Илья Пономарев готов следом за Марией Гайдар сбежать к Саакашвили

Басманный суд Москвы поддержал ходатайство Следственного комитета и выдал санкцию на заочный арест депутата Госдумы Ильи Пономарева в рамках уголовного дела о растрате средств фонда «Сколково». Парламентарий уже объявлен в международный розыск. Сам он скрывается от российских силовиков в США.

Сегодня Басманный райсуд Москвы решал вопрос о мере пресечения для депутата Госдумы Ильи Пономарева. В июне глава СКР Александр Бастрыкин подписал постановление о возбуждении против парламентария уголовного дела по ч. 5 ст. 33 и ч. 4 ст. 160 УК РФ («Пособничество в растрате»).

Представитель СКР сообщил суду, что уголовное дело о растрате в «Сколково» активно расследуется и срок по нему продлен до 17 октября. По версии следователей, с 2011 по 2012 год вице-президент фонда «Сколково» Алексей Бельтюков незаконно передал депутату Пономареву $750 тыс. из средств фонда. Согласно официальным документам, Пономарев якобы за эти средства должен был читать лекции и выполнить научно-исследовательскую работу. Хотя лекций было в разы меньше, чем планировалось, длились они меньше часа. Позднее Бельтюков подписал с Пономаревым дополнительное соглашение о снижении суммы в договоре до $450 тыс., оно отменяло систему поэтапных отчетов. По данным следствия, это было сделано для того, чтобы затруднить контроль за условиями исполнения договора.

Против вице-президента инновационного центра «Сколково» Бельтюкова также было возбуждено уголовное дело по ст. 160 УК («Растрата»).

Напомним, согласно решению суда, Пономарев должен выплатить «Сколково» около 3 млн рублей. Сам Пономарев уехал в США и неоднократно заявлял, что вернется в Россию только после того, как судебные приставы снимут с него все претензии.

Представитель СКР просил суд вынести для Пономарева меру пресечения в виде заочного ареста, и суд это ходатайство поддержал. Пономарев уже объявлен в международный розыск по линии Интерпола. Ранее Госдума согласилась снять с Пономарева депутатскую неприкосновенность.

["Ъ", 17.07.2015, "Я очень доволен тем, что Басманный суд объявил меня в международный розыск": Илья Пономарев ответил на вопросы ведущей "Коммерсантъ FM" Светланы Токаревой. [...]

— Я, в общем-то, очень доволен. До последнего не думал, что такую глупость сделают российские правоохранители. Потому что теперь у меня есть шанс очистить, наконец, свое имя через рассмотрение в нормальном объективном суде в той стране, которой посчастливится вступить со мной в контакт в момент, когда туда придет запрос Интерпола.

[...] Для меня очевидно, что любой суд европейской страны, Америки ли, Украины ли, любых других мест, в которых я бываю, примет решение о том, что это дело политически мотивировано.

— Новость о международном розыске сейчас как-то ограничивает ваши передвижения?

— Я думаю, что расчет следователей ровно в этом. Они хотят, чтобы я затаился и никуда не ездил. А еще бы лучше — пошел к правительству Соединенных Штатов и попросил политического убежища, но, естественно, я этого делать не буду. Никакого политического убежища, ни про то, чтобы сидеть тихо. Я буду сам настаивать на том, чтобы как можно скорее это дело дошло до суда. — Врезка К.ру]

[gazeta.ru, 17.07.2015, "Возвращаться, чтобы сесть, не совсем правильно":

— Вы останетесь теперь в США?

— С вероятностью, близкой к 100%, это будут не США. Потому что это произойдет в момент пересечения какой-либо границы. Я постоянно езжу и в Америке нахожусь менее 50% своего времен. Это может быть Германия, Англия, Украина, хотя может и Америка, но это наименее вероятный вариант. [...]

— Ваш долг перед «Сколково» погашен?

— Насколько я могу судить, да. Списания с карточки закончились. У меня только нет официального подтверждения от приставов, но вроде все. [...]

— Вы говорили, что в мае должны были закончиться все ограничения, которые не позволяли вам вернуться в Россию. Но теперь-то уже передумали?

— Я до этого не мог вернуться, потому что был долг. Сейчас он погашен и тем самым ограничение на пересечение границы снято. Но возвращаться, чтобы сесть, не совсем правильно. — Врезка К.ру]

Андрей Гридасов

****

Признательные "показания" Ильи Пономарева пранкерам

"У меня в Штатах контакты очень хорошие до абсолютно самого верха. Потому что я в свое время работал с Керри... И с Обамой несколько раз встречался... И я здесь сильно втусован"

Депутат Госдумы России Илья Пономарев боится возвращаться в Россию из США. Он говорит, что растратил незаконно полученные в Сколково 22 миллиона на организацию протестного движения в России, а потому ждет политического преследования. Лишенный депутатской неприкосновенности Пономарев мечтает получить политическое убежище на Украине, где желает работать помощником у Саакашвили.

Все эти подробности выяснили в телефонном разговоре с Пономаревым российские пранкеры, которые представились беглецу украинскими политиками. Алексей Столяров (пранкер Lexus) представлялся депутатом Верховной Рады Антоном Геращенко, а пранкер Владимир Краснов (Vovan222) говорит от имени министра МВД Украины Арсена Авакова.

Давайте послушаем, что же больше всего беспокоит депутата России в Америке....

П: — Алло, дорогой товарищ. Привет, рад тебя слышать.

С: — Тоже рад. Как ты?

П: — Да ничего. Все путем. Вот отбиваюсь от журналистов с утра до вечера. По поводу всех этих запросов следственных комитетов, уголовных дел и экстрадиции.

С: — Смотри, завтра я с Аваковым встречаюсь.

П: — Так.

С: — Он мне должен скан передать.

П:— О’кей. Я тебе буду очень признателен за него. Потому что для меня, если они там что-то пишут про 275-ю статью ("Госизмена" — Авт.), то это просто прекрасная новость. Просто лучше этого, наверное, ничего нельзя ожидать. Потому что это означает, что они предъявляют претензии по политике. То есть это просто было бы суперновостью. А если там все-таки Сколково — это 160-я статья ("Растрата" — Авт.), то это, наоборот, надо предпринимать срочные меры, резко активизироваться по линии Интерпола. Потому что это означает, что будут проблемы с поездками.

С:— А что, почему у тебя такие проблемы?

П: — Ну, почему, я думаю, ты сам понимаешь. Потому, что с вами дружу всячески. Тем более, что у меня то, что я тебе рассказывал, дело по энергетике, оно там потихонечку превращается в конкретику. А это вообще серпом по яйцам. Знаешь, как это: публично они всюду говорят: ну что там этот козел может, он ничего не может. То есть вот. А на самом деле они прекрасно знают, что я много чего могу. И поэтому стараются это все нейтрализовать. Я на самом деле планирую к вам в гости в начале июля. Причем так достаточно развернуто.

С:— По поводу?

П:— Меня тут пригласили к вам в славный город Ивано-Франковск. Помочь по инновационной экосистеме, это значит хайтеку и так далее. Ну плюс с товарищем этим самым Саакашвили я дружу, который соответственно пригласил поговорить по поводу энергетики в Одесской области. Добыче то есть, и так далее. Ну и то, что я тебе тогда рассказывал, это дело по сланцам, она сейчас превратилось в фонд, на 150 миллионов мы поднимаем, для соответственно инвестиций в добычу.

С:— А ты не думал, что это могли быть эти ваши разведчики, которые там у вас?

П:— Нет. С точки зрения "госизмены" я знаю, откуда могут расти ноги. Там в феврале мои бывшие однопартийцы по "Справедливой России" накатали заяву в Генпрокуратуру с требованием возбудить дело именно по 275-й — по "госизмене", за то, что я в Штатах публично выступал в Си-Эс-А-Эс, это там, где этот Бжезинский, Киссинджер и так далее. И рассказывал возможные сценарии смены власти в России, среди которых один из сценариев был, естественно, революционным. Но я все равно был под неприкосновенностью. Поэтому они не могли возбуждать дело по этой статье. И со стороны прокуратуры не было никакого ответа. Поэтому я и говорю, что это будет прекрасно, если они, сняв неприкосновенность, тут же возбудили дело по "госизмене", то вообще лучше этого сценария ничего представить нельзя. Это то есть... потому что, чем громче поднять скандал на эту тему, шум о том, что, смотрите, какие пид....сы, то есть это было очень прикольно. Это прекрасно.

С: — Саакашвили-то не предлагал тебе ничего?

П:— Он мне в свое время предлагал войти в эту группу международных советников, еще когда то есть это дело начиналось. Но потом он мне сказал, что ему Порошенко все зарубил. И вообще он был в этом смысле очень недоволен. А изначально он мне предлагал как раз войти в этот совет и четко взять на себя направление энергетики и заниматься именно энергетической реформой, привлечением инвестиций в энергетику и в инфраструктуру и так далее. Я на это был более чем, что называется, согласен. Но это никуда не прошло.

С: — А вот скажи, что касаемо Сколково, по какому вопросу они тебя хотят дергать?

П: — Сколково — там вообще все дело не стоит даже выеденного яйца. Потому что эти деньги, которые я получал, пошли на финансирование протестов. Но пытаются, значит, там придираться к тому, каким образом контракт непосредственно исполнялся. Кто чего делал, кто чего не делал.

С: — Ну смотри, если что политическое, мы можем тебе без вопросов.

П:— Спасибо тебе, дорогой дружище. Но я говорю, я пытаюсь добиться того, чтобы это признал как раз Интерпол сам по себе, чтобы не то, что я куда-то сбежал и так далее. А чтобы у них самих ничего не получилось.

С:— А со сланцевой, вот этой историей?

П:— Ну, в общем, ... поднимем это, когда фонд будет закрыт. И, что называется, деньги будут в банке. До этого момента это обещания. Но обещания есть. Есть обещания, есть объекты для вложений отобранные. Соответственно мы вот сейчас активно ходим, чтобы это довести до ума. Да, извини, я должен просто ответить по другому телефону.

С: — Да, я понял, у тебя же лекция. Давай я тебе эсэмэской скину, ты наберешь Арсену.

П:— Ага, спасибо. С— Все, давай, счастливо. В следующем разговоре чувствуется, как голос Пономарева дрожит, а он заискивает перед главой МВД Украины Арсеном Аваковым, голосом которого говорит пранкер Владимир Краснов.

К: — Алло?

П:— Алло, Арсен.

К:— Здравствуйте, Илья.

П:— Да, здравствуйте. Очень рад знакомству.

К: — Да, я тоже. Мне Антон сказал по вашему поводу, что вы там интересовались материалами.

П:— Да, очень. Он мне сказал, что там 275-я статья написана, это крайне любопытно.

К:— Ну, я так понимаю, да. Вы знаете, у нас такая негласная директива, что все запросы из Москвы мы отправляем назад. Без рассмотрения. Поэтому, я сейчас посмотрел, это было где-то в конце мая. Оригинала не осталось. Вот есть как бы изложение такое. Я вам кратенько могу зачитать. Сейчас как раз мне тут его предоставили. Сейчас, секундочку подождите. Так. Запрос об оказании правовой помощи. Управлением по расследованию особо важных дел о преступлениях против гос...

П:— Вопрос у меня такой: эту информацию можно ведь передавать в СМИ?

К:— В принципе, да. К сожалению, у нас нет оригинала. Потому что, как я вам уже сказал... Ну, можете ссылаться, в принципе, на меня, я думаю. Но давайте, вы знаете, как. Давайте попробуем еще поискать. Может, что-то там осталось? Оно когда проходило через МИД. Может быть, там что-то осталось. Я, наверное... завтра у нас воскресенье. Вот, наверное, во вторник.

П:— А то, что вы зачитывали, это копия?

К:— Это даже не копия, это то, что у нас пришло как сопроводиловка, без... как извлечение, знаете, такая общая часть из вот этих материалов. Поэтому даже оно как-то...

П:— А можно попросить прислать мне скан этой истории?

К: — Хорошо, ладно. Завтра — я не знаю, а вот в понедельник точно. А во вторник я вам узнаю по линии МИДа, как раз по поводу того, сохранился ли у них, может быть, оригинал. В принципе, вот так.

П:— Я был бы вам очень признателен. Я тогда эсэмэсну...

К:— Вы же с Антоном связь поддерживаете?

П:— Да, абсолютно постоянно.

К:— А, ну вот, в принципе, будьте тогда с ним на связи. Как у вас там, нормально все?

П:— Да у меня все нормально. Дело в том, что для меня это вообще очень хорошие новости. Потому что они сейчас, вот буквально три дня назад, сказали, что они будут делать запрос на выдачу в Интерпол по сколковскому делу. Сколковское дело уголовное. Оно, понятно, что не имеет никакого отношения к реальности, но статья уголовная. И я, конечно, уверен, что никто ничего не выдаст, но придется, как минимум, доказывать политический характер преследования. То, что вот эта штука есть, по чисто политической статье «госизмена», она вот настолько резко облегчает мне жизнь, что это просто слов нет. Поэтому мне нужна хоть какая-нибудь бумажка. То есть вот чтобы ее можно было сунуть.

К: — К сожалению, мы не знали конкретно, что там именно по вам. Поэтому у нас все даже без рассмотрения направляется обратно в Москву. Я даже не понимаю, зачем они это присылали нам.

П:— Это бюрократия работает. Ну как бы и хорошо. То есть мне абсолютно какая-то копия достаточна. Если СМИ поднимут шум о том, что значит вот такая история, мне этого достаточно.

К: — В случае чего, можете на меня ссылаться, как официальное лицо. Если уже я не достану оригинала. Но я не думаю, что там будут большие проблемы. Вот, а, хотел узнать, там, значит, мне Антон сказал, что у вас было желание войти в совет при Порошенко, но там какие-то были проблемы у вас.

П:— Да, действительно, было. У меня довольно долго мы обсуждали этот вопрос с Саакашвили, который его, я так понимаю, возглавлял до назначения. То есть это была, в общем-то, его идея. Я занимаюсь последние, наверное, полгода, даже, наверное, больше, энергетическими вопросами для Украины, работаю здесь с инвесторами, которые могут прийти по всяким этим там сланцевым газам и так далее.

К:— Это по Одесскому месторождению, как я понимаю?

П: — Нет, Одесское — это как бы один из объектов, который просто надо будет там переделывать. Я делал для Коболева и для Шевченко, и для Адамавичюса записку, в принципе как надо реформировать энергетическую отрасль для того, чтобы она стала инвестиционно привлекательной. Я активно с этой ... работаю, и с Национальным советом реформ. И так далее. И у Саакашвили была идея: давай мы тебе дадим статус, назначим как бы, чтобы ты был там официально советником. И у тебя тем самым появятся погоны для того, чтобы работать с инвесторами. Мне казалось, что это, в общем, разумная история. Но чего-то как-то это ушло. Он сказал, что президент на это пока не готов. И в общем как-то это отложилось в долгий ящик и так и не сложилось.

К:— Я думаю, скорее всего, потому что вы россиянин. Может быть это как причина могла быть.

П:— Ну, скорее всего — да.

К: — Собственно, знаете, мы можем пообщаться с Петром Алексеевичем по вашему поводу, если у вас еще каких-то нет больше интересных предложений от Михаила. Может быть, как-нибудь продавить уже вашу историю. Тем более, вы, по-моему, вполне адекватный человек из России. Это сейчас большая редкость.

П:— Я был бы не просто очень рад, мне казалось, что это было бы очень полезно и для вашей стране прежде всего.

К:— Да, конечно. Тем более показать, что мы не считаем всех русских врагами. А то сейчас складывается такое впечатление. Так вот, посмотрите, что россиянин, нормальный человек, работает в украинской власти. Все нормально.

П:— Да, да, абсолютно точно. Я планирую быть на Украине где-то в первых числах. Да, мне было бы очень интересно познакомиться. Потому что, ну, что называется, много слышал. И я бы тогда там, не знаю, за неделю, когда точно у меня даты будут понятны, я бы там скинул эсэмэс. И, когда будет удобно, подъехал бы.

К:— Ну да, мы вас встретим в аэропорту, нормально проводим, чтобы не было никаких претензий.

П:— Спасибо большое. Вообще я регулярно приезжаю. Я был последний раз где-то в конце мая. Я вот с ... инвестиционными делами. Потому что, конечно...

К: — А фонд — это бизнес, да, у вас, я так понимаю, проект какой-то? Вот этот энергетический.

П:— Ну, я скажу так, что я сам по себе напрямую бизнесом особенно не занимаюсь. Но поскольку есть очень большие связи в этой сфере, я был же в России вице-президентом ЮКОСа, и все вот эти как бы нефтяные, газовые компании мировые, да, они мне все очень хорошо знакомы. И я вижу там, что у вас правительство не совсем хорошо понимает эту отрасль.

К:— Ну да, к сожалению.

П:— И просто ее убивает на самом деле.

К: — У нас олигархи хорошо понимают эту отрасль. В частности, Ринат Ахметов...

П:— Да, есть такое дело, к сожалению. Ну и, соответственно, поэтому я договаривался там в свое время с Соросом, он еще дал кучу разных советов на эту тему. Но в итоге я Сороса дотолкал до стадии, чтобы сделать фонд. Поэтому он готов к тому, чтобы вкладывать. Но надо для того, чтобы начался какой-то инвестиционный поток от него, и вот у меня еще есть несколько потенциальных инвесторов, то есть я в общей сложности могу там под миллиард инвестиций привести в эту историю, но только все говорят одно и то же, что нужно, чтобы был нормальный интерфейс, с кем можно работать. Чтобы была внятная политика, понятные приоритеты, понятно, что там с налогами будет твориться в этой сфере, и так далее.

К:— Это месторождения на территории Украины, я так понимаю у вас?

П:— Да, да. У вас есть несколько готовых компаний, которые находятся в сложной ситуации, которые выставлены на продажу. Есть несколько месторождений, с которыми можно работать. Они есть и на Западной Украине, и в Одесской области, и там Харьковская, Полтавская области. То есть там довольно большую работу продали по поводу того, чтобы было чего показывать. То есть сейчас вот показывать есть чего. Главный затык — он именно регулятивный, связанный с государством. Я в России, я комитет по экономической политике в России, как депутат, поэтому это моя прямая сфера профессиональная — расшивать проблемы на уровне правительства.

К:— Применительно к нашей почве.

П:— Газовая сфера она менее в этой ситуации конфликтна. И на самом деле, многократно более перспективна с точки зрения идеологии и вообще рыночной ситуации. Поэтому я как раз в основном сосредоточен не на нефтяной части, а на газовой. И именно здесь, на мой взгляд, можно добиться прорыва.

К:— Ясно, это очень интересное предложение. В принципе, я могу даже, мы с вами встретимся, тогда я даже могу поискать и у нас каких-то инвесторов. Потому что у меня есть там определенные связи, люди есть, которые хотят, мне кажется. Которым будет интересна, по крайней мере, вся эта история.

П:— Это было бы очень тоже интересно. И, мне кажется, это для всех было бы, и для страны очень полезно.

К:— Такой вот вопрос. А вы как, не думаете, у вас же наверняка в России будут проблемы после всего этого, как фонд начнет работу.

П:— Ну, куда уж, что называется, больше. То есть у меня есть полноценное уголовное дело по пособничеству в растрате. И теперь если есть тоже не менее полноценное, это гораздо более интересное даже дело о государственной измене. Что ж можно еще больше придумать, чем государственную измену?

К:— Терять нечего, как говорится.

П:— Да. Здесь абсолютно терять нечего. Я единственное, что, конечно, не хочу сдавать без боя те позиции, которые там есть. То есть у меня депутатский статус еще год они меня не могут оттуда выгнать. Ну, если не доведут хоть какое-нибудь из уголовных дел до суда. Но это все равно время. Поэтому вот статус депутата дает возможность их троллить хорошо. Но так-то иллюзий никаких нет особенно.

К:— Вы знаете, я на неделе буду встречаться с послом США, могу по вашему поводу как раз пообщаться, по поводу Порошенко, если что — предложить вашу кандидатуру. Ну как-то хотя бы...

П:— Опять-таки, я буду очень признателен.

К:— Как-то пообщаться на тему того, интересно ли им подобное сотрудничество. Я думаю, в принципе, наверняка, вы с этой стороной это не обговаривали по поводу, когда вы рассматривали вопрос по поводу должности в совете?

П:— Да, конечно, нет. Конечно, нет. Но, в принципе, у меня в Штатах контакты очень хорошие до абсолютно самого верха. Потому что я в свое время работал с Керри еще на его избирательной кампании президентской в 2004 году. И с Обамой несколько раз встречался. И там все ключевые лица американской политики они мне очень хорошо знакомы. И я здесь сильно втусован. Они, в принципе, знают про планы, связанные как раз с энергетикой. Потому что я очень много здесь хожу и говорю о том, чтобы американцы помогли это дело финансировать. Я пробил там через Маккейна, когда принимал... в Конгрессе выделение 50 миллионов на энергетическую независимость. И они у них в бюджете прописаны. Как раз ровно на то, чтобы помогать американским компаниям, которые решат прийти в Украину, чтобы это можно было оформлять там либо в виде гарантий, либо еще чего-то. Но пока мы не добрались до практической стадии в Украине, эти деньги лежат абсолютно без дела. То есть они в законе есть, а до них пока никто не дошел.

К:— Я не понимаю, почему Порошенко зарубил вашу кандидатуру. Я думаю, если мы все вместе возьмемся, то проблем не будет.

П:— Ну черт его знает. Просто, может быть, выше там и не донес особенно. Может быть, у него изменились свои собственные приоритеты. Пока там то, что он мне говорил, мы с ним друзья, но это, что называется, ничего не означает в этой ситуации. Потому что вон там в итоге, кого в этот совет ввели, это в основном люди-то такие, как зиц-председатели.

К:— Ну да.

П:— Но он мне впрямую именно на это жаловался. Он сказал, что он хотел изначально сделать этот совет практическим. А потом ему сказали сделать просто статусных людей. Возможно, что это было каким-то компромиссом между президентом и премьер-министром. Потому что Саакашвили на это активно жаловался, что вот ему практических людей туда типа не дают вставить. По-видимому, чтобы не было двоевластия, конфликтов и так далее. Ну черт его знает. Спасибо огромное. И я был очень рад знакомству.

К:— Я тоже.

П:— Спокойной ночи и счастливых выходных. Чтобы у вас все было тихо.

К:— Спасибо вам за помощь нашей стране.

П:— Спасибо.

Надеемся, что сейчас экс-депутат Госдумы Пономарев уже прочел этот материал, и задумался. Вот он момент истины: в России в поддержку лишения Пономарева депутатского иммунитета высказались 438 депутатов, следствие готовит на него материал в Интерпол, а болтливых не любят даже на Украине.

Александр Бойко