Президенту Дагестана не удалось выстроить новую систему власти
06.02.2020 11:24
Муниципальных выборов в Дагестане с одинаковым нетерпением ждали как сторонники
президента Муху Алиева, так и его оппоненты. Тех и других одинаково интриговало главное: укрепится или ослабнет глава республики после 11 октября? Сможет ли провести своих людей в муниципалитеты Дербента, Гуниба, Хунзаха и Левашей, продемонстрировав тем самым федеральному Центру административную дееспособность на всех уровнях власти.
Выборы опрокинули все экспертные прогнозы. Оказалось, что власть Муху Алиева до предела ограничена оппозицией и держится, похоже, на силовых штыках. Но «штыками можно сделать все, кроме одного – на них трудно усидеть» – так однажды предупредил Талейран императора Наполеона.
Президентский ресурс каким-то образом сработал в Гунибе. Победивший там Абдулхалим Мачаев (уже четыре срока во власти) был подкреплен «Единой Россией», солидной частью экономической и политической элиты – выходцами из Гунибского района, поддержкой Муху Алиева. Заметим, что Мачаев имеет имидж интеллектуала в противовес «железобетонным кулакам» его главных соперников, что есть очень красноречивый нюанс. В Левашах администрацию возглавит Магомедгаджи Магомедов, которому покровительствует один из мощнейших алиевских оппонентов. В Хунзахе свое волеизъявление продемонстрировало гражданское общество. Вопреки всем лоббированиям победили общинно-тухумные симпатии к своему земляку Гаджи Дербишеву – главе Законодательного собрания. Не обошлось, конечно, и без финансовых затрат со стороны самого кандидата.
Но главные события произошли в Дербенте. Заклеенные милицейским скотчем рты избирателей – символ дербентской кампании. Появление таких баннеров в городе вполне бы соответствовало духу избирательной кампании. Страх, стрельба, избиение членов избиркома, закрытые участки, толпы людей в форме, сосредоточенные в Дербенте для наведения порядка, – такое можно позволить себе, похоже, лишь на оккупированной территории. Даже в Афганистане выборы прошли с меньшими эксцессами, а уж в соседней Чечне и Ингушетии и вовсе в недавних советских традициях: празднично, пафосно, со всенародной явкой. Столь грубая тактика выборной кампании, примененная в Южном Дагестане, и без того начиненном этноконфессиональным конфликтным тротилом, могла привести к трагическим последствиям.
Понимал ли это президент Дагестана, готовясь к выборам? Очевидно, нет. Иначе он попытался бы договориться со столь сильным политическим игроком, как Имам Яргалиев – соперник действующего мэра Дербента Феликса Казиахмедова. Чье благоразумие спасло на этот раз Дербент, можно догадаться, ну уж никак не главы Дагестана, чей «ресурс» турецким маршем привел к власти нужную ему кандидатуру.
В 2010 году истекает срок нахождения у власти первого президента Дагестана 70-летнего Муху Алиева, чье правление, судя по всему, разочаровало дагестанцев еще более, нежели предыдущее. Как и на заре восшествия на президентское кресло, так и накануне предполагаемой аналитиками и желаемой электоратом отставки Дагестан сотрясают трагические события, превратившие республику в жерло тлеющего вулкана. Впрочем, все его правление протекало по траектории от плохого к худшему. Атмосфера, в которой прошли дагестанские муниципальные выборы, дает повод порассуждать о настоящем и будущем республики.
Дагестан похож на чахоточного больного. Когда болезненный кашель у него только начинался и еще поддавался лечению, никто не распознал признаки болезни. Недуг стал очевиден в стадии, когда он трудно излечим. Активизация разрушительных бактерий пришлась на период правления Муху Алиева. Это отмечают все дагестанские аналитики, в том числе те, кто встретил его приход к власти с верой и надеждой. Нет смысла претендовать на эксклюзивность выводов, давно уже сделанных дагестанским обществом и прозвучавших на всех информационных площадках, в том числе в молодежном Интернете. «Один известный политик говорил, что гибель тысяч – это статистика, а гибель одного – это трагедия. В Дагестане трагедия превращается в статистику». Вот таких молодежных эсэмэсок на «доску объявлений» газеты «Черновик» посылается тысячи. И это есть лучшая экспертная площадка, для федерального Центра в том числе, по изучению умонастроений будущих управленцев и политиков.
Главная беда в Дагестане, как представляется, слабость власти. Муху Алиев, судя по всему, не смог удержать даже тех достижений прежнего республиканского руководства, которые в какой-то степени расчистили ему политическое поле деятельности. По крайней мере, бывшего главу республики Магомедали Магомедова оппозиция уважала и вынуждена была с ним считаться. При нем имена Сагидпаши Умаханова, Гаджи Махачева, Саида Амирова, Сайгида Муртузалиева не имели флера национальных героев. Сегодня они представляют мощные конкурентоспособные сообщества, имеющие влияние внутри Дагестана. За пределами республики существует респектабельная, вписанная в большую политику и бизнес, группа дагестанских тяжеловесов. Для них президент Дагестана как «тень отца Гамлета» на задымленном от постоянной стрельбы небосклоне республики. Вроде бы тень есть, а самой фигуры нет. Аналогичная реакция на президента у дагестанского депутатского корпуса в Госдуме.
По крайней мере широкой публике неизвестно, пытался ли Муху Алиев лоббировать через них решение в Москве архиважных для республики вопросов. А если и пытался, то где результат? Создается впечатление, что договариваться с оппонентами президент не умеет, а конкурировать с ними не хочет или не может. Но что-то одно придется делать. В отсутствие консенсуса происходит нечто аналогичное дербентским выборам. Упомянутый ранее Магомедали Магомедов договаривался с оппозицией на начальной стадии, собирал их вместе, убеждал, искал альтернативу. При нем такой откровенной вакханалии случиться не могло – отмечают даже его вчерашние ярые противники. Поэтому остался он в истории под именем Дед. Это своего рода маркер его личности в общественном сознании. Дед – значит мудрость, уважение, почтение. Дед может быть суровым, даже жестоким, но Дед – это не Пахан.
С каким именем уйдет из действующей политики Муху Алиев? Уж не с этим ли, таким ассоциативным – «Зина». С легкой руки Владимира Путина (не ведал премьер, какую «услугу» оказывает Алиеву) Дагестан просто подхватил эту фразу – «Где деньги, Зин?..»
Действительно, где они, кровные? Народные? В чьих карманах осели? И не только за электроэнергию. Как израсходованы 775 млн. рублей, полученных республикой из Фонда содействия реформированию ЖКХ? Где само жилье для народа? Не то, частно-коммерческое, которое значится в президентских рапортах как собственная строительная заслуга, а обычное социальное строительство для маленького человека. Где инвестиции, немалые причем, вложенные наивно-патриотичными бизнесменами в родную республику? И «немецкая деревня», и «лазурный берег» скрылись в дыму бюрократической завесы. Бежит теперь «конем» из республики дагестанский бизнес, где уж тут ждать добродетелей со стороны. А правительство Дагестана продолжает рекламировать очередные инвестиционные проекты для всевозможных российских форумов.
Получение власти и удержание ее предполагают разные стратегии. Российская традиция назначения глав субъекта – «власть по милости дарителя». Она принципиально отличается от власти самозавоеванной, полученной благодаря собственной доблести. Назначенец не имеет корневой системы, чтобы выстоять под ударами политической стихии. Не дай бог, чтобы этот тезис подтвердился на практике в некоторых соседних республиках, где руководителей пересадили как луковицу тюльпана на политическую клумбу. Тогда высветится значимость их предшественников, которых сегодня иначе как «региональными баронами» не называют. А им достались покруче времена, и без команды профессионалов пережить 90-е годы было почти невозможно. Во всяком случае, во главе спортивного ведомства милиционера они не ставили.
Муху Алиев на пост номер один заступил из властных же рядов. И в отличие от северокавказских коллег суть политтехнологий понимать был обязан. Но за четыре года правления, как представляется, так и не сумел заложить фундамент для властного могущества. Возможно, еще и по причине личностных качеств. Удержание власти – это свойство приобретать друзей, защищаться от врагов, быть суровым и великодушным, умение вызвать у народа любовь и страх одновременно. Для Дагестана – это единственный способ быть лидером, что подтверждает историческая практика. Сила, дипломатия, хитрость, общительность и одновременно отстраненность от толпы и окружения всегда выделяла тех дагестанских правителей всех времен, о ком с трепетом вспоминает народ сегодня. Механизмы удержания власти давно изучены и описаны как руководство к действию. Доктор философии Муху Алиев наверняка читал Макиавелли, Конфуция и прочих мудрецов, но почему-то не сумел их советы применить на практике.
Сторонники Алиева пытаются объяснить непосильность президентского бремени феодальным наследием прежней власти. Но даже в этом наследии был свой порядок, сдерживающий властные механизмы. А какое наследие оставляет сам Муху Алиев преемнику? Даже те, кто с надеждой и верой встретил восхождение Муху Алиева на престол, сегодня выводят диагноз несостоявшемуся кумиру: он всегда был вторым, был исполнителем вышестоящей воли. Таким и остался к преклонным своим годам, пытаясь выстроить команду по партийно-номенклатурным лекалам.
Именно на период правления Алиева пришлось обострение «подковерного национализма», усилился «политико-криминальный» элемент, «человек с ружьем» принес в Дагестан тотальный ужас, «лесные братья» получают подпитку уже из слоя образованных интеллектуалов.
Он не смог, с нашей точки зрения, разорвать старые союзы и создать новые. Собственно, у Алиева практически нет союзников, способных вместе с ним выстроить новую геометрию власти. Его оппоненты, или точнее противники, сильнее настолько, что способны создавать свои центры влияния, постоянно пополняя команду все новыми союзниками. Если бы они еще умели и договариваться между собой, Муху Алиев, возможно, не дошел бы до конца президентского срока. Хотя еще не вечер. Муниципальные выборы показали, что кремлевские подушки безопасности не спасают от приземления мимо президентского кресла.
Во власть все чаще приходят «голодные люди». Благодаря чему размеры откатов увеличились с 20 до 40%. Эти ужасающие размеры коррупции открыто обсуждаются в республиканских СМИ, как и многое другое, что со всей очевидностью свидетельствует о полном крахе республиканской власти. Постоянные напоминания самым высоким руководствам страны, что молодежь к боевикам загоняет экономическая разруха, звучат уже на грани фарса. Потому что не могут они не знать, что происходит в экономике республики и сколько инвестиций не дошло до предполагаемого объекта. Деградируют животноводство, растениеводство, виноградарство. И это в аграрной республике, где полностью утерян производственный потенциал советского периода и где большая часть населения проживает в селах (хотя на сегодня – уже меньшая). Практически прекращено финансирование горно-долинного садоводства, сокращены расходы на мелиорацию, сужена разработка сельхозугодий. Проще говоря, выбита почва из-под ног дагестанцев, простых людей, на которых республика держится. Поэтому вопрос «Где деньги, Зин?» приобретает стратегическое значение. И пока он остается без ответа, дагестанская катастрофа все очевиднее.
«Республика хочет перемен, и если Москва вдруг затянет с ними, это, возможно, произойдет без ее участия», – к этому прогнозу журналиста одной из республиканских газет (очень читаемого издания) стоит прислушаться. Взгляд изнутри всегда острее!
В высокогорных селениях Дагестана издавна всякий четверг организовывалась уборка общественных территорий, а раз в сезон джамаат очищал свои леса от мусора и валежника. Ремонтировать улочки и подъезды к селу, обустраивать роднички и годекан, возводить новые переправы, восстанавливать старые считалось делом богоугодным. Потомков с детства приобщали к проблемам общества, в селах признавался кодекс чести горцев, образование и порядочность играли главенствующую роль в формировании личности – факторы, на протяжении многих столетий влиявшие на становление человека, его мироощущения и значимость собственного Я. Легендарные герои – выходцы с Северного Кавказа имеют прототипов в каждом селении Дагестана. Словом, горцы с честью представляли свой этнос во всех областях жизнедеятельности человека. До 20-х годов XX столетия народы Дагестана жили, практически не ощущая влияния идеологии царского правительства, которое после ряда тяжелых потерь кавказской войны пришло к мудрому решению – проблему на Северном Кавказе возможно разрешить только при условии бережного отношения к адатам и традициям многонационального края.
Сегодня главной бедой Дагестана стала проблема воспитания подрастающего поколения. Образовательная методика советского периода, признанная в мире лучшей, к середине 90-х распалась. А к началу XXI века в республике подросло третье поколение безграмотных, бездуховных детей с ослабленным здоровьем и психикой. Отход юношества к так называемым «лесным братьям», участившиеся похищения людей с целью получения выкупа стали в Дагестане делом обычным.
В 2006 году в Хасавюрте правозащитники созвали форум, на котором обсуждалась проблема похищения людей. В форуме рискнули участвовать московские журналисты, представители иностранных СМИ, известные правозащитники. Президент Алиев никак не обозначил своей озабоченности проблемой. И на письменное обращение форума в свой адрес не отреагировал.
Разочаровал «молодой» президент и обитателей лагеря беженцев «Надежда», приютившегося у трассы, по которой осенью 2006 года по дороге на свиноферму проследовал первый президент республики. Беженцы, а среди них были старики и дети, вышли к трассе с плакатами в расчете на «милость властителя». Это были жертвы трагедии, произошедшей в станице Бороздиновская Чеченской Республики в 2005 году, когда ямадаевские боевики согнали на школьный двор все мужское население, 11 из них скрутили скотчем и увезли. Потом заполыхали дома, принадлежавшие этническим аварцам. Были обыски и мародерство, были избиения и унижения. Под утро после отхода ямадаевцев в сгоревших домах люди обнаружили фрагменты 12 сожженных тел. Более 100 семей снялись с насиженных мест и двинулись в сторону исторической родины и расположились неподалеку от Кизляра в лесу. Журналисты назвали эту трагедию второй бесланской… Два года с грудными детьми, без элементарных условий, медицинской помощи в холод и жару жили в землянках. Власти не реагировали на страдальцев. В правительстве Дагестана ходоков из лагеря беженцев не принимали. Тем осенним утром появился шанс довести свое горе лично до президента. Но Алиев так и не встретился с бороздиновцами.
В конце 2007 года после смерти ректора ДГПУ в Дагестане разразился очередной скандал, завершившийся массовыми акциями протеста студентов и пострадавшими в стычках милиционерами. Тогда утверждалась кандидатура нового ректора – по национальной квоте им должен был стать кумык. Ректором, как известно, стал Джафар Моллаев. На пост ректора, сообщает «Полит-ру», его выдвинул глава республики Муху Алиев. Выдвинул вопреки компетентному мнению профессорского состава ДГПУ, который направил в адрес президента республики петицию с изложением объективных причин, по которым Моллаев не мог стать ректором вуза. Дело в том, как писал «Коммерсантъ», «в документах, представленных господином Моллаевым, он значится кумыком, однако «инициативная комиссия» установила, что на самом деле он является лезгином и поменял данные о национальной принадлежности, чтобы занять высший университетский пост». Но Муху Алиева, судя по всему, этот факт нисколько не смутил.
Когда мы говорим о проблемах воспитания подрастающего поколения, когда журналист выясняет, что в горных селениях есть школы, в которых дети не умеют писать и с трудом читают, когда коррупция в системе образования и поборы в школах приближаются по объемам коррупции в милицейских рядах, то ждем от своего президента реальных действий, не требующих поддержки кланов и дополнительных капиталовложений. Необходима воля гаранта и его искреннее желание изменить ситуацию.
СМИ регулярно публикуют рейтинг предполагаемых кандидатов на главную роль в республике. Абсолютное большинство из них не заработали, а буквально «завоевали» в народе дурную славу. Мы действительно верили, что внеклановый, некоррумпированный, образованный человек всерьез настроен на реформы. Но случилось то, что случилось. И вопросов здесь больше, чем ответов.
Какую прививку сделал президент студентам ДГПУ на заре их профессиональной деятельности? Кому довериться во взрослой жизни уже подросшему юноше из многострадальной Бороздиновки, у которого на глазах сожгли отца и унизили мать, а высокий чиновник проехал мимо его беды? Кому станут доверять оставшиеся в живых дети, чьи родители в поисках пропавших сыновей объединились в общественную организацию «Матери Дагестана»? Как поступил бы сам Муху Гимбатович, случись такая беда с его сыном?
Республика полна слухов о причастности правоохранительных органов к похищению людей. С лозунгами прекратить подобный произвол правоохранителей люди не раз выходили на митинги, перекрывали федеральные трассы. В такой ситуации молодежь может прийти к печальному выводу: президент не может призвать к ответственности того же министра МВД за преступления ряда сотрудников его ведомства, ибо боится лишиться его поддержки. В абсолютном большинстве народ думает именно так и никак не может понять суть кадровых перестановок, которыми то и дело Алиев «освежает» свою команду. Да и как можно уловить смысл, к примеру, в недавней кадровой рокировке. Отличного профессионала, поднявшего авторитет дагестанского спорта на олимпийские высоты, всемерно способствовавшего развитию спорта в самых отдаленных районах республики, пользовавшегося доброй славой и уважением, человека, преданного своему делу, Шахабаса Шахова, без причин и объяснений в течение двух дней снимают с должности и назначают министром физкультуры и спорта республики Арсена Муртузалиева, бывшего милиционера и хозяйственника. Человека, возможно, и способного, но… И это назначение, похоже, продиктовано лишь тем, что Арсен Муртузалиев – член команды сторонников Муху Алиева. Что далее произойдет в результате подобной смены руководителя самой актуальной для молодежи отрасли? Сможет ли человек милицейской специфики без соответствующего образования придать соответствующий импульс республиканскому спорту. Наиболее болезненная тема для республики – неправедные суды. Слишком много вопросов к дагестанской Фемиде. Дагестан недоумевает. Три года президент республики ведет дебаты на тему неучтенных и не зарегистрированных у налоговиков карьеров по выработке песка и гравия. Сетует по поводу нанесения пиратскими выработками вреда природе горного края. А воз и ныне там: как велись несанкционированные работы, так и ведутся.
Набила оскомину и тема уничтожения популяции осетровых на Каспии. «В специализированных магазинах свежей рыбки не найти», – сетует автор одной из республиканских газет. Так пойдите на городской рынок. К вашим услугам весь ассортимент. И икра, и кутум, и осетр. Торгуют открыто. Только цены выросли в десятки раз. Президент и тут, похоже, не в силах что-то сделать. Может быть, он силен в геополитике и более эффективен как президент стратегического для России региона? Но и тут к нему есть вопросы.
Распределение водных ресурсов реки Самур, протекающей одновременно по территории Азербайджана и Дагестана, давно уже один из камней преткновения в российско-азербайджанской дипломатии.
В июле 2009 года президенты России и Азербайджана Дмитрий Медведев и Ильхам Алиев на встрече в Баку обсуждали в том числе и этот вопрос. Главы государств подписали соответствующее заявление, суть которого заключается в совместном использовании вододелителя на Самуре, определяющего, куда и сколько направить воды – в Дагестан или Азербайджан. В настоящее время вододелителем управляет азербайджанская сторона. Подписание этого документа вызвало волну возмущений среди дагестанского населения, проживающего на границе с Азербайджаном. Земледельцы считают, что водные ресурсы распределяются несправедливо, поэтому крестьянские хозяйства регулярно испытывают острую нехватку воды. На письменный запрос в адрес Муху Алиева ответа до сих пор не поступило.
Огромному президентскому аппарату недосуг собрать общественность присамурской зоны и разъяснить положение вещей, поручить экспертам изучить вопрос с учетом интересов крестьян. И, кстати, с учетом межгосударственных интересов России на этом участке. Не будем подробно озвучивать их, но они достаточно весомы.
Медведев не Сталин, к которому, рискуя навеки затеряться в дебрях ГУЛАГа в 1942 году, обратился Абдурахман Даниялов с доказательствами о нецелесообразности выселения дагестанцев вслед за многими народами Северного Кавказа. И Сталин отступил. Дагестанцев оставили на земле предков. Муху Гимбатовичу есть с кого брать пример в решении проблем Дагестана и его народа. А проблемы весьма и весьма серьезные. Да разве есть в Дагестане несерьезные проблемы? И ни одна из них на сегодняшний день не находится в стадии решения.
Процитируем еще один тезис из республиканских СМИ: «Он должен уйти хотя бы потому, что существует закон эволюции, когда один уровень общественных отношений должен смениться другим, более высоким, а не наоборот. Дагестану нужны перемены к лучшему. Дагестан устал». Трудно не согласиться с этим.
Махачкала
Сергей Коренев
Выборы опрокинули все экспертные прогнозы. Оказалось, что власть Муху Алиева до предела ограничена оппозицией и держится, похоже, на силовых штыках. Но «штыками можно сделать все, кроме одного – на них трудно усидеть» – так однажды предупредил Талейран императора Наполеона.
Президентский ресурс каким-то образом сработал в Гунибе. Победивший там Абдулхалим Мачаев (уже четыре срока во власти) был подкреплен «Единой Россией», солидной частью экономической и политической элиты – выходцами из Гунибского района, поддержкой Муху Алиева. Заметим, что Мачаев имеет имидж интеллектуала в противовес «железобетонным кулакам» его главных соперников, что есть очень красноречивый нюанс. В Левашах администрацию возглавит Магомедгаджи Магомедов, которому покровительствует один из мощнейших алиевских оппонентов. В Хунзахе свое волеизъявление продемонстрировало гражданское общество. Вопреки всем лоббированиям победили общинно-тухумные симпатии к своему земляку Гаджи Дербишеву – главе Законодательного собрания. Не обошлось, конечно, и без финансовых затрат со стороны самого кандидата.
Но главные события произошли в Дербенте. Заклеенные милицейским скотчем рты избирателей – символ дербентской кампании. Появление таких баннеров в городе вполне бы соответствовало духу избирательной кампании. Страх, стрельба, избиение членов избиркома, закрытые участки, толпы людей в форме, сосредоточенные в Дербенте для наведения порядка, – такое можно позволить себе, похоже, лишь на оккупированной территории. Даже в Афганистане выборы прошли с меньшими эксцессами, а уж в соседней Чечне и Ингушетии и вовсе в недавних советских традициях: празднично, пафосно, со всенародной явкой. Столь грубая тактика выборной кампании, примененная в Южном Дагестане, и без того начиненном этноконфессиональным конфликтным тротилом, могла привести к трагическим последствиям.
Понимал ли это президент Дагестана, готовясь к выборам? Очевидно, нет. Иначе он попытался бы договориться со столь сильным политическим игроком, как Имам Яргалиев – соперник действующего мэра Дербента Феликса Казиахмедова. Чье благоразумие спасло на этот раз Дербент, можно догадаться, ну уж никак не главы Дагестана, чей «ресурс» турецким маршем привел к власти нужную ему кандидатуру.
В сегодняшнем Дагестане формула «выборы закончены – забудьте» не срабатывает
В 2010 году истекает срок нахождения у власти первого президента Дагестана 70-летнего Муху Алиева, чье правление, судя по всему, разочаровало дагестанцев еще более, нежели предыдущее. Как и на заре восшествия на президентское кресло, так и накануне предполагаемой аналитиками и желаемой электоратом отставки Дагестан сотрясают трагические события, превратившие республику в жерло тлеющего вулкана. Впрочем, все его правление протекало по траектории от плохого к худшему. Атмосфера, в которой прошли дагестанские муниципальные выборы, дает повод порассуждать о настоящем и будущем республики.
Дагестан похож на чахоточного больного. Когда болезненный кашель у него только начинался и еще поддавался лечению, никто не распознал признаки болезни. Недуг стал очевиден в стадии, когда он трудно излечим. Активизация разрушительных бактерий пришлась на период правления Муху Алиева. Это отмечают все дагестанские аналитики, в том числе те, кто встретил его приход к власти с верой и надеждой. Нет смысла претендовать на эксклюзивность выводов, давно уже сделанных дагестанским обществом и прозвучавших на всех информационных площадках, в том числе в молодежном Интернете. «Один известный политик говорил, что гибель тысяч – это статистика, а гибель одного – это трагедия. В Дагестане трагедия превращается в статистику». Вот таких молодежных эсэмэсок на «доску объявлений» газеты «Черновик» посылается тысячи. И это есть лучшая экспертная площадка, для федерального Центра в том числе, по изучению умонастроений будущих управленцев и политиков.
Главная беда в Дагестане, как представляется, слабость власти. Муху Алиев, судя по всему, не смог удержать даже тех достижений прежнего республиканского руководства, которые в какой-то степени расчистили ему политическое поле деятельности. По крайней мере, бывшего главу республики Магомедали Магомедова оппозиция уважала и вынуждена была с ним считаться. При нем имена Сагидпаши Умаханова, Гаджи Махачева, Саида Амирова, Сайгида Муртузалиева не имели флера национальных героев. Сегодня они представляют мощные конкурентоспособные сообщества, имеющие влияние внутри Дагестана. За пределами республики существует респектабельная, вписанная в большую политику и бизнес, группа дагестанских тяжеловесов. Для них президент Дагестана как «тень отца Гамлета» на задымленном от постоянной стрельбы небосклоне республики. Вроде бы тень есть, а самой фигуры нет. Аналогичная реакция на президента у дагестанского депутатского корпуса в Госдуме.
По крайней мере широкой публике неизвестно, пытался ли Муху Алиев лоббировать через них решение в Москве архиважных для республики вопросов. А если и пытался, то где результат? Создается впечатление, что договариваться с оппонентами президент не умеет, а конкурировать с ними не хочет или не может. Но что-то одно придется делать. В отсутствие консенсуса происходит нечто аналогичное дербентским выборам. Упомянутый ранее Магомедали Магомедов договаривался с оппозицией на начальной стадии, собирал их вместе, убеждал, искал альтернативу. При нем такой откровенной вакханалии случиться не могло – отмечают даже его вчерашние ярые противники. Поэтому остался он в истории под именем Дед. Это своего рода маркер его личности в общественном сознании. Дед – значит мудрость, уважение, почтение. Дед может быть суровым, даже жестоким, но Дед – это не Пахан.
С каким именем уйдет из действующей политики Муху Алиев? Уж не с этим ли, таким ассоциативным – «Зина». С легкой руки Владимира Путина (не ведал премьер, какую «услугу» оказывает Алиеву) Дагестан просто подхватил эту фразу – «Где деньги, Зин?..»
Действительно, где они, кровные? Народные? В чьих карманах осели? И не только за электроэнергию. Как израсходованы 775 млн. рублей, полученных республикой из Фонда содействия реформированию ЖКХ? Где само жилье для народа? Не то, частно-коммерческое, которое значится в президентских рапортах как собственная строительная заслуга, а обычное социальное строительство для маленького человека. Где инвестиции, немалые причем, вложенные наивно-патриотичными бизнесменами в родную республику? И «немецкая деревня», и «лазурный берег» скрылись в дыму бюрократической завесы. Бежит теперь «конем» из республики дагестанский бизнес, где уж тут ждать добродетелей со стороны. А правительство Дагестана продолжает рекламировать очередные инвестиционные проекты для всевозможных российских форумов.
Тяжкое бремя власти
Получение власти и удержание ее предполагают разные стратегии. Российская традиция назначения глав субъекта – «власть по милости дарителя». Она принципиально отличается от власти самозавоеванной, полученной благодаря собственной доблести. Назначенец не имеет корневой системы, чтобы выстоять под ударами политической стихии. Не дай бог, чтобы этот тезис подтвердился на практике в некоторых соседних республиках, где руководителей пересадили как луковицу тюльпана на политическую клумбу. Тогда высветится значимость их предшественников, которых сегодня иначе как «региональными баронами» не называют. А им достались покруче времена, и без команды профессионалов пережить 90-е годы было почти невозможно. Во всяком случае, во главе спортивного ведомства милиционера они не ставили.
Муху Алиев на пост номер один заступил из властных же рядов. И в отличие от северокавказских коллег суть политтехнологий понимать был обязан. Но за четыре года правления, как представляется, так и не сумел заложить фундамент для властного могущества. Возможно, еще и по причине личностных качеств. Удержание власти – это свойство приобретать друзей, защищаться от врагов, быть суровым и великодушным, умение вызвать у народа любовь и страх одновременно. Для Дагестана – это единственный способ быть лидером, что подтверждает историческая практика. Сила, дипломатия, хитрость, общительность и одновременно отстраненность от толпы и окружения всегда выделяла тех дагестанских правителей всех времен, о ком с трепетом вспоминает народ сегодня. Механизмы удержания власти давно изучены и описаны как руководство к действию. Доктор философии Муху Алиев наверняка читал Макиавелли, Конфуция и прочих мудрецов, но почему-то не сумел их советы применить на практике.
Сторонники Алиева пытаются объяснить непосильность президентского бремени феодальным наследием прежней власти. Но даже в этом наследии был свой порядок, сдерживающий властные механизмы. А какое наследие оставляет сам Муху Алиев преемнику? Даже те, кто с надеждой и верой встретил восхождение Муху Алиева на престол, сегодня выводят диагноз несостоявшемуся кумиру: он всегда был вторым, был исполнителем вышестоящей воли. Таким и остался к преклонным своим годам, пытаясь выстроить команду по партийно-номенклатурным лекалам.
Именно на период правления Алиева пришлось обострение «подковерного национализма», усилился «политико-криминальный» элемент, «человек с ружьем» принес в Дагестан тотальный ужас, «лесные братья» получают подпитку уже из слоя образованных интеллектуалов.
Он не смог, с нашей точки зрения, разорвать старые союзы и создать новые. Собственно, у Алиева практически нет союзников, способных вместе с ним выстроить новую геометрию власти. Его оппоненты, или точнее противники, сильнее настолько, что способны создавать свои центры влияния, постоянно пополняя команду все новыми союзниками. Если бы они еще умели и договариваться между собой, Муху Алиев, возможно, не дошел бы до конца президентского срока. Хотя еще не вечер. Муниципальные выборы показали, что кремлевские подушки безопасности не спасают от приземления мимо президентского кресла.
Во власть все чаще приходят «голодные люди». Благодаря чему размеры откатов увеличились с 20 до 40%. Эти ужасающие размеры коррупции открыто обсуждаются в республиканских СМИ, как и многое другое, что со всей очевидностью свидетельствует о полном крахе республиканской власти. Постоянные напоминания самым высоким руководствам страны, что молодежь к боевикам загоняет экономическая разруха, звучат уже на грани фарса. Потому что не могут они не знать, что происходит в экономике республики и сколько инвестиций не дошло до предполагаемого объекта. Деградируют животноводство, растениеводство, виноградарство. И это в аграрной республике, где полностью утерян производственный потенциал советского периода и где большая часть населения проживает в селах (хотя на сегодня – уже меньшая). Практически прекращено финансирование горно-долинного садоводства, сокращены расходы на мелиорацию, сужена разработка сельхозугодий. Проще говоря, выбита почва из-под ног дагестанцев, простых людей, на которых республика держится. Поэтому вопрос «Где деньги, Зин?» приобретает стратегическое значение. И пока он остается без ответа, дагестанская катастрофа все очевиднее.
«Республика хочет перемен, и если Москва вдруг затянет с ними, это, возможно, произойдет без ее участия», – к этому прогнозу журналиста одной из республиканских газет (очень читаемого издания) стоит прислушаться. Взгляд изнутри всегда острее!
Как все начиналось…
В высокогорных селениях Дагестана издавна всякий четверг организовывалась уборка общественных территорий, а раз в сезон джамаат очищал свои леса от мусора и валежника. Ремонтировать улочки и подъезды к селу, обустраивать роднички и годекан, возводить новые переправы, восстанавливать старые считалось делом богоугодным. Потомков с детства приобщали к проблемам общества, в селах признавался кодекс чести горцев, образование и порядочность играли главенствующую роль в формировании личности – факторы, на протяжении многих столетий влиявшие на становление человека, его мироощущения и значимость собственного Я. Легендарные герои – выходцы с Северного Кавказа имеют прототипов в каждом селении Дагестана. Словом, горцы с честью представляли свой этнос во всех областях жизнедеятельности человека. До 20-х годов XX столетия народы Дагестана жили, практически не ощущая влияния идеологии царского правительства, которое после ряда тяжелых потерь кавказской войны пришло к мудрому решению – проблему на Северном Кавказе возможно разрешить только при условии бережного отношения к адатам и традициям многонационального края.
Сегодня главной бедой Дагестана стала проблема воспитания подрастающего поколения. Образовательная методика советского периода, признанная в мире лучшей, к середине 90-х распалась. А к началу XXI века в республике подросло третье поколение безграмотных, бездуховных детей с ослабленным здоровьем и психикой. Отход юношества к так называемым «лесным братьям», участившиеся похищения людей с целью получения выкупа стали в Дагестане делом обычным.
В 2006 году в Хасавюрте правозащитники созвали форум, на котором обсуждалась проблема похищения людей. В форуме рискнули участвовать московские журналисты, представители иностранных СМИ, известные правозащитники. Президент Алиев никак не обозначил своей озабоченности проблемой. И на письменное обращение форума в свой адрес не отреагировал.
Разочаровал «молодой» президент и обитателей лагеря беженцев «Надежда», приютившегося у трассы, по которой осенью 2006 года по дороге на свиноферму проследовал первый президент республики. Беженцы, а среди них были старики и дети, вышли к трассе с плакатами в расчете на «милость властителя». Это были жертвы трагедии, произошедшей в станице Бороздиновская Чеченской Республики в 2005 году, когда ямадаевские боевики согнали на школьный двор все мужское население, 11 из них скрутили скотчем и увезли. Потом заполыхали дома, принадлежавшие этническим аварцам. Были обыски и мародерство, были избиения и унижения. Под утро после отхода ямадаевцев в сгоревших домах люди обнаружили фрагменты 12 сожженных тел. Более 100 семей снялись с насиженных мест и двинулись в сторону исторической родины и расположились неподалеку от Кизляра в лесу. Журналисты назвали эту трагедию второй бесланской… Два года с грудными детьми, без элементарных условий, медицинской помощи в холод и жару жили в землянках. Власти не реагировали на страдальцев. В правительстве Дагестана ходоков из лагеря беженцев не принимали. Тем осенним утром появился шанс довести свое горе лично до президента. Но Алиев так и не встретился с бороздиновцами.
В конце 2007 года после смерти ректора ДГПУ в Дагестане разразился очередной скандал, завершившийся массовыми акциями протеста студентов и пострадавшими в стычках милиционерами. Тогда утверждалась кандидатура нового ректора – по национальной квоте им должен был стать кумык. Ректором, как известно, стал Джафар Моллаев. На пост ректора, сообщает «Полит-ру», его выдвинул глава республики Муху Алиев. Выдвинул вопреки компетентному мнению профессорского состава ДГПУ, который направил в адрес президента республики петицию с изложением объективных причин, по которым Моллаев не мог стать ректором вуза. Дело в том, как писал «Коммерсантъ», «в документах, представленных господином Моллаевым, он значится кумыком, однако «инициативная комиссия» установила, что на самом деле он является лезгином и поменял данные о национальной принадлежности, чтобы занять высший университетский пост». Но Муху Алиева, судя по всему, этот факт нисколько не смутил.
Когда мы говорим о проблемах воспитания подрастающего поколения, когда журналист выясняет, что в горных селениях есть школы, в которых дети не умеют писать и с трудом читают, когда коррупция в системе образования и поборы в школах приближаются по объемам коррупции в милицейских рядах, то ждем от своего президента реальных действий, не требующих поддержки кланов и дополнительных капиталовложений. Необходима воля гаранта и его искреннее желание изменить ситуацию.
СМИ регулярно публикуют рейтинг предполагаемых кандидатов на главную роль в республике. Абсолютное большинство из них не заработали, а буквально «завоевали» в народе дурную славу. Мы действительно верили, что внеклановый, некоррумпированный, образованный человек всерьез настроен на реформы. Но случилось то, что случилось. И вопросов здесь больше, чем ответов.
Какую прививку сделал президент студентам ДГПУ на заре их профессиональной деятельности? Кому довериться во взрослой жизни уже подросшему юноше из многострадальной Бороздиновки, у которого на глазах сожгли отца и унизили мать, а высокий чиновник проехал мимо его беды? Кому станут доверять оставшиеся в живых дети, чьи родители в поисках пропавших сыновей объединились в общественную организацию «Матери Дагестана»? Как поступил бы сам Муху Гимбатович, случись такая беда с его сыном?
Республика полна слухов о причастности правоохранительных органов к похищению людей. С лозунгами прекратить подобный произвол правоохранителей люди не раз выходили на митинги, перекрывали федеральные трассы. В такой ситуации молодежь может прийти к печальному выводу: президент не может призвать к ответственности того же министра МВД за преступления ряда сотрудников его ведомства, ибо боится лишиться его поддержки. В абсолютном большинстве народ думает именно так и никак не может понять суть кадровых перестановок, которыми то и дело Алиев «освежает» свою команду. Да и как можно уловить смысл, к примеру, в недавней кадровой рокировке. Отличного профессионала, поднявшего авторитет дагестанского спорта на олимпийские высоты, всемерно способствовавшего развитию спорта в самых отдаленных районах республики, пользовавшегося доброй славой и уважением, человека, преданного своему делу, Шахабаса Шахова, без причин и объяснений в течение двух дней снимают с должности и назначают министром физкультуры и спорта республики Арсена Муртузалиева, бывшего милиционера и хозяйственника. Человека, возможно, и способного, но… И это назначение, похоже, продиктовано лишь тем, что Арсен Муртузалиев – член команды сторонников Муху Алиева. Что далее произойдет в результате подобной смены руководителя самой актуальной для молодежи отрасли? Сможет ли человек милицейской специфики без соответствующего образования придать соответствующий импульс республиканскому спорту. Наиболее болезненная тема для республики – неправедные суды. Слишком много вопросов к дагестанской Фемиде. Дагестан недоумевает. Три года президент республики ведет дебаты на тему неучтенных и не зарегистрированных у налоговиков карьеров по выработке песка и гравия. Сетует по поводу нанесения пиратскими выработками вреда природе горного края. А воз и ныне там: как велись несанкционированные работы, так и ведутся.
Набила оскомину и тема уничтожения популяции осетровых на Каспии. «В специализированных магазинах свежей рыбки не найти», – сетует автор одной из республиканских газет. Так пойдите на городской рынок. К вашим услугам весь ассортимент. И икра, и кутум, и осетр. Торгуют открыто. Только цены выросли в десятки раз. Президент и тут, похоже, не в силах что-то сделать. Может быть, он силен в геополитике и более эффективен как президент стратегического для России региона? Но и тут к нему есть вопросы.
Распределение водных ресурсов реки Самур, протекающей одновременно по территории Азербайджана и Дагестана, давно уже один из камней преткновения в российско-азербайджанской дипломатии.
В июле 2009 года президенты России и Азербайджана Дмитрий Медведев и Ильхам Алиев на встрече в Баку обсуждали в том числе и этот вопрос. Главы государств подписали соответствующее заявление, суть которого заключается в совместном использовании вододелителя на Самуре, определяющего, куда и сколько направить воды – в Дагестан или Азербайджан. В настоящее время вододелителем управляет азербайджанская сторона. Подписание этого документа вызвало волну возмущений среди дагестанского населения, проживающего на границе с Азербайджаном. Земледельцы считают, что водные ресурсы распределяются несправедливо, поэтому крестьянские хозяйства регулярно испытывают острую нехватку воды. На письменный запрос в адрес Муху Алиева ответа до сих пор не поступило.
Огромному президентскому аппарату недосуг собрать общественность присамурской зоны и разъяснить положение вещей, поручить экспертам изучить вопрос с учетом интересов крестьян. И, кстати, с учетом межгосударственных интересов России на этом участке. Не будем подробно озвучивать их, но они достаточно весомы.
Медведев не Сталин, к которому, рискуя навеки затеряться в дебрях ГУЛАГа в 1942 году, обратился Абдурахман Даниялов с доказательствами о нецелесообразности выселения дагестанцев вслед за многими народами Северного Кавказа. И Сталин отступил. Дагестанцев оставили на земле предков. Муху Гимбатовичу есть с кого брать пример в решении проблем Дагестана и его народа. А проблемы весьма и весьма серьезные. Да разве есть в Дагестане несерьезные проблемы? И ни одна из них на сегодняшний день не находится в стадии решения.
Процитируем еще один тезис из республиканских СМИ: «Он должен уйти хотя бы потому, что существует закон эволюции, когда один уровень общественных отношений должен смениться другим, более высоким, а не наоборот. Дагестану нужны перемены к лучшему. Дагестан устал». Трудно не согласиться с этим.
Махачкала
Сергей Коренев
