Замминистра о ФСБ: они набивают свои карманы, им похрен Путин

Тульский предприниматель столкнулся с произволом ФСБ: против него возбудили дело с миллиардным ущербом и стали вымогать сотни миллионов. Замминистра природы региона честно признается, что вред на миллиард высосан из пальца по указке чекистов, а руководство спецслужбы заявляет, что не даст коммерсанту работать в регионе. Бизнес остановлен, работники почти год не получают зарплаты, а область — налоги. Уникальные аудиозаписи, свидетельствующие, что тульские органы безопасности идут против президента Владимира Путина, ратующего за защиту предпринимателей и экономическое развитие страны — в материале https://rospres.site

Учредитель и гендиректор компании «Жилёво», которая занимается разработкой карьеров в Тульской области, обвиняется в незаконном предпринимательстве. По мнению сотрудников ФСБ, ведущих следствие, Валерий Гринцов нанес вред недрам на миллиард рублей. При этом экспертизы по ущербу не проводилось, а красивую цифру нарисовала чиновница из регионального министерства природных ресурсов. Замминистра называет заключение коллеги полным бредом и признается, что выдумывать несуществующий ущерб чиновников вынуждают сотрудники органов безопасности.  Судьи  удовлетворяют ходатайства фсбшников о мере пресечния для предпринимателя  с нарушением УПК, его бизнес простаивает, но из ситуации есть выход, подсказанный адвокатами, которых Гринцову навязали чекисты: надо просто заплатить полмиллиарда рублей.

 

Предприниматель рассказал о перипетиях своего конфликта с сотрудниками тульского УФСБ в интервью ПАСМИ, подкрепив свои слова аудиозаписями разговоров с адвокатами и сотрудницей Минприроды региона: 

Налетчики из органов

 — Валерий, какой у вас бизнес? Чем вы занимаетесь?

— Основная деятельность – это карьерный бизнес. У нас было два карьера, которыми я занимался, и был карьер, которым занимался сын. В этот бизнес мы пришли в 2012 году. У меня было 15 своих самосвальных машин, тягач и полуприцепы, и возникла идея — не грузиться на чужих карьерах, а создать свой. Мы пошли к главе Веневского района, тогда это был Ширяев Игорь Алексеевич. Мы сказали, что хотим открыть карьеры, хотим работать, создавать рабочие места, зарабатывать, на что он сказал: «Нет проблем, пожалуйста, работайте здесь, но я должен быть у вас в доле». В 2013 году мы получили на компании лицензии, учредителем был Ширяев через подставных лиц, потому что он был на тот момент главой администрации.

— Насколько выгодный этот вид бизнеса?

— Рентабельность где-то в районе 25-30 рублей за кубометр, потому что стоимость песка составляет от 150 до 180 рублей, а себестоимость, стоимость добычи — в районе 100-120 рублей. То есть, там очень маленькая дельта, и это выгодно только тогда, когда есть объем по продажам — 100 тысяч кубов и так далее.

— Давайте перейдем к тому, что произошло. Какие действия сейчас совершаются в отношении вас? Что с вашим предприятием?

— В 2014 году летом на карьер приехала Гришина Диана Амбарцумовна из министерства природных ресурсов Тульской области, на тот момент — начальник отдела природопользования, сейчас — заместитель министра. С ней приехали два фсбшника. Я попросил сотрудников показать удостоверения, на что они не очень вежливо ответили, и я позвонил в дежурную часть ФСБ: мол, приехали ваши сотрудники, не говорят, какая цель, пытаются показать, что у них оружие.

— Вы установили, что это были за сотрудники?

— Они так и не представились, но через день после того, как я позвонил в дежурную часть УФСБ по Тульской области, со мной на связь вышел начальник Новомосковского отделения УФСБ Александр Юрьевич Астапов. Я к нему зашел в кабинет, он начал на меня орать. Я его попросил, чтобы он на меня не орал, а то я просто развернусь и уйду. И он же впоследствии, в июле прошлого года, приехал на карьер с замерами. 

В 2018 году началась налоговая выездная проверка в «Жилёво», а 17 июля 2019 сотрудники ФСБ выбили дверь в офисе Новомосковск, где находилась бухгалтерия, зашли в офис. Приехали сотрудники налоговой инспекции и на протяжении 20 часов — с 9 утра до 6 утра — держали всех сотрудниц в офисе, не давали поесть, провожали в туалет. Они без описи сложили в мусорные пакеты всю документацию, забрали все компьютеры, сложили точно так же в мешки и все это добросовестно увезли.

Они в курсе:
— глава УФСБ по Тульской области Дмитрий Гурдин
— прокурор Тульской области Роман Прасков
— председатель Тульского областного суда Игорь Хорошилов

— Это было все в рамках проверочных мероприятий, то есть дело не было еще возбуждено?

— Дела не было, это оперативно-разыскные мероприятия. И в то же время на карьер приехал Астапов Александр Юрьевич, полковник, как он сказал, начальник Новомосковского отделения или отдела ФСБ. И он сразу сказал: «Вы не переживайте, через два месяца мы вам предъявим обвинения и посадим вас в тюрьму». Я говорю: «На основании чего?» — «Ну все, не переживайте». Все компьютеры забрали с карьера. 

А 12 сентября они возбудили уголовное дело. После того, дело было возбуждено, они приехали на два карьера — ко мне на месторождение “Жилево” и к сыну на “Рассылкино”. На «Жилёво» приехали люди в броне, то есть, какой-то спецназ фсбшный, какая-то группа силовой поддержки. Их, наверное, человек 50 было — я так понимаю, что весь Новомосковский отдел и сотрудники из Тулы, из областного управления ФСБ.

Они арестовали погрузчик, который поднимался в городок из карьера, арестовали на другом совершенно карьере в 20 километрах экскаватор. В населенном пункте Кончинка в 6 километрах стоял самосвал моего сына — они напугали водителя, силой запихали в машину и пригнали его на карьер. Я в этот момент находился на отдыхе, но после того, как изъяли технику, вылетел на сутки раньше из-за границы, и меня задержали в аэропорту Шереметьево.

На суде следователь ФСБ Владимир Зайцев вышел с ходатайством отправить меня под домашний арест. Суд удовлетворил просьбу следователя Зайцева, и меня посадили под домашний арест. А в тот момент, когда я сидел в ИВС в ожидании меры пресечения, мошенники, ссылаясь на Зайцева, взяли с моего сына миллион, чтобы меня посадили под домашний арест.

Адвокатский шантаж

Это были Сергей Мушкин и Елена Гейкина — два адвоката, которых мне порекомендовал следователь Зайцев. Это происходило в Управлении ФСБ в городе Тула, в кабинете у следователя. Зайцев сказал, что эти адвокаты, вполне вероятно сделают так, что вы будете невиновны, и ничего платить вам не надо будет.

— И вы согласились?

— Конечно. Я не думал, что это какой-то подводный камень, потому что для меня это было бы странно. А когда меня отвезли в ИВС, эти адвокаты сказали моему сыну, что следователю нужно заплатить миллион для того, чтобы он вышел в суд с домашним арестом. Мой сын поехал в Москву, занял денег, привёз, отдал.

— А кому лично?

— Отдавал он Коновалову Сергею — это юрист. Они втроём — Коновалов Сергей, Мушкин Сергей и Елена Гейкина уговаривали сына, чтобы он привёз им миллион рублей.

— Чем это можно подтвердить?

— Надо и одних, и вторых вести на полиграф. Ну и плюс у нас есть записи.

Фрагмент аудиозаписи разговора Валерия Гринцова с адвокатом Сергеем Мушкиным:
Гринцов: Я хотел бы понять, если эти деньги ушли в следствие, значит они ушли туда, и мы этот вопрос закрыли. Но я хотел бы ответ услышать, если вы взяли это себе, значит этот миллион должен быть как-то здесь (в договоре) отражен. Я считаю, что если вы на первом этапе не честны по отношению ко мне и решили просто взять и на деньги развести…
Мушкин: Валерий Николаевич, хорошо.
Гринцов: Как-то должно быть честно, Сергей.
Мушкин: Хорошо. Я вам тогда все следующие эти моменты, все вам поясню. Я вас понял, вашу эту ситуацию.
Гринцов: Это честно, по крайней мере. А так, если вышел следователь, вы мне тогда скажите, что следователю отдали этот миллион и всё. На этом закрыли вопрос. Мне вообще всё равно куда вы дели, но если вы туда не отдали, значит он должен быть здесь, в этом договоре как-то присутствовать, как полученные деньги.
Мушкин: Валерий Николаевич! Я понял вас, я по этому поводу вам всё поясню.
Гринцов: Ну просто так честно, Сергей. Взять деньги и непонятно куда они делись.
Мушкин: Я уточню все эти моменты и вопросы и вам всё поясню.

Эта запись была сделана мной в городе Новомосковске Тульской области, где я сидел шесть месяцев домашнего ареста. А сделана она была с Мушкиным и с Гейкиной — это адвокаты, которых мне порекомендовал капитан Зайцев, следователь УФСБ.

— В этом разговоре нет прямого контекста, что «мы брали деньги».

— Когда людям говорят, что вы брали деньги, а они их не брали, они бы сказали: «Нет, вы что-то путаете, такого быть не может». Но когда человек говорит: «Хорошо, я всё уточню, куда-что делось, и вам всё отвечу». У кого он должен уточнить?

— Да. В данном случае очевидно и понятно. Вопрос только один: передавали ли они этот миллион Зайцеву?

— Тут вопрос-то в чём? Мы не можем адвокатов заставить проходить полиграф, а капитан Зайцев — госслужащий, то есть его можно совершенно спокойно проверить на полиграфе. И мы готовы точно также посетить это мероприятие. И задать вопрос: имеет ли он отношение к этому миллиону, и какие отношения у него с Гейкиной? И как они решали предыдущее дело по незаконной предпринимательской деятельности, что человек работал, накопал там тоже на сотни миллионов, а отделался штрафом всего в 200 тысяч. 

У меня работает сотрудник данного человека, который проходил по тому делу, он у него был генеральным директором. И его капитан Зайцев вызвал к себе и говорит: «Вам больше приезжать не нужно, мы с человеком договорились». Что такое «с человеком договорились по уголовному делу»? То есть сами понимаете, о чём речь идёт.

— Что он еще рассказывал? Сколько отдали? Как отдали?

— Тот человек, на которого было возбуждено это уголовное дело, мне лично в беседе сказал, что он отдал 4 миллиона рублей и отделался штрафом в 200 тысяч рублей.

— Вы отказались от этих адвокатов?

— Нет. Дальше более интересные вещи пошли: адвокаты приехали ко мне и начали меня уговаривать признаться в ущербе. Я говорю: «Что значит признаться в ущербе, если я его не наносил? Поясните тогда, как это будет выглядеть?» Они приехали, сказали, что договорились на сумму 100 миллионов. Я напросился к следователю, чтобы от него услышать. Он мне сказал:  «Когда люди хорошо делают государству, то, соответственно, отношение меняется. Надо заплатить 100 миллионов, и они закроют глаза и закроют это дело».

Фрагмент аудиозаписи разговора Валерия Гринцова с адвокатами Сергеем Мушкиным и Еленой Гейкиной:
Гейкина: Валерий Николаевич, даже то же следствие сказало. Мы до этого поговорили, что мы 5 миллионов перечислим для изменения меры пресечения. Мне сказали: «Лен, не дергайтесь пока. Пока договоренности нет, сейчас эти деньги уйдут впустую, в воздух. И под подписку он не выйдет, и в качестве ущерба будет капля в море от этой суммы”. Давайте сначала по нормальному выйдем на какой-то итог и будем к нему двигаться.
Мушкин: Если мы выходим на цифру на такую, допустим, есть сто (миллионов). Мы всю ее закрываем, тогда у нас вопрос заключается в следующем. Скажите нам, пожалуйста, мы посчитали и разобрались… Да, изначально раздули скандал и сказали, что здесь миллиард, а на самом деле, когда посчитали и посмотрели все документы, то у Валерия Николаевича нет таких моментов. Всё, что доказали, он всё возместил.
Гейкина: Начальник следствия говорит: «Ну что я могу сделать? И так, и так стараемся. Ну, Лен, ну жди. Сами ждём. Если будет получено добро сверху, значит уже назад никто оглоблю не повернет. И если опять придут опера, скажут: «А почему так?» Ну, потому что так. Потому что согласовали с руководством. Пойдите вон у полковника спросите, если не побоитесь.

Это было в кабинете у следователя Зайцева. Там присутствовали адвокат Гейкина и адвокат Мушкин. Но у меня, во-первых, таких денег нет, а во-вторых, мне не в чем признаваться.

— Предположим, что следователь УФСБ Зайцев искренне верит в законность уголовного дела, пытается добиться, чтобы вы компенсировали ущерб. 100 миллионов – это сумма ущерба имеется в виду? Это не взятка и какие-то предложения решить вопрос?

— Знаете, ко мне подходил Мушкин, я, к сожалению, не записал это, он мне предлагал решить деньгами. То, что предлагал Зайцев заплатить на счёт министерства природных ресурсов – это абсурд, потому что тот ущерб, вред, который  написало министерство природных ресурсов, это не расчёт ущерба. То есть за 11 месяцев никто не заказал даже экспертизу.

— И после этого момента вы на домашнем аресте, вы продолжаете общаться с этими адвокатами?

— Потом через какой-то период времени они приезжают ко мне и говорят, что люди хотят уже не 100, а 200 миллионов. Я говорю: «Знаете, какие 200 миллионов?»

— Ущерб? Мы опять говорим об официальной компенсации?

— Да, 200 миллионов. Я говорю: «Какие 200 миллионов, если я добыл, грубо говоря, за три года миллион сто кубов  песка, я получил 150 миллионов денег за песок и основную часть заплатил за погрузку этого песка. То есть всё, что я заработал, — это зарплаты, НДПИ, то есть налог на добычу полезных ископаемых. Какие 100? Какие 200 миллионов?» Я говорю: «Вы мне скажите куда миллион делся? Вы же меня обманываете».

— Чем мы можем подтвердить, что это не фиктивные сделки, где вы просто воровали с карьера песок и легализовали его путем прокладок?

— У нас есть экспертиза от налоговой, которая написала, что все сделки носили гражданско-правовые отношения, и все они были или на покупку, или транспортные услуги мы оплачивали. Плюс у нас же есть перевозчики, которые получали деньги за перевозку, у нас есть продавцы песка, которые продавали нам песок. Они все живые, они все реальные. У нас есть подтверждения от них.

— Экспертиза, которую они назначили в налоговой, фактически сыграла против следствия? 

 — Против ФСБ, конечно, да.

— Почему так произошло? Они же контролируют…

— Вы знаете, потому что ничего нет. И самое удивительное, чем сейчас козыряет следователь: весь оборот по счету, который был – это миллиард 200 миллионов, следователь везде заявляет, как доход. Но это не может быть доходом, потому что я получил деньги, и я на них купил песок. То есть я заработал свои 20-30 рублей на кубе – это моя прибыль. Вот это мой доход.

Откровения замминистра

А что доказывает? Опять-таки я имел беседу с замминистра природных ресурсов, о которой я говорил ранее, с Дианой Абарцумовой Гришиной, которая сказала, что их просто заставили. Эта запись была сделана в этом году. Я приезжал в Тулу, где живёт заместитель министра природных ресурсов. Она, конечно, была мне удивлена. Мы просто с ней стояли, общались, разговаривали.

Фрагмент аудиозаписи беседы Валерия Гринцова с замминистра природных ресурсов Дианой Гришиной:
Гринцов: Диан, вопрос хотел задать. Пару вопросов.
Гришина: Слушаю.
Гринцов: Первый вопрос — это что у нас Вертинская… Веретинская, как ее? Ангелина.
Гришина: Вертиева?
Гринцов: Она написала вред — посчитала все участки, которые в четырнадцатом году у нас были выработаны. Помните, вы приезжали с фсбшниками, когда поругался я с ними? Она все их учла туда. С крышами посчитала.
Гришина: Я думаю, что её заставили сделать это.
Гринцов: Она посчитала даже все лицензионные участки. Письмо министра — лицензионные участки, и то же самое у нее написано. Всё посчитано туда.
Гришина: Я думаю, что ей просто руководят. фсбшники ими рулят. Там любым движением фсбшники рулят.
Гринцов: Потому что у меня товарищ был, с (замгубернатора Тульской области Сергеем) Егоровым встречался, (министр природных ресурсов Юрий) Панфилов туда приезжал, Панфилов прям так и сказал: «Мне дали команду Рассылкино закрыть, и я его закрою». Вот что к Рассылкино привязались они? Это с чем связано?
Гришина: Это всё фсбшники ходят. Они то, что касается вас, они всё абсолютно под контроль взяли. Любое движение, любую…
Гринцов: А вот Рассылкино, я понять не могу, оно кому-то поперёк горла что ли встало?
Гришина: Я думаю, что у них просто какая-то неприязнь к вам конкретная, именно к вам. И сколько у неё вред вышел?
Гринцов: Миллиард. Она посчитала все выработанные участки, лицензионные участки.
Гришина: Ну вы же обжалуете наши действия?
Гринцов: Мы судиться будем с вами, да.
Гришина: Ну так это ещё надо было, я же Ване (сын Гринцова Иван) говорила: «Что вы ждете?” Надо было это делать сразу. Что ждали все эти приказы? Надо было всё обжаловать. Всё, любое наше действие надо обжаловать.
Гринцов: Какая-то ситуация такая нехорошая.
Гришина: Но я хочу сказать, они (ФСБ), конечно, заходят. И в суды заходят. Ваши действия — это обжаловать, потому что тот бред, который мы написали, как мы вас там приостанавливаем, ну это бред. Вот прям бред. Вам надо доказывать, что это вообще не существенные условия. Мы же вас там останавливали из-за того, что знака нет.
Гринцов: Знаки мы все поставили.
Гришина: Знаки поставили, а теперь прицепились к земле.
Гринцов: К земле, да.
Гришина: Они приедут ко мне на следующей неделе.
Гринцов: Опять по нам что ли? А что там?
Гришина: Не знаю. Но сказали, что приедут. По вам, потому что больше не по кому.
Гринцов: А кто конкретно? Зайцев приедет что ли?
Гришина: Нет. Там Денис, фамилию забыла, начальник отдела у них и Воронков Петя курирует.
Гринцов: Они из Новомосковского ФСБ или из центрального?
Гришина: Нет, из центрального.
Гринцов: А кто ж их так направляет получается?
Гришина: Не знаю. Литвинов. Литвинов Денис и Воронков Петя.
Гринцов: А они приедут специально по Рассылкино? Или по Жилёво?
Гришина: По всем. Они по всем ездят. Они идут в надзор, обязательно с надзором общаются, идут к нам. Они наши кураторы, как министерства, то есть они курируют наше направление пока. Я просто помню, как мы туда с теми же самыми фсбшниками выезжали. Как только с ними выезжаешь — никого.
Гринцов: А у меня же работает механик Станислав, он раньше был директором у Миронова. Он говорит: «Нас фсбшники предупреждали, что они едут к нам с проверкой, и мы технику сразу убирали».
Гришина: Вот. Я же говорю. И мы приезжали, всегда ковши опущены были. Один раз только нам удалось их поймать. И то, я говорю, всё фигня, в общем.
Гринцов: Я единственное удивлён, что министерство решило просто меня взять и утопить.
Гришина: Да это не министерство решило, это за министерство решили.
Гринцов: У нас ФСБ что? У нас это орган, который только и делает то, чтоб разрушать государство? По логике так получается? Логика какая? Это разрушение государства, это разрушение бизнеса.
Гришина: Да похрен им до этого государства, Валерий Николаевич.
Гринцов: Ну как похрен им до государства, если эта служба?..
Гришина: Им не похрен только на свои карманы. Обжалуйте приказы, обжалуйте, однозначно.
Гринцов: Само собой.
Гришина: Однозначно, потому что это бред. Бред вообще. Остановить карьер по таким основаниям – это бред.

Всё очень просто. Диана Амбарцумовна — самый большой специалист в министерстве природных ресурсов. Она работает там дольше всех, она больше знает все законы, очень умный специалист, очень грамотная женщина. И, мне кажется, одна из самых честных и порядочных там, кто есть. Она напрямую говорит, что нет ущерба никакого, и их заставили сотрудники ФСБ написать этот ущерб. То, что это всё фикция, написанная, нарисованная на бумаге, чего нет на самом деле. Поэтому тут всё очень честно и прозрачно с её стороны.

— Первое, о чём она говорит, это о том, что сотрудники ФСБ воздействуют на чиновников Минприроды Тульской области. Почему, как вы думаете, сотрудница идёт на фальсификацию?

— Я думаю она или сама где-то нарушила закон, её на чём-то поймали или она пытается, я даже не знаю… Или ее просто заставили, напугали…

— Может, хочет угодить, может быть, верит?

— Я думаю, что, скорее всего, напугали, потому что не все люди не боятся. Многие боятся. И боязнь потерять свою работу превыше и главнее, нежели посадить безвинного человека в тюрьму.

— И второй момент. Кроме уголовного дела в отношении вас, сейчас проходят мероприятия в отношении вашего сына. Он никаким образом к уголовному делу не имеет отношения?

— Нет, он не имеет никакого отношения к уголовному делу. Мало того, он пытался написать заявление на мошенничество со стороны этих двух адвокатов, и капитан Зайцев отказался принимать такое заявление. То есть у них есть специальный отдел М, в который хотели написать заявление, но Зайцев сказал “нет”.

От прокурора до губернатора

— А причём здесь Зайцев? Есть глава Управления ФСБ.

— Знаете, я пытался попасть на личный прием к руководителю ФСБ по Тульской области Дмитрию Гурдину. Мне в нём было отказано.

Они должны быть в курсе:
— губернатор Тульской области Алексей Дюмин
— директор ФСБ Александр Бортников
— генпрокурор Игорь Краснов

— Есть прокуроры, есть глава следственного комитета, вы туда обращались?

— Что касается прокуратуры Тульской области… Я думаю, что если прокурор поддерживает в судах такую меру пресечения, как у меня, и считает, что это обоснованно, то в прокуратуре тоже с законностью не всё в порядке. Или такая же ситуация, как во всём правительстве Тульской области, когда они подчинены и находятся в зависимости у ФСБ.

— Вернемся к этой записи. Может быть, замминистра природных ресурсов вам подыгрывала и её слова — это просто такая эмоция, чтобы вам приятно было слышать. А если бы она встретила следователя Зайцева, она бы сказала: «Извините, вы обоснованно и законно действуете, и ущерб там есть».

— Тут же как все просто: опять-таки существует полиграф. Мы можем пойти вместе туда и с Дианой Амбарцумовной, и с Вертиевой, которая рисовала этот ущерб.

— Вы обращались к омбудсменам, к губернатору?

— Мы писали письмо к губернатору, но не получили ответа.

— То есть, Алексей Дюмин в курсе этой истории?

— Я думаю, что Дюмин в курсе, потому что это конфликт серьёзный. Регион потерял 140 рабочих мест, это 7 миллионов рублей  заработный фонд в месяц. Умножьте 3,5 миллиона налогов  на 10 месяцев, которые карьер стоит, – это 35 миллионов не получил только Венёвский район. А сколько не получила область? Карьер работал, мы же поставляли щебень, добывали где-то от 40 до 50 тысяч кубов в месяц. Это большая налоговая ситуация, которую мы платили.

— Какие-нибудь параллельно идут сейчас к вам предложения или уже всё, вопрос закрыт? Они понимают, что вас надо просто уничтожить, как бизнес и привлечь к ответственности?

— Опять-таки тот же начальник ФСБ Новомосковского отдела Александр Юрьевич, который сказал: «Мы не дадим вам работать на Тульской земле». Это, наверное, частная собственность его — Тульская земля? И мы разговаривали с начальником следствия, который сказал: «Нет, давайте 500 миллионов и мы типа вас отпустим».

— 500 миллионов — мы имеем в виду официально признаться в преступлении и погасить ущерб?

— Да. Признаться на 500 миллионов. То есть, здесь идёт уничтожение бизнеса, то есть, нет какой-то общей линии у президента и у сотрудников Тульского ФСБ, они разнонаправленные: президент говорит одно, а сотрудники ФСБ делают другое. Это как якорь на корабле.

Надежная крыша 

— Сотрудники УФСБ по Тульской области, видимо, победили коррупцию в регионе, экстремизм, терроризм и в свободное от работы время, видимо, занимаются наведением порядка в предпринимательской сфере?

— Да, контролируют.

— Давайте посмотрим запись, как в регионе идет незаконная продажа дизельного топлива:

Гринцов: У нас на каждом углу в Новомосковске торгуют незаконно дизельным топливом. Если цена здесь 46 рублей, то там цена 32. Это какое дизельное топливо может быть? Это или ворованное, или вообще просто то, что не подходит ни по каким экологическим нормам. Но его покупают, потому что оно ничего не стоит. У нас крышует это ФСБ. Сколько? 32 рубля, видите?
Встречный водитель: Плохая солярка, не особо.
Гринцов: А какая цена у них?
Встречный водитель: 38, 36 и 32.
Гринцов: А откуда они такую солярку-то берут? А сам заправляешься, нет?
Встречный водитель: Да.
Гринцов: И как?
Встречный водитель: Для грузовиков ещё нормально, а для такой как у вас, наверное, нет, не особо.
Гринцов: С такой крышей что не торговать? Это, во-первых, 38 рублей они продают солярку, они же зарабатывают на обналичке ещё деньги, поэтому тут удивляться-то нечему. Ну вот — 32 рубля. Вот пистолет висит, видно, как заправляется машина: подъезжает, деньги платит и заправляется. 32 рубля, цирк. Ни знаков никаких нет, ни «уступите дорогу», ни «20 километров» здесь на заезде сюда. И работают, и нормально абсолютно работают.
Вот выезд на главную дорогу, видно, что он не согласован с дорожниками. Просто плиточкой выложили и всё. А кто фсбшникам запретить может? Никто. Ни знаков… Здесь есть знаки «уступи дорогу», вот здесь нигде нету. А они продают за наличные. Что такое наличные? Это 20%, как минимум, за обналичивание денег. Я не знаю, сколько сейчас стоит, но примерно, думаю, столько. Вот и считайте.

 

Здесь что можно пояснить: это мы заехали только по одной дороге. С Новомосковска есть ещё четыре выезда. На всех четырех выездах происходит то же самое: стоят бочки и торгуют по 32 рубля топливом.

— Откуда его берут?

— Я могу только догадываться. Или воруют, периодически по телевизору показывают, что воруют, или где-то самоварят, или я даже не знаю, где они его берут, потому что такой цены просто по определению быть не может. И причём это только в Новомосковском районе. Этого нет ни в Киреевском районе, ни в Венёвском районе. Это только в Новомосковском районе. Это вотчина Александра Юрьевича, который сказал, что «я вам не дам работать на Тульской земле». Видно, там более достойные предприниматели, чем мы.

Карманный судья 

— Было несколько судебных заседаний по вашему делу.  Что происходило в Центральном районном суде Тулы? Наши журналисты туда выехали, что-то изменилось?

— Да, была, конечно, очень интересная картина. Когда мы подошли с адвокатом к зданию суда, где стоял ваш сотрудник, было очень интересно смотреть, когда сначала один пристав подходил к нему, говорил: «Уберите отсюда камеру! Что вы здесь делаете? Здесь нельзя снимать!» Потом второй подходил, потом третий, потом четвертый говорит: «А вы идите, вас там ждут, зовут».

Фрагмент аудиозаписи разговора корреспондента ПАСМИ с приставами и сотрудником ФСБ:
Пристав: Ничего не договорено, никто не в курсе. Ни председатель, никто.
Журналист: Нет, направлены все документы и председателю, и судье.
Пристав: Ну можно обсудить. Пойдемте. Без камеры.
Журналист: Пойдемте, пойдемте.
Пристав: Камеру оставьте, кто-нибудь один.
Сотрудник ФСБ: Александр Станиславович, управление ФСБ по Тульской области. Вам вручается повестка о вызове после заседания на допрос в качестве свидетеля. Вот здесь поставьте свою подпись, время указано.

И я заходил за вашим репортером, и было очень интересно. Там было, наверное, человека три или четыре сотрудников ФСБ, которые сидели в масках на тех местах, где обычно сидят приставы. Приставы все стояли. Сотрудник ФСБ регулировал движение приставов в суде. В суд за вашим сотрудником заходили аж трое приставов, чтобы он не снимал ничего. То есть задействовать троих или четверых сотрудников ФСБ, которые ходят и контролируют, что делает корреспондент, мне кажется, это смешно.

Потому что это не измена Родине, не какая-то коррупционная составляющая огромная, не губернатор какой-то там. Это обычная 171 статья «Незаконное предпринимательство», которое надо еще доказать. Самое интересное, что следователь заезжал в суд по тому маршруту, куда завозят заключённых. Там есть специальный въезд в суд с задней стороны, вот следователь заезжал туда на тонированном УАЗике и уезжал оттуда на тонированном УАЗике.

— Может, он тренируется просто?

— Я не знаю, что он делает, но мне кажется, что он прятался от вашего корреспондента.

— Я хочу сказать просто, что сперва нам судьи разрешили видеосъёмку, и мы получили устное согласие. И мы даже не предполагали, что картина изменится кардинально, когда об этом узнают сотрудники ФСБ. Но, как выяснилось, судьи у нас могут быстро менять решения. Следователь вышел с ходатайством, которое судья удовлетворила и заседание было закрытым.

Аудиозапись из зала Центрального районного суда Тулы:
Антонина Косых, судья: Так, у нас следователь обращался с ходатайством. Он приложил заявление по рассмотрению ходатайства в закрытом судебном заседании с целью нераспространения данных, полученных в ходе предварительного следствия и принятии ходатайства к производству. Суд решил вопрос о рассмотрении ходатайства в закрытом судебном заседании…

— Движение было как в муравейнике: три человека фсбшников, три человека приставов, и все контролировали вашего корреспондента, чтобы он телефон не трогал. Я такого раньше не видел. В суде на данном этапе не было обсуждений каких-то следственных мероприятий, не обсуждалось ровным счетом ничего, на что ссылалась судья. Там просто о продлении меры пресечения. И в процессе, который раз уже, та же самая судья Косых спрашивает у следователя: «А что сделали за два месяца?» Следователь говорит: «Вот мы успели пять человек допросить два месяца. А еще письменные запросы отправили». И это продолжается уже на протяжении 10 месяцев.

— Интересно, что в рамках вашего дела нашим журналистам дали статус свидетелей и пытаются взять расписку о неразглашении секретной информации, то есть сведений по делу. 

— Я не знаю какая тут секретность по делу, но периодически у Ширяева, который является свидетелем по делу, в руках возникают документы, которые были изъяты у нас в офисе. Я так понимаю, что доступ к этим материалам имеют все, кто хочет, но нам почему-то даже копии не представляют. И мы пишем ходатайство о том, чтобы нам дали копии, следователь отказывает. Мы пишем ходатайство, чтобы нас вызвали на допрос, следователь переносит. Мы пишем ходатайство, чтобы очную ставку нам дали с тремя или четырьмя свидетелями, кто проходит по делу, кто говорит про нас непонятно что, нам отказывают. Он нам во всём отказывает.

— Начальник УСБ ФСБ по Тульской области Дмитрий Гурдин в курсе? Объективно владеет всей информацией? Он прикрывает своих сотрудников или они вводят его в заблуждение?

— Я могу только сказать одно: на вопрос моего адвоката к следователю Зайцеву, он сказал: «Вы понимаете, что я военный человек? Мне дали команду, и я её исполняю”.

— То есть, получается, Зайцев просто исполнитель?

— Получается да.

— Таким образом, мы можем говорить о том, что руководитель УФСБ Тульской области заинтересован в привлечении…

— Я думаю, что не просто так целый полковник, начальник отдела ФСБ приезжал меня задерживать в аэропорт. Не просто так полковник, начальник отдела УФСБ ездил на карьер. Могли бы исполнителям отписать, они бы то же самое сделали. Я думаю, что тут личная неприязнь с руководителем Новомосковского ФСБ, которому я в 2014 году не позволил орать и который просто сказал: «Я не дам здесь работать вам, на Тульской земле». Значит, в чём-то есть у него интерес в том, чтобы мы не работали. И всё это началось после того, как мы активно начали развивать известняковый карьер сына, участвовать в тендерах, то есть здесь есть у кого-то корысть.

— Вы находитесь на домашнем аресте полгода. Какие следственные действия происходят в этот период?

— Единственное, что произошло — это допросили всех сотрудников. Всё, больше ничего не произошло. Следователь Зайцев придумывает новую меру пресечения для меня — это запрет определенных действий. Я единственный в России человек, у которого запрет покидать помещение круглосуточно и ежедневно. Практически тот же самый домашний арест. Такого не может быть, потому что есть ключевая фраза «в определенный период времени». 24 часа — это не период времени, это всё время в сутках.

— Может быть, у следователя Зайцева такой рабочий график?

— Я не думаю, что у следователя Зайцева такой рабочий график. Я думаю, что это, скорее всего, это зависимость судьи от структуры ФСБ, потому что, насколько я знаю, они все проходят согласование с ФСБ для дальнейшего исполнения своих служебных обязанностей. Я думаю, что это зависимость или какие-то там негативные моменты, связанные с их службой, чтобы они куда-то дальше не выходили.

По правде и закону

— Как вы охарактеризуете то, что в отношении вас сейчас происходит?

— Есть слова заместителя министра природных ресурсов, где она говорит, что нарисовали ущерб. Цифра миллиард очень красивая.

— А вы верите, что в центральном аппарате ФСБ будут разбираться с тульскими сотрудниками?

— Мне хотелось бы, чтоб всё было по закону, чтобы всё было по правде. Я очень надеюсь на то, что там есть всё-таки порядочные люди, для которых честь мундира главнее миллиона рублей в кармане..

— У вас после этого уголовного дела и домашнего ареста, которые идут вразрез с государственной политикой защиты прав предпринимателей, изменилась позиция? Что-то переломилось в вас?

— Нет, у меня ничего не переломилось. Я думаю, что этот кошмар всё-таки закончится. И надеюсь, что в ближайшее время я буду дальше работать.

— Допустим, кошмар в отношении вас закончится, а что будет с этими сотрудниками? Их должны наказать или вы готовы их простить?

— Что значит простить? Я же не Господь Бог, чтобы прощать. Это во-первых. А во-вторых, если человек нарушил закон, он должен ответить по закону. Если это дело нарисованное, оно со слов чиновников нарисованное, то они должны ответить. Есть статьи в Уголовном кодексе за незаконное возбуждение уголовного дела, содержание под стражей. Опять-таки у моего сына изъяли технику, он 11 месяцев стоит. Он платит лизинги, он несет расходы. То есть это должно всё быть компенсировано государством».