Почему Центральная Азия – целостный регион?

Автор блога – Муфиза Кенжаева, магистрантка Санкт-Петербургского Государственного Университета

Об этом сообщает Роспрес

Предыстория

Центральная Азия вызвала интерес у исследователей сразу же после развала Советского Союза с появлением новых стран на международной арене: Кыргызстана, Казахстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистан. Но несмотря на рост исследований, изучающих регион с разных исследовательских перспектив и с разными целями, мало кто решается изучать “Центральную Азию” как целый регион. Центральная Азия всегда была оспариваемым географическим термином, но и будущее региона как единого культурного и экономического пространства для многих ещё неясно.

В «единой» истории, на которую любят ссылаться регионалисты, все тоже не так однозначно. В течении разных исторических эпох регион неоднократно завоевывался, разделялся и был под управлением разных цивилизаций, преимущественно благодаря своему географическому «центральному» положению. Захватчики привносили новые языки и религии. Например, Александр Великий использовал греческое название «Трансоксания» для определения региона, что означает территория «за рекой Окс». В VIII и IX веках, во время арабского вторжения, регион получил арабское имя “Мавераннахр” – «на другой стороне реки». Позже в регионе было персидское название «Турон», великий персидский писатель Фирдоуси в своей книге королей «Шахнама» обращается к региону этим именем. Ближе к XIX и XX векам появилось название «Туркестан», происходящее от персидского языка и упоминаемое авторами Османской империи. Это название, буквально означающее «земля тюрков», получило популярность и все ещё изредка используется для обращения к региону во время исследования.^[1]

В своей книге «Изобретение концепта Средней/Центральной Азии: между наукой и геополитикой» Светлана Горшенина суммирует это неоднородность:

“Центральная Азия включает множество непохожих стран c крайне бурной историей; бо­гатая среднеазиатская топонимика — плод исто­рических пертурбаций, а также политических проектов и научных конструкций (чаще всего привнесенных извне), которые проецировались на этот регион. В терминологии, которую используют специ­алисты по Центральной Азии, соседствуют гео­графические названия с историческими кон­нотациями — чаще всего они взяты из трудов античных авторов (Ария, Бактриана, Согдиана, Хорезмия, Серика и др.); с коннотациями линг­вистическими (тюркоговорящая, ираноговоря­щая, монгологоворящая Азия); мифологически­ми (отсылки к Гогу и Магогу или противопостав­ление Турана и Ирана); этническими (Скифия, Тартария-Татария, Туркестан); культурными (мусульманский, буддистский, тюркский, иран­ский миры и т. д.); экономическими (страны Великого шелкового пути, Центрально-азиатский макро-экономический регион); географическими (Мавераннахр, Трансоксиана, Семиречье и др.) или метагеографическими (Центральная Азия, Средняя Азия, Внутренняя Азия, Высокая Азия); наконец, политическими и административны­ми (Бухария, афганский/русский/китайский Туркестан, Туркестанское генерал-губернатор­ство, Самаркандская провинция, Автономный уйгурский район или Синьцзян, Казахстан, Киргизстан, Туркменистан, Узбекистан, Таджикистан, Афганистан и др.)”

Но после бурного прошлого уже 27 лет на территории Центральной Азии существуют пять независимых стран, в то же время мир стал взаимосвязанным и глобализированным, и поэтому возникает актуальный вопрос: может ли регион стать целостным в 21 веке?

Реконструкция национальных идеологий, дихотомия, нестабильность и язык

В первые десятилетия независимости мечты о дальнейшем создании общего рынка и планы по координации экономической политики не оправдались: Таджикистан впал в долговременную гражданскую войну (1992-1997), Туркменистан прибег к позиции нейтралитета, в Узбекистане началась протекционистская и даже изоляционная политика, Кыргызстан претерпел две волны революций, а Казахстан активно глобализировался в более обширную мировую систему и, частично, евразийскую.

Строительство национальных идентичностей вместе с неразрешенными до сих пор пограничными спорами, и водной и энергетической взаимозависимостью, усиливали негативную динамику во взаимоотношениях стран, приводя к дерегионализации. Национальные идеологии стремились трансформировать хомо советикус и мало уделяли внимания центральноазиатской идентичности (как в ЕС). Республики восстанавливают потерянное «я» и диссоциируются от советского прошлого: поощряя использование местных языков, перешли с кириллицы на латынь (Туркменистан, Узбекистан, а также Казахстан в процессе), прославляют басмаческое движение, а также исторических героев (Сомони в Таджикистане, Манас в Кыргызстане, Тимур в Узбекистане). Кроме всего прочего, Таджикистан является единственной не тюркоговорящей страной, официальный язык которой таджикский (фарси), сближая её к Афганистану и Ирану.

Но на этом фоне есть и компоненты, обещающие, что процесс регионализации Центральной Азии может усилиться.

Что объединяет регион?

Политическое лидерство может быть действительно трансформирующим. Приход нового президента в Узбекистане очень быстро растопил лёд в регионе. Шавкат Мирзиёев пообещал стабилизировать отношения с соседями, заявив, что «мирная, экономически процветающая Центральная Азия является нашей самой важной целью и ключевой задачей».^[2] На этот призыв Узбекистана положительно откликнулся Казахстан – и когда две самых крупных экономики инициируют регионализм, это вселяет оптимизм.

Отчасти пересмотр странами ЦА перспектив регионального сотрудничества является результатом российского противостояния с Западом и НАТО в Украине и Сирии, а также столкновением интересов Москвы и Пекина в регионе. Но это стратегические соображения внешнеполитических ведомств стран, и они могут меняться под влиянием событий. Например, не исключается вариант и вступления Таджикистана и Узбекистана в ЕАЭС.

В создание «Центральной Азии» все больше вовлекаются экономические и бизнес-интересы. При этом экономика региона тесно связана с его географией. В 1993 году главы республик собрались в Ташкенте обсуждать взаимозависимость между энергетическими и водными системами. Все пять стран объединены сетью рек, каналов, оросительных канав и линий электропередач. Также республики имеют разный подход к водным ресурсам, Таджикистан и Кыргызстан сосредоточены на развитии гидроэлектростанций, а соседние соседи, особенно Узбекистан, требуют более высоких поставок для оросительных целей. Важность воды и электроэнергии нельзя недооценивать – это основа экономики и благосостояния людей, особенно, в сельских районах. Отход от советского экстенсивного использования ресурсов происходит постепенно, но он происходит, и то, что страны ЦА понимают губительность индивидуальных подходов, также вселяет оптимизм.

Третьим фактором является этнический состав – во всех странах есть диаспоры различных региональных этнических групп и все страны декларируют себя мультиэтничными обществами. Прежде всего, узбекская диаспора, которая присутствует во всех странах и составляет до 14% населения в Таджикистане и Кыргызстане, до 5% в Казахстане и Туркменистане, затем следует таджикская и кыргызская диаспоры. Центральноазиаты сообща представляют диаспору мигрантов в России, разделяя похожие подходы и вкусы, и в некотором смысле являются «региональным сообществом» также из-за межэтнических браков.

И наконец, безопасность для Центральной Азии имеет общую основу. В числе главных рисков – дестабилизация Афганистана и религиозный экстремизм. Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, ввиду активности боевиков в Афганистане, заявил: “Мы, страны Центральной Азии, которые входят в Шанхайскую организацию сотрудничества, вместе должны работать, чтобы бороться с этим (террор). Мы этим и занимаемся сейчас”^[3].

Эти четыре пункта являются опорой процесса регионализации Центральной Азии. Существует много других факторов, связанных с общим наследием: инфраструктура системы образования, русский язык, нелиберальные политические режимы, общий исторический фон и советский период, который длился почти 70 лет.

Вопрос целостности Центральной Азии как региона все ещё актуален, так как географы и политологи ещё обсуждают составляющие региона, часто добавляя в общую композицию соседствующий Афганистан, который часто считается частью «Центральной Азии». Но Афганистан, не являющийся постсоветским пространством, не ассоциирует себя частью Центральной Азии, предпочитая Большой Ближний Восток (Greater Middle East). Несмотря на эти гипотезы, распад СССР и получение независимости сделали главным свершившийся факт – Центральная Азия состоит из пяти постсоветских республик и начинает формироваться как единый регион.

^[1] Ferenz, Mathew. “Defining Central Asia…” Central Asian Borders, 15 Apr. 2008, bordersca.wordpress.com/2008/02/26/defining-central-asia/

^[2] “ Debyut Mirziyaeva Na Genassamblee OON. Rech o «Novom Oblike» Uzbekistana” Радио Озоди,Radio Ozodi, 21 Sept. 2017, rus.ozodi.org/a/28748174.html

^[3]Sputnik. “Назарбаев: Страны ЦА должны вместе бороться с переброской боевиков из Сирии.” Sputnik Таджикистан – Обновления Новостей Онлайн 24 Часа, 17 Feb. 2018, ru.sputnik-tj.com/asia/20180217/1024777369/kazahstan-obespokoen-perebroskoy-boevikov-ig-afganistan.html.