли уголовные. Главная военная прокуратура в 1995 году возбуждает уголовное дело 29/00/003495. Суть такова: 24 октября 1995 года Шаманов руководил операцией в ингушском аэропорту Слепцовск. При поддержке боевых вертолетов туда высадили десант, и, хотя никаких боевиков в аэропорту не оказалось, шамановские десантники открыли огонь по всем, кто там был. Убили местного таксиста, трое гражданских получили ранения, попутно военные изрешетили попавшиеся под руку машины и грабанули кафе.
В конце июля 1996 года Шаманова отправили в академию Генштаба. "Недобитые боевики, казалось, только и ждали его отъезда. Просочившись в охраняемый силами МВД Грозный, они овладели городом", — это из панегирика "Красной звезды". Однако картина разложения армии и при Шаманове была ужасающей — сам наблюдал ее тогда в Чечне. Федеральные силы не контролировали ничего, кроме собственных баз и блокпостов. Есть афоризм, приписываемый Мао Цзэдуну: "Побеждает тот, кто контролирует страну по ночам". Хозяевами ночной Чечни были боевики, да и большей части дневной — тоже. Так что Шаманову повезло: тень поражения в августе 1996-го не накрыла его.
В августе 1999 года, Шаманов принял 58-ю армию. Бои в Дагестане еще шли, но казенные летописцы пиарили его уже вовсю как победителя: "Кавказские горы увидели рождение нового русского полководца... Тогда они и назовут генерала Суворовым наших дней", — писала "Красная звезда" 28 августа 1999 года. Суворов, Жуков, Ермолов, Шаманов — впечатляющая компания.
Но не сложились у Шаманова отношения с непосредственным начальником — генералом Виктором Казанцевым, командующим войсками Северо-Кавказского военного округа и командующим Объединенной группировкой войск (ОГВ). Накал был таков, что в курсе конфронтации была чуть не вся группировка, а генерал Трошев посвятил ее описанию немало строк в своих книгах. Началось все еще в Дагестане. По свидетельству Трошева, "Шаманов остро реагировал на указания командующего ОГВ, считал серьезным недостатком, что тот не прошел через первую войну в Чечне. "Как он может командовать нами здесь, сейчас?" — периодически ворчал Владимир Анатольевич".
И если бы только ворчал! Трошев описал, как Шаманов орал на своего непосредственного начальника, генерала Казанцева: "Не вам меня учить!" Затем генералы "стали переходить порой на нецензурную брань". Армия не институт благородных девиц, но уставы, субординацию и принцип подчинения нижестоящих вышестоящим никто не отменял. И за мат в адрес вышестоящего начальника в любой армии сразу отправляют совсем не на повышение.
Не отличая жены от снайперши
С подчиненными Шаманов и вовсе не церемонился. "Меня внутренне коробило (это вновь из Трошева. — В.В.), когда слышал обиды офицеров на Владимира Анатольевича: он мог запросто оскорбить, унизить, обматерить (причем прилюдно)". Любой военный подтвердит: с курсантской скамьи вдалбливают, что разнос офицера на глазах у подчиненных — подрыв авторитета армии как институции. "В этом смысле он — яркий представитель школы воспитания Г. Жукова, — подметил Трошев. — Тот тоже был жесток к офицерам и по-отцовски добр к простым солдатам. Сравнение с легендарным маршалом хоть и лестно, но не в данном случае".
Межгенеральские взаимоотношения накаляла и разница подходов: если Трошев избегает лобовых атак, то Шаманов "все громит на своем пути". Потому что "предпочитал идти к победам кратчайшим путем, а отсюда все чаще и чаще боестолкновения и, естественно, потери". Неудивительно, что шамановская группировка "забуксовала, завязла в боях", накалились отношения с Казанцевым. "Разногласия двух военачальников, — вновь печально констатировал Трошев, — дурно влияли на общую атмосферу в штабах, сказывались в целом на ходе операции".
Так что у Аслана Масхадова, видимо, были основания съязвить: "В самом начале войны генерал Шаманов заявил: через две недели напою коня в реке Аргун. Армия Шаманова наступала с западной стороны. От границ Ингушетии… до реки Аргун максимум 40-50 километров. Кто читал боевой устав, тот знает, что такое наступление, и если бы он, как положено, наступал, находясь в непосредственном соприкосновении с противником в темпе трех километров в час, то должен был достичь Аргуна за двенадцать часов. Генерал Шаманов наступал два месяца и две недели, имея стопроцентное превосходство в воздухе, с огромным количеством бронетехники, вплоть до применения ракетных войск, против наших гранатометчиков и пулеметчиков". ("Новое время", 2001, №26)
Серьезные проблемы у Шаманова возникли и из-за отношения к местному населению. А ряд эпизодов деятельности его подчиненных стал предметом международного разбирательства. Европейский суд по правам человека признал военным преступлением события 29 октября 1999 года: шамановцы не пропустили через блокпост "Кавказ-1" многотысячную колонну беженцев из Грозного, и ракетно-пушечным огнем ее накрыли штурмовики Су-25. В декабре 1999-го шамановцы "порезвились" в селе Алхан-Юрт, разграбив его и убив десятки жителей. Лояльный к федеральной власти чеченский политик и предприниматель Малик Сайдулаев свидетельствовал: именно по команде Шаманова устроили бойню в его родном Алхан-Юрте, в котором боевиков уже давно не было. "Этот генерал фактически настраивал своих подчиненных против чеченского народа. Там, где был Шаманов, там больше всего крови среди мирных жителей, там больше гибло и российских солдат".
Но сам Шаманов несколько лет спустя в интервью газете The Washington Post заявил, что правозащитные организации… сами привезли в Алхан-Юрт тела, чтобы сфальсифицировать побоище. Свое кредо Шаманов изложил в интервью Анне Политковской: "Жена боевика — кто она в вашей системе координат? — Бандитка. — Почему? — Если она не бандитка, пусть уходит от него. — ...Ребенок бандита — тоже бандит? — Тоже. А как, скажите, различить жену и снайпершу?"
Осенью 1999-го Шаманов — звезда телеэкрана: он раздает победные интервью, комментируя действия политиков. Тогда он и произнес слова, возымевшие эффект разорвавшейся бомбы: если армию попытаются остановить, "страна при таком повороте событий будет поставлена на грань гражданской войны". Это была речь не дисциплинированного военнослужащего, а отвязного полевого командира, шантажирующего верховную власть.
Хождение на "гражданку"
Весной 2000 года стало очевидно: служба Шаманова на Кавказе подошла к концу, он не смог сработаться ни с кем. Сам он во всем видел происки недоброжелателей, гнобящих выдающийся военный талант. Так и сказал Анне Политковской: "Сегодня я — самый молодой командующий армией в Вооруженных силах России, и мне достаточно сложно находить общий язык с людьми, которым за пятьдесят". На вопрос: "Они вас мальчишкой считают?" следует ответ: "Интриганы у нас те, кто не может похвастаться профессиональными и боевыми заслугами, прошагали по паркету, живут по прин-
ципу "чего изволите?" и обладают правом близости к уху старшего начальника. Таких достаточно много в наших Вооруженных силах. Не раз уже намекали мне в Москве, что война войной, но скоро она закончится — и будем жить "по нашим правилам".
Весной 2000-го Шаманову сделали предложение перейти с повышением во внутренние войска, пообещав поставить во главе Московского округа ВВ МВД. Он быстро написал рапорт об уходе из Вооруженных сил. Показательна легкость, с которой десантник согласился перейти в войска, по сути, карательные: его ментальности это, видимо, не претило. Но Анатолий Квашнин, начальник Генштаба, уговорил Шаманова рапорт отозвать. И все же в августе генерал покидает армию, чтобы баллотироваться в губернаторы Ульяновской области. Уход явно не был добровольным, иначе потом Шаманов не сказал бы в эфире "Эха Москвы": "Я никогда не забуду сложного для меня периода, когда некоторые "полководцы" в кавычках, по существу, дистанцировали меня от моей любимой профессии".
Шамановский уход в губернаторы устроил многих: Кремль "дистанцировал от любимой профессии" малоуправляемого военачальника, но дал ему губернию на кормление. Генерал получил шанс сохранить себя в федеральной элите. Выбор Ульяновской области почти идеален — ее не жалко: состояние региона после 15 лет правления Юрия Горячева было столь ужасающим, что никто уже ничего испортить не мог. Владимир Анатольевич, конечно, старался, пытаясь управлять областью, как полком. Иногда удавалось, чаще — нет: слишком уж специфическую команду привел с собой генерал.
Пролистывая подшивки ульяновских газет того периода, из года в год можно прочесть одно и то же: нет горячей воды, нет отопления, перебои с электричеством... Вряд ли в том была вина Владимира Анатольевича, но как исправить все это, он так и не понял, рейтинг его популярности неуклонно падал, достигнув к 2004 году 3 процентов. Но на предложения добровольно уйти генерал отвечал, как умел и привык. Ульяновские журналисты писали, как вместе с охранниками он зверски избил своего бывшего друга, предпринимателя Хамзу Ямбаева, а заодно почему-то пообещал повесить на осине евреев. В местной прессе стали публиковать письма читателей, писавших, что "психически нездоровые должны находиться в соответствующем лечебном заведении, а не на руководящих должностях". Осенью 2004-го Кремль понял: пора забирать. Шаманов покидает Ульяновск и материализуется в качестве помощника премьера Фрадкова по социальным вопросам военнослужащих.
Снова в строю
Так завершилось хождение Шаманова в гражданскую власть. Бесславно? Как посмотреть, ведь от армейской нервотрепки Владимир Анатольевич все же отдохнул и, главное, обрел бесценный опыт гражданского управления. Считайте, это была еще одна академия, "диплом" которой пригодился, когда Кремль решил сделать ход этой фигурой: генералов с опытом гражданского управления — единицы. Кстати, пребывание в помощниках премьера, а затем советником у министра обороны — тоже учебный курс полировки на скользких паркетах коридоров власти.
Следующие два года Шаманов был тих и нем. Но с начала 2007-го его стали выводить в люди, а с ноября того же года он вновь в строю: начальник Главного управления боевой подготовки и службы войск. Уже тогда поговаривали, что следующей карьерной ступенью может стать должность Главкома сухопутных войск. Потому что подступал срок операции "Преемник-2008" — смутное время, когда реальному правителю любой ценой нужно было удержать контроль над военным механизмом. И не обойтись без железной руки, способной без колебаний применить силу против врага, особенно внутреннего. Сам факт востребованности фигуры, профессиональные и нравственные качества которой известны, уже сказал многое.
Известно, что, когда с осени 2008-го повели речь о создании "нового облика" армии, к удивлению многих, именно генерал Шаманов вдруг сделался самым рьяным поборником, проводником и пропагандистом сердюковских новаций. Прочие генералы либо отмалчивались, либо, подобно начальнику Генштаба, повторяли общие фразы. На этом фоне ретивость Шаманова многие оценили однозначно: циничный расчет на карьерный рывок, поскольку лично для него эта "оптимизация", помимо прочего, — возможность зачистить генералитет под себя.
Именно такой военачальник желателен сейчас Кремлю. В эпоху нестабильности на него можно опереться — дабы ни у кого и мысли не возникло о перехвате власти. Не случайно прекращено реформирование ВДВ: власти нужны лояльные десантные войска. Как будет действовать Шаманов в отношении врага внутреннего, хотя бы мирного и невооруженного, догадаться несложно. К тому же на жесткого и недипломатичного генерала при случае можно свалить все огрехи "оптимизации".
Владимир Воронов
