Путин: "Гуриеву надо поменьше п****ть"

«Все, что сегодня происходит с преследованием экспертов, которые участвовали в независимой экспертизе для Совета по правам человека при президенте, мне представляется полной фантасмагорией. Мне кажется, будто я читаю какой-то фантастический роман или смотрю фильм Алексея Германа «Трудно быть Богом». Это все совершенно за гранью юридической реальности», — говорит Михаил Федотов, председатель Совета по правам человека при президенте РФ.

Между тем «юридическая реальность» подобралась близко-близко к самому Михаилу Федотову. Несколько недель назад на кафедре ЮНЕСКО по интеллектуальной собственности при Высшей школе экономики был произведен обыск. Руководителем этой кафедры является Михаил Федотов. Сам он об обыске говорить отказывается. Следователи изъяли два компьютера, забрали дискеты и, вероятно, электронную переписку одного из сотрудников Михаила Федотова — Астамура Тедеева, специалиста в области налогового права, который в 2011 году по просьбе Совета по правам человека и гражданскому обществу при президенте России (СПЧ) участвовал в экспертизе *.

Тедеев — один из девяти экспертов (среди них — шесть российских), участвовавших в независимой общественной экспертизе для СПЧ. Группу экспертов возглавляла судья Конституционного суда в отставке и член СПЧ Тамара Морщакова. За последний год обыски были проведены у троих из шести экспертов: в сентябре 2012 года — дома у Михаила Субботина, в апреле 2013-го — в офисе Российской экономической школы (РЭШ) у Сергея Гуриева и в офисе Астамура Тедеева. Гуриева и Тедеева вызывали на допросы. Михаила Субботина и эксперта Оксану Олейник звали в СК в феврале 2013-го, но потом сами же следователи эти допросы отменили.

Еще один эксперт, Анатолий Наумов, заведующий кафедрой уголовно-правовых дисциплин Академии Генпрокуратуры РФ, был вынужден уйти из Академии Генпрокуратуры, после того как написал свое заключение по «делу ЮКОСа» для СПЧ. Единственным из шести российских ученых, кто пока никак не пострадал от своего участия в независимой экспертизе, остается Александр Прошляков, заведующий кафедрой уголовного процесса Уральской государственной юридической академии.

Обыски и допросы ученых экономистов и юристов проходят по уголовному делу № 18/41-03, так называемому «материнскому делу ЮКОСА», которое было возбуждено еще 20 июня 2003 года **.

От этого дела в течение десяти лет отпочковывались все дела, имеющие отношение к Ходорковскому и Лебедеву. За это время почти все сотрудники компании ЮКОС, которых посадили уже после ареста Ходорковского и Лебедева, отсидев, вышли на свободу, кто условно-досрочно, кто в связи с изменением законодательства.

За эти десять лет следователи, выделив уголовные дела из «материнского дела», сумели предъявить заочные обвинения некоторым уехавшим за границу сотрудникам и акционерам опальной компании. Все эти десять лет следственная группа, возглавляемая следователями по особо важным делам генералом Михаилом Тумановым и полковником Фаритом Ганиевым, продолжала работать. Сейчас они сосредоточились на легализации денежных средств, которые из-за границы якобы перечисляют доверенные лица Ходорковского и Лебедева. The New Times в статье «Дело экспертов» подробно писал, что искали следователи во время сентябрьских обысков, которые были проведены не только у эксперта Михаила Субботина, но и у главы Центра правовых и экономических исследований **** Елены Новиковой, которая никакого отношения к экспертизе для СПЧ не имела. Следователи искали доказательства своей версии, что доверенные лица Ходорковского через Центр правовых и экономических исследований подкупали экспертов, проводивших общественно-правовую экспертизу по второму «делу ЮКОСа» для СПЧ, который в декабре 2011 года представил ее президенту России Дмитрию Медведеву.

[ thenewstimes.ru, 04.03.2013, "Дело экспертов" : Читаем в постановлении суда о проведении обыска: «В настоящее время доверенные лица Ходорковского М.Б., Брудно М.Б., Лебедева П.Л./…/ управляют денежными средствами, полученными в результате совершения указанными лицами преступлений, находящимися на счетах зарубежных банков и компаний…/ С целью воспрепятствования производства по делу через зарубежные банки легализованные денежные средства перечисляются на счета общественных организаций и используются по указаниям участников организованной группы для фальсификации доказательств и совершения иных действий, в т.ч. для финансирования и получения заведомо ложных заключений специалистов под видом независимых общественных экспертиз путем оплаты лицам, организовывавшим их проведение, и экспертам». [...]

В постановлении Басманного суда о проведении обыска говорится, что с мая 2010 г. по январь 2011 г. от имени П. Дж.Саласа (Франция)*** и некой «Королевской ассоциации» (в действительности подразделение всемирно известного университета МакГилл в Монреале) на счет «Центра правовых и экономических исследований» со счетов в иностранных банках было перечислено порядка $1 млн. Конечно, в постановлении не говорится, что это университет, известный своей 20-летней поддержкой правовых реформ в России, в том числе содействием разработке российского Гражданского кодекса, а «круглая сумма» использовалась для оплаты труда сотрудников Центра, получавших весьма средние на фоне московских зарплат доходы.

Однако именно связь этих денег с доверенными лицами Ходорковского, судя по всему, искали во время обысков следователи СК и оперативники ФСБ. «Разработка» Центра Елены Новиковой началась еще в апреле 2012 года, когда в банке, где у Центра был счет, провели выемку документов и нашли переводы денег из университета МакГилл.

Переговоры о заключении договора о сотрудничестве с всемирно известным канадским университетом Центр начал еще в 2010 году, т.е. почти за год до начала общественной экспертизы по «делу ЮКОСа». Но следователей это не смущало, они, видимо, радовались, что могут выстроить цепочку между доверенными лицами Ходорковского, которые «пересылают деньги в Канаду», а оттуда они якобы попадают в Москву прямиком в «Центр правовых и экономических исследований». И уже эта неправительственная организация оплачивает экспертизу по «второму делу ЮКОСа».

***Питер Салас — адвокат и юрист в штате Нью-Йорк с 1999 года, координатор программ международного сотрудничества в области права университета МакГилл (Канада, Монреаль) — Врезка К.ру]

«Тем, кто делал экспертизу по второму делу Ходорковского, никакой уголовной ответственности не грозит, — сказал глава Адвокатской палаты Москвы Генри Резник. — Любой специалист может подвергнуть судебный приговор какой угодно экспертизе или анализу. Так что в этом деле даже подписки о невыезде быть не могло».

Согласно «принципам организации общественной научной экспертизы и привлечения экспертов», которые были утверждены СПЧ в марте 2011 года, «работа по подготовке аналитических докладов осуществляется на общественных началах — исключаются какие бы то ни были договорные отношения с Советом и оплата им проводимого исследования». Тамара Морщакова говорит, что более чем из 20 ученых, которым было предложено участвовать в экспертизе, согласились только девять. Отказывались по разным причинам: одним из мотивов неучастия было заранее оговоренное отсутствие гонорара.

Разработка «экспертной версии» применительно к делу № 18/41-03 началась чуть больше года назад. Тогда, летом прошлого года Новикову и ее «преступную группу» заподозрили в «получении заведомо ложных заключений специалистов под видом независимых общественных экспертиз». Обвинение ей тогда не предъявили, но юристы обсуждали, что согласно закону подобные действия подпадают под несколько статей УК РФ: ст. 303 («фальсификация доказательств»), ст. 307 («заведомо ложные заключения») и ст. 309 («подкуп эксперта»).

«Статьей 303 УК предусмотрена уголовная ответственность за фальсификацию доказательств. Субъектами преступления по ч. 2 этой статьи могут быть только следователь, прокурор или защитник, — комментирует ситуацию адвокат Анна Ставицкая. — Общественная экспертиза проведена после вступления приговора в законную силу и не может рассматриваться в качестве экспертизы в уголовно-процессуальном смысле этого слова. Что касается статьи о «заведомо ложных заключениях», эта ложность должна быть подтверждена решением компетентного суда. Пока этого нет, то и говорить не о чем. И последнее: «подкуп эксперта». Защита имеет право привлекать специалистов для дачи заключения на суде. Некоторые специалисты делают заключения бесплатно, некоторые за деньги. В любом случае общественная экспертиза вступившего в силу приговора суда никакого отношения к статье «подкуп эксперта» не имеет, потому что статья УК касается экспертов, выполняющих поручение следствия или суда о производстве экспертизы в ходе расследования или во время судебного процесса».

Хотя Елене Новиковой обвинения никто не предъявлял, по делу она проходила как свидетель, после обыска она уехала к мужу в Казахстан. Но доблестные следователи СК РФ достали ее и в Алма-Ате. 24 апреля в квартире ее мужа Игоря Новикова, известного специалиста в области международного торгового и морского права, московские следователи СК РФ вместе с казахстанскими коллегами провели обыск. «Следователи увезли в Москву три тома монографии по морскому праву, которую писал муж Лены Новиковой, забрали и книгу о морском праве на английском языке, забрали все клиентские базы с номерами телефонов. Представляете, что это такое для практикующих юристов? Обыск был проведен с нарушением закона, без судебного постановления, без адвоката», — рассказал Михаил Субботин.

Судя по тому, что произошло в Алма-Ате, фантазия подчиненных Бастрыкина разыгралась, и преступление «научной ОПГ» во главе с Новиковой потянуло на настоящее вредительство.

«Издавались монографии и осуществлялись публикации в средствах массовой информации о необходимости внесения изменений в уголовное законодательство России, — говорится в постановлении Басманного суда от 16 апреля 2013 года, разрешающем обыск в Алма-Ате ***** … Создавалась иллюзия необходимости либерализации уголовного законодательства и в интересах Ходорковского М.Б…»

Фамилия Новиковой упоминается и в постановлении судьи Басманного суда Ирины Скуридиной о производстве выемки документов, содержащих информацию, составляющую тайну переписки в офисе РЭШ у Сергея Гуриева.

Похоже, теперь следователи выстраивают следующую цепочку: члены ОПГ, скрывающиеся от следствия за рубежом под руководством бывшего адвоката Ходорковского Антона Дреля, переводят деньги в Россию, этими деньгами распоряжается глава Центра правовых и экономических исследований. Она якобы выплачивает деньги экспертам, организует конференции, привлекает для участия в этих конференциях известных ученых, в частности, Сергея Гуриева. Судья Ирина Скуридина упоминает в своем постановлении и Шестые Ходорковские чтения, которые проходили в Москве в июле 2010 года ******.

«Это какая-то безумная драматургия, — комментирует постановление Басманного суда Тамара Морщакова. — Предъявлять состав преступления «воспрепятствование правосудию» можно только тогда, когда доказан умысел на это преступление. Когда экспертизу проводили, пресса постоянно спрашивала: «А что она (экспертиза) даст?» На этот счет ответили три председателя высших судов — Валерий Зорькин, Вячеслав Лебедев и Антон Иванов. Они сказали, что речь идет о роли общественности в оценке правосудия. Общество должно разбираться с тем, что происходит с правосудием. Вот общество и разобралось».

«В конце прошлого года мне казалось, что следователи провели проверки, убедились, что речь не идет о каком-то уголовном преступлении, и все закончится. Но оказалось, что это не так и все продолжается», — сетует Михаил Федотов.

В феврале-апреле следственная группа заметно активизировалась. Несколько раз в СК вызывали бывшего бухгалтера Центра правовых и экономических исследований, вызывали и троих учредителей Центра Ирека Амирова, Владимира Автономова и Леонида Григорьева. Все они отказываются раскрывать детали допросов.Так, в интервью профессор Григорьев, заведующий кафедрой мировой экономики факультета мировой экономики и политики ВШЭ, сказал: «Я не хочу иметь никакого отношения к этому делу. No comment».

Следственные действия «важняков» не ограничиваются экспертами и учеными. В конце апреля обыск был проведен в московской квартире человека, близкого к команде адвокатов ЮКОСа. Он занимался административно-организационной работой: помогал защитникам Ходорковского и Лебедева покупать билеты, делать заграничные визы, продлевал адвокатские соглашения. Вероятно, у него искали доказательства «преступной связи» адвокатов с живущими за границей членами ОПГ.

На следующий день этого человека — назовем его Алексей N. — вызвали в Следственный комитет для беседы.

Он купил билет и уехал в неизвестном направлении.

Значит ли это, что, «разобравшись с экспертами», следователи подбираются к адвокатам?

Бог весть.

* Решение о проведении общественной правовой экспертизы по второму «делу ЮКОСа» было принято СПЧ в январе 2011 г., одобрено президентом Медведевым в феврале 2011 г.

** Дело возбуждено по факту причинения имущественного ущерба государству, ОАО «Апатит», и умышленного неисполнения вступившего в законную силу решения суда по признакам составов преступлений, предусмотренных п. «б» ч. 3 ст. 165, ч. 3 ст. 285 и ст. 315 УК РФ.

**** Центр правовых и экономических исследований был создан в 2010 г., он объединил ученых, издавших серию работ, включая две коллективные международные монографии, по вопросам верховенства права и уголовной репрессии в сфере бизнеса. Среди экспертов центра — судья Конституционного суда РФ в отставке Тамара Морщакова, зампреды Верховного суда РФ в отставке Владимир Радченко, Виктор Жуйков и другие известные ученые в области права и экономики.

***** Его цитирует «Новая газета» от 31 мая в статье «Следственный комитет проводит обыски в Казахстане с санкции Басманного суда».

****** Впрочем, Центр правовых и экономических исследований среди организаторов этой конференции не значится.



Политическая эмиграция — явление для современной России не новое. Но если раньше на Запад уезжали опальные олигархи, скрывающиеся от тюрьмы оппозиционеры или просто случайные жертвы репрессивной машины, то сегодня ситуация изменилась: за границу потянулась интеллектуальная элита, до последней минуты лояльная Кремлю. Именно об этом в первую очередь говорит бегство во Францию Сергея Гуриева. Занятно, что сама власть по данному поводу совсем не огорчается: «Хочет уходить — уходит, хочет уезжать — уезжает, хочет вернуться — возвращается», — прокомментировал отъезд всемирно известного экономиста пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. [...]

Билет в один конец он забронировал 29 апреля в 9.50 вечера: Air France, Москва — Париж. На следующий день побросал в рюкзак оставшуюся в доме электронику — лэптоп, бэкапы, диски, флешки (ни одежды, ничего другого брать не стал), доехал до Белорусского, сел на «Аэроэкспресс» до Шереметьева. Послал жене Кате эсэмэску: «Когда ты приедешь, меня, скорее всего, дома не будет». — «А где ты будешь?» — не поняв его конспирации, переспросила она. Писать, что в Париже, он не стал — телефон давно уже отслеживали, а паспортный контроль на границе и все удовольствия, связанные с «оперативным сопровождением» (так в последнем разговоре выразился следователь Туманов), ему еще только предстояло пройти. Потому ответил туманно — что-то вроде «ну там, где ты меня хотела бы видеть».

Катин самолет приземлился в Шереметьево в 15.30. На паспортном контроле неожиданно вышла заминка: паспорт профессора Российской экономической школы и Парижской школы экономики и одного из самых цитируемых российских ученых Екатерины Журавской пограничники долго копировали — от первой страницы до последней, потом куда-то унесли, куда-то звонили, с кем-то советовались. Катя подумала: «Вот будет смешно, если меня не впустят домой». Летела она в Москву надолго, все майские праздники уже были расписаны: с кем встретиться, кто приглашен к ним домой обедать, к кому они с Сергеем идут; 6 мая собирались быть на Болотной. Она еще не знала, что планы изменились, и изменились кардинально: так, что вся прежняя жизнь пойдет кувырком. «Проходите»,— сказала ей дама-пограничник. И она вздохнула с облегчением.

Сергей — тогда еще ректор Российской экономической школы, член «золотой сотни» — кадрового резерва Кремля и «молодой лидер будущего», по версии мирового экономического форума в Давосе, — профессор-институционалист Сергей Гуриев ждал жену в баре рядом с платформой «Аэроэкспресса». Там, в баре, он и рассказал Кате про события последних дней: про то, что выемку электронной почты с его рабочего компьютера делали на протяжении трех дней — в четверг, пятницу и субботу (25—27 апреля), что следователь Туманов на последнем допросе там же, в офисе РЭШ, 25 апреля, поинтересовался, не собирается ли Гуриев на ПМЖ, что знакомые, в том числе с разными значимыми приставками к фамилиям (назвать их корреспонденту Гуриев отказался) и инсайдом, накануне сказали ему: «Пожалуй, тебе лучше сейчас уехать». Что будет дальше — никто предсказать не мог. Обыск дома? Подписка о невыезде — о, это было бы, притом что жена и дети большую часть времени — за границей, вполне иезуитским решением. Арест? Короче, он принял решение. В 19.45 30 апреля Сергей Гуриев уже сидел в самолете: он летел в страну, где у него не было ни долгосрочной визы, ни работы; в страну, языка которой он не знал и где его не слишком знали (оценка самого Гуриева) и уж точно бы не пригласили в наблюдательный совет крупнейшего национального банка с компенсацией в $120 тыс. в год. В Москве он оставлял все: дело — он был ректором РЭШ почти десять лет, и именно благодаря ему, по оценке специалистов, она стала мировым брендом, вошла в 100 лучших экономических школ мира; статус; весьма приличный даже по мировым меркам доход. В Париже? Катя, дети и свобода, с гарантией, что ее никто завтра не придет и не отберет. Но слово «эмиграция» пока еще плохо укладывалось в его голове.

У этой истории несколько начал и одна отправная точка: возвращение в Кремль Владимира Путина. Меньше чем через месяц после триумфальной победы на выборах и слезы счастья гаранта на митинге сторонников в центре Москвы на Манежной площади, 2 апреля 2012 года на интернет–портале Lifenews.ru появился материал-разоблачение: эксперты, которые делали экспертизу по второму «делу ЮКОСа» по заказу Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) при президенте РФ (было это в 2011 году, когда президентом еще служил Дмитрий Медведев), получали деньги от фонда Ходорковского, а значит, экспертиза проплачена. Среди прочих там упоминалась РЭШ — как получатель 1,5 млн рублей от Института открытой экономики * — и ее ректор Сергей Гуриев, который в своем анализе дал резко негативную оценку и системе доказательств, и судебному решению по второму делу Ходорковского и Лебедева. Правда, о том, что спонсорская помощь приходится на 2003 год, когда Гуриев еще не был ректором, а был в Принстоне, где читал лекции («Деньги пришли без меня и были потрачены без меня», — сказал он), а экспертиза была ему заказана спустя восемь лет (sic!), в марте 2011-го, разоблачители не сообщили.

В тот же день газеты изложили и заявление пресс-секретаря Следственного комитета Владимира Маркина: «Возглавляемые членами президентского совета правозащитные организации финансировались Михаилом Ходорковским». Фамилия Гуриева упомянута не была. Зато она появилась в середине мая в редакционной статье и заметке «Гапончики» в близком к силовой части Кремля журнале «Эксперт». Там уже враги народа были обозначены вполне конкретно и недвусмысленно: «Треугольник из радикальных оппозиционеров, поддерживающих их СМИ и сочувствующих «экспертов». Под «радикальными оппозиционерами» имелся в виду прежде всего Алексей Навальный, а главным «сочувствующим экспертом» назывался Гуриев, советник премьера Медведева и член Открытого правительства. Днями раньше Гуриев публично сообщил, что перевел 10 тыс. рублей. Фонду борьбы с коррупцией, поскольку «фонд реализует ключевые гражданские инициативы в области борьбы с коррупцией; его деятельность основана на правильных принципах открытости и подотчетности»; «тот факт, что власть скорее не любит, чем любит Алексея Навального, означает, что в фонде не будет людей, которые будут искать легких путей и дешевой славы». На все вопросы, не боится ли он, что и у него самого, и у возглавляемой им РЭШ начнутся проблемы, Гуриев тогда отвечал со смехом: «Нет, конечно». И повторял: «Я свободный человек. Пока я не нарушаю закон, никто не может запрещать мне что-то говорить и что-то делать». Это было еще вегетарианское время: «массовые беспорядки» на Болотной 6 мая уже случились, но казались эксцессом исполнителей, «взбесившийся принтер» на Охотном Ряду еще не начал печатать репрессивные законы, в правительство Медведева вошло много молодых и новых лиц, а самого Гуриева называли то потенциальным министром экономики, то будущим министром образования. Кабинета в Белом доме он так и не получил, но к сотрудничеству с властью был вполне расположен, активно участвовал в деятельности Открытого правительства, уговаривал в него войти и Алексея Навального — о чем публично всем рассказывал (Навальный отказался, но сотрудники его фонда участвовали в заседании по коррупции, на котором Гуриев председательствовал вместе с премьером Медведевым), заместителем министра образования стал его коллега по РЭШ Игорь Федюкин, возглавивший борьбу с липовыми диссертациями и уволенный из министерства (как говорят, с «волчьим билетом») аккурат на прошлой неделе. (Игорь Федюкин в комментарии отказал.) Со стороны казалось, что тогда, в начале лета 2012-го, Гуриев пребывал в эйфории, а угрозы из СК и тем более из «Эксперта» воспринимал как мелкие укусы, от которых он вполне защищен. А зря.

Уже после первых массовых митингов на Болотной и Сахарова в кругу близких к силовикам журналистов и политологов проговаривалась теория заговора (эту теорию впервые озвучил журналист Михаил Леонтьев на дискуссии в журнале в начале февраля 2012 года): де, эти протесты инициированы если и не самим Медведевым (который к тому времени уже давно отказался от избрания на второй президентский срок, но был объявлен будущим премьером и был весьма активен в публичном пространстве), то его ближайшим окружением, которое-де видит в вышедшем на улицы среднем классе — базу его будущей поддержи. Позиции Путина, несмотря на полученные им больше 60% на выборах, казались слабыми, и о том, что ВВП придется-таки распустить нелегитимную Думу — это как минимум, дабы предотвратить разгорание протеста в крупных городах, — говорили тогда вполне открыто. Гуриев в том числе. Линии связей «заговорщиков» выстраивались так: Медведев и «партия второго срока» (то есть те, кто уговаривал дуумвира избираться против Путина на второй срок), большой бизнес, вложившийся во всякие модернизационные проекты вроде «Сколково», и Гуриев как посредник — и с бизнесом, и с западными инвесторами, и с Навальным. События последних месяцев говорят о том, что теория заговора глубоко запала в души ближайшего окружения Путина — и карающий меч охранителей режима пошел отсекать головы. Уголовные дела против фонда «Сколково», сопровождающиеся заявлениями, что через выплаты одному из лидеров Левого фронта и депутату Госдумы Илье Пономареву финансировалась оппозиция, ровно такие же объяснения — тайно поддерживал «болотных» — сенсационного увольнения из правительства Владислава Суркова, уголовные дела против близких вице-премьеру Аркадию Дворковичу бизнесменов вроде недавнего еще главы корпорации «Курорты Северного Кавказа» и вице-президента Олимпийского комитета Ахмеда Билалова, вызовы на допрос в СК главного организатора российской «Силиконовой долины» Виктора Вексельберга, которого в этих его усилиях всячески поддерживал Медведев и никогда — Путин (в окружении бизнесмена вполне откровенно сетовали, что премьер Путин демонстративно не интересуется проектом «Сколково»), наконец, выдавливание из страны Сергея Гуриева — все это звенья одной цепи.

Впрочем, источник, близкий к главе правительства, предпочитает более мягкие оценки: «Люди, которые были обижены Медведевым (когда тот был президентом), его самого тронуть не могут, а потому бьют по людям из его окружения»,— считает он.

Первый серьезный звонок для Сергея Гуриева прозвенел в декабре 2012-го. РЭШ праздновала свое 20-летие, на торжество приехал Аркадий Дворкович, передал поздравления и грамоты от премьера Медведева. Грамоты получили многие профессора РЭШ — Гуриев не получил. «Это был сигнал, что за ним нет больше поддержки премьера: Медведев, опасаясь гнева Путина, побоялся даже подписать ему грамоту»,— комментирует коллега Гуриева.

В это время «делу экспертов» уже был дан полный ход. И Тамара Морщакова, возглавлявшая группу независимых экспертов по второму «делу ЮКОСа», предупредила Гуриева, что и его могут вызвать на допрос в Следственный комитет. Повестка пришла в начале февраля, допрос в СК (это был единственный из трех допросов, прошедших непосредственно в здании СК) состоялся 12-го и продолжался около трех часов. Какие вопросы задавал следователь, генерал-майор Туманов, что на них отвечал ректор РЭШ — и сам Гуриев, и его адвокат Руслан Кожура рассказывать категорически отказываются: они оба дали подписку о неразглашении.

Спикер СК Владимир Маркин в телефонном разговоре с историю прокомментировал так: «Мне нечего сказать по Гуриеву. Где-то месяц назад его вызывали. Я просто спросил у следователя: вызывался он на допрос? Он подтвердил: вызывался. По-моему, по ЮКОСу, но я, честно говоря, не помню». Месяц назад, то есть 25 апреля, следователь приехал в РЭШ сам: Гуриеву сказали, что будет проведен очередной допрос, но следователь достал не только постановление о производстве обыска — оно обозначено именно 25 апреля, но и «Постановление о разрешении производства выемки документов, содержащих информацию, составляющую тайну переписки», от 9 апреля 2013 года: разрешение на выемку электронной почты дала судья Басманного районного суда Москвы Скуридина И.А., а прокуратуру на этом тайном заседании представлял старший прокурор Генпрокуратуры Лахтин В.А. — да-да, тот самый Лахтин, который исполнял роль государственного обвинителя на втором процессе по делу Ходорковского и Лебедева.

Оба упомянутых выше постановления через третьи руки оказались в распоряжении The New Times, и они дают представление о том, что СК пытается предъявить Гуриеву, — пока он по делу проходит как свидетель.

Тексты обоих постановлений — одно, от 25 апреля, подписанное следователем М.В.Тумановым, другое, от 9 апреля — судьей И.А Скуридиной, — за исключением первого абзаца и заключительной, постановляющей части идентичны: это один и тот же текст, даже ошибки не сочли нужным поправить. Например, судья Конституционного суда в отставке Тамара Морщакова на второй странице, второй абзац протокола за подписью следователя, и на второй странице, пятый абзац протокола за подписью судьи (в этом документе шапка документа длиннее, оттого и абзацы на следующей странице сместились) поименована как «Морщакова Е.Г.». (см. фотокопию из документа ниже), спустя два абзаца и в том и в другом протоколе уже правильно — «Морщакова Т.Г.» Другими словами, разрешение на нарушение одного из важнейших конституционных прав — права на тайну переписки — судья Басманного суда подмахнула не глядя.

Фабула обвинения следующая. В основе всего — уголовное дело № 18/41— 03, это первое «дело ЮКОСа». «Руководители организованной группы Ходорковский М.Б. и Лебедев П.Л.», украв 200 млн тонн нефти на сумму свыше 824 млрд рублей, через своих приспешников за рубежами Родины, начали эти деньги отмывать, для чего создали в Амстердаме, Нидерланды, компанию Stichting Administratiekantoor YUKOS International UK B.V. и часть денег переправляли экспертам — «для получения заключений специалистов по уголовному делу, выгодных для этих лиц» — то есть для Ходорковского и Лебедева, а также для всякой другой деятельности в их поддержку — например, проведения конференций.

Тут, наконец, и появляется фамилия Гуриева: во-первых, 6 июля 2010 года он участвовал в Ходорковских чтениях в Москве с докладом «Есть ли выход из «дела ЮКОСа». (Гуриев участие в конференции подтверждает, но выступал он на сессии по перспективам российской экономики, а не по «делу ЮКОСа».) Во-вторых, был приглашен в качестве эксперта Советом при президенте по развитию гражданского общества и правам человека для «производства общественной экспертизы приговора Хамовнического суда г. Москвы от 28 декабря 2010 г.». Все. Про грант РЭШ 2003 года следователь благоразумно в постановлении не упоминает, зато появляется уже совершенно фантастическая фраза: «Был приглашен в качестве эксперта Гуриев С.М., который ранее участвовал в процессе по анализируемому делу и высказывал по нему свою позицию».

Руководитель группы адвокатов Ходорковского Вадим Клювгант заявил, что ни в первом, ни во втором «деле ЮКОСа» Гуриев не выступал ни в качестве свидетеля, ни в качестве эксперта и ни в одном из процессов на любой их стадии — досудебной или судебной — не участвовал. На чем основывался следователь Туманов, инкриминируя Гуриеву «участие в процессе» и вытекающий из этого конфликт интересов — узнать не удалось: генерал-майор юстиции комментариев не дает.

Адвокат Гуриева Руслан Кожура, связанный подпиской о неразглашении, комментировать протоколы тоже не стал, лишь заметил, что «не понимает, каким образом спонсорская помощь РЭШ в 2003 году и экспертиза, сделанная Гуриевым в 2011 году, могут быть между собой связаны: никаких действий, которые инкриминируют моему подзащитному, он не совершал».

Абсурдность обвинений следствия очевидна была многим, в том числе и тем, кто имеет доступ к первому лицу государства. По сведениям из весьма проверенных источников, с президентом Путиным 14 февраля (то есть через два дня после первого допроса Гуриева) говорил вице-премьер Игорь Шувалов. Президент вроде бы сказал, что опасаться Гуриеву нечего, и даже позвонил главе Следственного комитета Александру Бастрыкину — де, не надо никого запугивать и действовать следует аккуратно. Правда, как рассказывают, при этом Путин якобы произнес фразу «Гуриеву надо поменьше п****ть». (Представитель Игоря Шувалова от комментариев отказался.)

И действительно, некоторые члены совета директоров РЭШ настоятельно рекомендовали ректору не говорить о Навальном, не давать интервью и не писать политические статьи. Гуриев сей факт подтверждать не стал, но анализ показал: он и вправду перестал появляться в передачах «Эха Москвы» и давать интервью печатным и интернет-СМИ.

Как понял главу государства генерал юстиции Бастрыкин и что на самом деле ему сказал президент — остается только гадать. Но спустя четыре дня, 18 февраля, следователи пришли в РЭШ — сделали выемку документов и провели второй допрос. Следующая повестка пришла 14 марта — допрос предполагался 21-го, но в это время Гуриев находился по делам за границей. Тогда же, в марте, Гуриева стали особо тщательно проверять на пограничном контроле: «Я однажды спросил пограничника, — рассказывает Гуриев, — против моей фамилии стоит специальный «флажок»?» — «Мы не можем об этом говорить»,— ответил пограничник, но по его лицу было видно: да, я помечен». «Флажки» — то есть распоряжение отслеживать передвижения имярека — пограничникам дает ФСБ. Тот же вопрос Гуриев позже задал и следователю Туманову, тот ответил: «Ну есть такая вещь, как оперативное сопровождение». Гуриев заметил, что он находится в статусе свидетеля, а не обвиняемого, и хотел бы, чтобы его перестали оперативно сопровождать. Аргумент его не был услышан.

25 апреля, как мы уже писали, следователь Туманов вновь пришел в кабинет ректора РЭШ. Гуриева предупредили, что будет допрос, но следователь вынул из кармана то самое постановление судьи Басманного суда, которое позволяло изъять его электронную почту с трех разных электронных адресов. «И я подумал: что он вынет из кармана в следующий раз? Постановление о подписке о невыезде? Арест? И это меня очень напугало», — рассказал он. Кстати, на вопрос, а не готовят ли ему обыск и дома, следователь ответил Гуриеву: «Ничего нельзя исключить».

Ну а кроме того, уже за рамками допроса, между кандидатом физико-математических наук и доктором экономических наук Гуриевым и генерал-майором юстиции следователем Тумановым состоялся примечательный разговор.

«Я пожаловался следователю, что считаю изъятие у меня почты незаконным, — рассказывает Гуриев.— На что тот ответил: «С академиком Сахаровым похуже поступили». И спросил меня, не собираюсь ли я куда-то перебраться на постоянное место жительства? Я сказал, что если со мной будут поступать так, как с академиком Сахаровым, а поступили с ним, сказал я, плохо, то я, конечно, уеду».

О том, что Гуриев покинул страну, в Москве знало считанное количество людей — он не хотел окончательно захлопывать за собой дверь. 11 мая из Москвы пришел слух: Гуриев попал под раздачу, потому что проводится спецоперация против всех друзей Навального. 14 мая он начал поиски работы. Нашел довольно быстро: место приглашенного профессора в парижском университете социальных наук Science Po — контракт на год, читать два курса: микроэкономику и политэкономику. И продолжал ждать — ждать из Москвы гарантий, что преследования его по совершенно незаконным, как считают он и целый ряд опрошенных юристов, основаниям будет прекращено. И к главе государства вновь потянулись ходоки: в третью неделю мая c Путиным разговаривали глава Сбербанка Герман Греф и вице-премьер Аркадий Дворкович (пресс-секретарь вице-премьера и пресс-служба Сбербанка от комментариев отказались), еще раньше — бывший министр финансов Алексей Кудрин. «В конце концов подключился и Дмитрий Медведев», — сказал 3вовлеченный в ситуацию источник. Путин вроде бы повторил, что Гуриеву ничего не угрожает, он может спокойно вернуться, но вмешиваться в дела Следственного комитета глава государства не будет.

Реакция собеседников на эту информацию была диаметрально противоположной. Одни говорили: «Отбили», Гуриев спокойно может вернуться. Риски? «Ну да, будут тягать на допросы — ничего, походит». Другие добавляли: «Знал где живет, должен был понимать, что коли защищаешь Навального, то должен адекватно оценивать последствия». Третьи шли еще дальше: «В конце концов, если бы появилась подписка о невыезде или даже угроза ареста, то тогда мог бы уехать через Белоруссию или Украину». Четвертые считали, что Гуриев прав и никаким словам Путина верить нельзя. Мудрые и много повидавшие адвокаты объясняли: «Все эти разговоры даже с президентом следственную машину остановить не могут. Машина имеет огромную инерцию, и, запустившись, она уже остановиться не может. Остановить дело можно, только пока не попал в жернова». Сам Сергей Гуриев на все это отвечает просто: «Я ни в чем не виноват, я никакого закона не нарушил. И тратить жизнь на допросы и выемки не хочу, думать, что я могу сказать, а что опасно — не хочу. Я выбрал свободу».

28 мая факт эмиграции Сергея Гуриева стал общеизвестным.

30 мая совет директоров РЭШ удовлетворил его прошение об отставке с поста ректора Российской экономической школы — им стал пожизненный профессор РЭШ, профессор-экономист Станислав Анатольев. Член совета директоров и один из главных спонсоров РЭШ Петр Авен сказал, что надеется, что «РЭШ как уникальное образовательное учреждение, несмотря на всю эту историю, выживет».

31 мая состоялись годовое собрание акционеров Сбербанка России и выборы в его наблюдательный совет: несмотря на то что Гуриев официально отказался баллотироваться на пост независимого директора банка, за него было подано 22 млрд 734 млн голосов — больше, чем за всех остальных — и на два с лишним миллиарда больше, чем за главу Сбербанка Германа Грефа, который по итогам голосования занял второе место.

«Я хочу не только любить своего мужа, но и уважать его: Сергея пытались поставить на колени, он принял решение уехать — я это решение считаю правильным»,— сказала автору жена, Екатерина Журавская.

The New Times спросил Сергея Гуриева: «Ровно год назад в интервью журналу на вопрос, можно ли, морально ли взаимодействовать с властью, вы ответили: да, можно, потому что это работа на благо страны, а не на конкретных людей. Как бы вы ответили сейчас, после всего того, что с вами произошло?» — «Ну что вам сказать: Игорь Федюкин попытался, боролся с плагиаторами, делал свою работу, и его выгнали». Одна из самых известных академических работ соавторов Сергея Гуриева, Георгия Егорова и Константина Сонина, посвящена дилемме, которая встает перед авторитарным правителем: выбирать умных и компетентных чиновников и советников или необязательно умных, но лояльных. Ответ был: суверен предпочитает лояльных. Жизнь это в очередной раз подтвердила — теперь на судьбе уже бывшего ректора РЭШ.

* Основателем и первым президентом Института открытой экономики до 2005 г. был Константин Кагаловский, член совета директоров и крупный акционер ЮКОСа

Евгения Альбац

Постановления о выемке переписки Сергея Гуриева и об обыске в Российской экономической школе

Источник: thenewtimes.ru, 03.06.2013