«Надо будет, и тебя убьем»

Сотрудников ФСИН во Владимирской области, где сейчас отбывает наказание Алексей Навальный, годами обвиняют в пытках и убийствах, а они продолжают продвигаться по службе. Двое из них теперь отвечают за режим во всех российских колониях. В ночь на 19 мая 2020 года в больнице медико-санитарной части УФСИН по Ульяновской области загадочным образом погиб заключенный Иван Козлов. Труп обнаружили висящим на перилах запасной лестницы. Козлов умер от удушения, но на теле было несколько колото-резаных ранений. По следам на шее судмедэксперты установили, что заключенного сначала задушили, а уже потом повесили. В убийстве Козлова заподозрили двух других заключенных: 24-летнего Никиту Журавлева, лечившегося в той же больнице от туберкулеза, и 28-летнего Дениса Тулякова, лежавшего в хирургическом отделении. По словам Журавлева, сотрудники УФСИН и Следственного комитета предложили ему и Тулякову взять вину на себя или дать ложные показания, обвинив других заключенных. В противном случае их обещали отправить в другую колонию, где их «сломают или изнасилуют». Оба отказались, после этого Тулякова этапировали в Мордовию, а Журавлева — во Владимир. Там оба за несколько дней изменили своё решение и признались в убийстве Ивана Козлова. Про пытки в исправительных учреждениях Владимирской области заговорили после того, как в начале этого года в одну из местных колоний этапировали политика Алексея Навального. Но издевательства во владимирских колониях и тюрьмах начались не с приездом Навального: уже много лет сотрудники ФСИН по всей стране угрожают осужденным этапом во Владимирскую область. Местные колонии славятся как место, где несговорчивого зэка быстро «уговорят» взять на себя новые преступления. Редакция поговорила с адвокатами, правозащитниками и родственниками тех, кто отбывал или отбывает срок, изучили декларации сотрудников ФСИН, документы с обвинениями в их адрес и материалы уголовных дел, и рассказывают, как во владимирских колониях годами выстраивалась система пыток. Ответственные за её создание сотрудники ФСИН не только не понесли никакого наказания, но даже получили повышения, и некоторые из них теперь отвечают за режим во всех исправительных учреждениях России.

«Кто убил Ивана Козлова?»

На пытки жалуются во всех учреждениях Владимирской области, но одной из самых страшных считается исправительная колония (ИК) № 3, в народе её называют «Моторкой». В 2018 году правозащитники сообщали , что 20 заключенных тюрьмы «Владимирский централ» (ФКУ Т-2) вскрыли себе вены, протестуя против перевода в «Моторку». Начальник тюрьмы и уполномоченная по правам человека области Людмила Романова это отрицали. Такой перевод, по информации правозащитников, обставляют просто: на бумаге заключенных направляют в больницу при колонии с целью проверки на туберкулез.


Именно в эту колонию в октябре 2020 года привезли Никиту Журавлева, обвиненного в убийстве заключенного Козлова. «Я думал, приехал по лечению туда. Я у них поинтересовался, по болезни привезли или как, на что мне сказали: „Нет, ты сейчас все узнаешь“», — говорит Журавлев на видео, записанном его адвокатом в марте 2021-го.

В колонии, вспоминал Журавлев в разговоре с адвокатом, его сразу отвели в оперативно-воспитательный отдел, где неизвестный сказал ему встать «на растяжку» ( поставить ноги максимально широко, упереться головой и поднятыми руками в стену; после этого по ногам могут бить, чтобы заключенный расставлял их шире). После этого ещё несколько неизвестных (Журавлев предполагает, что это могли быть осужденные, таким образом «помогавшие» сотрудникам тюрьмы) надели ему на голову маску, завели в кабинет и начали пытать, при этом повторяя: «Кто убил Ивана Козлова? Кто к этому причастен? Мы уже всё знаем, это ты с Туляковым, Туляков там все уже говорит». Заключенного били током по ногам, по шее, в пах, клали на голову полотенце и лили сверху воду, от чего Журавлев начал захлебываться, также ему сделали клизму с большим количеством воды. Пытки продолжались два дня. 25 октября к Никите Журавлеву в колонию приехал адвокат, но встретиться с ним не вышло: заключенного отвели в кабинет к оперативнику ФСИН, который заставил его написать отказ от защитника. После этого к Журавлеву зашел незнакомый осужденный, сказал, что больше разговаривать с ним никто не будет и у него есть несколько минут на раздумья: либо он подписывает признание в убийстве, либо его изнасилуют. Журавлев согласился признаться. На следующий день оперативный сотрудник объяснил Никите, какие показания он должен выучить, затем заключенный повторил их на камеру. В материалах уголовного дела об убийстве (есть в распоряжении редакции) говорится, что до и после дачи этих показаний Журавлева осмотрели медицинские работники и никаких повреждений на его теле не нашли. Сам Журавлев утверждает, что его никто не осматривал. После признания его ещё несколько дней пытали, предупреждая, что скоро приедет следователь, которому нужно будет подтвердить данные показания. Почти аналогичную историю рассказывает «сообщник» Журавлева Денис Туляков о мордовской колонии, где он тоже под давлением признался в убийстве (его письмо есть в распоряжении редакции). В январе Никиту Журавлева этапировали обратно в Ульяновск, там он наконец смог рассказать о произошедшем адвокату. Защитник подал жалобы во ФСИН, прокуратуру, Следственный комитет и Администрацию президента. Также Журавлев рассказал о случившемся местному следователю (материалы допроса и все отправленные жалобы есть в распоряжении редакции). В Ульяновске Журавлева впервые после пыток осмотрел врач. Следы избиений к тому моменту уже почти исчезли, рассказала редакции его жена Кристина Беглова. Оставались только отметины от ударов током, но эксперт в заключении назвал их «старыми шрамами». В марте — апреле 2021 года Следственное управление СК во Владимире провело проверку по жалобам Журавлева. Следователи опросили четверых оперативников, двоих уборщиков и двоих заключенных из ИК-3: все они сказали, что ни к Журавлеву, ни к кому бы то ни было в колонии никогда не применялось насилие (отказ в возбуждении уголовного дела с этими показаниями есть в распоряжении редакции). 29 марта 2021 года прокуратура Ульяновской области утвердила обвинительное заключение по делу об убийстве Ивана Козлова — и дело передали в суд. Доказательствами против Журавлева и Тулякова стали их явки с повинной, показания других заключенных из больницы в Ульяновске, которые утверждали, что обвиняемые плохо относились к убитому, и троих засекреченных свидетелей — последние утверждали, что видели убийство своими глазами. Из материалов дела следует, что ни отпечатков пальцев, ни генетического материала обвиняемых на одежде или теле Козлова, а также на веревке, которой его задушили, не нашли.

«Полный обыск с осмотром внутренних полостей»

В 2011 году начальником Тюрьмы № 2 (Т-2) по Владимирской области, известной также как «Владимирский централ», стал Игорь Кулагин. До этого он был заместителем начальника по безопасности и оперативной работе (БиОР) в красноярской исправительной колонии № 31. Кулагин быстро делал карьеру: уже в 2014-м он стал заместителем, а вскоре и первым заместителем главы владимирского УФСИН. Именно с назначением Игоря Кулагина во Владимир связывают установившиеся в местных исправительных учреждениях порядки. «До него (Кулагина) нормально было, одна-две колонии были, где били людей, — говорил Дмитрий Кирсанов из фонда „Я выбираю жизнь“ на пресс-конференции о пытках во „Владимирском централе“ в 2018 году. — С его приходом началось повально: ИК-2 „Покров“, ИК-3 „Моторка“, ИК-6 „Мелехово“. Во всех этих колониях сейчас творится ад». После того как Кулагин в 2014 году стал заместителем главы Владимирского УФСИН, «Владимирский централ» возглавил замначальника местного СИЗО-3 Алексей Климов. В YouTube опубликовано видео, где бывший заключенный «централа» Владимир Чёрных вспоминает свои первые дни в тюрьме. На видео Чёрных утверждает, что отбывал срок в «централе» с 2016 по 2018 год, то есть в то время, когда Т-2 руководил Алексей Климов. Пытки, по его словам, начались сразу после прибытия в тюрьму: «Избивали каждый день, Климов сам заходил, давал указания. Сломали пять ребер, пальцы. Били по голове, слух пропал на левое ухо». После избиения Владимира увели в изолятор. Там он пробыл полтора месяца, на протяжении которых его каждый день избивали: «Вытаскивали в коридор, там [видеосъемка], видимо, не ведётся. Руководили этими пытками Гончаров ( В тот период в Т-2 был сотрудник оперативного отдела с такой фамилией, замначальника Кисляков, замначальника Павлов. Гончаров всячески склонял: „Будешь все делать, будешь рабом, будешь сотрудничать со мной“. Вызывал к себе, угрожал и членами [изнасилованием], и „Моторкой“ — что вывезет и там опоганит». На YouTube-канале Бориса Ушакова опубликованы десятки видеозаписей с бывшими заключенными, в частности, отбывавшими срок во владимирских ИК, и их родными. Все они рассказывают о пытках и давлении со стороны администрации колоний и сотрудничавших с ними зэками. В распоряжении редакции есть несколько заявлений и жалоб на пытки в колониях Владимирской области, которые Ушаков отправлял в госорганы, а также их ответы. Сам правозащитник сейчас находится в СИЗО по делу об изнасиловании бывшей следовательницы. Он и его коллеги, опрошенные корреспонденткой редакции, считают это дело сфабрикованным. Подзащитные адвоката Юлии Чвановой, отбывавшие наказание в Т-2 при Алексее Климове, на насилие не жаловались, зато постоянно говорили о «пытках музыкой». «Там по сегодняшний день 24 часа в сутки работают три колонки одновременно, — рассказывает Чванова. — Например — это со слов осужденных — (зачитывают) правила внутреннего распорядка, играет „Русское радио“, и при этом ещё свинки хрюкают и петушки поют. Осужденные ходят в берушах, у кого они есть. У кого нет — мучаются». Под руководством Алексея Климова «Владимирский централ» стал максимально закрыт от любого внешнего вмешательства: адвокаты часто не могли встретиться с подзащитными, потому что в тюрьме был всего один кабинет для таких встреч, который был постоянно занят, защитников отказывались пропускать в тюрьму с техникой, необходимой для фиксации повреждений у заключенных, заставляли их постоянно переделывать документы. В 2018 году правозащитный «Комитет за гражданские права» обнаружил минимум 15 решений Фрунзенского районного суда Владимира по жалобам адвокатов на тюрьму — в 11 случаях суд признал действия администрации незаконными, но ситуация от этого не изменилась. Чаще всего во «Владимирском централе» адвокатам отказывали в положенных по закону свиданиях с подзащитными один на один из-за отказа заключенного пройти так называемый полный обыск. «Осужденный полностью разделся и представил для обыска всю свою одежду», — говорится в одном из судебных решений в отношении Т-2. «Однако сотрудники потребовали пройти обследование прямой кишки. Осужденный посчитал, что такой осмотр направлен исключительно на то, чтобы его унизить, так как никаких запрещенных предметов у него нет и быть не может, поскольку уже длительное время он содержится в одиночной камере». В результате, указано в решении, сотрудник тюрьмы отказался покидать кабинет для свиданий и заявил, что «полный обыск с осмотром внутренних естественных полостей организма — обязательное условие конфиденциального свидания с адвокатом». Этот отказ суд также признал незаконным, однако на поведение сотрудников тюрьмы это снова не повлияло. «Ни один осужденный и сейчас не ходит на конфиденциальную беседу с адвокатом, — рассказывает владимирский адвокат Юлия Чванова. — Сотрудники, зная, что нормальный мужчина не позволит себе залезть в попу пальцем, выводят осужденного из камеры, говорят: „Пойдешь к адвокату?“, осужденный соглашается, а ему оперативник: „Я с тобой пойду“. Осужденный отказывается, тогда ему оперативник говорит: „Мне только что пришла информация, что внутри тебя запрещенный предмет. Если ты хочешь конфиденциальное свидание, мы должны осмотреть тебя полностью: с врачом, с перчатками, с клизмами“. Даже в Карелии есть сканер ( прибор, заменяющий инвазивный досмотр), а наша область находится в 200 километрах от Москвы, и у них нет сканера. В итоге ходят с сотрудниками тюрьмы на свидания, и все свидания проходят под видеорегистратор — об адвокатской тайне речи нет. Если осужденный, не дай бог, маме передаст привет или начнёт жаловаться на условия, свидание прерывают и осужденного уводят».

«Минимум вопросов, минимум допросов»

«Пресс-камеры были созданы на корпусах со своими заключенными, которые выполняли оперативные действия, которые он (начальник тюрьмы) приказывал, — рассказывал на видео бывший заключенный „Владимирского централа“ Владимир Чёрных. — Связывали, глумились, членами угрожали, палки совали в такие места, которые стыдно говорить». Такие камеры — их ещё называют «пресс-хаты» ( от слова «прессовать») — вероятно, существуют в большинстве учреждений области. Как именно они работают и с какими целями создаются, можно увидеть на примере ряда уголовных дел в отношении заключенных и сотрудников владимирского СИЗО-1. Один из этих сотрудников, оперуполномоченный Василий Воскобойников, до СИЗО успел поработать ещё и во «Владимирском централе». В августе 2015 года Воскобойников предложил сотрудничество осужденному за разбой и наркотики Егору Куралеву, который ждал в СИЗО-1 этапа в колонию. Предполагалось, что Куралев должен был помогать выведывать информацию у других подозреваемых и обвиняемых. В обмен на это Воскобойников обещал сделать так, чтобы Куралев остался отбывать срок во Владимире. Осужденный согласился и стал тюремным «активистом», из личной выгоды помогающим администрации. Формально Егор Куралев отбывал наказание в колонии, но почти весь срок проводил в СИЗО. Оперативники «выписывали» его в изолятор — якобы для участия в оперативных мероприятиях в качестве свидетеля. По закону осужденные и обвиняемые, которым ещё не вынесли приговор, не должны содержаться вместе. Но во Владимире закон соблюдался не всегда. Как «оперативные мероприятия» осуществлялись на практике, описывает в жалобе бывший заключенный СИЗО-1 Александр Кабанов (документ есть в распоряжении редакции, почти полностью его публиковало владимирское издание «Томикс»): «19 августа 2016 года я, являясь обвиняемым в одной квартирной краже, был помещен в камеру №46 в СИЗО-1. Заключенные окружили меня, повалили на пол и привязали за спиной руки к ногам. Эти действия сопровождались ударами по всему телу ногами и кулаками. Затем Куралев объяснил мне, что я попал в так называемую пресс-хату, где предстоит написать все, что от меня потребуется. Куралев сказал, что я буду лежать так связанный, пока не вспомню минимум пять квартирных краж». Через шесть часов Александр Кабанов выдумал пять краж, которые он якобы совершил, через восемь — признался, что оставлял по Владимиру закладки с героином. После этого «активисты» стали душить его, надевая на голову пакет. Только через десять часов его развязали. На подпись ему дали три заявления: о том, что на свободе он склонял к сексу детей и просит предоставить ему защиту, что вступал в сексуальные связи с мужчинами и потому просит принять его в «систему обиженных» ( заключенных, занимающих низшую ступень в неофициальной тюремной иерархии), а также что обязуется сотрудничать с оперативным отделом УФСИН по Владимирской области и помогать в раскрытии преступлений других осужденных. Эти заявления, утверждает Кабанов, Куралев отнес оперативнику Василию Воскобойникову. Через несколько дней Воскобойников вызвал Кабанова к себе и сообщил, что его оставляют в той же камере до приговора — чтобы не было соблазна изменить показания или пожаловаться. В «пресс-хате» Александр Кабанов провел полгода. В феврале 2017 года в камеру привели приговоренного к пожизненному сроку Джафара Мирзоева. Мирзоева избил, а потом связал «активист» Юрий Филиппов, вспоминает Кабанов. Ночь Мирзоев провел связанным, после этого стал просить Филиппова его развязать, обещая сделать все, что потребуется. Филиппов согласился и дал ему на подпись такие же, как Кабанову, заявления о сексе с детьми и мужчинами. Мирзоев отказался их подписывать, тогда Филиппов стал его бить и угрожал снова связать. Мирзоев, защищаясь, схватил со стола ручку и воткнул её Филиппову в глаз. Борьба закончилась смертью Филиппова. Кабанова и других заключенных из его камеры развезли по другим исправительным учреждениям области, предварительно проинструктировав: на допросах нужно говорить, что камера была обычной, а убийство произошло из-за бытовой ссоры. Так преступление описывал и суд в пресс-релизе. Александр выполнил инструкцию следователей, потому что боялся возвращения в «пресс-хату». В апреле 2017 года Александру Кабанову наконец удалось встретиться с адвокатом, тогда же он подал первую жалобу в прокуратуру, а после неё — ещё несколько. Даже на суде по собственному уголовному делу он рассказывал о пыточной камере и самооговоре. Но следователи и оперативники, которые проходили по этому делу свидетелями, показали, что всё было по закону. В итоге суд приговорил Кабанова к 14 годам колонии особого режима за сбыт наркотических веществ и квартирные кражи. Приговор Кабанову суд вынес в мае 2018 года, примерно тогда же за убийство сокамерника осудили и Джафара Мирзоева. А в августе 2018 года прокуратура области провела расследование и сообщила : Мирзоев совершил убийство из-за систематических нарушений закона сотрудниками УФСИН. Ведомство рассказало, что передало в областное следственное управление материалы проверки в отношении шестерых сотрудников ФСИН и двух осужденных. По этим материалам в июле 2018 года были возбуждены уголовные дела по статьям о превышении полномочий (часть 3 статьи 286 УК РФ) и насильственных действиях сексуального характера группой лиц (часть 2 статьи 132 УК РФ). До суда дошли дела только на двоих сотрудников ФСИН из шестерых упоминавшихся в релизе прокуратуры и на одного осужденного (вероятно, вторым был погибший Юрий Филиппов). По статье о превышении полномочий судили оперуполномоченного Василия Воскобойникова, склонившего заключенных Егора Куралева и Юрия Филиппова к сотрудничеству, и заместителя начальника СИЗО-1 Андрея Копылкова. Оперуполномоченного Воскобойникова в ноябре 2020 года приговорили к трем годам лишения свободы с запретом работать в системе ФСИН в течение полутора лет после освобождения (приговор есть в распоряжении редакции). Сейчас он обжалует приговор в апелляционной инстанции. Андрея Копылкова обвинили только по одному эпизоду, говорится в постановлении по делу. В феврале 2017 года он приказал сотрудникам СИЗО отправить в пресс-камеру заключенного, который объявил голодовку и требовал встречи с прокурором. Копылков рассчитывал, что «активисты» повлияют на этого заключенного и он прекратит голодать. На одном из заседаний по делу Копылкова этот заключенный заявил, что никаких претензий к замначальника СИЗО у него нет и причиненный ему ущерб полностью заглажен. Суд прекратил дело, оштрафовав Копылкова на 30 тысяч рублей. Заключенного Егора Куралева — «активиста», который по заданию оперативников пытал заключенных в «пресс-хате», — осудили в итоге по более лёгкой статье, чем о насильственных действиях сексуального характера: об истязаниях (статья 117 УК РФ). В сентябре 2019 года его приговорили к четырем годам лишения свободы. В предъявленное сотрудникам СИЗО обвинение вошли преступления в отношении троих потерпевших. Александра Кабанова в их числе не оказалось. «Следствие делает всё возможное и невозможное, чтобы я не стал в этом деле под статусом „потерпевший“, — писал Кабанов редакции издания „Томикс“ осенью 2019 года (письмо есть в распоряжении редакции). — По крайней мере, любые принуждения к самооговору в пресс-камере пытаются исключить (из обвинения). То есть, если меня и пытали, то по причинам, не связанным с делом, без цели принуждения меня к даче показаний. Ведь если будет доказано, что пытки применялись для принуждения к самооговору, то это влечет отмену моего приговора». По словам заключенного, следователи не искали свидетелей, которые могли бы подтвердить его слова, чтобы в деле «не прибавилось обвиняемых из числа сотрудников». «Следствие ведётся по системе фэншуй: минимум вопросов, минимум допросов, минимум свидетелей. Кого можно запугать, пугают перспективой стать обвиняемым, кого можно потерять, не ищут», — писал Кабанов.
За преступления, в которых Кабанов признался под пытками, ему осталось сидеть ещё одиннадцать лет.

«Завели в баню и начали уничтожать»

Пока «Владимирский централ» возглавлял Алексей Климов, там погибли как минимум двое заключенных: в январе 2017 года повешенным нашли Артёма Аликина, в марте 2018 года — Андрея Грачева. Смерть Артёма Аликина в Т-2 объяснили суицидом, но на его теле были повреждения, рассказывают родные и друзья Аликина в видеообращениях к президенту ( 1 , 2 ). На видео с трупом Аликина видны многочисленные гематомы. По словам сестры погибшего, медицинский эксперт в заключении умолчал об этих следах. Она также утверждает, что узнала о смерти брата не от администрации тюрьмы, а от других заключенных, администрация же и вовсе не хотела отдавать ей тело. «Пятки чёрные, отбитые, отбиты половые органы, сломаны пальцы на руках, повернули на бок труп — все бито-перебито», — описывает тело погибшего в Т-2 Андрея Грачева владимирский правозащитник Валерий Горбунов в видео канала «Томикс», в том же сюжете показывают и съёмку трупа в морге: на теле видны повреждения. Родные и правозащитники уверены, что Аликина и Грачева убили, а трупы повесили, чтобы имитировать самоубийство. По словам бывшего заключенного Т-2 Владимира Чёрных, это признавали и сотрудники колонии: «Гончаров ( в то время во «Владимирском централе» работал сотрудник оперативного отдела с такой фамилией) мне неоднократно говорил: „Грачева повесили, повесим и тебя. Артёма (Аликина) убили, надо будет, и тебя убьем“». Чёрных утверждает, что в 2018 году сидел в подвале «централа», где тогда находился Андрей Грачев, и даже слышал его крики. По словам адвоката Валерия Шухардина, в одиночные камеры в подвале Т-2 действительно отправляют всех неугодных заключенных. Следователи провели проверку по факту смерти Артёма Аликина, но возбудить уголовное дело отказались : не нашли состава преступления в действиях сотрудников колонии. После этого администрация Т-2 подала в суд на правозащитника Бориса Ушакова. Руководство тюрьмы требовало удалить размещенное на канале видеообращение родственницы Артёма Аликина, которая утверждала, что его убили сотрудники тюрьмы, но суд посчитал , что видео не оскорбляет репутацию учреждения. По факту смерти Андрея Грачева в мае 2018 года было возбуждено уголовное дело по статье о превышении должностных полномочий (часть 3 статьи 286 УК РФ). Вскоре появилось и второе дело на сотрудников тюрьмы по той же статье. В августе 2018 года семеро заключенных из Т-2 объявили голодовку, добиваясь встречи с московскими правозащитниками. Когда в тюрьму наконец приехали сотрудники «Комитета за права заключенных», осужденные пожаловались им на пытки. В ноябре 2018 года правозащитники добились возбуждения дела. Одним из заявителей по нему стал заключенный «централа» Андрей Потапов, который к тому моменту неоднократно пытался покончить с собой из-за избиений и объявлял голодовку. В распоряжении редакции есть заявление во ФСИН, которое подал правозащитник Борис Ушаков от имени Евгения, брата Андрея Потапова. В нём говорится, что Потапов располагал сведениями об избиениях погибших заключенных Грачева и Аликина и дал показания об этом. Также в заявлении утверждается, что начальник Т-2 Алексей Климов якобы угрожал Потапову переводом в другой регион, где ему «устроят расправу». Это говорит и сам Потапов на видео , записанном адвокатом в Т-2 летом 2019 года. «Потапова, чтобы он отказался от уголовного дела, привезли на „Моторку“, там завели в баню, начали уничтожать человек двадцать заключенных, — рассказывал бывший заключенный Т-2 Владимир Чёрных. — Всеми силами пытаются на него воздействовать, чтобы он не давал показания против администрации». По словам Чёрных, это стандартная тактика работы с жалобами заключенных в колонии: «Они (администрация) сами вызывают местный следственный комитет, прокуратуру по надзору [за исполнением законов в исправительных учреждениях). До того, как вы с ними встретитесь, помещают вас в специальную камеру, обрабатывают, воздействуют всеми способами». Брат Андрея Потапова Евгений не вышел на связь с корреспонденткой редакции. Где сейчас находится сам заключенный, неизвестно. Также неизвестно, чем закончилось расследование уголовных дел о превышении должностных полномочий сотрудниками Т-2: приговоров по ним нет в государственной автоматизированной системе «Правосудие», правозащитники, беседовавшие с редакцией, тоже не слышали, чтобы эти дела дошли до суда.

«Как ниточка с иголочкой»

Многочисленные свидетельства пыток и убийств в колониях и тюрьмах Владимирской области никак не сказались на карьерах тех, кто отвечал за режим в этих учреждениях. Бывший руководитель «Владимирского централа» Игорь Кулагин успешно продвигался по службе не только в области, но и на федеральном уровне. Прослужив год в должности первого зама главы местного УФСИН, в 2016 году он стал первым заместителем начальника, а затем и начальником Управления режима и надзора ФСИН России. Это управление отвечает за режим во всех исправительных учреждениях России.

«Как ниточка с иголочкой»

Многочисленные свидетельства пыток и убийств в колониях и тюрьмах Владимирской области никак не сказались на карьерах тех, кто отвечал за режим в этих учреждениях. Бывший руководитель «Владимирского централа» Игорь Кулагин успешно продвигался по службе не только в области, но и на федеральном уровне. Прослужив год в должности первого зама главы местного УФСИН, в 2016 году он стал первым заместителем начальника, а затем и начальником Управления режима и надзора ФСИН России. Это управление отвечает за режим во всех исправительных учреждениях России. «Так обычно и бывает, — говорит Владимир Рубашный. — Оперативный состав — это такая „голубая кость“. Как правило, все начальники учреждений выходят из оперативного состава. Как они это [давление на заключенных] делали, будучи ещё молодыми операми, так и переносят в своё учреждение. И этих людей невозможно переделать. Они понимают, что давлением можно чего-то добиваться». Оперативные подразделения ФСИН по закону должны заниматься выявлением и предупреждением преступлений в колонии. На практике же именно их сотрудники создают отряды «активистов» — заключенных, которые за поблажки от администрации готовы выбивать нужные оперативникам показания из своих сокамерников. «Оперативники не все участвуют в пытках, — говорит Рубашный. — Они всё же занимаются тем, чтобы кого-то другого напрячь пытать, чтобы заключенный притих или написал явку с повинной. За раскрываемость у них тоже плюсы идут: человек может в тюрьме сидеть, но, мало ли, он совершил какие-то преступления, а про это никто не знает. Есть часть заключенных, которые являются такой карающей дланью администрации — туда (в „активисты“), как правило, идут люди проблемные — например, с преступлениями, которые могут не одобряться другими заключенными». «Оперативники — главные люди в колонии», — добавляет адвокат Мария Эйсмонт, которая в 2019 году часто ездила к своему подзащитному Константину Котову в исправительную колонию № 2 в Покрове. В этой колонии сейчас находится политик Алексей Навальный. С 2019 года её возглавляет Александр Муханов. Как и большинство начальников местных колоний, он работает во владимирском ФСИН с 2009 года — начинал простым оперуполномоченным. При Муханове заключенных, по словам Эйсмонт, перестали бить ежедневно и поголовно. До Муханова покровскую колонию возглавлял Александр Зотов. В те годы, как рассказывали Эйсмонт родные осужденных, пытали постоянно. При Зотове в колонии почти перестали подавать на УДО, подсчитала «Медиазона»: условно-досрочно могли выйти только «активисты». После работы в ИК-2 Александр Зотов тоже получил повышение: в 2019 году он пришел на место Алексея Климова во «Владимирский централ», самое большое исправительное учреждение области. При Климове попасть в тюрьму адвокатам было сложно, а при Зотове стало почти невозможно. Запись оказалась постоянно занята на месяц вперед, а заключенные начали массово отказываться от защитников, жалуется адвокат Юлия Чванова. К одному из своих подзащитных, Яше Аладинову, Чванова не могла попасть целый год. Наконец она обжаловала это в суде, который признал действия сотрудников тюрьмы незаконными и указал, что заключенный может отказаться от адвоката только в его присутствии. На апелляции по этой жалобе суд обязал тюрьму вывести Аладинова на процесс по видеосвязи. «Его выводят, и он прямо во время суда говорит: „Я никогда от Юлии Сергеевны не отказывался, они меня пытали током весь год, под пытками заставляли все это делать“, — вспоминает Чванова. — С того момента меня стали к нему пускать, перевели его в нормальную камеру». Александр Зотов проработал во «Владимирском централе» до выхода на пенсию в 2021 году. Новым главой тюрьмы стал Сергей Павлов, заместитель Климова и Зотова в 2017–2021 годах. «Всегда жаловались на начальника и замначальника, всегда было две фамилии в жалобах заключенных: Павлов и Климов, Павлов и Зотов — как ниточка с иголочкой», — рассказывает Юлия Чванова.

«Угрожали, что будут продавать за пачку сигарет»

После ухода Александра Зотова с поста главы владимирской ИК-2 в 2019 году из колонии ушли и некоторые другие сотрудники, на которых жаловались родные заключенных, говорит адвокат Мария Эйсмонт. В числе таких сотрудников заключенные чаще всего называют имя Романа Саакяна. Карьеру во Владимирской области Саакян начал в 2012 году оперуполномоченным в знаменитой «Моторке», ИК-3, куда, как утверждают правозащитники, заключенных свозят на «перевоспитание». «В карантине мужа избивали. Избивал старший оперуполномоченный Саакян совместно с другими заключенными. Между ног, на бедрах огромные фиолетового цвета синяки», — рассказывала изданию «Томикс» о событиях 2015 года Елена Петкова, жена заключенного «Моторки» Владимира Матвийчука. По жалобам Матвийчука и Петковой в мае 2015 года было даже возбуждено уголовное дело — в отношении «неустановленных сотрудников ИК-3». «В октябре (2015-го) уголовное дело было резко прекращено, — говорила Петкова. — После чего начался шквал издевательств над мужем со стороны зама по БиОР Рыженкова, Саакяна и начальника колонии. Выдворяли в ШИЗО ( штрафной изолятор), избивали, плевали в лицо, раздевали догола, унижали. Угрожали изнасилованием — что будут продавать за пачку сигарет другим осужденным. И это небеспочвенно: (муж) рассказывал, что заставляют одних осужденных насиловать других, и при этом сотрудники снимают это на видеокамеру». Дмитрий Кирсанов из фонда «Я выбираю жизнь» на пресс-конференции о пытках во Владимире в 2018 году утверждал , что в ИК-3 приём в колонию начинается якобы с того, что «Роман Саакян сам достает пенис и пугает им заключенного, заставляет подписывать нужные бумаги», то же самое говорит Денис Солдатов из правозащитного проекта «Гулаг.инфо». Судя по всему, уголовное дело на неустановленных сотрудников ИК-3 по жалобам Владимира Матвийчука и Елены Петковой так и не дошло до суда. После многочисленных жалоб Матвийчука перевели в колонию в другом регионе, рассказал редакции его адвокат. Сотрудники ИК-3, на которых жаловались Петкова, Матвийчук и другие заключенные, тоже получили повышения. Начальник колонии Алексей Чудин в 2017 году стал замначальника областного УФСИН. Его заместитель Андрей Громаков возглавил владимирскую ИК-5. Петкова утверждала , что ещё одного заместителя, Павла Рыженкова, уволили из органов ФСИН. В 2015 году его фамилия действительно исчезла из деклараций ведомства, но уже в 2016-м его полный тезка стал заместителем начальника СИЗО-10 Московской области. В 2017 году он занимал ту же должность уже в СИЗО-8 Московской области.

«На дубинку начали надевать презерватив»

На повышение пошел и старший оперуполномоченный Роман Саакян. В 2016 году он стал начальником оперативной части в ИК-2 в Покрове.

По словам ультраправого политика Дмитрия Демушкина, который отбывал срок в ИК-2 с 2016 по 2019 год, Саакян создал в колонии барак усиленного режима (БУР) «под названием „Сектор усиленного контроля А“, сокращенно — СУКА». «Это официальное название, — говорит Демушкин. — Обычно людям хватало двух недель в этом отряде, чтобы потом они делали всё, чтобы больше туда не попасть».

Сейчас этот сектор используется как место для карантина прибывающих в колонию: каждый из заключенных начинает жизнь в покровской ИК-2 с двух «максимально жестких недель», объясняла «МБХ-Медиа» адвокат Мария Эйсмонт. По её мнению, цель карантина в том, чтобы «на выходе заключенный был готов к полному повиновению, не желая попасть обратно».