Гогин Дмитрий Юрьевич

Летом 2013 года Дальний Восток захлестнуло катастрофическое наводнение: дожди шли несколько недель, реки вышли из берегов, вода залила многие города и посёлки Приамурья, Хабаровского края и Амурской области, общий ущерб оценивался минимум в 40 млрд рублей. В спасательных операциях участвовали сотрудники МЧС, Минобороны, волонтеры, но отдельную материальную помощь государство оказывало по специальному каналу. Глава правительства распорядился «выпустить из государственного материального резерва» 8632 т муки, 3640 т рисовой крупы, 2240 т гречневой крупы, 13 740 т сахара, 4260 т мяса, 2413 т животного масла, 10 т чая, 1506 т молочных консервов, 1480 т рыбных консервов, 1494 т мясных консервов, 150 т соли, 60 т хозяйственного мыла. Все это со складов Федерального агентства по государственным резервам, или сокращенно Росрезерва, одного из самых секретных и закрытых государственных ведомств нашей страны. Между тем Росрезерв — один из крупнейших государственных заказчиков. Практически все данные о нём отнесены к сведениям, составляющим гостайну, и бизнесмены, сотрудничающие с агентством, говорят об этом крайне неохотно. Forbes попытался выяснить, как устроены эти отношения. «Росрезерв — младшая сестра Минобороны», — кратко характеризует ведомство один из предпринимателей, сотрудничающий с Росрезервом несколько лет. «Почему младшая? Что ни на есть старшая сестра», — возражает другой крупный бизнесмен. Росрезерв занимается формированием, хранением и обслуживанием запасов так называемого государственного материального резерва, то есть запасов на случай войны, чрезвычайных и прочих ситуаций, в которых необходима неотложная материальная помощь государства. Поэтому в Росрезерве есть все — от нефтепродуктов и металлов до резиновых лодок и палаток, от зерна и тушенки до УАЗов и труб большого диаметра. По федеральному закону №79 «О государственном материальном резерве» к государственной тайне относятся «сведения о нормах накопления, выпуске, закладке, об освежении, дислокации и фактических запасах государственного резерва». Во многих смыслах Росрезерв даже более закрытое ведомство, чем Минобороны. В отличие от других крупных государственных заказчиков вроде «Газпрома», «Транснефти», РЖД и того же Министерства обороны, Росрезерв никогда и ни при каких обстоятельствах не раскрывает информацию о товарах, закупаемых на хранение, и о товарах, которые извлекаются из него для «освежения». Есть одно маленькое исключение: Росрезерв раскрывает информацию о закупках товаров для собственных нужд. Покупка канцелярских принадлежностей, бензина, страхование сотрудников, ремонт кровли — эта информация есть на сайте госзакупок. Можно только предполагать, что по объёмам и затратам эти конкурсы не сопоставимы с тратами на создание стратегических запасов, но наверняка знать этого нельзя: все остальные конкурсы проходят в закрытом режиме. Как утверждает официальный сайт агентства, например, в торгах по реализации товара из Росрезерва может участвовать любая компания. Список необходимых документов совсем короткий: заявка о намерениях, оформленная по образцу, копия устава компании и копия лицензии на право работать со сведениями, составляющими государственную тайну. Трудности возникают позже, рассказывает представитель компании, работавшей с Росрезервом. Отказать могут из-за неправильно заполненных документов, нарушения сроков подачи, в конце концов из-за отсутствия заявленного товара. При этом нигде на сайте нет информации о том, что именно есть сейчас на складах Росрезерва, только общий список товаров, составленный «в соответствии с общероссийским классификатором видов экономический деятельности, продукции и услуг». Причина все та же — гостайна. В 2001 году, через год после избрания президентом России Владимира Путина, главой Росрезерва был назначен его близкий друг со времен юности Александр Григорьев, они вместе служили в КГБ в конце 1970-х. В книге «От первого лица» неформальное фото молодых Путина и Григорьева опубликовано одним из первых. Когда в начале 1990-х Путин перешел в мэрию Санкт-Петербурга, Григорьев продолжал работать в местном управлении госбезопасности. Летом 1998 года Путин возглавил ФСБ России, Григорьев через несколько месяцев стал его заместителем и главой управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. А в июле 2001 года Путин назначил Григорьева главой Росрезерва — на этой должности он и работал вплоть до своей смерти в декабре 2008 года. Весной 2009 года новым руководителем Росрезерва стал коллега Григорьева Борис Евстратиков, прослуживший 25 лет в том же питерском управлении ФСБ. На этой должности он не проработал и года: Евстратиков погиб в результате теракта, когда в ноябре 2009 года по дороге из Москвы в Санкт-Петербург был подорван «Невский экспресс». Ехавший вместе с ним заместитель Дмитрий Гогин попал в больницу и выжил. И затем был назначен новым руководителем Федерального агентства по государственным резервам. «В России три основных профсоюза: «борцов», «юристов» и кооператива «Озеро». Каждый курирует какую-то отрасль. «Борцы» отвечают за Росрезерв», — полагает владелец крупной компании, работающей с агентством. «Начальник профсоюза» влияет на назначения людей на ключевые посты в Росрезерве — руководителя и главного по закупкам, поясняет он. С его мнением согласен собственник другой крупной компании, поставляющей агентству металлы. Кого они имеют в виду под «начальником профсоюза»? Выпускник Ленинградского института авиационного приборостроения и Санкт-Петербургского морского технического университета Дмитрий Гогин с 2002 по 2004 год работал в руководстве государственной «Российской топливной компании» («Ростоппром»). В 2004 году 6,19% акций компании купил Международный банк торгового сотрудничества (МБТС). За два года до этого собственником МБТС стал другой петербургский банк — «Северный морской путь» (СМП), владельцами которого были друзья детства Владимира Путина — Аркадий и Борис Ротенберги. В том же 2004 году Гогин пошел на повышение, став гендиректором «Ростоппрома». Тогда же в совет директоров компании вошел по крайней мере один представитель Ротенбергов — глава правления СМП Банка Дмитрий Калантырский (затем его сменил директор управления и бенефициар СМП Банка Елена Рузяк). «Ростоппром» всегда контролировался государством, но, согласно отчетности компании, с 2007 года в госсобственности оставалось только 72,75% акций. 6,19% в 2004 году купил банк Ротенбергов, а ещё 18,82% в том же 2007 году принадлежали другой их компании — ЗАО «Русская холдинговая компания». Уже через два года оба пакета числились на балансе СМП Банка: первым он владел напрямую, вторым — как номинальный держатель. Более поздних годовых отчетов «Ростоппрома» в публичном доступе нет. «Росрезерв — это почти министерство, Аркадий Ротенберг — представитель частного бизнеса. Какое он имеет к этому отношение? Никакого», — говорит представитель бизнесмена. Между тем в одном из судебных споров с участием агентства СМП Банк Ротенбергов предоставил банковскую гарантию компании, получившей товар из Росрезерва. Одно из двух ключевых подразделений Росрезерва, управление промышленных и продовольственных товаров, возглавляет бывший заместитель Гогина в «Ростоппроме» Евгений Немоляев. Управление отвечает за закупки и «выпуск» всех товаров, кроме нефтепродуктов, спецпродукции, мобилизационных резервов и товаров для чрезвычайных ситуаций вроде той, которая летом 2013 года возникла на затопленном Дальнем Востоке. Но товары «выпускаются» из государственного запаса не только в экстремальных случаях — периодически их надо заменять на новые, «освежать». И в этом смысле Росрезерв начинает представлять большой интерес для бизнеса. Сторонний наблюдатель никогда не сможет понять, как формируются цены на товары и услуги, устанавливаемые Росрезервом. По документам о деятельности агентства, например, цену на выпускаемую со складов агентства продукцию — товар, который Росрезерв решил продать, заменив на более свежий, — определяет оценщик, отобранный Росрезервом. Какими критериями он при этом руководствуется, неясно. Пресс-служба федерального агентства на три запроса Forbes и просьбу об интервью с руководством не ответила. Какие-то сведения можно почерпнуть из базы дел Высшего арбитражного суда: Росрезерв периодически судится со своими поставщиками или они с ним. В ряде разбираемых споров утверждается, что цена закупки на 15–30% выше рыночной, а цена при продаже из резерва — на 30–40% ниже. Знакомый с организацией работы агентства собеседник Forbes объясняет, что отклонение от рыночных цен связано со специфическими требованиями Росрезерва к закупаемым товарам. В качестве примера он берет обычную тушенку. Росрезерв закупает только консервы, целиком состоящие из мяса со сроком хранения 5 лет. Для розницы сейчас такой товар в России не производят: тушенка, продающаяся в магазинах, как правило, содержит не только мясо, а её средний срок хранения составляет 3 года. То есть для поставки партии тушенки в Росрезерв производитель должен изменить технологию, по факту — поставить новую линию для этой продукции. А если в следующем году контракт достанется другим, линия будет простаивать. Есть тонкости и с ценой товаров, «выпускаемых» из резерва: как правило, Росрезерв заменяет товары, срок годности которых истекает через год-полтора, а торговые сети принимают на продажу товары с остаточным сроком хранения не менее 2/3 от указанной на упаковке. Для 5-летней тушенки это не менее 3,5 лет, то есть когда Росрезерв от неё избавляется, сети её уже не возьмут и сбыт придётся продумывать отдельно. «Это нормальная практика работы: бизнесу выставляются особые требования, и за них нужно платить», — утверждает источник, близкий к Росрезерву. И бизнес готов брать на себя такие риски, ведь работа с федеральным агентством часто позволяет неплохо заработать, а кому-то и просто выжить. В России пять компаний обеспечивают примерно две трети производств сахара: «Русагро» Вадима Мошковича, «Продимекс» Игоря Худокормова, французская Sucden, краснодарский «Доминант» и подконтрольный выходцам из ВЭБа «Разгуляй». Sucden — иностранная компания, «Разгуляй» после кризиса 2008 года испытывал финансовые трудности. Так что традиционно с Росрезервом работают «Русагро» и «Продимекс», говорит ведущий эксперт Института конъюнктуры аграрного рынка Евгений Иванов. Нынешнего сенатора от Белгородской области Вадима Мошковича в Росрезерв в конце 1990-х привёл губернатор Краснодарского края Николай Кондратенко (умер в ноябре 2013-го), рассказывает один из бывших чиновников, работавших с агентством (Мошкович общаться с Forbes отказался). Тогда в Краснодарском крае работали основные маслозаводы Мошковича. Гендиректор «Русагро» Максим Басов, не называя конкретных цифр, говорит, что в общем объёме сахарного подразделения на работу с Росрезервом в 2013 году пришлось около 6%. «Если брать выручку группы в целом, то эта цифра меньше раза в два», — уточняет он. Но, по оценкам участников рынка, на долю «Русагро» в общих объёмах сахарных закупок в Росрезерв может приходиться больше половины объёмов. На примере сахара, цены на который скачут почти постоянно, выгода сотрудничества с Росрезервом особенно наглядна. «Бывает, что цены сахара в резерв превышают действующие на момент поставки — это связано с высокой волатильностью сахарных цен, длинным периодом между заключением договоров, — поясняет Басов. — «Русагро», делая предложение на тендере с отсроченной поставкой, закладывает в цену стоимость хранения, финансирования запасов и хеджирования ценовых рисков». Именно риски позволяют компаниям зарабатывать. Например, в сезоне 2010/2011 годов из-за аномальной засухи погибло больше половины посевов сахарной свеклы, и цены на сахар с мая 2010-го выросли на 63% до 34,9 руб./кг в январе 2011-го. А год спустя Россия, напротив, произвела рекордные 5 млн т сахара, и цены рухнули. Сотрудничество с Росрезервом даёт компаниям своего рода страховку: агентство почти всегда покупает товары вроде сахара по цене выше рынка, продает из запасов — ниже, и компания в обоих случаях зарабатывает дополнительную маржу. Перевезя в 2013 году почти 31 млн пассажиров, Домодедово является крупнейшим российским аэропортом, немного обходя Шереметьево (29 млн человек) и уверенно — Внуково (11 млн человек). Домодедово уникален и по многим другим показателям: единственный из аэропортов Московского авиаузла, чьи бенефициары по-прежнему достоверно неизвестны, единственный — с двумя независимыми взлётно-посадочными полосами. И единственный до сих пор самостоятельно распоряжающийся заправкой самолётов топливом: в Шереметьево и Внуково в этот бизнес плотно вошли крупные нефтяные компании. В Домодедово больших нефтяников нет: хранением авиакеросина и заправкой самолётов занимаются две компании — структура Дмитрия Каменщика ЗАО «Домодедово фьюэл сервисиз» (ДФС) и альтернативный оператор в лице СП Shell и группы «Аэрофьюэлз», заправляющий только иностранные суда (доля в общих заправках аэропорта — не более 10%). По данным Домодедово, ежегодный оборот керосина в аэропорту составляет 1,3–1,8 млн т, три четверти поставляют нефтяники по прямым контрактам с авиакомпаниями. Но хранит и заливает это топливо в самолёты сам аэропорт за отдельную плату. Оставшиеся 17% топлива закупают на рынке структуры Каменщика, говорится в ответе Домодедово на запрос Forbes: это 224 000–367 000 т в год. По данным пресс-службы аэропорта, это топливо покупается у нефтяных компаний или трейдеров. Работает ли Домодедово с Росрезервом, в пресс-службе отвечать отказались, сославшись на гостайну. В Домодедово топливо поставляется, как и в другие аэропорты Москвы, только железнодорожным транспортом. По оценкам одного из участников рынка, в 2013 году ДФС могла закупить у структур Росрезерва около 35 000 т топлива, то есть примерно 10–16% от собственных объёмов закупок. Казалось бы, совсем немного, но в данном случае речь идёт о дополнительный выгоде. «Маржа ТЗК московских аэропортов колеблется в пределах 3000 рублей с тонны керосина при стоимости «в крыло» 33 000–36 000 рублей за тонну. Если закупать топливо из Росрезерва без посредников, к марже добавляется порядка 2000 рублей с тонны, если с посредниками — получается около 1500 рублей», — подсчитывает человек, работающий в одном из московских аэропортов. Все три крупнейших аэропорта Москвы работали с Росрезервом ещё с 1990-х годов, говорит он. Каждый из них закупал керосин в примерно одинаковых пропорциях: по 10% от своих объёмов, или по 30 000–36 000 т в год. Чтобы начать сотрудничество с Росрезервом, нужно было просто подать заявку, вспоминает другой собеседник Forbes. С 2009 года заместителем руководителя Росрезерва является Пётр Анатольевич Ефанов: человек с такими же именем, отчеством и фамилией вместе с другим совладельцем Домодедово Валерием Коганом в 1996 году был соучредителем ООО «Компания «Транзит.М», ликвидированного в 2006-м (данные ЮГРЮЛ и СПАРК). Но в последние годы Шереметьево и Внуково отказались от сотрудничества с Росрезервом: в ТЗК обоих аэропортов «Роснефть» стала совладельцем. А с января 2013-го в Шереметьево в качестве альтернативного заправщика работает ещё и «внучка» «Газпром нефти». «Топливо из резерва всегда кот в мешке, потому что оценить покупку можно, когда она пришла уже на станцию в аэропорт, к тому же сроки не всегда выдерживаются», — говорит участник рынка. Но, по его словам, «для подстраховки» время от времени все продолжают пользоваться топливом из Росрезерва через посредников — оно дешевле. Одна из крупнейших сельскохозяйственных групп России «САХО», принадлежавшая главе аграрных лоббистов Павлу Скурихину, до кризиса 2008 года развивалась исключительно на заемные средства. Кризис компания переживала с трудом, балансируя на грани банкротства. Но, по мнению участников рынка, пользовалась особым вниманием тогдашнего министра сельского хозяйства Елены Скрынник. Вскоре после её назначения осенью 2009 года между Скрынник и Аркадием Злочевским, президентом старейшего лоббиста зерновой отрасли — Российского зернового союза, возникло «недопонимание по мелкому рабочему вопросу», рассказывает человек, знакомый с обоими. Министр «в отместку» создала альтернативный Национальный зерновой союз, который и возглавил Скурихин. А весной 2010 года «дочка» группы «САХО» получила из Росрезерва свыше 190 000 т зерна по привлекательным ценам, сказано в материалах суда. Продовольственную пшеницу 3-го класса — по 2500 рублей за тонну, рожь — по 562,5 рубля за тонну, гречку — по 3500 рублей за тонну. Точно такая же продукция стоила на рынке на 30-40% дороже. А к концу лета 2010 года после аномальной засухи и неурожая зерно ещё вдвое подорожало. «САХО» не единственная компания, пользовавшаяся ресурсами Росрезерва в сложных ситуациях. Больше 14 лет продолжаются судебные разбирательства по одному из аналогичных случаев: Росрезерв пытается взыскать с «Уфалейникеля», владельцем которого до 2012 года была семья депутата Госдумы РФ Бориса Зубицкого, старый долг в размере 3000 т никеля. В сентябре 1997 года «Уфалейникель» обратился в Росрезерв (тогда ещё Госкомрезерв) с просьбой одолжить ему 5000 т никеля (почти 70% его годового производства) и 250 т кобальта. Компания обещала вернуть долг металлом к 1 декабря 1998 года. В срок весь товар компания не возвратила, добившись через суды отсрочки поставок сначала на 14, потом на 20 лет. Иначе, как объясняли представители компании в суде, ей грозило банкротство. Однако, как следует из материалов дела, наличие задолженности не помешало предприятию заключить договоры на поставку 5000 т никеля сторонним покупателям. В 1997 году «Уфалейникель» принадлежал челябинскому бизнесмену Марку Лейвикову, который стал его владельцем в результате приватизации. А его студенческий друг Виктор Христенко в тот момент уже дослужился до заместителя председателя правительства. Знакомый Христенко считает, что именно он ходатайствовал о выделении «Уфалейникелю» металлов из Росрезерва. «Там такое количество согласований всегда нужно было пройти: министерства энергетики, промышленности, финансов. Простым людям с улицы это сделать не удавалось», — говорит собеседник Forbes. Христенко на запрос Forbes не ответил. На последних судебных разбирательствах «Уфалейникель» объяснял проблемы с возвратом продукции ситуацией на мировом рынке металлов, сложившейся с 2007 года: упало производство никеля, снизилась рентабельность, и, как следствие, предприятие стало убыточным. По итогам 2012 года его убыток составил 395 млн рублей при выручке 5,9 млрд рублей против 689 млн убытка и 8,1 млрд рублей выручки годом ранее. Однако в 2005–2007 годах предприятие приносило неплохую прибыль — порядка 1,4–2,1 млрд рублей в год. Почему не возвращало долг? «Там влиятельные собственники были, к тому же завод кормил почти половину города, в тучные годы на такие вещи можно было закрывать глаза», — говорит один из собеседников Forbes. «Возможно, лет десять назад в Росрезерв могли зайти с улицы, сегодня такое невозможно в принципе», — говорит бизнесмен, компания которого сотрудничает с федеральным агентством уже больше пяти лет. С назначением на пост главы Росрезерва Гогина правила игры стали меняться: вокруг агентства остается все меньше посредников, поставщиков и закупщиков переводят на долгосрочные контракты, хотя до сих пор конкурсы проводились ежегодно. «Нам, производителям, такое сотрудничество выгодно: мы можем делать инвестиции и играть вдолгую», — говорит один из поставщиков агентства. В числе других нововведений — поставщик продовольственной продукции в Росрезерв должен быть её производителем. На подходе ещё более жесткое изменение правил: выкупать продукцию из запасов в случае её «освежения» должен будет именно тот, кто её туда поставил. Таким образом агентству будет легче контролировать своих контрагентов и решить проблему обновления запасов, говорит источник, знакомый с планами руководства агентства. Но таким же образом решается и другая задача: круг бизнесменов, которые могут зарабатывать на сотрудничестве с потенциально неисчерпаемым Росрезервом, можно сузить так сильно, как только захочется. Чтобы случайные люди не имели доступа к «закромам Родины».

Женат.

Голые амбиции, лучше одетых поражений.Народная мудрость

Вы выиграли выборы, а я — подсчет голосов.Анастасио Сомоса, президент Никарагуа

Доход в 2014 году: 5 784 958,06 руб. (с учетом продажи автомобиля) Супруга: 917 121,44 руб. Недвижимое имущество: Квартира, 56.6 кв. м., Квартира, 101.3 кв. м., Квартира, 144.8 кв. м., Гараж, 18 кв. м., Машиноместо, 11.5 кв. м. Супруга: Земельный участок, 631 кв. м., Квартира, 48.6 кв. м (в пользовании), Квартира, 56.6 кв. м (в пользовании), Деревянный дом, 60 кв. м., Кирпичный дом, 92 кв. м., Гараж, 18 кв. м., Машиноместо — доля в размере 1/76 от нежилого помещения, 0 кв. м, долевая собственность.

Ничего не принимайте близко к сердцу. Немногое на свете долго бывает важным. Эрих Мария Ремарк