Добродеев Олег Борисович

Олег Добродеев: За моей семьей следили Александр Архангельский Председатель ВГТРК, едва ли не самый известный российский телевизионный менеджер, один из создателей НТВ Олег Добродеев обычно очень сдержан в формулировках. Но в этот раз он говорил прямо и резко; видимо, тема разговора — свобода слова, независимость СМИ, превращение журналистики в орудие мести — задевала его за живое. — Олег Борисович, наша встреча проходит на неприятном фоне скандала вокруг канала НТВ, руководителем которого вы были. Теперь вы возглавляете государственную телерадиокомпанию. То есть представляете информационные интересы того самого государства, которое воюет с владельцами НТВ. Кстати, вы передали свои "мостовские" акции в управление? — Нет. Но моя доля в акциях столь несущественна, что делать подобные театральные жесты я не собираюсь. Тем более что меня, как акционера, о действиях компании никто в известность не ставит, какие решения принимаются и почему именно такие — я не ведаю. — А правдивы ли слухи, будто вы ушли от Гусинского, заранее получив предложение возглавить ВГТРК и догадываясь о предстоящих проблемах НТВ? — Ерунда. Первый раз ко мне обратились с этим предложением дня черед два или три после ухода с НТВ. И лишь потом начались переговоры. — Ваши бывшие коллеги держат на вас серьёзную обиду, тем более что о причине вашего ухода и вы, и Гусинский говорите неохотно. Был ли связан этот разрыв с вмешательством владельца в информационную политику канала? — Скажем так. Я всегда придерживался правила: информация не должна быть политинформацией. И мои энтэвэшные коллеги не дадут соврать: за исключением двух-трех исключительных ситуаций, я не вмешивался в деятельность информационников. До какого-то момента и НТВ в целом придерживалось этой линии. — До какого именно? Когда произошел слом? — Года полтора назад, точнее не скажу. Что же до обид чисто человеческих, то я понимаю моих бывших коллег. Но хочу напомнить: прощаясь с ними, я сказал, что впредь — в любом случае! — НТВ будет другой компанией. Отношение к каналу как к своего рода орудию информационного искусства, а не как к утилитарному информационному орудию, оно ушло, ушло безвозвратно. Тем не менее за годы моей работы на НТВ выросло поколение людей, которые умеют в определенных ситуациях сказать начальству "нет". В прежние времена журналист себе такого позволить не мог — не только административно, но и психологически. — Но журналисты "Моста" очень часто упрекают вас в том, что вы нарушили договоренности и стали уводить людей. Более того, Киселев сказал (цитирую): "Тем более нехорошо переманивать, намекая, что прежнее место работы вскоре закроется". — Что касается переманивания и тем более "запугиваний", то это полная чепуха. Я лично позвонил только одному человеку и предложил ему перейти на РТР. Более того, когда кто-то из моих нынешних коллег "заманивал" людей с НТВ, я категорически, очень жестко настаивал на том, чтобы этого не делали. — Но ведь в итоге — сделали. И договоренности — нарушили. — Понимаете, договоренности должны быть взаимными. Вообще, верность данному слову — в нашем деле главное; потеряв самоуважение, теряешь все. Так вот, я действительно сказал Гусинскому (Киселев знать об этом не знал, он вообще во всем этом не играл никакой роли), что не буду переманивать людей с НТВ. В ответ Гусинский тоже взял на себя некоторые обязательства. Это было уже после того, как я принял предложение возглавить ВГТРК; у нас была одна-единственная встреча. Но договоренности, которые были достигнуты, были Гусинским нарушены все — и сразу. — Например? — Ну, как вы сами считаете, является слежка за семьей нарушением договоренностей или нет? — Слежка?.. — Да-да, самая настоящая "наружка". И, к сожалению, подобных моментов было достаточно. Но, опять же положа руку на сердце, все это эмоции. Не это было для меня главным. Просто в какой-то момент я почувствовал, что на НТВ стали "палить" журналистов. Этот процесс продолжается и сейчас. У телевизионных руководителей есть одно несомненное преимущество перед журналистами: они отвечают своим именем, но не лицом. И когда на НТВ стали появляться сюжеты, которые предвещали для талантливых людей конец журналистской карьеры, я для себя этот ограничитель снял. Если честно, до сих пор не знаю, прав ли я был или нет. Хотя по-прежнему сам я людям на НТВ не звоню. Если вы обратили внимание, я впервые об этом говорю прилюдно. — Обратил. — Я решительно не понимаю, зачем мои оппоненты первыми затеяли этот разговор, зачем они вынесли наши разногласия на публику, придали им идеологическую окраску. Но давайте посмотрим на проблему шире. У крупного медийного бизнеса всегда имелись ясные и конкретные договоренности с властью, даже более конкретные, чем у Гусинского со мной. И когда в сложные моменты договоренности бизнеса с властью рушатся, это неизбежно вызывает реакцию со стороны государства, причём столь сильную, что она, как цунами, способна похоронить под собою все. — Но ведь обе стороны в итоге будут погребены. — Бузусловно, от этого никому лучше не будет. Однако частный бизнес не должен государство тыкать дручком, провоцируя его на неадекватные действия. Тем более недопустимо использовать в конфликте с государством информационные рычаги. Я говорил Гусинскому — и об этом знают многие: если ты попытаешься рулить информацией, твоя телекомпания просуществует полгода. К сожалению, ситуация вписалась именно в эти сроки. Вот и все. — Вы долгое время были "под хозяином", теперь "под государством". Хозяин у вас, прямо скажем, был импульсивный. Но зато в нынешнем кабинете у вас стол заставлен правительственными телефонами. Не стало ли ещё тяжелее? — Давайте подойдем к этому столу. Снимите трубку с любого аппарата правительственной связи. Есть гудок? — Нет. — А телефоны, между тем, включены. Три недели назад бульдозер случайно зацепил кабель АТС-2, и все правительственные линии оборваны. А заметили мы это не сразу. Разумеется, государство в лице, допустим, Касьянова и Волошина может попросить меня о чем-то или поделиться какой-то мыслью. Отрицать это глупо. Но, понимаете, главное — это моё внутреннее самоощущение, совпадение пожеланий, поступающих сверху, с моими собственными позициями. Я пришел на РТР, чтобы работать на свою страну. Скажем, я твердо знаю, что те, кто напечатал тираж тетрадей для первоклашек с юным Вовой Путиным, — враги. Никто не заставит меня освещать эти темы иначе, чем велит совесть. — А на НТВ у вас была такая же позиция? — Разумеется. Я был едва ли не единственный, кто прямо говорил Гусинскому: убери авгуров, избавься от всех этих отставных генералов КГБ, они до добра не доведут. Не приглашай их на совещания, бойся данайцев, дары приносящих. Если они советуют тебе возглавить Российский еврейский конгресс, это хорошо не кончится; для начала надо узнать, чем идиш отличается от иврита. — А это был их совет? — Да. — И это при том, что на Западе часто пишут о преследовании руководителя НТВ по национальному признаку? — НТВ была прекрасной, идеально подогнанной, хорошо функционирующей машиной. И так было до тех пор, пока она не превратилась в заточку. Согласитесь, заточка — это уже несколько другой механизм. — Но зато остро действующий. — Действующий с результатом, обратным желаемому. Ни одна идеологическая кампания, задуманная и спланированная на НТВ, не приводила к тем целям, на которые была рассчитана. Вспомните конкретные ситуации 1999-го, да и нынешнего года. Бой Явлинского с Чубайсом. Шоу с передачей голосов Евгения Савостьянова. Приглашение Гусинского в студию "Гласа народа", которое дискредитировало и его, как владельца, и программу. — Но тут невольно вспоминается ещё один упрек, который постоянно звучит в разговорах с людьми из НТВ. Вы уже более полугода руководите РТР, а особых перемен к лучшему не видно. — Первые несколько месяцев, которые я здесь был, у меня всё время возникало ощущение безвоздушного пространства. Смешно оправдываться. Есть чьи-то ощущения, а есть цифры. Вот вам свежие графики, подготовленные Институтом Гэллапа. Доля РТР никогда не была столь высокой. Предмет моей особой гордости — "Вести", доля которых была 10, а стала 20! А ведь уровень канала прежде всего определяется его информационными программами. Удалось убрать с канала кучу всякой глупости и пошлости: от "хоум-шоппинга" до "Телеспецназа" и других программ подобного рода, которые и определяли лицо РТР. Предельно простая сетка, ни на что не претендующая, но зато ничего не упускающая. — А новые программы? — Они создаются очень долго, и как раз с этой недели начнут выходить — Мамонтов с Масюк ("Большой репортаж"),"Тайны русских архивов" с Сергеем Мироненко. На РТР возвращается Михаил Таратута, он будет делать программу о русской провинции... Вообще в нашей стране лучше не выпендриваться и делать простые, очевидные вещи. Ещё один принцип: все люди, очень разные, обладающие моральным, нравственным авторитетом, должны быть на РТР. От Щаранского до Солженицына. То же и в политике: доводить до сведения зрителей свою позицию должны все — от Зюганова до Волошина. — Вы сами назвали несколько фамилий людей, пришедших с НТВ. Они же не просто "информационники", они публицисты, со сложившейся идеологией, и чаще всего не государственнической. Та же Елена Масюк, к которой я, видимо, отношусь принципиально иначе, нежели вы, — она-то, столько сделавшая для морального поражения государства во время первой чеченской войны, как будет проводить государственную линию? — Я с Леной Масюк очень часто не соглашался и спорил с ней очень резко, у нас бывали жесткие конфликты. Но, вы знаете, лично для меня перелом в отношении к её чеченским репортажам произошел, когда я привез Лену и ребят из плена. Когда мы летели домой в том злосчастном самолёте, я пытался представить себя на месте ребят, и моё уважение к ним лишь возрастало. То, как перестрадала Лена, не дай Бог никому из нас. А в жизни меняются все — факт. — Но вот чего я не понимаю. Создается впечатление, что государство решило взять под контроль все основные телевизионные потоки. Этот подтекст явственно проступает в скандале вокруг "Моста", в ситуации с ОРТ. Я даже не обсуждаю, правильно ли государство поступает, но где оно возьмёт современных успешных менеджеров? Не приведет ли вся эта политика к неуправляемости, к информационному хаосу или — ещё хуже — к информационной апатии? — Если честно, я не исключаю, что у некоторых чиновников есть желание "порулить" информацией. Возможно, что многие из них именно так пытаются расценить для себя ситуацию с "Медиа-Мостом". Но, во-первых, на своём уровне я действительно этого не ощущаю. А во-вторых, я вообще противник любой централизации, все разговоры о создании какой-то телевизионной суперкорпорации (на базе ли первого, второго ли канала) кажутся мне опасными. Тенденция огосударствления всего и вся — это тенденция абсолютно неправильная. Частный бизнес по определению более эффективен. И вообще, мы присутствуем при переделе телевизионного рынка. Это кризис. А из кризиса бывает только два выхода. Больной либо выздоровеет, либо наоборот. — Но кто теперь будет обеспечивать поле свободы слова? Олигархов практически не осталось, а те, что есть (не будем показывать пальцем), дышат на ладан. Кто-то даже пошутил, что отныне гарантом свободы слова будут выступать враждующие между собой отделы ФСБ: — Дело вообще не в олигархах. И не в ФСБ. Главный механизм обеспечения свободы слова, свободы мнений — экономика. И если все будет развиваться как сейчас, если рекламный рынок по-прежнему будет расти, большинство частных каналов могут выйти в нули уже через год. А потом и приносить прибыль, как приносило её НТВ в 1997-м. Между прочим, НТВ придавил проект НТВ+, давайте уж называть вещи своими именами. — А предположим, что Кох не врёт, на рынок впрямь придут западные медиа-магнаты. Они-то не станут сентиментальничать, просто отрежут бритвой все, что сочтут лишним: — И очень хорошо. Я вообще сторонник максимально жесткой конкурентной среды, а конкурировать с "западниками" было бы увлекательно. — Но вернемся к вопросу о конкурентной среде. Ещё один упрек, который вам адресуют, — это искусственное предпочтение, которое оказывают РТР государственные структуры. Как тут не вспомнить ситуацию с теплоходом "Петр Великий", на который был допущен лишь Аркадий Мамонтов: — А я абсолютно нормально отношусь к предпочтениям. Поймите, если канал государственный, он по определению теряет в эффективности управления. Я не позволю себе жесткой экстравагантности, которая привлекает внимание. Но в обмен у меня должны быть некоторые преимущества в доступе к государственным потокам информации. Что же до "Петра Великого", то не было там сделано ничего, чтобы РТР получило особые права. Тут сработала цепь случайностей: свою роль сыграло и то, что в нужное время в нужном месте оказалась тарелка телерадиокомпании "Мир", что у Аркадия Мамонтова контактный характер; повлиял, скажем так, и личностный фактор корреспондента ОРТ, который не попал на корабль. — А как вы прокомментируете заявление двух корреспондентов RTL о том, что вы лично цензуровали перегон пленки из Дома культуры в Видяеве? — Ситуация глупая. Хоть корпорация у меня и мощная, но небогатая, своей тарелки нет, договорились с RTL. Сразу было условлено, что мы снимаем встречу Путина со вдовой капитана Лячина, а встречу в Доме культуры не снимаем по мотивам вполне понятным. Там вообще снимали только на личную видеокамеру президента; режим есть режим — камеру Мамонтова прогнали. В зале было сидеть очень тяжело, атмосфера гнетущая, духота страшная, как это Путин выдержал, не понимаю. Уже после того как встреча закончилась и все перегоны на Москву были сделаны, подчеркиваю — все, я взял у Саши Кузнецова кассету, чтобы спокойно посмотреть видеоматериалы — съёмку в доме Лячиной. И стал смотреть в этой машине, в передвижной станции. Вдруг один из немецких журналистов выбегает как скаженный — и ну меня фотографировать. Вот и все. Кажется, в вашей газете я прочитал, что мы скоро девальвируем понятие "свобода слова", прикрывая им свою борьбу... Это как у Толстого в притче о пастухе и волках. Нельзя всё время и по любому поводу кричать "Волки, волки!" — Ну ладно, хорошо, уйдут Гусинский с Березовским, а кто займет их место? Хорошо, если иностранные владельцы. А если люди того же типа, того же склада, что и они, но просто более мелкие? Я понимаю, вам это слышать неприятно, ВГТРК слишком тесно связано с бизнесом, который создал г-н Лесин, — и всё-таки? — Повторяю, дело не в том, как зовут владельца, и не в том, часто ли менеджеру дают советы государственные чиновники. А в самом управляющем. Принцип у меня один и тот же, что на НТВ, что на РТР: в тот день, когда я не смогу передать в эфир принципиально важную информацию, я подам в отставку.

Женат, имеет сына Бориса. Брат, Дмитрий Добродеев, — писатель, живёт в Чехии.

Голые амбиции, лучше одетых поражений.Народная мудрость

Вы выиграли выборы, а я — подсчет голосов.Анастасио Сомоса, президент Никарагуа

Размеры состояния определяются не величиной доходов, а привычками и образом жизни. Цицерон

Увлечения — мемуарная литература, документальное кино.