Романова Ольга Евгеньевна

В январе 2013 года в отношении Романовой было возбуждено уголовное дело по статье 319 УК (оскорбление представителя власти). Основанием для этого стала публикация в Фейсбуке Романовой фотографии сотрудницы полиции с комментарием: «Вот эту ментовскую блядь я довела до белого каления. Она непрерывно курила, а я ходила за ней и следила, чтобы она окурки в урну кидала». После известия о возбуждении уголовного дела Романова заявила, что «хочет суда — большого, публичного, с целью троллинга». Также она сказала, что не хотела оскорбить сотрудницу полиции, а слово «блядь» в комментарии использовала не в качестве существительного, а как связующее слово.

Без семьи человек один в мире и дрожит от холода. Андре Моруа

раза "Валить отсюда!" как призыв уезжать из России грозит превратиться в рецепт от всех общественных бед и универсальный ответ на главные социальные вопросы. За последние полгода общее число покинувших Россию составило более полутора миллиона человек. Собеседники Радио Свобода рассуждают о том, нужно ли "валить" из России. Среди них есть уехавшие, вернувшиеся, остающиеся и только собирающиеся покинуть страну. Журналист Ольга Романова — дважды лауреат премии ТЭФИ, автор "Бутырка-блога", жена бизнесмена Алексея Козлова, осужденного на 8 лет, защитник прав заключенных-предпринимателей — объясняет корреспонденту Радио Свобода, почему собирается уехать из России, как только её муж выйдет на свободу. — По вашему ощущению, очередная волна эмиграции уже поднялась? Люди действительно уезжают? — Уезжают. Но не всегда по политическим или экономическим причинам. Основная проблема – неработающие в России социальные лифты. В России сегодня можно чего-то добиться только будучи сыном или дочерью "кого-то там". К сожалению, очень много лет подряд в нашей стране происходит процесс отрицательной селекции. Наверх пробиваются лишь те, чьи качества ни в одном развитом обществе не считаются конкурентоспособными. В России на престижных должностях сегодня востребованы только "разводчики" и люди в погонах – участники распила. Эти профессии никакой квалификации не требуют. Активным, молодым специалистам, имеющим профессиональные амбиции, не остается ничего, кроме как "сваливать". Все, у кого есть желание применять знания и быть востребованными, вынуждены экспортировать свои таланты за границу. И если раньше уезжали физики, биологи, художники и айтишники, то сегодня едут даже журналисты и юристы из нефтяной сферы. Я знаю многих специалистов по нефтегазовым проблемам, которые предпочитают работать за пределами России. И дело тут дело не в деньгах. Никто давно не гонится за материальным благополучием – оно возможно и в России. Самореализация – вот базовая потребность нормального человека. И в нашей стране она, к сожалению, сегодня неосуществима. — Но есть мнение, что ядро нынешней эмиграции – это средний класс, люди, которые уже успели состояться именно в России. — Средний класс массово с мест пока не срывается. Но эти люди не связывают своё будущее с Россией – они создают "воздушную подушку" за рубежом. Обзаводятся счетами, покупают недвижимость, отправляют учиться детей. Я уверяю вас, что в нашей стране сегодня нет ни одного бизнесмена, не имеющего запасного аэродрома. Этот аэродром комплектуется максимально: от клумб с цветами до баков с горючим. Каждый, у кого несть возможность, вьет себе гнездо. И, к сожалению, не здесь. — Может быть, дома и счета по всему миру – это нормальное явление для космополитичного XXI века? — Нормальность или ненормальность определяется вопросом "Для чего?" Спросите успешного менеджера, для чего он покупает квартиру в Болгарии. Он вам ответит: "Если что, я буду там жить". Уже которое по счету поколение существует под гнетом этого "если что". И заметьте, никто ведь не говорит: если завтра извержение вулкана, цунами, потоп или смена климата. Все держат в уме: "если наедут менты, прокуроры, бандиты, Единая или ещё какая-нибудь Россия". Мы боимся своего государства больше, чем любого стихийного бедствия. — Что кажется вам более серьёзным — вывоз капитала или физическая эмиграция? — Физически тех, кто вывозит свои активы за рубеж ещё можно вернуть. Но кому надо? — Обществу. — Где то общество? Его нет. Обществу все равно: "уехали – приехали". Наше общество – результат большого генетического эксперимента. И я совершенно не уверена, что это общество нуждается в том, чтобы его спасали. — Тогда государству. — Вывод капиталов за рубеж и массовая эмиграция – очень серьёзный и тревожный сигнал для социально-ориентированного государства. А для нашей страны наоборот – все идёт по плану. Почему за основу вы принимаете концепцию о том, что российская власть хочет передовой, свободной и умной страны? Не кажется ли вам, что такая страна этой власти нужна меньше всего? По моему мнению, сегодняшняя власть совсем не заинтересована в том, чтобы в России оставались талантливые люди. Фактически сейчас уже многие прямо говорят о том, что для обслуживания российской нефтегазовой трубы 140 миллионов человек не требуется. Семи-восьми будет вполне достаточно. Все остальные – лишние. Балласт, которому надо строить школы и больницы, начислять стипендии и пенсии. — А платежеспособные? Бизнесмены и предприниматели тоже не нужны? Вы в одной из своих статей приводите данные "Левада-центра" о том, что 17% бизнесменов по причине своей правовой незащищенности намерены покинуть страну, а половина не исключает для себя такую вероятность. Что будет, если все эти предприниматели в один день соберутся и действительно уедут? — Власть только вздохнет с облегчением. Она же прямо говорит нам: молодые, умные, талантливые, энергичные, богатые — валите из страны! Старики – сдохните! А остальные – превратитесь в офисный планктон и вперед, арбайтен на благо нефтегазовой промышленности. Посмотрите, ведь никто не ловит бегущих из России бизнесменов. Ашот Егизарян, к примеру, или Андрей Бородин – они что, подкоп под Финским заливом делали или на дирижабле на запад стартовали? Если бы кто-нибудь действительно хотел поймать их в те месяцы, пока уголовные дела ещё только раскручивались, неужели бы они остались на свободе? У моего мужа, например, был целый год на раздумья. Но он не уехал и сел. Ходорковскому десятки раз говорили: вали. Он оказался принципиальным. И тоже сел. Менее упертым дают возможность скрыться. Отнюдь не из гуманизма – просто власть оказывается в очень невыгодном положении, когда на суде опальные бизнесмены открывают рот. Поймите, нас с вами здесь никто не держит. Посмотрите, в телеэфире нет никаких пропагандистских фильмов об ужасах Запада. Никакого "промывания мозгов" о предательстве отъезжающих. Более того, своим наплевательским отношениям к старикам (вспомните последние истории с ветеранами, отсылающими ордена нашему президенту и пишущие письма американскому) власть показывает, что ждёт нас в будущем. Движение "Наши" при этом наглядно демонстрирует, каким надо быть, чтобы тебя пустили сторожить скважину. Ну или в лучшем случае – если умный и буквы знаешь – разрешили бы докладывать на Первом канале об успехах тандема. — Но ведь кто-то остается… — Остаются те, у кого пока нет возможности уехать. Это большинство. А ещё те, кого здесь держит собственная позиция – вера в то, что в России можно что-то изменить. Это единицы на общем фоне. — Вас собственная позиция уже не держит? Вы больше не верите, в перемены? — Я не верю в то, что люди, ежедневно делающие зло, с понедельника перестанут это делать. Но это только моя позиция, сформировавшаяся после всего, что случилось с моей семьей. В нашем случае речь идёт о физическом выживании. Власть ежедневно публично клацает зубами. Но кусает пока избирательно. У меня лично она отхватила большой кусок – мужа. И я не хочу давать зверю возможность цапнуть нас снова. А уж тем более доесть до конца. Поэтому мы уедем. Я — журналист, и попытаюсь всеми силами и способами продолжать свою деятельность в России. Но физически меня здесь не будет. — Вы не жалеете, что не уехали вместе с мужем раньше, когда он ещё был на свободе? — С каждым годом на этот вопрос я отвечаю все более уклончиво. Когда мужа посадили, я, в силу профессии, имела возможность увидеть то, что простому человеку видеть не дано. И это оказался ад. То, что сегодня я сжилась с этим адом, подстроила его под себя, а себя под него, ещё не означает, что я намерена оставаться в нём навсегда. Как только у меня будет возможность покинуть тюремный ад, я отойду на максимально безопасное расстояние. Наивно было бы расхаживать по границе и думать, что тебя не засосет. — В какой момент вы приняли решение уехать? — Ровно в тот момент, когда поняла, что нам с мужем грозит. Он тогда ещё был на свободе. Я буквально сидела у него на голове и клевала в темечко: уезжай-уезжай-уезжай. Он предпочел остаться. При первой же встрече в тюрьме признался мне, что это было очень большой ошибкой. Больше дискуссий на тему "ехать-не ехать" мы не ведём. Для нас это вопрос решенный. — Все годы, что ваш муж находится в тюрьме, вы активно отстаиваете права осужденных предпринимателей и преследуемых бизнесменов. Вы фактически стали их голосом. Вы готовы оставить эту деятельность с отъездом? — Для моей профессиональной деятельности место жительства совершенно не важно. Сегодня у меня минимум по 10 авиаперелетов в месяц. Я то на зонах, то в командировках. Дома, в Москве, бываю практически только проездом. Но если для меня физический адрес пребывания значения не имеет, то для безопасности моего мужа, когда он выйдет на свободу, этот вопрос наверняка станет принципиальным. — А о собственной безопасности сейчас вы не думаете? На своей странице в Фейсбук вы пишите, что силовики ведут с вами беседы, мол, Романова, хватит нас кошмарить… Не боитесь, что от слов они перейдут к действиям? — К каким действиям? Посадят рядом с мужем? Надо было сразу это делать. Сейчас мне уже не страшно. В самом начале, на зоне, муж сказал мне одну вещь — я сначала не сообразила, и только позже поняла, насколько он прав: тяжелее не тем, кто сидит, а тем, кто остается на свободе. — Перефразируя его: тяжелее не тем, кто уезжает, а тем, кто остается в России. Как вы отнесетесь к тому, что после отъезда вас в спину назовут предателями, как это часто бывает? Мол, родной дом горит, а вы отворачиваетесь и уходите по дороге в светлую даль… — Вы о родине и долге перед ней? Знаете, я всё время пытаюсь посчитать, что я должна своей родине. Ни у меня, ни у моих детей, ни разу в жизни не было больничного листа. Если нам требовалась медицинская помощь, мы обращались в частные организации. Более того, я не собираюсь в этой стране получать пенсию. Уже давно все свои расходы я оплачиваю сама и не жду помощи от бюджета. Но заметьте, я продолжаю исправно отчислять налоги. На содержание милиции, армии, судей, прокуроров – всех тех, кто обязан обеспечивать мою безопасность. Алле, родина! Где моя безопасность? — Это скорее вопрос к власти… — Вот именно. Давайте вспомним Салтыкова-Щедрина и не будем путать Отчизну и Их Превосходительство. Мне не нравится Их Превосходительство. И я имею право от него уехать. Родина – это не то место, где ты родился. И не коммунальная квартира, в которой прошли первые годы жизни. Родина – это, простите, за банальность – культура, литература, вера. А они — глубоко внутри. Родина – это ближнее окружение. Благодаря интернету оно не исчезает ни на секунду. Родина – это семья. И если ради её безопасности, я вынуждена уехать, кто посмеет меня осудить? — В какую страну вы собираетесь эмигрировать? — Сейчас этот вопрос не имеет смысла. Мне все равно куда ехать. Критерий выбора один: мы будем жить там, где мой муж сможет нормально работать.

Я иду на выборы в Мосгордуму. Иду по Таганскому округу (границы ещё не определены), иду как независимый кандидат, беспартийный. Я знаю, что большинство москвичей выборы в Мосгордуму игнорируют, голосовать не ходят — просто потому, что не знают, чем этот орган занимается и на что он может повлиять. Они же спрашивают меня: «Ну и зачем?». А вот зачем. Депутат Мосгордумы может, например, вносить законы в Госдуму. Вы в восторге от принятых ей в последнее время законов? Вот и я нет. Мосгордума может объявлять референдумы в Москве — про школы, стройки, парковки, про те же выборы. Оно вам надо? Вот и мне тоже. Мосгордума утверждает мировых судей и московского прокурора. У вас есть к ним вопросы? И у меня навалом. А ещё я иду, чтобы мы с вами наконец выиграли — пусть не финальную битву, а локальное сражение. Чтобы на собственной шкуре понять, как устроена власть. Чтобы быть готовой к тому неизбежному моменту, когда всё рухнет и надо будет отстроить заново — ЖКХ, суды, наше с вами бытие в целом. Что я умею: я была в прошлой жизни экономистом, работала в банках и в нефтеэкспорте — это ещё при СССР. Потом долго-долго была журналистом. И вот уже 12 лет профессорствую в Высшей школе экономики. Что я умею лучше всего — это вытаскивать людей из наших зинданов, защищать семьи несправедливо осужденных. Это очень сложно, спасённых у меня относительно немного, около сотни — капля в море, но всё же. Сейчас мне нужны все мои навыки и знания, но больше всего мне нужна ваша помощь. У нас уже есть штаб, на Таганке — 2-ой Гончарный переулок, дом 3. Есть почта штаба: [email protected]. Скоро откроется сайт. Пишите нам, приходите к нам, в нашем штабе есть даже душ, кухня и добрая собака. Выборы 14 сентября. Давайте попробуем — у нас подбирается отличная команда, а с вами она станет главным претендентом на победу.

Размеры состояния определяются не величиной доходов, а привычками и образом жизни. Цицерон

Кулинария.