Свидетель многоразового использования от ФСБ

О самом Владе Гресько известно немного. Согласно материалам, находящимся в распоряжении редакции, он родился 11 апреля 1995 года, учился в пензенской гимназии № 42, выпускник факультета приборостроения, информационных технологий и электроники ПГУ, защитил диплом на тему «Практикум для анализа уязвимостей криптографических протоколов». В Пензе его часто видели в «околофутбольной» тусовке, известен как сторонник неонацистских взглядов, на допросах в ФСБ в протоколах указывал номер телефона, последние четыре цифры которого оканчивались на 14 88 (зашифрованный код ультраправых скинхедов, используемый в качестве приветствия — Ред. https://rospres.site).

Не давал поводов «отшить или послать»

В декабре 2013 года Гресько познакомился с 21-летним жителем Заречного Пензенской области Вадимом Кондратьевым, когда они вместе играли в любительской команде по регби. Почти сразу нашли общую тему для общения — страйкбол и увлечение оружием. Гресько стал активно проявлять себя, когда узнал, что Кондратьев с друзьями организовали страйкбольную команду «Партизаны Чернолесья». Охотно присоединился к ним и начал посещать игры, тренировки и вылазки в лес с отдыхом у костра.

«У нас был клуб, в котором с самого детства занимались мой сын, его одноклассники и знакомые, — рассказал «Новой» отец Кондратьева Вадим Вадимович. — Когда они подросли, занялись страйкболом, я дал им основы ориентирования, азы альпинизма и прочие «бойскаутские мелочи».

Кондратьев-старший вспоминает, что у Гресько была специфическая манера общения, очень проникновенная, «как у хорошего полицейского»: учтивый, не давал поводов «отшить или послать», вежливый, внимательный и уважительный. У Гресько с отцом и сыном Кондратьевыми были доверительные отношения, он советовался с ними по приобретению охотничьего карабина, вместе, бывало, ездили пострелять в лес по мишеням.

Периодически в разговорах с Гресько проскальзывали подозрительные моменты.

«Я слышал, что он участвовал в околофутбольных тусовках, обсуждал с ребятами правые темы и ролики из интернета, но я расценил это у него как определенное молодежное любопытство к брутальностям. Мы в клубе отрицательно относились к подобным «молодежностям», я был уверен, что в общении с мальчишками на занятиях страйкболом и в походах все эти «бойцовские» увлечения у Гресько пройдут», — вспоминает отец Кондратьева.

В октябре 2015 года в квартиру Кондратьевых нагрянули силовики с обыском. Изначально искали «экстремизм». Главу семейства подозревали, что он якобы с другим участником «Партизанов Череповецка» Максимом Арослановым готовил нападения по признакам межнациональной розни. В том же году против жителей Череповецка Аросланова и его подельника Игоря Базанова завели дело по обвинению в организации экстремистского сообщества, незаконном хранении оружия и побоях. По версии следствия, в сообщество «Партизан Череповца» входили молодые люди, которые «негативно относились к представителям других национальностей, пьяным и бомжам». В августе 2016 года Максима Аросланова приговорили к 4 годам общего режима, а Базанова — к 3 годам лишения свободы за хранение нелегального оружия и причинение тяжкого вреда здоровью. Суд снял с них обвинение в создании экстремистского сообщества.

Во время следствия над «череповецкими» ФСБ стало активно шерстить по стране и других «партизан». В поле зрения попали зареченские «Партизаны Чернолесья», у которых были проведены обыски. В итоге никакого «экстремизма» в изъятых компьютерах и телефонах не нашли, зато у Кондратьевых в квартире и гараже обнаружили нелегальное оружие. На отца и сына завели уголовное дело по ч. 2 ст. 222 УК РФ («Незаконное хранение оружия в составе группы лиц»), а Кондратьеву-старшему еще вменили ч. 1 ст. 222.1 УК РФ («Незаконное хранение взрывчатых веществ»).

Согласно обвинению, глава семейства с января 1985 года незаконным путем неоднократно приобретал у неустановленных следствием лиц различные модели огнестрельного гладкоствольного, нарезного, пневматического и газового оружия, а также боеприпасы различного калибра к ним. С января 2009-го по октябрь 2015 года незаконные действия совершал совместно с сыном, «имея умысел на сбор оружия и боеприпасов с целью их применения в случае необходимости по своему усмотрению». Пневматическое и газовое оружие в последующем Кондратьев старший самостоятельно переделывал в огнестрельное.

В ходе обыска в квартире Кондратьевых изъяли: пистолет конструкции Браунинга «Хай Пауер», модель 1935 года, револьвер ARMINIUS, модель HW3, пистолет Reck, модель Perfecta 8000, пистолет «Блеф» на базе револьвера наган, пистолет браунинг. Также два страйкбольных гранатомета, три малокалиберных винтовки, два револьвера, три пистолета и около 1000 патронов различного калибра. Вместе с этим нашли два минных взрывателя УЗРГМ и пять боевых гранат РГД-5.

Кондратьев-старший объяснил, что он действительно всю жизнь интересуется оружейной темой, в том числе подбирал оружие и для самообороны: «Времена были неспокойные, надо было иметь что-то для защиты себя и семьи». В 80-е годы он создавал пиротехнические шоу на фестивалях и концертах знакомых рок-музыкантов.

«Такое запутанное дело, как у “банды Кондратьевых”, даже сельский участковый раскроет за две недели, а мое дело расследовал целый следственный отдел УФСБ в течение 9 месяцев, — сетует Кондратьев-старший. — Тем более что мне про себя и свое оружие скрывать абсолютно нечего. Ну, нашли и нашли, виноват, нарушил существующий закон, сожалею и готов был понести наказание».

После обысков и первого допроса Кондратьева-старшего отправили в ИВС, а сына после полуночи выпустили под подписку о невыезде. В СИЗО старший Кондратьев находился полгода. Попытки психологического давления и угрозы «закрыть» сына не вызывали ничего, кроме недоумения, говорит глава семейства. Тогда он уже без того рассказывал все, что хотел знать следователь. Он согласился полностью признать вину. Только его сын стоял на своем и не стал соглашаться с предъявленным ему обвинением.

В первый раз — когда его этапировали на судебно-психиатрическую экспертизу в Саратов, где в первый же день при обыске изъяли лекарства, прописанные ему от постинфарктной ишемии.

Вторую голодовку мужчина держал после возвращения из Саратова, когда администрация пензенского СИЗО-1 изъяла у него лекарства и потеряла медицинские документы, потом начали придираться по каждому поводу — перевели в карцер.

«А я в ответ начал голодовку. Согласился прекратить голодовку в обмен на обещание отдать мне мои лекарства». Спустя неделю его выпустили до суда под подписку о невыезде. «Вероятно, им необходим был живой виновник», — предположил Кондратьев-старший.

Примечательно, что у Влада Гресько, единственного из всех «Партизан Чернолесья», обыска не было. Он по делу проходил как свидетель и принял активное участие в следствии, в частности, смог опознать нелегальное оружие, которое вменялось Кондратьеву-младшему.

В своих показаниях 21 января 2016 года Гресько указал, что сын Кондратьева ему рассказал, что отец собирал оружие для того, чтобы «вооружить их в случае наступления чрезвычайной ситуации, связанной с разгулом преступности, это называлось БП (большие происшествия), например, такие, как события на Украине и разрастание террористической активности ИГИЛ, запрещенной в России».

«Все наши тренировки игры в страйкбол, фехтование ножом, штурмовой альпинизм можно считать подготовкой к БП. Так, я считаю, в подготовку к БП входила игра в страйкбол, где мы изучали тактику ведения огня, наступления, штурма зданий. Капитаном команды был Кондратьев-младший, его отец только организовывал игры, придумывал сценарии, находил полигоны, собирал другие команды для участия, сам редко принимал участие. Штурмовой альпинизм мы изучали на заброшенном здании предприятия «Биосинтез» — преподавал Кондратьев-старший», — говорил Гресько на следствии.

О нелегальном оружии он якобы узнал от сына Кондратьева, после того как у них дома прошел обыск. 16 октября Гресько встретился с Вадимом и его друзьями на Олимпийской аллее в Пензе и начал недвусмысленно спрашивать про оружие. «Вадим говорил про стайкбольный пистолет браунинг «Хай пауэр»: «А вы думаете, почему я страйкбольный купил?» Как я понял, у него с отцом имелся настоящий пистолет такой модели, и он купил страйкбольный, чтобы уметь обращаться с боевым пистолетом. У Кондратьева (младшего) была самодельная кобура под указанный пистолет», — добавил Гресько на допросе.

Очередная встреча сына Кондратьева с Гресько состоялась в парке Белинского, где тот продолжал расспрашивать про оружие. Все эти разговоры скрытно записывались, и потом эти аудиофайлы, собственно, стали главным вещдоком в деле.

«В день обыска приехал домой в 4 утра, а в 6 часов мне, спящему, уже заламывали руки сотрудники ФСБ. Когда мама закричала: «Вы что делаете!», меня отпустили и сказали одеваться. Оделся, вышел и увидел отца в наручниках. Понял, что за ним пришли. Нелегальное оружие увидел только на обыске. Мог рассмотреть, так как оно лежало на фотографировании и при мне упаковывалось. Потом видел эти снимки в деле <...> В разговорах с друзьями даже не предполагал, что нас записывают, говорил им, что не хранил ничего и ничего не знал», — подчеркивал в прениях на суде Кондратьев-младший.

Из протокола допроса за 21 января 2016 года. Следователь дает прослушать Гресько запись, сделанную незадолго до обыска «Партизан Чернолесья» (телефонный разговор).

«В конкретном разговоре мы говорили про патрон девять на девятнадцать от охотничьего карабина Сайга, потому что Вадим планировал покупать указанный карабин. Кондратьев согласился с моей идеей, но потом исправил ответ. Данную идею я говорил несерьезно», — объяснял Гресько следователю УФСБ по Пензенской области Матюхину (также входил в следственную группу по делу «Сети» — Ред.).

Еще один протокол допроса за 2 июня 2016 года.

«В данном разговоре мы обсуждаем найденное оружие и боеприпасы у Кондратьевых <...> Вадим говорил о патронах, которые его отцу достались от умершего родственника, пистолете браунинг «Хай Пауер», страйкбольный образец которого Вадим приобрел по совету отца, мелкокалиберных винтовках и гранате <...> также в разговоре Федосеев упоминает Сергея, это говорится о Тамбовцеве, капитане страйкбольной команды «Щит». Когда Федосеев сказал «замариновать», я понял, что Кондратьевы хотели спрятать оружие, но когда и где, мне не известно», — пояснил Гресько на следствии.

«Причин стрелять из чего-либо чужого, имея свое легальное оружие, не имею. Почти из всего оружия, которое было у отца, стрелял на стрельбище — это не запрещено законом, потому что оружие легальное. Про оружие, лежащее под моей кроватью, я не знал, так как въехал в комнату родителей, где и под кроватью, и в шкафах, и в столе оставались их вещи. Что там хранилось, я не знал, да и интересоваться не хотел — в чужие вещи не лажу», — пояснил Кондратьев-младший в суде.

Как считает его отец, фээсбэшникам Гресько нужен был, чтобы закрепить обвинение в хранении и ношении незаконного оружия в составе группы лиц. «Причем у нас в доме изъяли мое оружие, и отпечатков сына там не было, — сокрушается глава семейства. — Я всю жизнь путешествовал и ходил в походы с подопечными, иногда были очень непростые ситуации со шпаной. С оружием было спокойней, я мог обеспечить безопасность. Про «вооружать кого-то» — это полный маразм».

Незадолго до завершения следствия Кондратьев-старший встречался с Гресько, пытался проверить свои подозрения насчет его роли в формировании доказательств против сына.

«Сказал ему, что было бы разумней говорить, как есть, а не прогибаться под следователей, заставляющих опознать то, чего не было», — рассказал Вадим Вадимович.

На это замечание Гресько отчетливо произнес ему на встрече:

— Значит, мы должны ******* [обмануть] Матюхина?

— Никого и никогда не надо ******* [обманывать]! Надо говорить только правду!

После этого разговора, как заметил Кондратьев-старший, следствие подкорректировало некоторые протоколы с показаниями и опознания в аспектах, которые он обсуждал с Гресько. Но этот маневр не помог ФСБ закрепить обвинение в суде в той части, где отец с сыном находились в сговоре и действовали совместно. Не помогли и показания Гресько, которые он дал против Кондратьевых. Во время прений сторон прокуратура просила им смягчить обвинение, переквалифицировав с части 2 на часть 1 ст. 222 УК РФ.

18 октября 2016 года Зареченский городской суд Пензенской области ожидаемо вынес обвинительный приговор. Судья Ольга Шарапова согласилась с позицией гособвинения и не нашла подтверждения, что преступление было совершено в составе группы. Кондратьева-старшего осудили по ч. 1 ст. 222 и ч. 1 ст. 222.1 УК на 2 года лишения свободы условно с испытательным сроком на 1 год, а его сына приговорили к ограничению свободы на 1 год по ч. 1 ст. 222 УК. Кондратьевы не стали обжаловать приговор.

Он не подозревал, что семья Кондратьевых знала о его роли. «Стукача лучше держать поближе к себе, чтобы контролировать», — полагал Кондратьев-старший, когда периодически встречался с Гресько после приговора. Но когда узнал, что он продолжил свою «деятельность» уже в деле «Сети», теперь разорвал с ним любые контакты.

«Когда такая «грязь» выходит за рамки одного дела, то рациональней полностью изолировать свой круг от потенциальной опасности, — добавил Кондратьев-старший. — Нельзя, чтобы нашему спорту и увлечению помешали таким «ортодоксальным» способом. Я не хочу, чтобы мои друзья и знакомые страдали ради чьей-то выгоды. Страйкболистов у нас много, если из каждой команды начнут «клеить» преступников — будет совсем несправедливо и печально».

Гресько-Добровольский-Кабанов

В деле «Сети» Гресько засветился осенью 2016 года, когда в социальной сети «ВКонтакте» начал переписываться с Ильей Шакурским. Ему он представился по имени Влад Добровольский. В своем заявлении Шакурский описывает Гресько как молодого человека среднего роста, с бородой, крепкого телосложения.

«Влад давал мне необходимую информацию про готовящиеся нападения неонацистов на мероприятия антифашистов. По его словам, он делал это из-за личной обиды на пензенских нацистов. Также он сообщил мне, что некоторые неонацисты поддерживают тесные отношения с сотрудниками отдела по борьбе с экстремизмом, которые в свою очередь не препятствуют организации мероприятий неонацистов», — говорил в своем заявлении Шакурский.

Несмотря на то что еще до начала процесса подсудимые его опознали как Влада Гресько, в суде он будет настаивать, что не внедрялся в антифашистскую среду по заданию спецслужб, а его самого просто вызвали на допрос. Причем допрашивали его спустя полгода после возбуждения уголовного дела, когда в деле уже были показания всех обвиняемых и свидетелей. Гресько появляется в ФСБ и просит скрыть его имя в деле. «Угроз не поступало, но я все равно опасаюсь. <…> Они [участники «Сети»] говорили о страшных вещах, что будут убивать полицейских», — пояснил «Кабанов» причину «секретности».

На судебном процессе по делу «Сети» Гресько-Кабанов рассказал, что начал общение с Шакурским, когда искал себе команду по страйкболу, совместно они провести несколько тренировок. На одной из них Гресько показал свое огнестрельное оружие «Вепрь», отметил Шакурский.

В суде Кабанов изящно выполнил роль секретного свидетеля, давал показания в суде строго по протоколу, «вплоть до запятых», заметили адвокаты фигурантов «Сети».

«Примерно летом 2016 года в сети Интернет я познакомился с парнем по прозвищу Спайк (прозвище Шакурского — прим. ред.), с которым у нас завязалось общение. Мне был ранее он известен героем нашумевшего видео, размещенного на YouTube (к Шакурскому пристают местные нацисты — Ред.). Я сам увлекаюсь страйкболом, постоянно тренируюсь для поддержания себя в спортивной форме», — свидетель дословно пересказал протокол допроса за 12 апреля 2018 года.

Как утверждает Шакурский, «Добровольский» сам заводил разговоры на провокационные темы, агитировал за переход к решительным действиям против правоохранительных органов и «прогнившей системы», но, когда беседа зашла о том, как сделать бомбу, Шакурский прекратил общение.

Естественно, Гресько в суде дал полностью противоположные показания.

«Моей целью было войти к нему в доверие, чтобы узнать больше информации о неонацистах. С Владом я встречался редко, несмотря на его постоянные просьбы о встрече. Общение с ним не было для меня приоритетным. На последней встрече летом 2017 года он начал говорить мне о его желании переходить к радикальным действиям и попробовать сделать взрывное устройство. Я посчитал его сумасшедшим фанатиком и прекратил с ним общение, игнорируя его звонки», — отметил Шакурский.

Все встречи с Шакурским Гресько тайно записывал, и эти материалы стали одним из доказательств обвинения. После вопроса адвокатов в суде, как эти файлы попали в руки ФСБ, электронный голос Кабанова явно задрожал, но он ничего вразумительного не смог сказать и продолжал отрицать, что он агент спецслужб. Во время разбирательства в суде эксперты заявили, что эти аудиозаписи имеют признаки монтажа. Подавляющее большинство фонограмм не являются оригинальными. «А их неоригинальность — это один из признаков модификации, монтажа», — заметил в своем заключении фоновидеоскопист Герман Зубов.

Шакурский также вел запись своих разговоров с Добровольским на смартфон и хранил файлы с их перепиской на своем компьютере. В апреле 2018 года он подавал заявление на имя старшего следователя пензенского УФСБ Валерия Токарева о том, что Добровольский провоцировал его на радикальные действия.

Судьи Приволжского окружного военного суда тоже ничего не стали проверять. Они использовали показания Кабанова и его аудиозаписи в качестве допустимых доказательств, собственно, эти сведения и легли в основу приговора.