Кристиан Блойэр об изучении Центральной Азии на Западе (Christian Bleuer on Central Asia studies in the West)

Как Вы оцениваете нынешнюю ситуацию с изучением Центральной Азии на Западе?

На Западе изучение Центральной Азии распределено между разными научными областями – история, антропология, политология… Центральная Азия не изучается в отдельности сама по себе, как, например, изучается Китай, Латинская Америка, Восточная Европа и Россия, Южная Азия или Ближний Восток. В мире существует не так много людей, которые специализируются на изучении Центральной Азии, и не так много кафедр, которые поощряют изучение Центральной Азии. Ну и потому что Центральная Азия не является приоритетом, на неё выделяется не так много денег. А также слишком часто Центральная Азия находится на задворках изучения России и СССР, а в случае с Таджикистаном многие из исследователей сталкиваются со страной после изучения Афганистана или Ирана. Изучение Центральной Азии на Западе слабо развито, за исключением истории. Очень много пробелов, есть много чего, о чём мы вообще не знаем.

Почему Центральная Азия не является приоритетом? Как насчет границы с Афганистаном, геополитики, связанной с Китаем, Ираном и Россией, нефти в Туркменистане и Казахстане, угрозой радикализма? Все это разве не делает регион приоритетом?

Центральная Азия не является приоритетом, поскольку находится в далекой периферии. Туркменистан и Казахстана имеют нефть и газ, но есть более легкодоступные регионы, где можно ещё легче добыть газ и нефть. Есть граница с Афганистаном, но граница между Афганистаном и Пакистаном в сто раз важнее для Афганистана: как и для правительства, так и для Талибана. Да, радикализация растёт, но проблема радикализации в странах, которые имеют огромные диаспоры мигрантов в странах Запада, намного важнее. Насчет Китая, России и Ирана, Запад строит отношения с ними в регионах, где имеет сильные интересы, например, в Восточной Азии, Восточной Европе и Персидском заливе. По каждому пункту и у Европы, и у США имеется больше интересов в других регионах. Поэтому они и не придают должного значения Центральной Азии.

Тогда почему это небольшое количество исследователей тратят свою жизнь, впустую изучая ЦА?

Исследователи – эксцентричные люди. Они не всегда делают правильный выбор для своей карьеры. Если бы они думали о работе и деньгах, то изучали бы китайский язык. Но некоторым нравится изучать неизвестные места и малоизученные темы. Они получают удовольствие от этого. И, конечно, некоторые потом и сожалеют об этом.

Вы сожалеете?

Нет, я эксцентричный человек.

Многие исследователи, хотя и не знают китайский язык, знают русский язык, и многие говорят либо только на русском, либо говорят на русском намного лучше, чем на местном языке. Принимая во внимание, насколько обширна и важна та часть населения стран ЦА, которую лучше бы изучать, зная их родной язык, насколько эти «обрусевшие западные исследователи» знают и могут оценивать сферы своего академического интереса?

Многие историки и антропологи хорошо владеют местными языками, но большинство работают на русском. Это даёт им возможность получить доступ к образованным и городским слоям населения (интеллигенции), а также к старшему поколению образованных людей. Но они пропускают, что происходит в более далёких районах и деревнях, и даже среди молодого поколения (но это менее актуально для Бишкека по сравнению с Душанбе, например). Их взгляды обычно формируются от общения с этими слоями населения. Это приводит к некоторым странным взглядам у некоторых западных учёных. Например, они опасаются посещать Раштскую долину, или Хатлонскую область, или Нарын, или Наманган и т.д., потому что им сказали, что эти места полны ваххабитов, «мырков» и ужасной деревенщины. На самом деле, самой большой проблемой для иностранцев в тех далёких регионах будет то, что там любой приглашает тебя к себе домой на чай.

И это влияет на их понимание реальной ситуации, правда? Если ты общаешься только с парой обрусевших людей из центра Душанбе, у тебя будет другая информация на руках, чем, если бы ты общался с жителями Муминабада, Ашта или Таджикабада. Я не прав?

Душанбе является самым «деревенским» из всех городов в Центральной Азии. Ни один из городов в Центральной Азии не потерял столько коренных жителей как Душанбе, и ни у одного другого города не было такого большого процента миграции из сельской местности в город. Поэтому другие города ЦА более оторваны от сельской местности своих стран. В Душанбе вы можете встретиться со многими людьми, которые недавно переехали в город или которые часто ездят из города в деревню и обратно. Но иностранцы общаются с отдельными слоями этих людей – теми, кто приехал учиться в университет, или работает в НПО, или в международной организации. Конечно же, там ещё есть сотни тысяч местных, которые не входят в эту выборку. Можно сказать, что иностранцы и иностранные исследователи в городах окружены «интеллигенцией», людьми, которые говорят на русском или английском, или на обоих языках. Они не так много общаются с теми, кто не входит в этот социальный класс. Они не проводят значимое время с сельскими жителями или с теми городскими людьми, которые и составляют основной костяк такого города, как Душанбе – простыми рабочими, продавцами на базаре, пенсионерами, водителями маршруток и другими.

Конечно же, от разных социальных групп вы получаете разные взгляды на такие темы, как роль ислама в обществе. Городская интеллигенция, сельские жители и те, которые недавно переехали в город из сельской местности, имеют разные взгляды на вопросы. Конечно, ни один антрополог не сделает такой ошибки, как выдать результаты общения только с обрусевшими городскими жителями как взгляд целой страны. Но некоторые исследователи, делавшие краткосрочные проекты, совершали эту ошибку. Обычно такие темы, как роль России в ЦА, миграция, поддержка местных властей, плохо понимаются и не полностью анализируются некоторыми исследователями.

Вы не могли бы немного подробнее рассказать о тех темах, которые были хорошо или плохо исследованы, а также о тех темах, которые обычно представляют интерес для исследователей Центральной Азии?

Конечно. В Таджикистане Памир всесторонне исследован. В Бадахшане живёт только 3 процента населения Таджикистана, но примерно 30 процентов академических изучений приходится на этот регион. Жизнь женщин, микроэкономика, как и некоторые гендерные аспекты, хорошо исследованы. Но мы ничего не знаем о том, как работает таджикское правительство внутри, мало знаем о Согде, несмотря на то, что эта область экономически очень важна и там живёт огромное население. А по сравнению с небольшим количеством памирского населения, узбекская диаспора в Таджикистане вообще является неизученной. Это только несколько из примеров.

Можно привести примеры и из других стран региона. Например, Запад Казахстана в англоязычной академической среде является чёрной дырой, Туркменистан в силу причин, не зависящих от исследователей, остается тайной. В целом, исследователи сфокусировали своё внимание на темах, которые уже достаточно озвучены русскими академиками. Например, я написал статью об отношениях Кыргызстана с Афганистаном. Никакой новизны в этом нет, поскольку данная тема была уже охвачена и на русском, и на английском. Но я жил в Австралии и мне дали задание написать про это. Хорошо известный американский исследователь, который стоил нашему университету много тысяч долларов и теперь скрывается от нас, не отправил нам эту статью, поэтому мне пришлось написать её за него. У меня не было времени поехать в Кыргызстан и провести исследование на месте, поэтому моя статья полностью опиралась на уже опубликованные источники. В результате я не выдал ничего оригинального. Большинство из опубликованных статей и книг такие же – нет оригинальности.

Вот «безопасные темы», такие как досоветская история, аграрный сектор (кроме хлопка, который может быть опасной темой), доход и жизнь женщин, роль программ по развитию, изменение климата и здравоохранение, хорошо изучены в Центральной Азии. А опасные темы, такие как радикализация, терроризм, преступность, внутрирегиональная конкуренция, права человека, роль России в сфере безопасности и подобные темы, мало изучены. Для меня, например, это самые интересные темы, но здесь Центральная Азия закрывает двери для исследователей. Хотя для человека, кто заинтересован в изучении окружающей среды, аграрного сектора, истории и т.д., Центральная Азия является не таким уж и плохим местом для исследования.

… но, и изучение «безопасных» тем не гарантирует исследователю беспроблемной жизни в регионе.

Это так. Я встречался с людьми, которые исследовали овощи, и, тем не менее, имели проблемы со спецслужбами, ГКНБ в Таджикистане. Некоторые местные люди и ГКНБ подозревают, что у большинства из западных исследователей имеются какие-то секретные мотивы.

Но разве это не выглядит немножко странным, что кто-то с другой стороны океана приезжает сюда и тратит время и деньги на изучение овощей? И вообще могут ли другие иметь другие секретные мотивы?

Я никогда не встречал кого-то, кто врал бы о своём исследовательском проекте. Я часто не говорю правду водителям такси, потому что им сложно объяснить, чем я занимаюсь. (Я также лгу и говорю им, что я женат и у меня есть дети, только для того, чтобы они не смеялись надо мной всю дорогу от Душанбе до Курган-тюбе). Но тем, у кого я беру интервью, я всегда сообщаю точно, что я делаю и что я буду делать с их интервью.

Насчет секретных мотивов, большинство из исследователей не любят местные власти. Они были бы рады, если бы эти правительства и лидеры сменились, но это не в их силах. Исследователи всего лишь хотят опубликовать свои исследования и надеются найти работу в университете или в международной организации, или в НПО, или в правительстве. Более того, большинство исследователей понимают, что у них нет возможностей что-либо менять в странах, которых они изучают. Некоторые молодые люди являются идеалистами в самом начале, но вскоре становятся пессимистами и циниками после проведения некоторого времени в регионе.

Местные люди и ГКНБ часто думают, что иностранные исследователи являются шпионами. Но ни одно правительство не заинтересовано в использовании исследователей как шпионов, потому что они ничего полезного не знают. Бизнесмены, банкиры и солдаты знают гораздо больше полезной информации для иностранных государств.

Как часто исследователи Центральной Азии находят работу дома?

Наверное, примерно 20 процентов, я не уверен. Но, если вы имеете в виду работу, связанную с Центральной Азией, возможно, где-то только 10 процентов находят работу в университетах, правительстве и НПО, связанную с регионом.

А остальные психологически успокаивают себя, публикуя в Твиттере ссылки на новости из региона, и радуются трем ретвитам в день?

У меня, по меньшей мере, пять ретвитов в день, так что я сравнительно преуспел в этом.

Насколько полезным Вы находите специальные региональные конференции по Центральной Азии? Я, конечно, верю, что они достаточно полезные, но стоят ли 20-30 гостей Вашей презентации или лекции тех денег и времени, которые Вы потратите для участия в конференции?

Последняя конференция, в которой я добровольно принимал участие, состоялась в 2006 году и была организована Обществом изучения Центральной Евразии (Central Eurasian Studies Society). Большинство конференций и презентаций – слишком короткие, и большинство панелей не представляют интереса для меня. Многие презентации плохо подготовлены. Я предпочитаю прочесть 20-страничную статью, чем прослушать 10-минутную, подготовленную в спешке презентацию. Конференции слишком дорогие и малоинформативные.

Вы не боитесь, что такая откровенность об исследователях, особенно, о тех, кто активно участвует в конференциях и любит сидеть в Твиттере и Фейсбуке, обидит их, и они удалят вас из списка друзей и больше не заговорят с вами?

Нет, большинство из них думают так же. Они просто не говорят это публично. Никто не хочет получить репутацию человека, который всё время жалуется или создает проблемы.

Многие исследователи, которые находятся в начале карьеры, не любят конференции, но эти мероприятия являются местом для проведения потенциальных собеседований для получения работу. Поэтому они смотрят на свой пустой банковский счёт и решаются взять билет на самолёт и комнату в гостинице в кредит.

Как человек, который хорошо знает академическую среду во многих частях западного мира, как бы Вы сравнили бы изучение и знание Центральной Азии в Канаде, Австралии, США и в Европе?

Самым лучшим местом, безусловно, является Европа. В американских университетах вас заставляют больше акцентировать внимание на теорию (политологии, социологии и т.д.), тогда как в Европе больше обращают внимание на изучение конкретных примеров в Центральной Азии. Но в каждой сфере может быть по-разному. Изучение истории примерно одинаково хорошо ведётся и в Европе, и в США, но, я, например, нахожу европейских антропологов лучше в среднем – их работы человек не из среды понимает легче.

В США исследователи зависят от милости быстро растущего или сокращающегося финансирования. Например, американцам сейчас очень трудно найти источники финансирования для проведения исследований в Центральной Азии. В Европе с этим легче и более предсказуемо.

Канада и Австралия предоставляют небольшие возможности. В Канаде это Эд Шатц из Университета Торонто, а в Австралии – Кирилл Нуржанов в Национальном университете Австралии. И все. Эти две страны вообще не имеют интересов в странах Центральной Азии.

Какие университеты и школы в Соединённых Штатах сейчас предлагают изучение региона? Что бы Вы посоветовали человеку, который имеет интерес к изучению Центральной Азии и хочет в будущем остаться без работы?

Вот список: https://tajikistanresearch.org/study-central-asia/

Но большинство программ предлагают узкие сферы изучения Центральной Азии.

Если вы заинтересованы в изучении ЦА и хотите в будущем остаться без работы, поступите на факультет изучения региона и изучайте местный язык. Или получите докторскую степень в социальных или гуманитарных науках. Но если вы хотите работу, получите магистерскую степень в аграрном секторе или в сфере общественного здравоохранения и изучайте русский язык.

Christian Bleuer on Central Asia studies in the West

Christian Bleuer is a co-author of “Tajikistan: A political and social history” and one of the best Western experts on Central Asia. He completed his PhD at the Australian National University in 2012. Since 2011 Dr. Bleuer has spent most of his time based in Central Asia (Kyrgyzstan, Tajikistan, and Afghanistan) and as someone, living in the academic environment in Canada, the United States and Australia, knows the ups and downs of Central Asian studies in the West. “Western Central Asianism” was the topic of his interview with the Central Asian Analytical Network.

How would you evaluate the current state of Central Asian studies in the West?

In the West, Central Asian studies are fractured into different fields of expertise: history, anthropology, political science, etc… It is not its own proper area of expertise as with the study of China, Latin America, Eastern Europe and Russia, South Asia or the Middle East. There are too few people that focus on Central Asia, too few university departments that encourage scholarship on Central Asia, and too little money due to Central Asia not being a priority. Also, Central Asia studies are far too often considered the backwater of Russian/Soviet studies, with Tajikistan occasionally getting a researcher who started with Iran or Afghanistan. Central Asian studies are also weak in terms of scholarship, with the exception of history. There are way too many gaps in the literature (i.e., there is much we know nothing about – the black holes of Central Asia).

Why Central Asia as a whole is not a priority? What about a border with Afghanistan, games with China, Iran, and Russia, oil in Turkmenistan and Kazakhstan, growing radicalization? Don’t these things make it a priority?

Central Asia is not a priority because it is a far off periphery. Turkmenistan and Kazakhstan have oil and gas, but more easily accessible places have more exploitable gas and oil. There is a border with Afghanistan, but the Pakistan-Afghanistan border is 100 times more important to Afghanistan (to the government and to the Taliban). There is growing radicalization, but there are far more important radicalization issues in countries who share ethnic ties to large immigrant communities in the West. Regarding China, Russia, and Iran, the West is engaged with them from a different direction where there are very strong Western interests (in East Asia, Eastern Europe and the Persian Gulf region, respectively). On every issue, Europe and the US have more important concerns in other regions. This allows them to give Central Asia a much lower priority.

Then, why do these few researchers waste life on CA?

Researchers are eccentric. And sometimes they don’t make the best decision for a career choice. If it was about money and job security, they would learn Chinese. But some people like to study more obscure places and lesser known topics. They enjoy it. Of course, some later regret it.

Do you regret?

No. I’m eccentric.

Many of researchers, even if they don’t learn Chinese, they learn Russian and many either speak only Russian or speak Russian better than a local language. Taking into account that wide and important circles of the population in CA are better to be learned through their local languages, to what extent these “Russianized Western researchers” can know and judge on the areas of their studies?

Many historians and anthropologists do a decent job of learning local languages, but most others work in Russian. This gives them good access to the educated, urban types (intelligentsia) and to older educated generations. But they miss out on what is happening in the outer mikrorayons and villages, and even with the younger generation of people (but this is less important in Bishkek that Dushanbe, for example). Their views are usually then shaped by their interactions with these type of people. This can result in some strange views by certain foreign researchers, such as – for example – being scared of visiting the Rasht Valley or Khaton Oblast or Naryn or Namangan, etc. because they are told that those places are full of wahhabis, myrki, and scary kishlak people. Of course, the biggest problem that foreigners actually face in those areas is that everybody invites you in for tea.

And it actually affects their view on the real situation too, doesn’t it? If you speak only with a bunch of Russianized people from the center of Dushanbe on Islam or national customs or role of Russia, you get different outcomes than if you speak with people in Muminobod or Asht or Tojikobod. Am I wrong?

Dushanbe is the most “rural” of all cities in Central Asia. No city lost as much of its original population, and no city has had the same high percentage of rural to urban migration. So other Central Asian cities are more disconnected from the rural base of their country. In Dushanbe, you can meet many people who have arrived recently, or who go back and forth from the village, even more so than Bishkek. But foreigners meet a special selection of these people – the ones who came for university or employment in an NGO or international organization. There are, of course, hundreds of thousands of locals who don’t fit this description. But it is safe to say that foreigners and foreign researchers based in urban areas are surrounded by ‘intelligentsia’ type people (who can speak English and/or Russian). They don’t interact for very long with people outside of this social class. So they don’t spend very much time with either rural people or the urban people who make up the huge majority of a city like Dushanbe: low-skilled workers, bazaar vendors, pensioners, marshrutka drivers, and others.

So, of course, you will get very different opinions on topics such as the role of Islam in society from the various groups in society: the urban intelligentsia, the people who live in the villages, and the people who migrated from the village and now live (or struggle to live) in the city. Of course, no anthropologist will make the mistake of talking to Russianized urbanites and then pass off their view as the view of the country as a whole, but some short-term researchers have done that. But usually, it is topics such as the role of Russia in Central Asia, migration issues, and support for the local government that are interpreted poorly (or incompletely analyzed) by certain researchers.

Can we go into a bit more details what topics have been well researched, poorly researched, and what topics usually are interesting for the researches in CA?

OK, sure. In Tajikistan, the Pamirs have been comprehensively researched. GBAO makes up about 3% of Tajikistan’s population, but about 30% of academic studies (a rough guess). Women’s livelihoods/microeconomics is very well covered, as are certain gender topics. But we know nothing of how the Tajik government works internally, the Sughd/Leninabad region gets very little attention despite its large population and economic importance, and Tajikistan’s large Uzbek population is a mystery, unlike the tiny Pamiri population. These are just a few examples.

In Central Asia more broadly, there are other noticeable problems. For example, western Kazakhstan is a black hole in the English academic literature, Turkmenistan is a complete mystery (this is of course not the fault of western researchers), and overall researchers have skewed their focus towards topics that are already covered in Russian literature. I, for example, wrote an article on Kyrgyzstan’s relations with Afghanistan. There is no mystery here, this narrow topic has already been covered in Russian and English. But I was based in Australia and given the task of writing an article on this topic. A well-known American researcher had cost our university many thousands of dollars and is now hiding from us (refusing to submit the article that he had agreed to write). I had no time to go to Kyrgyzstan and do field research, so my article was entirely based on already published sources. As a result, I made no original contribution. Most published articles and book chapters are the same – not a great original contribution.

What is increasingly well-researched in Central Asia are “safe” topics such as pre-Soviet history, agrarian studies (except cotton, which can be a dangerous topic), women’s livelihoods, the role of development programs, climate change, health, etc. What is poorly researched are more dangerous topics: radicalization, terrorism, crime, internal competition in Central Asian governments, human rights, Russian security assistance, and similar topics. For someone with my interests, these are the most interesting topics. In this sense, Central Asia is “closing for business.” But for someone who is interested in the environment, agriculture, history, etc., Central Asia is not such a bad place to do research.

… and focusing on “safe topics” does not save researchers from having troubles in the region.

No, it does not. I have met people researching vegetables who have been harassed by the GKNB. Some local people and the GKNB suspect most foreign researchers of having some secret motives.

But doesn’t this look a bit strange that someone from that side of the ocean comes and spends time and money to learn vegetables? Do some have secret, different motives?

I’ve never met anybody who lied about their research project. I lie to taxi drivers often, because it is difficult to explain what I do (I also lie and tell them that I’m married with children so that they don’t laugh at me all the way from Dushanbe to Qurghonteppa). But I always tell interviewees exactly what I’m doing and where the information is going.

As for secret motives, most researchers do intensely dislike the local governments. They would be quite glad to see these governments and leaders disappear, but they don’t take any action. Researchers just want to get their research and publish, and then hopefully get a job at a university or in an international organization or NGO or in government. Overall, most researchers understand that they have absolutely no ability to change the situation in the countries they study. Some young ones are idealistic at the beginning, but very pessimistic and cynical after spending some time in Central Asia.

Local people and the GKNB often think that foreign researchers are spies. But no government would be interested in using academics as spies because they don’t know anything that is useful. Businessmen, bankers, and soldiers have all the information that foreign governments find useful.

How often can CA researchers find a good job back home?

Maybe 20% of the time? (a rough guess) And if you mean a job related to their knowledge of Central Asia, maybe 10% (this includes jobs in universities, government, and NGOs).

The rest psychologically calm themselves down with tweeting links from websites and getting happy with three retweets per day?

I get at least 5 retweets per day, so I’m comparatively successful. J

How useful do you find specific regional conferences on CA? I do believe they are quite useful for the scholar, but do around 20-30 participants of your lecture worth spending money and time to participate at one?

The last conference I voluntarily attended was a Central Eurasian Studies Society conference in 2006. At most conferences, the presentations are too short and most of the panels are not interesting to me. And many of the presentations are of a poor quality. I would rather read a 20-page article than listen to a rushed 10-minute presentation on the same topic.

Conferences are too expensive and too uninformative.

Aren’t you afraid that after such open views will prompt other researchers, especially those who go to conferences and those who love tweeting, to unfriend you and never talk to you anymore?

No, most of them say the same things. They just don’t feel comfortable saying them publicly. You don’t want to get a reputation as a cry-baby or troublemaker or someone who is disrespectful.

Many early career researchers dislike conferences, but that’s where the job interviews take place. So they look into their empty bank account and decide to put the plane ticket to Boston and the hotel room on one of their credit cards…

As someone who is well aware of scholarship environment in many parts of the Western world, can you make a short comparison between US, Canada, Australia, and Europe of their studies of Central Asia?

Europe is the best. At American universities, you are pushed towards making a contribution to theory (in political science, sociology, etc.), while in Europe they focus more on the case study in Central Asia. But each field can be different: historical research is about equal when comparing the US and Europe; but I find, for example, European anthropologists to be producing better work on average (they are easier to understand for people outside their field).

And in America, academics are at the mercy of rapid increases and decreases in funding for Central Asian studies. And it is now getting very difficult for Americans to find financial support for their research on Central Asia. In Europe, the funding is more steady and predictable.

Canada and Australia are small places. In Canada, you have Ed Schatz at the University of Toronto, and in Australia, you can find Kirill Nourzhanov at the Australian National University. But that’s about it. Canada and Australia just don’t have interests in Central Asia.

What universities and schools in the States offer studies related to CA? What would you advise to search someone who has the interest in CA and wants a jobless future by studying it?

Here is a list: https://tajikistanresearch.org/study-central-asia/

But most of the programs are shallow when it comes to Central Asia.

If you are interested in Central Asia and you want to be unemployed, study at an area studies department and learn a local language. Or get a PhD in social sciences or the humanities. If you actually want a job, get a master’s in agriculture or health development and learn Russian fluently.